Тема чтений

Вид материала

Презентация

Содержание Рябов П.В. Суворов В.П. Выступление Бочкаревой И. А. Корнилов С.Г. Выступление Лопатиной Н. А. Корнилов С.Г. Выступление Суворова В. П.

Подобный материал:

• Программа проведения торжественного закрытия IX московских областных Рождественских, 86.47kb.
• Информация о проведении заочного тура, 97.67kb.
• Программа чтений Открытие чтений. Оработе по духовно-нравственному воспитанию в школе., 10.89kb.
• Тема чтений, 2554.86kb.
• Тема Чтений, 28.26kb.
• Положение и условия проведения одиннадцатых городских этических чтений «Нравственность, 95.98kb.
• 2. Цели и задачи Кирилло-Мефодиевских чтений: выявление и поддержка интеллектуально, 65.21kb.
• Резолюция конференции «Агиология: проблемы и задачи» XVI международных Рождественских, 36.41kb.
• Программа семейных чтений Ступенька первая Для детей до 3 лет «Книжки, нотки и игрушки, 203.5kb.
• Малых Аввакумовских Чтений (г. Нарьян-Мар. 2004г.) Победитель VI и VII областных Иоанновских, 6.59kb.

Рябов П.В. Мне хочется кратко прокомментировать некоторые положения доклада Сергея Гавриловича. По существу и в главном – поддержать его и, в некоторых деталях, уточнить и возразить.


Прежде всего, я согласен с тем, что анархизм – беспартиен по существу (партии не нужны никому, кроме партийных чиновников) и антиполитичен (ибо политика – борьба за власть, а анархизм борется против всякой власти). Полностью согласен и с тем, что система власти, государства, чиновничества в современном мире – в России ли, за рубежом ли – ведет в никуда, ибо бесчеловечна, неэффективна, своекорыстна и разрушительна для людей и для природы. Разделяю я и мнение Сергея Гавриловича о том, что ярлычок “утопии” сам по себе ничего не объясняет, не опровергает и не дискредитирует. Утопии, как попытки выработать идеал, были, есть и будут, пока люди будут искать, мечтать, пытаться понять историю и взять свою судьбу в свои руки – удачно и успешно или неудачно. Когда-то и отказ от каннибализма или рабства казался людям невозможной “утопией”. Вообще, люди обычно склонны считать (и особенно сегодня), что жить иначе, чем сейчас - невозможно, это “утопия”. Потом все резко меняется, и люди уже не понимают, как их предки могли жить по-другому, чем они живут. Когда Шарль Луи Монтескье в XVIII веке описывал в своих трудах систему парламентской демократии, его высмеивали, называя “утопистом”. Утопии – они разные бывают! “Правовое государство” либералов – утопия (где вы видели, чтобы абстрактный “закон” стоял над реальным правителем?), “всемирная империя” - утопия (хотя был и Рим, и Британская империя), и анархия, общество свободы, равенства, самоуправления – тоже утопия, мечта, идеал, ориентир. Но, во-первых, эти мечты и идеалы руководят нашей жизнью и со временем часто воплощаются (разумеется, лишь частично и не вполне, как все на нашей грешной земле!). А, во-вторых, и это главное, - какие это мечты и идеалы?! Все дело в этом!


Сергей Гаврилович приводил в пример попыток воплощения анархической утопии Махновское движение на Украине, Испанскую революцию 30-х годов ХХ века и кибуцы в Израиле. Можно продолжить этот ряд примеров: Парижская коммуна 1871 года, толстовские коммуны в России в первой трети ХХ века (последние из них большевики задушили аж в 1935 году!), “анархический район” духоборов в Канаде, переселившихся из России (этот анклав существует до сих пор: там самоуправление, духоборы не платят налоги, не служат в армии), рабочие Советы в Венгрии во время революции 1956 года, анархический город Ауровиль в Индии… Все эти примеры несовершенны, но зато вполне реальны как попытки воплотить идеал анархизма. И что интересно, - многие из этих движений возникали спонтанно, их творцы не читали ни Прудона, ни Бакунина, ни Кропоткина, а стихийно пытались создать общество без власти, без государства, иерархии и эксплуатации, основанное на принципах самоуправления! Да, их либо “давили” извне, либо они со временем “перерождались” изнутри, поскольку мир вокруг оставался враждебным и продолжал основываться на противоположных началах. Однако, они гибли, но возникали вновь и вновь – в новом обличьи, под другими “одеждами”. Это вселяет надежду. Значит, подобная “утопия” имеет реальные основания в жизни, не является порождением “книжных теоретиков”. (Хотя, конечно, и противоположные – людоедские, тоталитарные и авторитарные – утопии возникали и возникают не на пустом месте: природа человека и общества неисчерпаема и содержит разные возможности).


Однако, кое с чем из высказываний Сергея Гавриловича я не могу согласиться. Во-первых, надо иметь в виду, что Бакунин как мыслитель сильно эволюционировал – и приведенные высказывания из его работы 1866 года носят промежуточный, переходный характер – полуанархический. Отсюда и упоминание государства, выборов и проч., как рудименты, пережитки его предыдущих взглядов. Кроме того, - о терминах “государство” и “анархия”. Тут как в известной шутке: если мы видим зверя, который выглядит, как кошка, мяукает, как кошка, то следует считать, что это кошка, а не называть ее “тигром”. Сергей Гаврилович с подозрением и сомнением относится к слову “анархия” (слишком уж оно дискредитировано в глазах людей!) и, напротив, предлагает оставить понятие “государство” в применении к тому обществу, которое он – и Михаил Бакунин – считает желательным. Но странное же это государство – без централизации, без чиновничества, отделенного от населения, без политики и партий, без иерархии и господства, без власти! Конечно, и анархисты не против подобного “государства”, а если пугает слово “анархия”, можно назвать как-то иначе, например, “прямая демократия” (в отличие от представительной) – как в древних Афинах или в вечевом Новгороде, где государство в нашем понимании почти отсутствовало, а был “полис” - гражданская община (или, по-римски, “рес публика” - “общее дело”). Однако, я, как и другие анархисты, считаю, что описанное общество, конечно же, не будет государством и незачем его так называть. Скажем, тигр, уменьшенный в двадцать раз и лишенный клыков, уже не тигр, а кошка. Система, в которой нет централизации, иерархии, власти, в которой вертикальные связи субординации заменены горизонтальными связями добровольной координации, а место закона, принуждения и приказа сверху вниз занимают федерализм, свободный договор и делегирование снизу вверх – это уже не государство, а нечто очень близкое к анархии (сейчас часто говорят еще: “либертарное общество” или “антиавторитарный, безгосударственный социализм” - в противовес большевистскому авторитарно-государственному).


И еще одно – уже не терминологическое, а более принципиальное несогласие с уважаемым докладчиком. Сергей Гаврилович, вы полагаете, что революция – это всегда зло, и лучший путь для отмены государства – путь “сверху”, а не “снизу”. Вы ссылаетесь на “Великие реформы” Александра II, но они как раз доказывают обратное (в силу противоречивости, половинчатости, а часто – откровенно грабительского характера). Они и многие другие примеры реформ и революций “сверху” в истории (особенно истории России – от Петра I до Горбачева) показывают, что государство не может само себя отменить, “добрый царь” не может самоограничиться, а чиновники самоликвидироваться. У Михаила Бакунина, впрочем, сначала были подобные иллюзии в отношении царя (см. его работу “Народное дело: Романов, Пугачев или Пестель?”), но они быстро прошли. Вы совершенно правильно заметили, что лучший и единственный путь – “научить” людей свободе и самоуправлению – поставить их в эту ситуацию, ситуацию необходимости свободы и самоуправления. (Ведь еще Бакунин говорил, что государственная опека над “несовершеннолетним ребенком-народом никогда не даст ему “повзрослеть”). Ну, нельзя научиться плавать, не идя в воду! И, как писал поэт-коммунар и анархист Эжен Потье в “Интернационале”:


“Никто не даст нам избавленья:

Ни Бог, ни царь, ни депутат.

Добьемся мы освобожденья

Без всякой драки за мандат”.


Поэтому, увы, возможна лишь революция снизу – “революций сверху” не бывает (так же, как и “добрых царей”), а если бывают, то они плохо кончаются для народа – очередным ГУЛАГом (как при Петре и Сталине) или очередным грабежом (как при Александре II или Горбачеве). “В борьбе обретешь ты право свое!” - этот лозунг социалистов-революционеров остается вечно актуальным. И снова – вопрос о терминах – что понимать под “революцией”? Вас это слово отталкивает. Для нас, анархистов, это не столько потоки крови и всяческие диктатуры (пусть даже они именуются “революционными диктатурами” или “диктатурами пролетариата”), сколько смена сознания людей, превращение их из “объекта” в “субъект” истории, их самоорганизация в отстаивании своих прав и в управлении своей жизнью. Конечно же, “революция” для Робеспьера и Ленина – это одно (и главный вопрос ее, как писал Ильич, - “вопрос о власти”), а для Бакунина и Кропоткина – совсем другое. Возможно, против такого понимания революции и вы не будете возражать. Но это отдельная огромная тема для дискуссии. Еще раз, спасибо вам, Сергей Гаврилович, за интересное и вдохновенное выступление.


Попова М. Вообще-то я хотела возразить Сергею Гавриловичу на его толкование перевода слова “полис”. Полис в переводе с греческого – это не государство, а община. А это совсем другое значение.


Суворов В.П. Правильно ли я вас понял, что вы за политическую революцию?


Корнилов С.Г. Честно говоря, не понимаю, что это такое? По-моему, любая революция, если в действительности таковой является, непременно “политическая”. Если таким сочетанием слов обозначается изменение строя парламентским способом, например, или другим каким-либо “бархатным” - то да.


Спасибо за реплики и вопросы. Если их нет больше, то мы переходим к презентации книги “Торжок в путевых заметках и мемуарах”. Слово Ирине Александровне Бочкаревой, историку, заведующей отделом краеведения Всероссийского историко-этнографического музея (г. Торжок). Пожалуйста.


Выступление Бочкаревой И. А.

Уважаемые участники Прямухинских чтений! Я очень благодарна за приглашение выступить перед вами и представить новую книгу - вот она у меня в руках, - изданную Всероссийским историко-этнографическим музеем, “Торжок в путевых заметках и мемуарах”.


Эта книга дает возможность увидеть Торжок глазами путешественников и мемуаристов. Большая часть материалов, вошедших в сборник, является библиографической редкостью, некоторые воспоминания публикуются впервые. Книга иллюстрирована рисунками Владимира Ярополова и фотографиями с видами Торжка XIX- начала XX веков.


Наиболее ранние из известных нам путевые заметки о Торжке принажлежат перу иностранцев, посетивших Россию в XVI-XVII веках. С. Герберштейн, А. Олеарий, Б. Мейерберг, Я. Стрейс, Э. Пальмквист по-разному описывали Торжок в зависимости от целей их поездок, условий пребывания в России, личных взглядов.


Совершенно иные по содержанию и форме путевые заметки XIX века. Их цель - рассказать об обычаях, нравах того или иного края на основе личных наблюдений с привлечением исторических сведений. Среди них интересен нам “Ручной дорожник для употребления на пути между императорскими всероссийскими столицами...” Ивана Фомича Глушкова, написанный в 1801 году. Автор посвятил свой труд императрице Елизавете Алексеевне. “Дорожник” должен был стать путеводителем в предстоящем путешествии августейших особ в Москву на коронацию.


В главе “Торжок”, кроме исторической справки и статистических сведений, живым образным языком рассказывается об истории города, о быте и нравах горожан, о памятниках архитектуры. Увы, надо признать, что, восхищаясь архитектурой Борисоглебского собора, Глушков ошибочно называет автором проекта архитектора Буци, а, описывая “неизъяснимо величественную ... прекрасную живопись иконостаса”, не упоминает его создателя. Это кажется несколько странным, потому что были живы еще и Николай Александрович Львов, автор проекта собора, и Владимир Лукич Боровиковский, расписавший иконостас.


Кстати, Александр Михайлович Бакунин в поэме “Торжок” сетует о короткой людской памяти, забывшей имя автора проекта Борисоглебского собора. “И новый храм по плану Львова/ (Паденьем старый угрожал),/А не искусника чужого,/ как сдуру кто-то написал...”


В этой книге приводятся страницы из “Путеводителя от Москвы до Санкт-Петербурга и обратно” Михаила Дмитриева, изданного в 1839 году. Дмитриев был знаком с “Дорожником” Глушкова, цитирует его и мимоходом повторяет ошибку последнего об авторстве проекта Борисоглебского собора. Вот так. Но, тем не менее, Дмитриев представляет читателю возможность более полно познакомиться с историей города и древнейшего Борисоглебского монастыря, с обычаями новоторов.


Великий драматург Александр Николаевич Островский в 1856 году по приглашению Морского ведомства предпринял путешествие по Волге. Его путевые заметки переросли в литературный очерк “Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода”. В Торжке Островский пробыл десять дней, вел дневник встречался с “отцами города”, краеведами. Некоторые зарисовки, сделанные писателем с натуры, легли в основу типажей его героев.


Колоритно описывает быт, нравы, костюмы, особенности речи жителей Торжка этнограф Павел Небольсин в “Заметках на пути из Петербурга в Барнаул”, изданных в 1859 году. Иосиф Колышко в “Очерках современной России” (СПб.,1887 год) прослеживает жизнь города в развитии: он сравнивает современный ему Торжок с тем, каким увидел его и описал Небольсин.


Особый литературный жанр - мемуары. В. Белинский относил их “к числу самых необыкновенных и самых интересных явлений... это история, это драма, это все, что вам угодно”. В нашей книге приведены воспоминания Александра Алексеевича Синицына, который долгое время служил земским врачом в Торжке, был знаком с либеральными деятелями земства братьями Бакуниными и Тимофеем Повало-Швейковским. И, несомненно, весьма увлекательными для читателей разных вкусов станут страницы воспоминаний Михаила Васильевича Линда и Сергея Николаевича Толстого. Написанные великолепным языком, они переносят нас в провинциальный город с его патриархальным укладом.


Путевые заметки и мемуары, вошедшие в сборник, были недоступны широкому кругу читателей: изданные в XIX веке, они, в основном, не переиздавались, и в настоящее время сохранились лишь единичные экземпляры их в центральных библиотеках Москвы и Петербурга.


К сожалению, мемуары представлены в нашем сборнике в сокращении. Орфография и пунктуация публикуемых текстов приближены к современным нормам.


Мы надеемся, что данное издание вызовет живой читательский интерес и даст уникальную возможность увидеть Торжок глазами путешественников и мемуаристов XIX века.


Спасибо за внимание.


Корнилов С.Г. Если нет вопросов к Ирине Александровне, то предоставляю слово Нине Аркадьевне Лопатиной, редактору “Краеведческого альманаха” (г. Торжок).


Выступление Лопатиной Н. А.

Уважаемые участники Прямухинских чтений!


Мне выпала честь представить наше последнее по времени издание “Краеведческий альманах” N3, посвященный Торжокскому району, и в частности, старинным дворянским усадьбам Митино и Василево, владельцами которых на протяжении XVIII-XIX веков были Львовы. Как известно, Львовы были в родстве с Бакуниными, Полторацкими, Олениными, Мордвиновыми, Языковыми и многими другими известными русскими дворянскими фамилиями.


Обе эти усадьбы, расположенные напротив друг друга по берегам Тверцы в семи верстах от Торжка, занимают особое место в русской художественной культуре и в русской истории. В них были созданы образцовые памятники архитектуры и садово-паркового искусства, которые мы должны были бы охранять от посяганий времени и людей как историческую и художественную ценность, как наше национальное достояние на все времена. Но мы не сделали этого, и нам осталось только воссоздать образы этих старинных усадеб из того немного, что в них уцелело.


Увы, с каждым годом обе усадьбы все более предаются забвению и стихии разрушения. Пройдет еще одно десятилетие, и мало что останется в них от “дворянских гнезд”.


Надо сказать, что не в пример властям и жителям региона, интерес специалистов - искусствоведов, историков, краеведов в последнее время оживился как в целом к историческому и культурному наследию Тверской области, так и к памятникам Торжокского района в том числе. И при этом часто мелькают на страницах этих работ недостоверные сведения, а подчас и произвольные выдумки.


Наше издание отчасти имеет своей целью внести ясность по некоторым аспектам истории данных усадеб, их владельцев и конкретно упомянуть неточности, которые появились на страницах различных изданий вокруг Митина и Василева.


Открывает наш альманах статья замечательного человека, кандидата архитектуры, почетного гражданина Торжка, профессора Льва Андреева, “Архитектурно-ландшафтный комплекс XVIII-XIX веков Митино-Василево-Прутня”. Обращаю ваше внимание на присутствие в названии и, разумеется, в теме статьи Прутни. Это не случайно. Автор рассматривает все три места как единое целое не только в историческом плане, но и в архитектурно-ландшафтном


Лев Васильевич Андреев, сделавший и делающий очень много доброго для Торжка и как архитектор, и как ученый. и как педагог, в своих рассуждениях по поводу ансамбля Митина-Василева-Прутни точен и бескомпромиссен. В частности, он убедительно отвечает на вольные измышления некоторых авторов о различных объектах на территории ансамбля, приписываемых Николаю Александровичу Львову. В этом отношении статью Андреева трудно переоценить.


Кстати, Льву Васильевичу скоро, в июне сего года, исполняется 80 лет. Я пользуюсь случаем и поздравляю его с юбилеем и попутно приглашаю вас на юбилейную выставку живописных работ и акварелей Андреева, которая скоро откроется в новом городском выставочном зале Торжка.


Любопытна в альманахе статья Александра Воробьева, подполковника в отставке, о Прутенском шлюзе, являющаяся как бы продолжением статья Льва Андреева. Отец Воробьева работал на шлюзе в 1910-1923 гг., а он сам, проведший детство в Прутне, имеет точные знания об устройстве Прутенского шлюза.


Вниманию читателей предлагается в нашем альманахе отрывок из романа Александра Апраксина (годы жизни 1851-1913) “Лишние люди”. Роман впервые опубликован был в журнале “Колосья” в 9-12 номерах за 1888 год. В нем владельцы имения Митино Львовы выведены под фамилией Солнцевых.


Впервые опубликован в альманахе “Родословный список новоторжских дворян Львовых”, владельцев Митина, Василево, Большого Борка, составленный Н.А. Лопатиной, О.В. Лобановой и Т.А. Михайловой. Род Новоторжских Львовых известен с XIV века, когда родоначальник рода Марк Демидович приехал из Литвы в Тверь. Мы публикуем отрывок из Родословной росписи Львовых от Перфилия Лазаревича Львова, известного с 1626 года, по детей Дмитрия Ивановича Львова (годы жизни 1846-1901), которые совместно - их было четверо - владели имением Большой Борок, что в восьми километрах отсюда. Для составления “Списка” использовались не только известные родословные сборники В.В. Руммеля и В.В. Голубцова, М.П. Чернявского, но и метрические книги церквей Новоторжского уезда. По этому списку видно, что напрямую Бакунины с Львовыми породнились в 1870 г., когда Александр Александрович Бакунин женился на Елизавете Александровне Львовой.


Я вижу, здесь присутствует Вадим Сергеевич Галенко, один из потомков Бакунинского рода, и я хочу ему лично выразить благодарность и признание за переданные нам выписки из дневника Елизаветы Васильевны Марковой-Виноградской, которые мы опубликовали в этом номере альманаха. Напомню, что Елизавета Васильевна была первой женой Александра Александровича Бакунина, брата Михаила Бакунина. А сам Вадим Сергеевич является правнуком Александра Александровича Бакунина от его брака с уже упомянутой Елизаветой Александровной, его второй женой.


Хочется отметить еще воспоминания о Митине и Василеве художницы, скульптора и жены выдающегося русского скульптора Николая Андреева Марии Гортынской (урожденной Львовой). Она была правнучкой Петра Алексеевича и Марии Сергеевны Олениных.


Однако есть в нашем альманахе воспоминания о своих предках и праправнучки Петра Алексеевича и Марии Сергеевны Олениных - Прасковьи Усовой. Так что, материалы в нашем альманахе охватывают время на большую глубину. Оно отражает историю нашей родины в судьбах замечательных представителей рода Львовых.


Кроме того, в Альманахе есть множество различных сведений об исторических и культурных памятниках Торжокского района и даже сведения о том, как, каким транспортом можно до них добраться, включая расписание.


В заключение я хочу выразить надежду, что данный альманах послужит делу сохранения этих усадеб в качестве образцов усадебной и ландшафтной архитектуры XVIII-XIX веков, а также напомнить, что последний владелец Митина мечтал превратить свое имение в музей.


Спасибо за внимание.


Корнилов С.Г. Спасибо, Нина Аркадьевна. Если нет к ней вопросов, то предоставляю слово Суворову Валерию Павловичу. Старшему преподавателю истфака Тверского государственного университета. Тема его выступления “Михаил Бакунин и Тверской край”.


Выступление Суворова В. П.

Уважаемые коллеги!

Не хотелось бы пересказывать свою одноимённую статью в "Бакунинском сборнике", с которой вы можете ознакомиться. Поэтому остановлюсь на некоторых проблемных вопросах, вытекающих из этой статьи и требующих дальнейшего исследования.


Почему в Тверском крае и в первую очередь на родине М.А. Бакунина в Новоторжском уезде, в Прямухине память и уважение к нему были так живы в последующие годы и прежде всего среди крестьян?


Например, в ходе первой русской революции в Бараньегорской волости недалеко от Прямухина в селе Ново в двухклассном училище группа учителей и крестьян организовала революционный кружок эсеровско-анархистской направленности, тайную типографию и печатала на гектографе прокламации. Их распространяли местные крестьяне Игнатий и Тимофей Николаевы. Они считали себя последователями М.А. Бакунина и верили в возможность социальной революции. Под видом охоты они расклеивали листовки на перекрёстках дорог, на окраинах деревни, даже на стенах церкви. Делалось это умело и не вызывало подозрений. Были листовки с обращением к крестьянам: не платить налоги, не признавать властей, не подчиняться становому и приставу. (27)


Поклонники анархизма были и на родине М.А. Бакунина в Прямухине. Так в Торжке при обыске у земского десятника Егора Ионовича Воробьёва была изъята, как докладывал жандармский унтер-офицер, "книга М.А. Бакунина, полное собрание сочинений, том первый под редакцией А.И. Бакунина". По сведениям ТГЖУ, Е.И. Воробьёв, крестьянин Прямухинской волости был членом революционной организации волости в 1905-1907 гг., в которую входили социал-демократы, эсеры и сторонники анархической идеи. (28)


Видимо, эту книгу Е.И. Воробьёв приобрёл у врача земской больницы в г. Торжке, депутата II Государственной Думы, примыкавшего к левому крылу партии кадетов, Алексея Ильича Бакунина. В своём письме к П.А. Кропоткину в октябре 1906 г. он писал, что через свою кузину Н.Т. Кропоткину пересылает Петру Алексеевичу первый том произведений М.А. Бакунина, вышедший в России и готов высылать все последующие тома. Из письма следовало, что издатель, с которым, как писал А. Бакунин, "мы вместе издаём Михаила Бакунина - это самый простой крестьянин-самоучка, но очень хороший человек, который занялся издательским делом исключительно ради идейных убеждений. Он страшно возмущён, что товарищество "Знание" выпустило Вашу книгу "Записки революционера" в таком упорядоченном …, искажённом виде да ещё с заявлением, что книга выпущена под Вашей редакцией". (29)


В связи с этим издатель-крестьянин предлагал П.А. Кропоткину выпустить все его произведения "по-русски без всяких укорок и до конца удобных" для П. Кропоткина условиях в отношении качества бумаги, формата, порядка издания, редактирования, перевода, оплаты. К письму прикладывались также критическая рецензии в журнале "Мир божий", на изданные товариществом "Знание" "Записки революционера" и рецензия на вышедшие в Санкт-Петербурге в 1906 г. произведения М.А. Бакунина. (30)


В связи с этим возникает ряд вопросов об изданном первом томе произведений М.А. Бакунина и его издателе. По воспоминаниям Татьяны Алексеевны Осоргиной, дочери А.И. Бакунина, он редактировал первый и второй тома полного собрания сочинений М.А. Бакунина, которые были опубликованы в Санкт-Петербурге, в издательстве И. Балашова в 1907 г. Видимо, первый, том, был издан в 1906 г. Его и послал А.И. Бакунин П.А. Кропоткину в Англию. (31)


Таким образом, несмотря на возникшие в ходе революции противоречия между последними владельцами Прямухина, племянниками М.А. Бакунина и прямухинскими крестьянами, среди новоторжских крестьян были сторонники и приверженцы М.А. Бакунина.


В революции 1917 г. и в последующие годы отношение к М.А. Бакунину в Тверском крае и на его родине было противоречивым. С одной стороны, крестьяне, занятые разделом помещичьих земель, не делали различий между ним и дворянами Бакуниными.


Как описывает уполномоченный новоторжского уездного земотдела Г.Ф. Гусев, приезжавший в Прямухино в августе 1918 г. с целью его обследования на возможность создания в имении советского хозяйства, крестьянам не было никакого дела до того, что в прошлом какой-то барин был великим мировым бунтарём, об этом мало кто знал. Крестьяне видели в его потомках только помещиков и не прочь были разделаться с ними, как и со всеми. (32)


Проживавшие в имении две дальние родственницы М.А. Бакунина, в свою очередь, видели в крестьянах врагов, которые в любой момент могут пустить красного петуха". Они при помощи батраков обрабатывали только усадьбу, 2-3 гектара, пользовались садом. Всё было в запустении и заброшенности, в доме пахло тлением и плесенью. Часть земель сдавалось в аренду местным богатеям. Родственницы Бакуниных приняли уполномоченного за представителя власти, прибывшего защитить их от притязаний крестьян, которые, по их словам, спят и во сне видят, как бы разграбить имение.

К памяти бунтаря-анархиста, как и прямухинские крестьяне, они не были почтительны, а своё отвращение к нему выразили примерно в следующем духе: если бы не было таких авантюрных личностей, как М.А. Бакунин и ему подобных, то они бы сейчас жили, горя не зная, никаких революций не было бы. Когда Гусев сообщил о цели приезда, они почему-то своё негодование отнесли тоже в адрес Бакунина. "Вот так ему и надо, - заявила одна из собеседниц, - сколько он нам хлопот доставил, то от царя, а теперь от революции". Они сообщили, что послали "прошение" в Тверь, чтобы их не трогали. (33)

Уполномоченный не стал ничего предпринимать, а только покопался в груде литературы, сваленной бесформенной кучей за библиотечными шкафами, нашёл там книгу М.А. Бакунина "Государственность и анархия", которую и захватил с собой. По приезде его в Торжок было решено "больше пока ничего не трогать в имении Прямухино, предоставив доживать в нём осколкам прошлого". (34)

Новой власти удалось тогда не допустить анархического разграбления имения Бакуниных и их родственников Вульфов и Циргов. Но сами они вынуждены были уехать из Прямухина, в том числе и две пожилые женщины: видимо, вдова А.А. Бакунина, Елизавета Александровна Бакунина (урождённая Львова), и Варвара Гавриловна Вульф. Первая - к своей дочери Софье Александровне Плясовой в деревню Железово, а вторая - к родственникам в Торжок. (35)

С другой стороны, в Тверском крае проявлялось отношение к М.А. Бакунину как к одному из героев освободительного движения в России. События Февраля и особенно Октября 1917 г. резко усилили интерес в российском обществе к личности М.А. Бакунина. Подробности его неординарной биографии, некий ореол романтизма в его революционных и общественных деяниях сделали его имя, особенно на протяжении 1917- 1918 гг., весьма популярным среди широких народных масс. Приход к власти большевиков и уважительное отношение к личности М.А. Бакунина со стороны В.И. Ленина возвели интерес к нему и к его поступкам в ранг государственной политики. В соответствии с планом монументальной пропаганды вождя большевистской партии М.А. Бакунину был воздвигнут в невиданно короткий срок памятник в Москве у Мясницких ворот. Имя известнейшего идеолога анархизма внесли в список наиболее уважаемых и почитаемых большевистскими лидерами вождей революционных масс, достойных пока ещё скромного обелиска в Александровском саду. В обеих русских столицах появились улицы, названные именем М.А. Бакунина, вышло из печати значительное число его работ, а также ряд статей и монографий, посвящённых его неукротимой и одержимой личности. Наступил один из наиболее благоприятных за полтора века периодов в изучении как личности, так и творчества М.А. Бакунина. (36) Трижды, причём как анархистскими издательствами, так и принадлежащим Московскому Совету солдатских депутатов, была издана работа "Бог и государство". (37)

Эти тенденции не обошли и Тверскую губернию В Торжке и в Твери две улицы переименовали в честь М.А. Бакунина. В Прямухине в начале 1918 г. по просьбе крестьян была открыта средняя школа-гимназия на базе 2-классной земской школы в доме Бакуниных, реорганизованная вскоре в школу-коммуну второй ступени. В ноябре 1918 г. коллектив обратился с просьбой в уездный комитет РКП (б) назвать школу именем М.А. Бакунина и получил ответ от председателя уездкома Петра Ананьева, что "комитет ничего против не имеет". При коммуне был пришкольный участок и участок земли в 50 га, четыре лошади, несколько коров, богатый сад, мастерские, инвентарь. Обучение учащихся сочеталось с трудом в школе-коммуне. Работая в саду, огороде, поле, учащиеся приобретали политехнические знания, а все собираемые продукты шли на общественное питание и другие потребности учеников и учителей. Школа-коммуна имени М.А. Бакунина просуществовала три года. (38)

Новоторжцы были не одиноки в своём почитании великого бунтаря. С марта по конец июля 1918 г. в Тверской губернии существовала Бежецкая республика со своим Совнаркомом и съездами, возглавляемая анархистами А.Г. Зуевым и Л.А. Алексеевым. Бежецкие анархисты имели книгоиздательство, издавали книги и журнал "Красноармеец" анархического содержания. Готовился выпуск газеты "Анархия" для пропаганды идей М.А. Бакунина и П.А. Кропоткина. По инициативе анархистского Совнаркома в июне 1918 г. в Бежецке был открыт Народный университет имени М.А. Бакунина, в котором А.Г. Зуев намеревался выступать с лекциями по политэкономии и социологии. Но ему удалось прочесть только одну лекцию в Земском зале г. Бежецка "Безначальный коммунизм". (39)


В годы гражданской войны, когда печатной продукции издавалось крайне мало из-за экономического кризиса и разрухи, анархо-синдикалистское издательство "Голос труда" сумело выполнить невероятно трудную задачу - издало "Избранные сочинения М.А. Бакунина" в 5 томах. И пусть это были небольшие по формату и объёму книжки, напечатанные на плохой бумаге, с мелким шрифтом и слепым оттиском, но они вышли, что стало возможным благодаря труду небольшой группы энтузиастов-анархистов. (40) Они читались в Новоторжском уезде, и часть из них сохранилась в библиотеках и архивах.


И в дальнейшем с изданием писем, работ М.А. Бакунина дело обстояло не так уж плохо. Благоприятствовало то, что подобная работа не требовала определённого переосмысления и оценок, выгодных или лояльных в отношении утвердившегося в стране строя. В какой-то степени компромисс между властью и теми, кто изучал творческое наследие М.А. Бакунина, был найден в характерной для 1920-х гг. фразе о том, что спор между бакунизмом и марксизмом рассудила история: если марксисты-большевики пришли к власти, значит, их идеология оказалась жизнеспособной в отличие от анархистской. Поэтому анархистской идеологии было позволено на определённый срок как бы существовать наряду с большевистской идеологией при условии, что это не наносило бы серьёзного ущерба Советской власти. Такое восприятие М.А. Бакунина стало постепенно характерно для его тверских и новоторжских земляков

О том, что интерес к выдающемуся революционеру и мыслителю не затухал, свидетельствовал выход в свет в 1926 г. серии работ, посвящённых 50-летию со дня смерти М. А. Бакунина. Причём эти работы были опубликованы как в центральной, так и в провинциальной печати. (41) Это был последний юбилей, посвящённый памяти М.А. Бакунина, отмеченный широко и гласно: торжественное заседание в Москве, многочисленные книги, брошюры, статьи и анархистские издания, санкционированные руководством страны, публикации в "Правде" и других центральных изданиях и многое другое. В дальнейшем, вплоть до конца 1980-х гг., никаких юбилеев, посвящённых М.А. Бакунину, в стране и в Тверском крае больше не праздновалось. (42)

Таким образом, анализ выявленных источников показывает наличие определённой традиции в Тверском крае в 1910-1920 гг. в отношении к М.А. Бакунину. Она характеризуется преимущественно положительными оценками его идейно-политического наследия и деятельности не только среди анархистов, но и других представителей тверского общества.