Geum.ru

Книга 4: Философия XX в уч для вузов

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   54

"легитимизации" собственных теоретико-методологических оснований

Хабермас расценил как главный ее порок. "Радикальная критика ра-

зума не может одновременно быть радикальной и оставляющей без

прояснения масштабы, критерии, к которым она прибегает" *. Вопрос

о критике капитализма, предпринятой франкфуртской школой, к кон-

цу столетия тоже оказался куда более сложным, чем предполагалось в

30-50-х годах. В связи с ним необходимо затронуть более общую

проблему изменения отношения Хабермаса к марксизму (ибо ведь и

франкфуртская школа справедливо причисляется к неомарксизму).


Как и старшие франкфуртцы, Хабермас был и остается критиком

капитализма. И сегодня он обосновывает ту мысль, что капитализм не

в состоянии реализовать тот социальный, культурный и нравственный

потенциал, который современная история предоставила в его распоря-

жение И ныне Хабермас выдвигает обвинения в адрес капиталисти-

ческой экономики и коммерциализации культуры. Однако во всех этих

пунктах его позиции к 80-90-м годам существенно изменились - по

сравнению с работами 60-70-х годов. Прежде всего, если ранее Ха-

бермас еще возлагал какие-то надежды на реформирование реального

социализма (к практике которого он, правда, всегда относился крити-

чески), противопоставляя капитализму по крайней мере идеи и за-

мыслы социализма, то теперь о социалистических преобразованиях

общества он уже почти не говорит. Историческое развитие, по-види-

мому, заставило Хабермаса пересмотреть некоторые социально-поли-

тические позиции, что было процессом довольно болезненным. Одна-

ко поразительно и показательно, что Хабермасу, начавшему свой твор-

ческий путь в качестве последователя одной из неомарксистских школ,


11""

i


"ЙИ

Plltjl


удалось преодолеть не только догматический "диамат", но и "истма-

товски" окрашенный марксизм, который долго исповедовали Хорк-

хаймер и Адорно. Без всякой рекламы своих "поворотов" или раская-

ний Хабермас в 80-90-х годах уже имел за плечами опыт глубокого

критического пересмотра и марксизма, и критической теории обще-

ства франкфуртской школы. Один из современных авторов (А.Зёль-

тер) так подытоживает линии размежевания Хабермаса с марксиз-

мом: <Согласно Хабермасу, четыре фактора развития современного

общества восстают против Маркса. 1) Существенное изменение состо-

ит в том, что на смену типологически понятому отделению государ-

ства от общества в эпоху индустриального капитализма приходит вза-

имоотрицание и взаимопроникновение обеих сфер. Это означает, что

лишается своего значения способ рассмотрения, при котором преиму-

щественное внимание отдается экономике. Связывание базиса и над-

стройки в версиях ортодоксального марксизма Хабермас также счита-

ет неприемлемым. 2) Кроме того, материальный уровень жизни широ-

ких слоев населения возрос настолько, что интерес общества к осво-

бождению уже нельзя формулировать лишь в экономической терми-

нологии... Феномен отчуждения ни в коей мере не устранен, но уже

никак не может быть понят только в качестве экономической нищеты.

Согласно новой теории, на смену "телесной" эксплуатации пришло

психосоциальное обнищание, а открытое насилие переросло в господ-

ство на основе манипуляций, предполагающих вмешательство в созна-

ние индивидов. 3) Исчез носитель революционных устремлений, про-

летариат. Поэтому марксистская теория революций утратила свой тра-

диционный адресат... 4) Системная дискуссия о марксизме была па-

рализована утверждением советской системы в результате революции

1917 года. Что касается позиции Хабермаса, то он, вслед за основате-

лями франкфуртской школы, упрекал Маркса в невнимании к воз-

можностям "политической модификации рыночного экономического

механизма" и к заключенным внутри общества возможностям проти-

востоять собственно капиталистическим тенденциям развития эконо-

мики. Это породило высказывания о том, что Хабермас, собственно,

отказался от самого главного в марксизме...> *°.


Итак, Хабермас учел новейшие изменения капитализма, привед-

шие к его стабилизации в экономической сфере, и перенес критичес-

кие удары на "колонизирующее воздействие" капитализма в тех обла-

стях, которые он сам был склонен считать заповедными землями инте-

ресовавшего его коммуникативного действия - в сферах дружбы, се-

мьи, соседства, обучения, воспитания, культуры, неформальных объе-

динений и т.д. С изучения этих структур Хабермас, собственно, и.

начал свой оригинальный путь в философии.


"Структурные изменения общественности" и исследования

Хабермасом гражданского общества


Уже в первых своих работах Хабермас сделал заявку на новый

философско-теоретический синтез. Одной из составляющих этого син-

теза была история философии и социологии. Хабермас глубоко и в то

же время критически осваивал учения Канта, Гегеля, Маркса, Конта,

Ницше, Дильтея, Фрейда, Вебера, своих учителей Адорно, Хоркхай-

мера, Маркузе и многих других. Хабермас - один из немногих, кто

стремится и кому удается преодолевать дисциплинарный отрыв фило-

софии от социологии: в своих работах по социальной философии он

опирается и на социологические теории, и на данные конкретных со-

циологических исследований по интересующим его вопросам. Другая

линия синтеза была связана с развитием философии второй половины

XX в. В 50-70-х годах, когда так называемая гуманитарная филосо-

фия нередко дихотомически противостояла специализированному ана-

литическому, лингвистическому философствованию, Хабермас был

среди инициаторов "снятия" дихотомии, взаимного обогащения обеих

тенденций философского исследования, что в конце концов стало за-

видной нормой в европейской, особенно немецкой, философии наших

дней. (О том какие именно тенденции развития аналитической мысли

Хабермас учел в своей философии, будет сказано позднее.)


Но, пожалуй, самое главное отличие учения Хабермаса - в том,

что ему еще в 50-60-х годах удалось развить новаторские идеи и

концепции, которые тогда многим казались непривычными и даже

утопическими, а сегодня, на исходе века, с несомненностью обнару-

жили злободневность, перспективность. В рамках более широкой со-

циальной концепции, исследующей проблемы социальной теории и

практики, познания и интереса и т.д., Хабермас - в упомянутой кни-

ге "Структурные изменения общественности" - существенно обновил

идеи демократии и "гражданского общества". "Общественность"

(Offentlichkeit) - ключевое в данном случае понятие - требует до-

полнительных разъяснений. Хабермас исходил из того, что в новое

время в европейских странах наряду с имевшимися тогда государ-

ственными (по большей части монархическими, реже - республикан-

скими) формами управления стали возникать объединения и структу-

ры, опосредующие взаимодействие индивида и государства, но не име-

ющие непосредственно государственного характера. В сегодняшних

обществах им принадлежит все более весомая роль. Суть "структур

общественности" - в открытости, гласности (от нем. offen - откры-

тый), совместности жизнедеятельности людей (в противоположность

относительной закрытости, обособленности их частной жизни). Их

предназначение - постоянно способствовать установлению широких,

многомерных связей общения (коммуникации) индивидов и их объе-

динений. И дело здесь не только в политическом общении. Взаимо-

действия (интеракции) людей богаты, многосторонни - это могут быть


коммуникации по интересам, профессиям, возрастным группам; мо-

гут развиваться общинные объединения, группы, озабоченные реше-

нием вполне конкретных (скажем, экологических) проблем и т.д.


Хабермас проявил озабоченность тем, что в традиционные струк-

туры общественности, которые по природе своей имеют и должны

иметь негосударственный характер, все больше вмешиваются государ-

ства. Что приводит к выхолащиванию главной их задачи - служить

спонтанному, неформальному, небюрократизированному выражению

сокровенных, изменяющихся интересов, чаяний, целей как можно боль-

шего числа граждан. Вот почему так нужны периодические из-

менения структур общественности - их динамизм должен

стать законом общественной жизни. Для нашей отечественной

ситуации уточненная в последние годы концепция "общественности"

Хабермаса имеет особое значение. Структуры "гражданского обще-

ства", гласности - т. е. негосударственные формы и структуры обще-

ственной жизни людей - у нас только возникают. И им постоянно

грозят опасности, исходящие от официальной политики, от бюрокра-

тии - опасности тем большие, что они просто-таки плодятся в недав-

но еще тоталитарном государстве, не построившем фундамента для

цивилизованной демократии.


Проблема демократии также очень важна для социальной теории

Хабермаса. Критике "эксцессов" демократии, ее уклонов в контроли-

руемый правящими слоями и частным интересом формализм, с одной

стороны, и чреватый кровавыми взрывами стихийный популизм, - с

другой, философ уделяет постоянное внимание. Но вместе с тем он не

видит другой социальной альтернативы, нежели обновление, совер-

шенствование, самокритика демократии. Демократия в его понимании

должна быть тесно объединена с нравственностью, философия обще-

ства и политики - с этикой нового типа. Эта весьма перспективная

линия социальной философии развита Хабермасом в долголетнем и

тесном сотрудничестве с другим виднейшим философом Германии на-

ших дней К.-О. Апелем.


"Познание и интерес" (1968). "Пересечение" идей

Хабермаса и Апеля


Широкую известность уже не только в Германии, но и за ее преде-

лами, принесла Хабермасу книга "Познание и интерес", которая вско-

ре была переведена на основные европейские языки. В ней, как и в

вышедшей в том же 1968 г. небольшой работе "Техника и наука как

идеология", он переосмысливает ряд положений представителей стар-

шего поколения франкфуртской школы, для которых инструменталь-

ный разум и техника всегда были орудиями насилия и отчуждения.

Хотя Хабермас в 60-е годы ничуть не менее жестко, чем Адорно или

Хоркхаймер, критиковал "позитивистски ополовиненный разум", он

уже в то время был далек от одностороннего отрицания Просвещения.

Хабермас отталкивается от учения М.Вебера о целерациональном


действии, где рациональность выступает как эффективный выбор

средств для достижения цели. Материальные интересы, планирова-

ние, индустриализация и секуляризация связаны с господством целе-

рациональности. Г.Маркузе в те годы интерпретировал веберовское

понятие "рационализации" в духе Фрейда, для которого "рационали-

зация" была одним из защитных механизмов, скрывающих подлин-

ный мотив поведения путем замещения его другим, иллюзорным мо-

тивом. Маркузе делал из такого отождествления ряд социально-поли-

тических выводов. В частности, легитимация современного капита-

лизма императивами науки и техники, модернизации, рационального

управления объявлялась им идеологией, изощренной апологетикой

классового общества.


В отличие от Маркузе, полагавшего, что науку и технику можно

трансформировать путем бунта и "раскрепощения чувственности", Ха-

бермас не был утопистом. Естествознание связано с техническим кон-

тролем и с инструментальным действием, труд всегда будет иметь це-

лерациональный характер, он не станет "игрой". Но область примене-

ния такого рода рациональности ограничена. Хабермас приходит к

своеобразной дихотомии труда и интеракции, целерационального дей-

ствия и коммуникации.


Эмпирические науки опираются на инструментальный контроль

над данными опыта, поскольку эксперимент и наблюдение предпола-

гают операции по измерению; аналитическое знание есть исчисление,

"перебор" стратегий, т.е. также относится к сфере целерационального

действия. Напротив, коммуникация принадлежит к области взаимных

ожиданий, интерпретации мотивов, интерсубъективного понимания,

согласия относительно интенций, прав и обязанностей. В семье, в от-

ношениях родства, соседства, во всех традиционных обществах доми-

нировали нормы интеракции, тогда как подсистема целерациональ-

ных действий занимала подчиненное положение. Вместе с возникно-

вением капитализма произошло резкое расширение этой подсистемы,

она постепенно заняла господствующее положение, вплоть до того,

что основаниями этики и права стали труд и эквивалентность обмена в

рыночных отношениях. Рост государственного регулирования эконо-

мики способствовал увеличению планово-административного вмеша-

тельства сначала в хозяйственную и политическую жизнь, а затем в

самые разнообразные "жизненные миры". Не только тоталитарные и

авторитарные режимы, но и любое индустриальное общество увеличи-

вает давление на индивидов, тогда как наука и техника приобретают

идеологические функции: происходит фетишизация науки, а человек

с технократическим сознанием начинает интерпретировать себя само-

го и других людей в терминах целерационального действия. "Идеоло-

гическим ядром этого сознания является элиминация различий между

практикой и техникой" ". Практическое принадлежит сфере коммуни-

кации, "жизненного мира", а не инструментального манипулирования.


Различию этих двух сфер соответствует различие номологических

и герменевтических наук, в которых применяются различные мето-


ды - "объяснение" и "понимание". Эта давняя классификация наук,

восходящая к Дильтею, с определенными оговорками принимается

Хабермасом, но он стремится дать ей иное обоснование, разрабатывая

учение о "познавательных интересах". Это учение одновременно раз-

вивалось другим немецким философом, К.-О.Апелем (род. в 1924).

Оба они учились в начале 50-х годов у Э.Ротхакера, который, вслед

за М.Шелером, уже предлагал сходное подразделение научных дис-

циплин". При небольших различиях в терминологии, Хабермас и Апель

одновременно пришли к идее "трансцендентальной антропологии",

которая становится фундаментом "наукоучения".


К.-О. Апель сформулировал основные идеи этой "антропологии

познания" чуть раньше, в докладах и статьях середины 60-х годов.

Ранее он пытался развить философскую герменевтику Хайдеггера и

Гадамера, соединяя ее с аналитической философией, в которой, начи-

ная с "Философских исследований" Витгенштейна, Апель фиксирует

переход от логического синтаксиса к семантике и прагматике, отказ от

физикалистского идеала "единой науки" и сближение с "герменевти-

кой интенциональных смыслов, а тем самым с традиционной пробле-

матикой наук о духе" ". В семиотике Ч.Пирса он видит способ переос-

мысления трансцендентальной логики Канта: трансцендентальным

субъектом становится не просто "сообщество экспериментаторов", о

котором писал Пирс, но "сообщество коммуникаций", к которому от-

носятся и ученые со своими сообществами. Научное познание невоз-

можно без согласия ученых мужей относительно употребляемых ими

терминов, а монологический язык науки остается все же языком лю-

дей (подобно тому, как монолог является пограничным случаем диа-

лога - разговор ведется с самим собой). Апель подвергает критике

тот вариант "сциентизма", в котором один и тот же метод объяснения

- путем подведения единичного случая под общий закон - выступа-

ет как единственный инструмент научного познания. Проект "науко-

учения" Апеля должен включать в себя не только "сциентистику", но

также герменевтику и "критику идеологии". Базисом для подобного

понимания науки "должно служить расширение традиционной теории

познания в смысле антропологии познания '", ставящей вопрос не только

об условиях возможности математики и естествознания, но и любого

"осмысленного вопрошания".


Условия возможности познания не могут быть приписаны объекту

познания, но они не сводятся и к логическим функциям категориаль-

ного мышления. Традиционная теория познания, восходящая к Де-

карту и Канту, упускает из виду язык, материально-техническое вме-

шательство в природу, "телесную вовлеченность" человека в познава-

тельные акты. Познание находится в зависимости от "конституирую-

щего смысла познавательного интереса" '\ В случае герменевтики та-

кой интерес оказывается иным чем в случае объективирующего есте-

ственнонаучного познания: естествоиспытатель стремится проникнуть

в законы природы, имея своей целью техническое освоение мира; гер-

меневтика связана с необходимостью взаимопонимания и совместной


практики людей. "Этот интерес к осмысленному взаимопониманию

относится не только к коммуникации между современниками, но так-

же к коммуникации живущих ныне с предшествующими поколениями

посредством традиции" '. Сами технические знания и навыки сохра-

няются лишь благодаря их передаче от поколения к поколению. Две

группы наук - "сциентистика" и герменевтика - взаимодополни-

тельны уже потому, что "существование сообщества коммуникации

является предпосылкой всякого субъект - объектного отношения ".


Однако Апель не согласен с той трактовкой герменевтики, которая

была дана ей Гадамером, поскольку у него <истина оказалась принци-

пиально противопоставленной "методу", а "несокрытость бытия" -

методическому поиску истины в конкретных науках. Для Апеля исто-

рические дисциплины требуют разработки собственной методологии:'

помимо экзистенциальной вовлеченности в традицию всегда должна

существовать рефлексивная дисциплина. Традиции Просвещения и не-

мецкого идеализма должны в "снятом" виде сохраняться в герменев-

тике. Историческое познание сталкивается не только с "темнотой Ты"

(Шлейермахер) или экзистенциальной неподлинностью (Хайдеггер);

"оно также сталкивается с противоречиями в понимаемых явлениях

жизни, идет ли речь о противоречивости переданных по традиции тек-

стов, либо о противоречиях между текстами и действиями их авторов.

Эти противоречия не решаются с помощью герменевтических мето-

дов, выявляющих имплицитный смысл> "*. Мотивы человеческого по-

ведения не являются прозрачными для самих субъектов - существу-

ют разрывы в коммуникации. Примером такой "непрозрачности"

субъекта и сокрытости от него смыслов служит ситуация невротика.

Моделью "диалектического опосредования" объяснения и понимания

для Апеля выступает психоанализ, а "критика идеологии", направле-

на уже на освобождение не индивида, страдающего от власти над ним

иррациональных сил, но на освобождение общества от "темноты" мно-

гих традиций, от слепого следования историческим образцам.


Для Хабермаса, который на протяжении всего своего творчества

уделял большое внимание социально-политическим вопросам, эта тема

"критики идеологии" приобрела принципиальное значение. Но исход-

ный пункт оставался тем же самым: он подверг критике позитивист-

скую модель "единой науки". Основным оппонентом Апеля и Хабермаса

на протяжении двух десятилетий был Х.Г.Альберт, немецкий после-

дователь К.Поппера . Согласно Апелю и Хабермасу, "критический

рационализм" Поппера подменяет философскую рефлексию методо-

логией естественнонаучного познания. Правда, Поппер, вслед за Пир-

сом, писавшем о "сообществе экспериментаторов", делает сообщество

ученых прообразом своего "открытого общества" - в науке не долж-