Валерий Сабитов Первые люди Рая. Фантастическая повесть
| Вид материала | Документы |
- Валерий Сабитов принципрудр, 12242.41kb.
- Валерий Сабитов Медуза Юргуна, 1097.33kb.
- Валерий Сабитов Миледи Темеза. Фантастический рассказ Кафе «Полумесяц». Пролог, 1657.02kb.
- Валерий Алексеевич Алексеев Проект «АЦ», 769.14kb.
- Тема: Любовь в творчестве А. И. Куприна, 58.64kb.
- С чего начинаются маньяки, 28.74kb.
- «Думаю, это фантастическая статья. Вней очень реалистично показано, что значит быть, 432.87kb.
- Леди Макбет Мценского уезда»; повесть: «Очарованный странник» > Л. Н. Толстой «Севастопольские, 9.11kb.
- Восьмиклассникам, 5.16kb.
- В в. Список произведений: И. С. Тургенев повесть «Первая любовь» Л. Н. Толстой повесть, 189.91kb.
- ...Не думай... Все бесполезно. Мы обречены. Спастись можно было только вчера. Я не услышал Вито...
На аналитическом смотровом экране высветилась атмосферная обстановка над берегом океана. Облачная завеса простиралась в высоту на двадцать километров и была предельно насыщена энергией. И никакого просвета. Пробиваться вслепую равносильно самоубийству. Энергошнур терял на пути половину потенциала. Если так пойдет дальше, они лишатся притока энергии, а на аккумуляторах долго не протянуть.
Оставалось одно, - двигаться на север, через материк, одновременно перемещая энергошнур и пытаясь отыскать коридор наверх. Двигаться, пока имеется связь с «Ойкуменой», на сохранение которой уходило все больше усилий. Самое главное, - решил Тур, - сохранить энергоподдержку звездолета.
В том, что это единственный путь к спасению, он был убежден. Надежды на воздействие музыкой, предложенное вновь Анной, развеялись.
Кроме песен в исполнении Лойды, она с Вито пыталась транслировать испытанную уже классику, но шум стихии не пропускал изнутри наружу никаких звуков, глушил их и внутри модуля. Переговариваться приходилось через посредничество контакторов.
Все окончательно уверились, что природа действует не слепо, а избирательно, поставив задачей полностью уничтожить раздражающий ее фактор, прибывший из космоса. Не с материей приходится бороться, а с до сих пор не определенным Нечто, стоящим за всеми проявлениями природных сил. Появились сомнения в защищенности звездолета на высоте, в ближнем космосе.
Ниже смотрового экрана перед Туром светились расположенные в один ряд несколько приборов, позволяющих наглядно оценить противодействие их стремление к спасению. Прошлым вечером он с двойником упростил их до предела, и теперь они представляли три белых квадрата с цветными треугольниками в нижней части. Размер треугольников относительно поверхности квадрата и цветовая насыщенность позволяли иметь полное представление о силе воздействия на модуль и перспективах его развития.
Левый квадрат с коричневым треугольником показывал состояние коры планеты под ними. На приборе рядом черный цвет символизировал суммарную активность атмосферы, еще правее голубой отображал состояние океана. Пока цветовые пятна не заполняли и третьей части площадей квадратов, и Тур обратил все свое внимание на другой прибор, помещенный выше этих трех. Вытянутый горизонтально прямоугольник делили вертикально на три части две полосы с красными поперечными черточками. Черта на середине правой полосы показывала предел энергетических возможностей десантного модуля с учетом энергии, принимаемой от «Ойкумены»; красная черта на такой же левой полосе обозначала прогнозируемый максимум мощности, которую могла направить против них планета. Левая черта пока находилась несколько ниже правой, что не успокаивало. Планета способна преподнести сюрприз в любое время и тогда левая красная черта передвинется выше, и потеря энергоконтакта с орбитой может сделать и вовсе бессмысленной правую шкалу: их собственная энергетика не достигнет и половины теперешних показателей. Уже сейчас энергошнур, преодолевая грозовую завесу, терял до шестидесяти процентов своего заряда.
А пока спокойствие окружающих Тура людей держалось на вере в созданную на Земле технику, которой они привыкли доверять не задумываясь. Модуль медленно шел вглубь материка на север, с остановками для коррекции привязки энерголуча. Связь с «Ойкуменой» становилась все хуже, временами вовсе пропадая. Если она прервется, придется вести луч сверху вслепую и тогда скорость продвижения станет минимальной, если и будет возможной. Самое главное, - уйти из зоны растущей сейсмической активности, чтобы избежать гибельного взрыва вулкана.
Тур выдвинул дезинтеграторы, десантный модуль ощетинился штырями, которые тут же заискрили и окутались сияющими облачками, означающими контакт с насыщенной зарядами атмосферой. Решение оказалось принятым вовремя: швыряемые невидимыми руками, отовсюду к модулю устремились светящиеся шары. Встреченные дезинтеграторами, они теряли энергию и рассыпались роем искр, их электрический потенциал поступал в энергоприемник модуля.
На помощь шарам последовали линейные электроразряды; стрелы молний били со всех сторон, некоторые из них достигали корпуса. Модуль трясло, шкалы приборов плясали перед глазами Тура.
Радиосвязь с «Ойкуменой» прервалась и, похоже, надолго. Тур остановил модуль, чтобы откорректировать центровку энергошнура. Тянущийся из черноты грозовой пелены, тот время от времени окрашивался вспышками десятков молний в ужасающие тона.
Ни одна молния не разряжалась в стороне, все они направлялись точно в цель. Десантный модуль очутился в центре электрической атаки и в точке столкновения ударных атмосферных фронтов.
Лель, до того возбужденно вращающий голубыми глазами, напружинился и перепрыгнул с плеча хозяина на панель приборов, над которой зажегся нижний обзорный экран. Тур проследил за ним взглядом и ужаснулся: под ними открылся вулкан, заработал и прибор, регистрирующий состояние коры. Еще несколько секунд, и Рай просто забросает их вулканическими бомбами, пеплом, окутает удушающими газами. Контролировать ситуацию станет практически невозможно. Вулкан становился главной опасностью.
Это не Рай, а безжалостный монстр, хищник, уничтожающий все живое. Заманить людей в предательскую западню, опутать тайнами, заставить довериться и затем уничтожить! Вероломство! Коварство! Тур поймал себя на мысли, что планета предстает перед ним пусть злым и хищным, но разумным существом. Он уже дозрел, чтобы полностью согласиться с Алексеем Кондаковым, с Данревом, со всеми, кто считал, что разумное начало существовало всегда и везде. Раньше он особенно не задумывался над этим, считая тему принадлежащей голой абстрактной философии. А когда понадобилось использовать знания, не осталось времени на выработку нового подхода.
Не было времени даже обернуться и посмотреть, как за его спиной чувствуют себя незадачливые исследователи чужого мира.
Действие прощального спектакля ускоряло ритм, потрясая воображение. Поднялась огнедышащая гора, взметнув столб пламени сквозь серо-черное облако дыма и пепла. Шквал тяжелых ударов обрушился на днище машины. На приборы и экраны никто уже не смотрел, каждый понимал, - что-то сделать в такой ситуации мог только Тур, все старались сохранить стабильное положение, обеспечиваемое креслами-компенсаторами. Модуль рвало из стороны в сторону. Нет ничего хуже, чем роль пассажира на терпящем крушение судне, ему остается рассчитывать только на удачу, на слепое везение.
Максим Тур тоже не смотрел на приборы. Закрыв глаза, он лихорадочно искал вариант действий и параллельно вспоминал, как вдвоем с фантомом готовил десантный модуль. Вечер и начало ночи виделись в ином свете; бушующие вне модуля волны пси-энергии проникали и вовнутрь, скрашивая воспоминания новым пониманием.
Действующую сейчас конфигурацию приборов вместо бывших ранее двух десятков, регистрирующих разные параметры, предложил двойник, тем весьма удивив главного координатора. Туру, как профессиональному навигатору, хотелось бы с благодарностью пожать руку существу Рая и поговорить с ним без Туаха и Щербатова, без научных методик на языке чувств и сердца.
По всему выходило, что двойник вовсе не был двойником: Тур не смог бы решить задачу именно таким образом. Двойник стал самостоятельной личностью, способной на решение творческих задач. Как он сделался таким за несколько часов? Можно ли теперь называть его разумным? Кто и как его создал? А вдруг он, - своеобразный робот, внедренный к людям для разведки и в целях уточнения их сути и возможностей? Если так, можно сказать, что разумное Нечто не посчитало людей за носителей Разума. И, смоделировав Тура, создав его абсолютную копию, наделив его способностью к саморазвитию, определило: Тур и ему подобные не представляют интереса, они лишь способны на нанесение вреда, на нарушение баланса, сложившегося в биосфере Рая. Кто же этот Нечто, что этот Некто, мысли которого, оставаясь по-прежнему в тени стихий, неуклонно сжимают вокруг модуля тиски обреченности и безысходности?
Тур проверил систему ручного управления, последний шанс, соломинку, за которую придется ухватиться, если модуль сам не сможет выйти за пределы опасного участка, сохранив контакт с энергошнуром. Гровс не способен выполнить эту задачу. Да и Вито в его нынешнем положении она не по силам.
Модуль бросало из стороны в сторону, мимо свистели наиболее крупные снаряды, выстреливаемые огневой пушкой из глубин планеты. Светящиеся трассы чертили пылающее небо, и без того насыщенное темно-багровым сиянием, кинжальными ударами молний, разрывами электрических шаров-снарядов. Все мелкие камни нейтрализовать не удавалось, они непрерывно стучали по днищу, грозя пробить защиту и расколоть корпус.
Тур потерял чувство времени. Оглянувшись, он увидел на лицах товарищей равнодушие. Они примирились с неизбежной гибелью и не воспринимали уже изменений, надежда их покинула, им стало все равно, что впереди: спасение или смерть.
Максим протянул руку к Гровсу, застывшему в кресле позади него в полной неподвижности. Коснувшись его ладони, он ощутил холод. Тур приподнял руку Рэя с коленей и опустил: она безжизненно скользнула вниз и повисла плетью. Холодный пот проступил на лбу Тура. Он отстегнул страховочные ремни и, борясь с болтанкой, сделал несколько шагов к Анне Вирс: единственный здесь врач, только она могла помочь Гровсу, если уже не поздно.
Тур вспомнил замечание Рэя о том, что он не вернется на Землю, ему там делать нечего, если Лойда... Лойда! Хоть она в безопасности, Тур верил, что «Ойкумена» найдет родное Солнышко. С трудом приведя Анну в чувство, он указал ей в сторону Гровса и помог подойти к нему. Анна передвигалась и действовала как механизм, никаких чувств не выражалось на ее лице, глаза блестели тускло и безжизненно. Но навыки профессии оставались, она деловито расстегнула комбинезон на груди Гровса и приложила ручной диагност.
Анне понадобилось несколько секунд, она вернула диагностический аппарат-контактор в карман комбинезона и двинулась обратно к своему месту. Не вставая с кресла, Тур резким движением руки успел схватить ее за плечо и рванул к себе. Пригнув ее голову, так что губы его коснулись ее ушей, он крикнул:
- В чем дело?
- Я ничего не могу сделать для него. Его сердце остановилось двенадцать часов назад, - голос Анны прошелестел равнодушно, она мягко освободилась от захвата Тура и, падая и вставая, добралась к своему месту, приняв прежнюю позу.
Тура поразило не столько само поведение Анны, сколько сказанное ей. Двенадцать часов! А он-то думал, они здесь два-три часа, не больше.
Сколько же часов длится их борьба за выживание? Сутки? Двое? Гровса уже нет. Остальные потеряли волю к борьбе. Не напоминает ли Тур своей активностью корчащегося в агонии, но не понимающего бесполезности движений смертельно раненого зверя?
Десантный модуль тряхнуло так, что зубы Максима клацнули. Рот наполнился соленой кровью, он ощутил потерю тяжести. Невесомость означала одно: модуль потерял энергошнур «Ойкумены» и теперь они падают в огненное жерло, откуда не выбраться и за вечность.
Переключаясь на ручное управление, Тур отметил, что интегрирующий прибор не оставляет никаких шансов: красная отметка внешнего энергетического воздействия на модуль поднялась выше отметки возможностей модуля.
Борясь с отчаянием и усталостью, вдруг нахлынувшей на него, Тур попытался перевести машину на горизонтальный полет. Удалось затормозить падение, вернулась тяжесть, но вывести машину за пределы вулканического очага не получалось. Максим уже готов был посадить модуль, вернуться на поверхность планеты, если бы только под ним оказался хоть кусочек твердой устойчивой суши. Но модуль не подчинялся ему. «Неужели и тут двойник?» - мелькнула сумасшедшая мысль. Что если он той ночью смог что-то сделать с ручным управлением? Нет, ведь они были вдвоем, Тур следил за ним и может воспроизвести в памяти все его действия и слова.
Модуль продолжал медленно снижаться. Действия Тура только отдаляли конец, продляли мучительную кончину людей и техники. Человеческое бессилие, с которым в полной мере люди впервые столкнулись в Первой Звездной, предвестием чего явилось помрачение Гровса, это абсолютное бессилие ребенка перед силой взрослого разбудило в Максиме Туре ярость и стремление, - если уж победа невозможна, то хоть показать, что так делать нельзя, что люди не заслужили такого обращения... До боли, до слез ему захотелось посмотреть в глаза невидимому противнику, желающему уничтожить его товарищей и его самого, противнику, уже погубившему Гровса и двадцать семь не вернувшихся с аванпостов. Там, внизу, остались Виталий и Елена, самые молодые среди них, еще не понявшие, что есть человек и каково его место в сложном беспощадном мире.
В порыве ярости Максим, влекомый скорее интуицией, чем рассудком, включил единственный в планетной экспедиции психоизлучатель, способный нейтрализовать все живое окрест на десяток километров, но неспособный сдвинуть и малый камешек, перевел его на связь с собственным мозгом и в едином порыве выплеснул все свои мысли и переживания, сплотив их ненавистью живого к губящей его темной силе, вложив в последний удар воспоминания детства, первые ошибки и неудачи, первые успехи, горький опыт полетов в солнечной системе, встречи с Лойдой, их сближение... Все, от начала до конца, он вложил в пси-импульс, насытив его любовью и ненавистью, страхом и отвагой, всем тем, что составляло его личность, содержало суть человека Земли.
Максим Тур очнулся внезапно. Страшная слабость не позволяла ему даже повернуть голову. Сквозь верхний иллюминатор светило безоблачное небо, золотые лучи согревали кожу лица, принося тепло и жизнь. Лель сидел на панели приборов и мирно умывался, демонстрируя полнейшее довольство собой и наружным миром.
Что-то произошло, пока он был без сознания. Или ему снится последний сон. Силы возвращались медленно. Лель лукаво взглянул на него, прыгнул на шлем, что-то внутри щелкнуло и трубка аварийного питания придвинулась к губам. Теплая жидкость освежила рот и горло, живительной струйкой проникла в желудок, растеклась по измученным клеткам. Ремни безопасности были расстегнуты и Тур, почувствовав, что может двигаться, оторвался от кресла, с усилием встал на ноги и обернулся.
Все-таки ему приснился дурной сон. Вот зашевелился Гровс, с трудом разомкнув веки и медленно вращая глазами. Ничего не понимающая Анна Вирс обводила ошеломленным вопрошающим взглядом помещение модуля. Остановив глаза на Гровсе, она вдруг вскочила и кинулась к нему. Но силы ее тотчас покинули и она рухнула рядом со своим креслом.
Тур поднял Анну и посадил обратно. Убедившись, что люди приходят в себя, он вернулся на свое место, стер пот с лица и приказал Лелю установить связь с «Ойкуменой». На запрос ответил Леонид Крохин. Голос Леонида звенел тревогой:
- Мы держим вас на луче связи уже полчаса. Как там, Максим?
Крохина перебил другой голос, такой знакомый и такой невероятный:
- Макси, как ты? Я только что узнала, что случилось. Это настоящее чудо, что вы спаслись. Говорят, такое было... На «Ойкумене» не осталось ни одного модуля.
Тур услышал приглушенные всхлипывания и включил видеофон. Но работала только радиосвязь. Соленая влага текла по его щекам, собираясь в жестких складках лица, освобождая от накопленного стресса. Еще одно чудо: последний раз Макси Тур плакал в детстве, когда ему было пять лет; он вспомнил этот эпизод второй раз за последние сутки. Эпизод, забытый им, казалось, окончательно.
Ее платье, разрисованное в сине-бело-голубую клетку, встало перед глазами. Он уцепился за него руками, незабываемый запах хлынул волной тоски, он не хотел и не мог разжать пальцев. Детское чутье подсказывало ему: если он ее сейчас отпустит, то больше не увидит никогда. Он не знал еще таких слов как «никогда», они не помещались в нем, но их заменяли чувства и, главное, - ощущение потери самого нужного, самого любимого человека.
Никто не разжимал ему рук, он сам отпустил ее платье, когда обессилел от слез. Она улетела на Сатурн и не вернулась. Это было его первое и последнее прощание с мамой.
Как давно это было, и как легко вспомнилось в ночь возмездия и вот теперь...
- ...У меня все в порядке, Лойда... Встречайте нас, я веду модуль наверх...
Тотчас после причаливания десантного модуля к звездолету Максим Тур объявил общий сбор в навигаторской. Встречу начали с минуты памяти о товарищах, навсегда оставшихся в чужом мире. Отсек навигаторской выглядел полупустым и мрачным, несмотря на полное освещение.
После прощания с погибшими Тур попросил снять с него обязанности командора звездолета и главного координатора и познакомить экипаж десантного модуля с происшедшим за последние часы. Должность главного координатора единодушно оставили за Туром, а Бен Тагор кратко рассказал о событиях на планете и вокруг десантного модуля, опуская подробности.
Попытки восстановить связь, а затем и энергоконтакт с модулем продолжались, пока не стали явно бессмысленными. Стихия поглотила несколько зондов-ретрансляторов и последнюю большую универсальную модульную систему. Остальные, как известно, уничтожены извержением вулкана и атмосферой. Мощь уничтожения, исторгнутая Раем, превысила все прогнозы и никто на «Ойкумене» уже не рассчитывал не благополучный исход.
Но они ждали и надеялись на случай. И не зря. Внешний вид планеты изменился внезапно. Меньше минуты понадобилось на исчезновение грозового слоя и следов деятельности тектонических сил. Аппаратура слежения обнаружила десантный модуль висящим в сотне метров над местом, где до роковой ночи располагался базовый лагерь планетной экспедиции.
В ту же минуту Билл Климович отметил резкое изменение параметров в организме Лойды. Чтобы обрести абсолютно здоровое состояние, ей понадобилось еще ровно девять минут.
Вслед за фантастическим оживлением Лойды Биорг доложил, что в него поступает открытая информация, содержание которой требует контроля людей.
Бен закончил сообщением о том, что все присутствующие в настоящее время здоровы. Команде десантного модуля требуется небольшой отдых для полного восстановления сил.
Максим Тур столь же лаконично рассказал о часах, проведенных в десантном модуле, о случае с Гровсом и применении пси-излучателя. И в заключение предложил гипотезу, что именно пси-излучатель остановил гибельную атаку планеты на экспедицию.
Общее положение дел стало ясным для каждого, но никто не уходил из навигаторской. Всем хотелось разобраться в деталях, иметь полное представление о том Нечто, с которым их столкнула судьба.
Обмен мнениями начался с объяснения спасительного действия пси-излучателя, включенного Максимом в последние мгновения неравной борьбы за выживание. Очевидно, что импульсы мозга Тура, в которых содержалось то, о чем он думал и чего желал, и о чем страдал в те минуты, эти импульсы достигли рецепторов сознания Нечто и были практически мгновенно расшифрованы и изучены. Информационная емкость и логические способности до сих пор непознанного Нечто превосходили все, что знали люди об интеллекте как естественном, так и искусственном. Данный вывод подтверждался и продолжающимся контактом Нечто с мозгом звездолета, Биоргом.
К одному несомненному выводу пришли быстро: землянам приходится окончательно распроститься с иллюзией, что человек, - единственный представитель высшего разума, способный решить любые встающие перед ним задачи, существо, которому позволено все. Встретившись в космосе с иным разумом, человечество не только не поняло, но и не увидело его. Разумное Нечто установило контакт с биокибернетическим механизмом, созданным людьми, а человек стоит в стороне и продолжает задавать себе вопрос: «А что же это такое?»
С ошибочностью своих представлений о мире трудно примириться. Отброшенные в ходе развития науки мысли оказываются теперь более истинными, чем вершинные достижения цивилизации.
Кто-то вспомнил, что еще Иоганн Кеплер утверждал: планеты, - живые существа. С этим мало кто спорил, но и всерьез не принимали. А уж с тем, чтобы приписать планетам разум, - о таком и речи не могло быть. Но разве так уж важно считать Нечто планетой или некоей структурой, контролирующей планету и нераздельную с ней?
Важно, что всему человечеству предстоит испытать шок, а вслед за тем боль и всеобщую печаль. Миллиарды людей охватит разочарование в себе и своей цивилизации, комплекс неполноценности может угнездиться в умах... Все это предстоит, если «Ойкумене» суждено вернуться домой.
Если...
Расходились из навигаторской притихшие, стараясь справиться с горечью утрат.
После обследования у Климовича Лойда и Максим уединились в ее комнате и долго говорили обо всем, что с ними приключилось, и определяли планы на будущее, не заботясь об их реальности. Впервые за многие месяцы Тур позволил себе отключиться от служебных дел и профессиональных обязанностей, стал просто человеком, имеющим право на личную жизнь, на чувства и эмоции.
Лойда гладила углубившиеся сладки на его лице, новые морщины на лбу, первую седину на голове, а Максим думал, что все время исследования планеты никто из них ни разу не попробовал отвлечься от работы, подумать о чем-то чисто человеческом, поговорить с другим о том, что спрятано глубоко в сердце... Они забыли о том, что люди не роботы, не машины, что не одной наукой и штатными обязанностями жив человек. Не в том ли причина психологических срывов, разобщения, а затем провала экспедиции и гибели многих? Существуя в компьютеризованном и кибернетизированном мире, люди сами приобрели машинные качества, подавили в себе человечность, любовь, сострадание, посчитав их за слабость, недостойную разума. За что поплатились здесь, вдали от дома, за что еще предстоит страдать на Земле.
Он поделился своими размышлениями с Лойдой и встретил не просто понимание, а и сопереживание его боли от того, что случилось, и растерянности перед тем, что предстоит. Как же ему не хватало раньше его собственной слабости и вот таких простых, без определенной темы и задачи бесед! Он чувствовал себя так, будто очищающий ветер освободил его душу от накипи и неживой заскорузлости. Чистота и легкость охватили душу и тело.