Geum.ru

Книга 4: Философия XX в уч для вузов

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   54

ше, нежели возник и оформился собственно экзистенциализм как на-

правление в западной философской мысли.


"Мир объективности" - представленный прежде всего наукой и

"ускоряющимся, гиперболическим развитием техники", пагубной "ме-

ханизацией мысли" ("Метафизический дневник"), а также хозяйством,

политикой и их институтами - согласно Марселю, оказался сосредо-

точием хищнических, господских устремлений и действий человека,

утрачивающего свою сущность перед лицом бюрократических инстан-

ций и всей "искусственной среды" социального бытия. Главная причи-

на такой ситуации, по Марселю: люди роковым образом превращают

общество в некое лицо, в какого-то помимо них самих действующего

субъекта. Но на деле "... на какие бы технические усовершенствова-

ния ни оказалось способным общество, оно всегда будет лишь квази-

личностью, псевдосубъектом". Потому-то и требуется, настаивал Мар-

сель, и в центр жизнедеятельности общества, и в центр философии

поставить именно человека, единственно способного быть действитель-

ным субъектом действия и познания.


"Конкретная философия" - так назвал свою философскую док-

трину Г. Марсель - полностью сосредоточена вокруг проблематики

"экзистенциального мира" человека. Прославление человека и осмыс-

ление его бытия рассматриваются как задача, разрешить которую под

силу только религиозной экзистенциальной философии. Мир "раз-

бит" ("Разбитый мир" - название одного из драматических произве-

дений Марселя); в нем превалирует не бытие, а обладание. Ранее упо-

мянутое "Бытие и обладание" - выдающееся философское сочинение

Г. Марселя. Из "сферы обладания", - где мы охвачены "потоком


опасностей, тревог и разных техник", - человек должен прорваться к

"самому бытию".


Одна из центральных идей Марселя - необходимость "тотальной

евангелизации души" перед лицом современного социального и нрав-

ственного кризиса. Нельзя, утверждает он, представить себе спасения

человека и человечества от обрушившихся на них в XX в. бед, стра-

хов, угроз, потрясений, если не признать "сверхземной (сверхъесте-

ственный) порядок". Есть все основания отнести концепцию Марселя

к религиозной философии. Но в его сочинениях в религиозную форму

заключено нетрадиционное философское содержание. В сочинениях

Марселя преимущественное внимание уделено человеку, а традицион-

ные сюжеты - Бог, Его бытие и т.д. - явно отодвинуты на задний

план. Далее, ответим на вопрос: что Марсель считает главным в чело-

веке? Традиционная ориентация полагает наиважнейшим делом и уде-

лом человека богопослушание. Марсель и другие современные рели-

гиозные мыслители на первый план выдвигают поиски человеком сво-

его Я, своей неповторимой духовности. В этой духовности чувствам,

эмоциям, интуиции человека придано не меньшее значение, чем разу-

му. "Исправляя", расшифровывая Декарта, Марсель формулирует

тезис: "Я чувствую, следовательно, я существую" Ничто не утешает

человека; ему не гарантируется ничего, кроме постоянного поиска пути

к духовному совершенству. Homo viator (человек-пилигрим, веч-

ный путешественник) - вот, согласно Марселю, наилучший

образ человеческой сущности. В отличие от традиционалистов,

которые более склонны говорить о "попечении" Бога над судьбами

человеческими, Марсель - в унисон с экзистенциалистами - подчер-

кивает и драматизирует моменты жизни человека в современном мире,

такие как страх, отчаяние, покинутость, отчужденность. Отсюда по-

нятно, почему хранители "чистоты" религиозных традиций рьяно вы-

ступили против ранней концепции Марселя.


Проблема добра и зла, общечеловеческих ценностей

в католической мысли и философия Г. Марселя


История религиозной мысли накопила множество ответов на труд-

ный для нее вопрос: если мир сотворен и управляем мудрым и благим

Богом, то как это согласуется с бедствиями и злом? Или: как оправ-

дать Бога, если существует зло? Со времени Лейбница часть теологии,

посвященная таким вопросам и ответам на них, называлась "теодицеей"

(от греч. слов "Бог" и "справедливость, право"). Как обстоит дело с

современными теодицеями? Повысившаяся в XX в. мера зла, челове-

ческих страданий осложнила положение религиозных мыслителей, взяв-

ших на себя задачу создания новой теодицеи. Как понимают религиоз-

ные философы задачи философии в постановке и решении этических

проблем, в частности такой важной и "вечной" как добро и зло? Ка-

кие изменения вносятся ими в традиционное понимание добра и зла?


В религиозной этике XX столетия имеется масса оттенков: католи-

ческая этика отличается от протестантской; существуют ортодоксаль-


ные решения и, напротив, подходы, критически относящиеся к хрис-

тианской (католической, протестантской, православной) этической ор-

тодоксии. Но при всех различиях подходов религиозных философов

к проблеме добра и зла, к пониманию этических проблем философии

и ее нравственных задач в этих подходах есть общие черты.


Традиционалисты-католики (вслед за Фомой Аквинским) продол-

жают повторять "классические" аргументы. Да, говорят они, в мире

много зла - потому что много греха. На вопрос, почему же Бог до-

пускает умножение зла, дается ответ: зло проистекает из того, к&к

человек и человечество пользуются дарованной им свободой. Челове-

чество в наши дни, рассуждал неотомист К. Тремонтан, как и всегда,

творит свое несчастье, результат человеческой свободы. Но кто, даже

принимая в расчет все издержки, откажется от свободы? Кто не воз-

благодарит за нее Бога? Итак, не Бог, а человек ответствен за зло,

особенно за большое зло. Но, признавая это, все же надлежит - что-

бы не отпала необходимость в Боге - верить, что Бог "нужен", чтобы

наказывать человека за зло и грехи, возникшие как результат зло-

употребления свободой. Если снова спросят: а почему Бог позволяет

человеку и человечеству так злоупотреблять свободой? - надлежит

ответить: даже самые большие испытания - когда человек должен

испить чашу самим себе причиненного страдания - посланы Богом во

имя человека, чтобы в конце концов повернуть его к добру.


Значит ли это, что с точки зрения религиозной философии стерты

границы добра и зла, что с человека снимается ответственность за зло

и страдания? Нет, не значит. В последние десятилетия в религиозной

философии значительно усилились голоса, призывающие к утвержде-

нию добрых начал человеческой сущности, выражающие тревогу за

сохранение мира и выживание всего человечества. Тема добра и зла

тем самым перерастает в проблематику общечеловеческих ценностей.


Приверженность "абсолютным", общечеловеческим ценностям добра

и гуманизма - сильная сторона христианства. Собственно, истори-

чески случилось так, что именно христианством уже на заре нашего

тысячелетия была поставлена никогда не утрачивавшая своего смысла

задача - формулировать и защищать общечеловеческие ценности. И

не случайно сегодня все чаще вспоминают о библейских заповедях и

исконной христианской мудрости - причем вспоминают не только

верующие христиане, но и все те люди, которые признают за христи-

анством непреходящее духовно-нравственное и историко-культурное

значение. (Разумеется, в истории христианства его деятели и его ин-

ституты далеко не всегда подавали примеры следования общечелове-

ческим ценностям, поэтому на протяжении всего тысячелетия не пре-

кращалась и не прекращается сегодня антиклерикальная критика.)

Наиболее глубокие и искренние религиозные мыслители, тонко чув-

ствуя подспудные изменения истории, вместе с тем умели выбрать

исторические ситуации, когда обновление и защита общечеловеческих

ценностей становились особенно необходимыми. Это можно проиллю-

стрировать на примере философии Габриэля Марселя.


В 1968 г. он опубликовал книгу "К трагической мудрости и за ее

пределы'", главной темой которой стала защита общечеловеческих норм

и принципов. Следует призвать, говорит Марсель, к ясному осозна-

нию безусловных ценностей, созданных в великие периоды цивилиза-

ции, их инвариантного характера. Понятие "мудрость" всегда играло

немалую роль в философии Г. Марселя. Но если в 1954 г. в книге

"Упадок мудрости" он, скорее, констатировал распад "духовного на-

следия", бесформенность перспектив, ожидающих человечество, то в

своих последних работах, написанных в конце 60-х и начале 70-х

годов, философ страстно, горячо призвал к "защите трагической муд-

рости". Из сказанного ранее о философии Марселя следует, что его

христианский экзистенциализм погружает читателя в глубины дей-

ствительно трагических коллизий нашего времени - и сталкивает с

весьма важной проблемой обретения человеком и человечеством той

новой мудрости, которая должна впитать в себя все ценное и гуманное

из мудрости прошлых веков.


Но не пришло ли время, спрашивает Марсель, вообще отказаться

от как будто бы устаревших понятий "мудрость" и "мудрец"? Не сле-

дует ли "рассредоточить" мудрость индивидов и вверить ее некоему

коллективному, общественному разуму? "Действительно, туманная идея

подобного переворота, - пишет Марсель, - давно уже витает в умах

догматиков социалистической мысли, и началось это, наверное, еще с

утопистов первой половины XIX в. По-моему, однако, надо без коле-

баний ответить им, что идея подобного переворота покоится на иллю-

зии, граничащей с бредом"*. Это - иллюзия, ибо место отдельного

человека как субъекта познания и действия в принципе не может за-

нять, по мнению Марселя, никакой коллективный субъект: ведь ре-

ально мыслит и действует только индивид. Вред же такой иллюзии

очевиден, ибо идея подчинения мифическому коллективному разуму

дезинформирует индивида, лишает его активности и ответственности.

А между тем накапливаются "жгучие вопросы", требующие от челове-

ка и человечества мудрого подхода. Таков, например, вопрос о техни-

ке, который Марсель - в связи с ядерной угрозой - считает пробле-

мой всех проблем.


Споры вокруг сущности и судеб науки и техники

(Тейяр де Шарден, Габриель Марсель)


Г. Марсель обсуждает самые различные проекты возрождения муд-

рости индивида перед лицом вырвавшегося из-под контроля научно-

технического прогресса.


С одной стороны, обсуждается - и отвергается как нереальная и

опасная - пессимистическая позиция отказа, остранения и бегства от

технического мира. С другой стороны, Марсель анализирует идею

"планетарного оптимизма", обоснованную другим видным представи-

телем философии католицизма, отцом Тейяром де Шарденом (1881-

1955). Прежде чем обратиться к этому спору, кратко охарактеризуем

его учение.


Тейяр де Шарден - ученый-палеонтолог, создатель нового и не-

традиционного для религиозной мысли варианта эволюционной на-

турфилософии. Церковными властями он был лишен права препода-

вания и публикации своих сочинений. Он вынужден был уехать из

Франции и 20 лет прожил в Китае. Его учение встретило резкий от-

пор не только со стороны официальных хранителей томистских усто-

ев. Даже Г. Марсель и Ж. Маритен резко критиковали тейярдизм.

Маритен квалифицировал его как опасную ересь. Причина была в

том, что масштабная натурфилософская концепция отца Тейяра во

многом обновляла томистское учение, в частности, предлагая новые

подходы к решению важных проблем, таких как универсум, космос,

жизнь, единство природы и человека, науки и техники, научно-техни-

ческий прогресс.


Основные историко-философские истоки тейярдизма - гностицизм,

философия Платона и Аристотеля, неотомизм, диалектика Гегеля, уче-

ние Бергсона о длительности и творческой эволюции. Основные рабо-

ты Тейяра деШардена - "Феномен человека", "Божественная среда.

Очерки о внутренней жизни", "Направления будущего" и др. Глав-

ные понятия и идеи философии Тейяра следующие:


1. Понятие "материя", которое трактуется нетрадиционно - не

как нечто низшее, презренное, но как сопричастное божественному, а

потому заслуживающее "оправдания" как "святая материя".


2. Тейяр пользуется также понятием "энергия", которое толкует-

ся специфически. Энергия - свойство материи, а одновременно и

стимул движения, развития универсума. Согласно Тейяру, энергия

может быть подразделена на тангенциальную (которая связывает дан-

ный элемент с другим элементом того же порядка) и радиальную (ко-

торая обусловливает более сложные связи неоднородных элементов).

Тангенциальная энергия подчиняется закону энтропии (убывания),

тогда как радиальная энергия - закону возрастания в ходе эволюции.

Двойственное толкование энергии - как свойства материи и как внут-

реннего стимула эволюции - позволяет Тейяру заявить, что энергия

по сути служит "психическим источником" и тем самым объясняет

всеединство мира - единство природного и божественного начал,

единство космоса и человека'".


3. В трактовке эволюции Тейяр использует конкретные естествен-

нонаучные знания для утверждения религиозного, более того, религи-

озно-мистического принципа. Если научные концепции эволюции час-

то исходят из "природы самой по себе", то тейярдизм "дополняет" их

христологией. <... Тейяр делает вывод, что мистическое начало в ко-

нечном итоге призвано восторжествовать над рациональной цепью вык-

ладок о внешней, событийной цепи космической эволюции. "История

царства божьего, - пишет он, - тождественна объединению. Целост-

ность божественной среды создается путем объединения всех избран-

ных духов в Иисусе Христе">". К этой цели, согласно католическому

философу, и движется универсум. Христос предстает в качестве фи-

нальной цели космогенеза и именуется им "точка Омега". Более того,

Тейяр провозглашает, что Христос и есть то <начальное космическое


"всеединство", сообщающее постоянно "духовный импульс" многооб-

разным феноменам развивающейся Вселенной>".


4. Тейяр различил три стадии эволюции. Первые две - это "пред-

жизнь" (литосфера) и "жизнь" (биосфера). Третью стадию эволюции

природы (в направлении человека и его разума) Тейяр обозначал тер-

мином "ноосфера", подразумевая сложную совокупность влияний,

оказываемых на биосферу человеком, его деятельностью (и результа-

тами этой деятельности - техникой, наукой), человеческим разумом.

Главные отличия трактовки ноосферы - в том, что Тейяр, во-первых,

утверждает понятие и принцип человеческой планетарности. Во-вто-

рых, он исследует влияние ускоренного движения человечества к

"сверхчеловеческому, космическому состоянию". В-третьих, Тейяр

защищает принцип планетарного оптимизма. Это значит, что - даже

при учете негативных последствий вмешательства человека в развитие

природы, а также "враждебных сил" космоса, минимизирующих ра-

зумные силы и намерения человека, - упор делается на оправдание

науки, технического прогресса, единства и интеграции человечества.


Против подобной трактовки и возражал Г. Марсель, к философии

которого мы снова возвращаемся.


"Прогресс, в котором отец Тейяр не сомневается, - писал Мар-

сель, - может осуществляться двумя путями. Один - мобилизация

путем внешнего принуждения, искусственное давление, оказываемое

более сильной группировкой людей на более слабых, - вдобавок к

естественному гнету природных обстоятельств. Другой способ состоит

в том, чтобы пробудить среди людей подспудную силу взаимной свя-

зи, единодушие, порождающее начало которого может заключаться

по существу только в том всеобщем тяготении, чей источник - одна и

та же личность"". Тейяр де Шарден, не впадая в технократический

оптимизм, тем не менее возлагал надежды на внутреннюю "мудрость"

непреодолимого научно-технического прогресса - настаивая, однако,

на том, что "гигантское развитие", ход которого никто не в силах

остановить, достигает своей цели лишь через христианизацию. Габри-

ель Марсель, при всех оговорках в адрес высокочтимого Тейяра, не

согласен с его позицией.


Надежды на "собственную мудрость" чисто научного и техничес-

кого прогресса Марсель считает беспочвенными. И хотя он не собира-

ется впадать в "упрямую подозрительность по отношению к науке и

технике", но и не соглашается с тем, что наука и техника сами по себе

могут наделить нашу жизнь мудростью и смыслом. Марсель подверга-

ет критике подход, широко распространившийся в XX в., принявший

самые различные формы и претендовавший на быстрое решение всех

социальных проблем, - его Марсель называет "практическим антро-

поцентризмом". Несмотря на мудреное философское название, речь

идет о тех умонастроениях и духовно-мировоззренческих принципах,

которые нам хорошо известны, ибо в нашей стране они особенно глу-

боко укоренились и воплотились в желании "менять течение рек",

"сдвигать высокие горы", "не ждать милостей от природы..." Мар-

сель - в присущей ему мягкой дискуссионной манере, но тем не ме-


нее вполне твердо и ясно - отвергает "наивную дерзость", "самонаде-

янность" подобной позиции. И не случайно он иллюстрирует суть

практического антропоцентризма следующими словами Максима Горь-

кого: "Для меня нет другой идеи, кроме идеи человека: человек, и

только человек, на мой взгляд, - творец всех вещей. Это он творит

чудеса, а в будущем он овладеет силами природы"".


Но если ложен, лишен истинной мудрости новейший антропоцент-

ризм, то в чем она, истинная мудрость, состоит? "Без колебаний скажу,

- отвечает Марсель, - что с отречения от Эго, Я, и начинается муд-

рость, как она должна определяться сегодня. Речь идет о смирении,

основанном на разуме и как бы дополняющем собой то озарение, кото-

рым сопровождается всякий акт подлинного понимания". Таким обра-

зом, философ видит начало и исток мудрости прежде всего в преодо-

лении "опасности самоутверждения, сосредоточенности на Я", а также

и в поиске приобщения к Бытию, к "умопостигаемому свету", значит,

к Богу. Оборотная сторона освобождения человека от гордыни, от

самонадеянности - единение с природой, универсумом. И как раз в

споре с Горьким выражая свое кредо, Марсель с сочувствием цитиру-

ет "Золотые стихи" французского поэта XIX в. Жерара де Нерваля:


Ты думал, человек, что мыслишь только ты,

Свободомыслящий, в кипящем жизнью мире?

Над силой собственной ты властен в общем пире,

Но в помыслах твоих вселенной нет, увы.

Вглядися в зверя: жив дух деятельный в нем;

В любом цветке - душа, открытая Природе;

Металл в себе любви влечение находит.

Все дышит. И твоим все правит естеством.

Знай: на тебя глядит незрячая стена.

Материя сама глагол в себе хранит...

Нечестью твоему не служит пусть она.

В смиренном существе нередко Бог сокрыт,

И, словно вещее под век покровом око,

Жив в камне чистый дух под коростою жестокой.


В поэзии и литературе Марсель находит поистине чудодействен-

ное царство духа, где накапливается лишь требующая перевода на

философский язык трепетная человеческая мудрость. (Потому толко-

вание поэзии, например "орфизма" Рильке, выдающегося немецкого

поэта XX в., занимает заметное место в творчестве философа, писате-

ля, драматурга Марселя.) Освободившись от эгоцентризма, человек

способен на истинно духовную коммуникацию с другими людьми. Тогда