Geum.ru

Книга 4: Философия XX в уч для вузов

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   35   36   37   38   39   40   41   42   ...   54

тальный постулат, от которого французская философия, начиная с

Декарта, никогда не отступала и который феноменологией был только

усилен". Фуко исходил из того, что все Главные направления были

только разными "формами рефлексии и анализа", которые вдохновля-

лись "философией субъекта" и ориентировались на "теорию субъекта".

И в этом отношении традиция, идущая от Соссюра к Леви-Строссу,

стала стратегической "точкой опоры для того, чтобы поставить под

вопрос теорию субъекта, но эту постановку под вопрос ни в коем случае

не следует отождествлять со структурализмом" Про себя Фуко гово-

рит, что эту проблематизацию теории субъекта он нашел у Ницше,

Батая и Бланшо, т.е. у тех, кто был максимально далек от структурализ-

ма, а также у Башляра и Кангилема - в истории науки. Такой же

точкой "прорыва", возможностью выйти за пределы философии субъек-

та был для очень многих и психоанализ. "Покончить с основополагаю-

щим актом субъекта", или, как его еще называет Фуко, с "конституи-

рующим субъектом", "субъектом-дарителем смысла", - вот что было

главным для Фуко и что определяло его интерес к тем исследованиям

и практикам, которые обычно собирают под именем "структурализм".

Подобного рода выпады против "привилегий основополагающего

субъекта" имеют место не только в "Структурализме и постструктура-

лизме", но и в "Порядке дискурса" и в "Что такое автор?".


В этом контексте понятны слова, сказанные Фуко в интервью 1966 г.,

т.е. еще изнутри, так сказать, "структуралистского" периода. <Мы ощу-

щали поколение Сартра как, несомненно, мужественное и благородное,

со страстью к жизни, к политике, к существованию... Но что касается

нас, мы открыли для себя нечто другое, другую страсть: страсть к поня-

тию и к тому, что я назвал бы "система">. На вопрос собеседника: "В

чем состоял интерес Сартра как философа?" Фуко отвечает: "...столк-

нувшись с таким историческим миром, который буржуазная традиция,

себя в нем не узнававшая, склонна была рассматривать как абсурдный,

Сартр хотел показать, напротив, что всюду имеется смысл". На вопрос

же о том, когда Фуко перестал "верить в смысл", - он отвечает: <Точ-

ка разрыва - это тот момент, когда Леви-Стросс для обществ, а Лакан

- для бессознательного показали нам, что "смысл", возможно, есть

лишь своего рода поверхностный эффект, отсвет, пена, а то, что глу-

бинным образом пронизывает нас, что есть до нас и что нас поддержи-

вает во времени и в пространстве, - это система>. И дальше: "Значе-

ние Лакана как раз в том, что он показал, как через дискурс больного и

через симптомы его невроза говорят именно структуры, сама система

языка - а не субъект... Как если бы до любого человеческого суще-

ствования уже имелось некое знание, некая система, которую мы пере-

открываем...". И на вполне естественный вопрос: "Но кто же тогда

продуцирует эту систему?" Фуко отвечает: "Что это за такая аноним-


ная система без субъекта, хотите Вы спросить, что именно мыслит? Я

- взорвано; взгляните на современную литературу - происходит от-

крытие некоего "имеется"... В некотором роде здесь происходит воз-

врат к точке зрения XVII века, с одним различием: не человека ставить

на место Бога, но анонимную мысль, знание без субъекта, теоретичес-

кое без идентифицируемой субъективности...".


За шумным конфликтом в связи со структурализмом Фуко, стало

быть, видит прежде всего попытку поставить такие теоретические проб-

лемы и нащупать такие формы анализа, которые, будучи рациональны-

ми, не апеллировали бы при этом к идее субъекта. Именно поэтому его

не устраивали формы рациональности, нашедшие выражение в марк-

сизме или в феноменологии, и именно в этом контексте Фуко не уста-

вал подчеркивать роль Леви-Стросса, давшего "своего рода рациональ-

ную точку опоры для этой постановки под вопрос теории субъекта'"".


От "археологии" медицины и гуманитарных

наук к археологии знания


История познания, сознания, знания и их кристаллизаций, про-

дуктов рано заняла в концепции Фуко место центральной проблемы.

Эта проблема была зафиксирована с помощью хорошо знакомого тер-

мина "археология", приобретшего у Фуко непривычное значение. В

работах 60-х годов Фуко стремился реконструировать социально-ис-

торические формы существования, организации и распространения

знаний, имея в виду главным образом историю Европы позднего сред-

невековья и нового времени. При этом его интересовали наиболее су-

щественные дискуссии, формы взаимодействия идей. Ибо Фуко с пол-

ным основанием полагал, что они оказывают формирующее воздей-

ствие на конкретные процессы мышления, познания, сознания инди-

видов. Особенность подхода у раннего Фуко можно видеть на приме-

ре книг "Безумие и неразумие. История безумия в классический век"

(1961) и "Рождение клиники. Археология взгляда медика" (1963).

Патопсихологическое исследование здесь становится также и фило-

софским, социально-историческим. Фуко прослеживает, как на про-

тяжении истории менялось отношение к психическим болезням. В сред-

ние века душевная болезнь трактовалась как наказание божье, вместе

с тем делающее больного человека чем-то вроде "божьего человека",

"опекаемого" Богом. В новое время умопомешательство стало пони-

маться просто как лишенность разума, как безумие. Выражалось и

закреплялось это изменение самыми разными способами - через ли-

тературу, искусство, религию, деятельность особых социальных ин-

ститутов, через применение юридических законов и нравственных норм,

через теологию и философию. Например, в первой книге Фуко иссле-

довал, как содержались и функционировали в различные эпохи ин-

тернаты, дома призрения для 6ол'ьных, в том числе для психически

нездоровых, людей. Во второй книге он подверг анализу практику и

теорию патологической анатомии, чтобы уяснить генезис современ-


ных подходов к болезням, их лечению, к функционированию соответ-

ствующих институтов. Построение "археологии" знания, познания, со-

знания - это, согласно Фуко, и есть обнаружение, исследование глубоко

залегающих пластов исторического социокультурного, духовного опыта.


В известном смысле опыт "археологии духа", важнейших формо-

образований дискурса параллелен у Фуко "археологии институцио-

нальных форм". Так, он прослеживает происходивший в XVII в. ко-

ренной поворот от эпохи Ренессанса к "классической" эпохе нового

времени. Соответственно изменению умонастроений и ориентаций людей

возникают новые "институты"' для призрения душевнобольных. Их

теперь интернируют в специальные дома призрения, где они содер-

жатся вместе с безработными, нищими, бродягами, преступниками,

причем содержатся за счет государства. Примером такого "института"

Фуко считает учрежденный в середине века в Париже Hopital General.

Это было не только и даже не столько медицинское учреждение. Оно

решало куда более широкие социальные задачи: в тот век общество

начало понимать, что обездоленные, тяжелобольные люди нуждаются

в попечении. Эдиктом короля они получили право на уход, пропита-

ние, кров, одежду. Но вот спустя столетие, благодаря французской

революции, наступает новый поворот в сознании: теперь считается

скандалом и несправедливостью то, что душевнобольные и преступни-

ки содержатся в одном и том же учреждении. Возмущение и критика

со стороны общественного мнения приводят к тому, что постепенно

возникают специальные медицинские учреждения для содержания и

лечения душевнобольных. Меняется и понимание душевной болезни.

Считается, что больных людей следует лечить и успешное лечение

возможно. Все эти исторические примеры Фуко приводит, чтобы под-

твердить свой общий тезис: система знаний о человеке и формы практи-

ки (например, врачебной) играют решающую роль в развитии струк-

тур интернирования и господства, присущих человеческой цивилизации.


В "археологии медицины" Фуко раскрывает зависимость форм де-

ятельности врачей и зависимость их конкретного знания от того, что

он называет "кодами знания". Он обнаруживает такие исторически

меняющиеся и в то же время относительно стабильные (на протяже-

нии веков и эпох) коды на основе различных описаний болезней, сде-

ланных врачами в одно и то же время. Сами врачи могут и не догады-

ваться об их существовании и власти, однако следуют исторически

обусловленным принципам кодирования медицинского знания. Влия-

ние упрочения или, наоборот, изменения таких общих форм знания

огромно. В книге "Рождение клиники" Фуко отмечает, что предмет

его исследования касательно медицины связан с выяснением вопроса:

как особое познание больного индивидуума структурируется на про-

тяжении того или иного времени. А это позволяет, по его мнению,

показать, что "клинический опыт возможен в виде познавательной

формы" и что он приводит к реорганизации всего больничного дела, к

новому пониманию положения больного в обществе. Эти "глубинные

структуры", где сплетаются воедино пространство, язык и смерть и


которые обычно суммируются в виде анатомическо-клинических мето-

дов, образуют историческое условие развитие медицины как области

"позитивного" действия и знания.


От "археологии" медицины и болезней Фуко перешел к "архео-

логии гуманитарных наук". Французский мыслитель уже прочно ис-

ходил из того, что на человеческую деятельность оказывают влияние

существующие и значимые на протяжении определенных периодов ис-

тории, социально закрепленные формы духа, знания, сознания. При

этом обращение к "археологическому" - т.е. особому социально-исто-

рическому - срезу анализа как раз и предполагало для Фуко реши-

тельное размежевание с трансцендентализмом любого вида,

т.е. с приписыванием абсолютного приоритета наблюдающему и по-

знающему субъекту. Особенно неприемлемыми философ считал такие

виды трансцендентализма, в рамках которых "чистый" субъект как

бы отделяется от всех исторических связей своего бытия, ставится над

природой и историей. Фуко был одним из тех, кто - опираясь на струк-

турализм - не только повел новую атаку на "мифологию чистого субъек-

та" философии нового времени, но и предложил непривычную "бессубъ-

ектную" теорию сознания, духа, культуры. Доводы в пользу такой "де-

конструкции" субъекта у Фуко были следующие. Если мы изберем в

качестве "центра" субъект, который якобы синтезирует поступающее

в его сознание многообразие чувственных данных (как полагал Кант),

то удовлетворительное объяснение мышления, познания, сознания ста-

новится решительно невозможным. Субъект, сконцентрированный на

самом себе, - вредная фикция философии нового времени. А ведь

такой субъект считался чуть ли не "творцом" окружающего мира!


"Археология наук о человеке", поясняет Фуко, не есть в собствен-

ном смысле история идей или история наук. Речь, скорее, идет об

исследовании, цель которого - установить, благодаря каким источни-

кам становятся возможными познание и опыт, в соответствии с каким

порядком конституируется знание, на какие "исторические a priori"

оно опирается. Вся эта целостность исторически подвижна. Появля-

ются идеи, формируются науки, опытные знания получают философ-

скую рефлексию, образуются типы рациональности, чтобы вскоре снова

уступить место новому знанию и опыту.


Понятия, на которых базируется проект археологии знания и куль-

туры Фуко, - "структура опыта", "дискурс", "историческое а

priori", "эпистема".


Понятие "структура опыта" Фуко вводит для того, чтобы обозна-

чить культурные ситуации, которые охватывают и познающего субъек-

та, и познаваемые объекты. Согласно Фуко, структура опыта какой-

либо научной или культурной эпохи охватывает не только теоретичес-

кие, т.е. располагающиеся на дискурсивном уровне, высказывания. В

еще большей мере сюда относится совокупная историческая ситуация,

следовательно, политические, педагогические, экономические и куль-

турные моменты и структуры различного вида ".


Понятие "дискурса" обрисовывает структурированное поле выс-

казываний, которое в свою очередь содержит в себе основные прави-


ла, влияющие на оформление познавательного опыта. Высказывания

этого языкового поля не разрозненны, не атомарны, а взаимосвязаны,

и всякий раз выполняют особую регулирующую функцию, определя-

емую дискурсом как целым.


"Историческое a priori" в толковании Фуко обозначает наиболее

существенные принципы организации познания, упорядочивания тех

или иных феноменов знания и сознания. Они характерны для опреде-

ленной исторической эпохи. Как отмечают исследователи, Фуко в дан-

ном случае заимствовал у Канта сам принцип организации опыта че-

рез такие категории как причинность, субстанция и т. д. (Фуко специ-

ально занимался философией Канта. В 1964 г. он опубликовал свой

новый перевод кантовской "Антропологии".) Однако Фуко не принял

гносеологического априоризма Канта, утверждавшего, что категории

просто пред даны опыту в качестве организующего начала, и не иссле-

довавшего их генезис. Одновременно французский философ превра-

тил такого рода категории в "историческое a priori", т.е. стал выво-

дить власть категорий над познанием конкретных субъектов из соци-

ально-исторических обстоятельств, которые, согласно Фуко, структу-

рируют и организуют познавательный опыт. Эти в целом верные, но

слишком общие и расплывчатые характеристики он хотел конкретизи-

ровать с помощью понятия "эпистема".


<Это понятие Фуко ввел и разъяснил в работе "Слова и вещи"

(1966 г.). Фуко писал, что под "эпистемой" он понимает совокупность

отношений, которые в данное время могут объединять дискурсивные

практики, благодаря которым становятся возможными "эписте-

мологические фигуры", науки и, возможно, формализованные систе-

мы. Эпистема, разъяснял он далее, это не форма познания и не тип

рациональности, которые проникали бы в различные науки и через

которые находило бы проявление суверенное единство субъекта, духа

или эпохи. Эпистема - такая совокупность отношений, которую мож-

но открыть в данное время внутри наук и которая может быть проана-

лизирована на уровне "дискурсивных упорядоченностей". Речь идет о

понятиях, которые возникают и применяются в определенном конк-

ретно-историческом и культурном контекстах. Эти понятия как бы

предписываются индивидам, работающим в науке, пусть они суще-

ствуют на заднем плане и не обязательно осознаются субъектами. Фуко

убежден в том, что эпистемы в их языково-семиотическом измерении

образуются на том уровне, где формируются научные символы и на-

учный язык. Символический порядок эпистем внутренне иерархичен:

определенные основополагающие понятия и познавательные принци-

пы организуют множество высказываний, наблюдений, аргументов и

т. д. Эпистемы резко противостоят друг другу; основополагающие

принципы организации научного мышления четко отделяются друг от

друга. Эти основополагающие принципы образуют нечто вроде пра-

вил связи многообразных впечатлений и возможных опытов...> "


Свойства "классической эпистемы" Фуко оригинально и ярко рас-

крывает в 111-VI главах книги "Слова и вещи", которые носят лако-

ничные и выразительные названия "Представлять", "Говорить", "Клас-


сифицировать", "Обменивать". При этом Фуко уделяет особое внима-

ние тем изменениям, которые происходят именно в XVII в., когда

классическая эпистема собственно и вступает в силу. Хронологически

близкий XVI век с "эпистемической" точки зрения оказывается дру-

гой эпохой. Суть изменения и соответственно различия между двумя

веками Фуко определяет так: "Прежде всего, анализ заменяет анало-

гизирующую иерархию. В XVI в. предполагалась всеохватывающая

система соответствий (земля и небо, планеты и лицо, микрокосм и

макрокосм), и каждое отдельное подобие укладывалось внутри этого

общего отношения. Отныне же любое сходство подчиняется испыта-

нию сравнением, т.е. оно принимается лишь в том случае, если изме-

рение нашло общую единицу, или, более радикально, - на основе

порядка тождества и серии различий"". (Между прочим, ярким приме-

ром "аналогизирующего" мышления XVI в. Фуко делает Дон Кихота,

весь жизненный путь которого определяется как "поиск подобии".)


"Классическая эпистема модерна", на которой строилось позна-

ние в эпоху нового времени,- это, согласно Фуко, совокупность та-

ких принципов как обязательное построение расчлененной системы

математически оформленного знания (mathesis), генетический анализ,

центральное положение наблюдающего субъекта (на философском

уровне и в гуманитарном знании - антропоморфизм) и т.д. Систему

в новое время предполагается построить, открыв простейшие в каж-

дом ряде элементы. Знание, построенное таким образом, считается

единственно истинным, всеобщезначимым и исторически неизменным.

"Положение языка в классической эпистеме одновременно и скром-

ное, и величественное. Хотя язык теряет свое непосредственное сход-

ство с миром вещей, он приобретает высшее право - представлять и

анализировать мышление", в чем и зключается замысел и смысл рас-

пространенных в новое время проектом "всеобщей грамматики'". Итак,

мера, порядок, методическая нумерация и интуиция определили ха-

рактер эпистемы модерна ("классического периода"). Уже в XVIII и

XIX в. высказывались обоснованные сомнения во всеобщезначимости

эпистемы, ранее казавшейся чуть ли не вечной. В XX в. эпистема

меняется. Это видно, согласно Фуко, на примере гуманитарных дис-

циплин, таких как психоанализ, лингвистика, этнология. В них созда-

ется эпистема, которая - в противоположность ориентации нового

времени на сознание, разум - повернута к бессознательному, в коем

и усматривается детерминирующее начало. Изменение эпистемы вы-

ражало и коренное преобразование философского понимания мира,

человека, Бога. Человек не был главным и единственным Творцом

мира - таковая роль отводилась Богу. Но в человеке видели особое

"сопричастное" Богу существо, которое Бог "уполномочил" познать,

объяснить Порядок мира. Новая эпистема должна отвести человеку

более скромное, истинно подобающее ему место в универсуме.


Или, как говорит Фуко: "Мысль Ницше возвещает не только о

смерти Бога, но и (как следствие этой смерти и в глубокой связи с

ней) о смерти его убийцы"'".


В 70-х годах философские взгляды Фуко основательно меняются.

Происходит это вследствие того, что он углубляется в философию

Ницше. К самому началу 70-х годов относятся вступительная лекция

в Коллеж де Франс "Порядок дискурса" и статья "Ницше-генеало-

гия истории". Теперь Фуко увлекают "ницшеанские" темы-и прежде

всего "генеалогия морали". Поле дискурса теперь уже перестает быть

нейтральным объектом исследования. Отныне Фуко видит в дис-

курсе также и сферу власти, господства и борьбы различных

интересов. Дискурс всегда ограничивает, согласно Фуко, число уча-

ствующих в нем индивидов. Он предельно ритуализирован и содер-

жит в себе различные виды дискриминации. От него "отлучают" на

основании различных принципов и требований: одни высказывания

отвергаются как "безумные", другие - как ложные и т.д. Дискурс,

следовательно, выступает как одна из составных частей господствую-

щего общественного порядка, от которого в свою очередь исходит при-