Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 62. Орлы
Часть четвертая. Мирная жизнь
Подобный материал:
1   ...   55   56   57   58   59   60   61   62   ...   85

Глава 62. Орлы



По совету водителя друзья прошли немного по дороге и, сойдя с нее, пошли прямиком по степи. Степь в целом была даже ровнее дороги. Дорога участками была гладенькой как стол, а местами напоминала то стиральную доску, то две тянущиеся параллельно канавы – колеи, оставленные еще с довоенных времен автомобильным транспортом. Чаще же всего на дороге попадались конусообразные углубления от высохших луж. Так как дорога была в основном грунтовая, с песчанно-галечным или песчанно-щебеночным покрытием, то некоторые ее участки легко разбивались колесами транспорта или копытами лошадей, что и оставляло в этих местах углубления для сбора дождя. Эти углубления со временем увеличивались, разрастаясь на всю ширину дороги. Дорогу, похоже, давно не ремонтировали.

Степь же, в отличие от дороги, вся была укреплена корнями многолетней травы и имела ровную и прочную поверхность. Время свеже-зеленой травы прошло, и степь отливала желто-коричневым цветом подсохшей травы, мелкие овальные листья которой почти не поднимались над землей, густо устилая ее. Редко торчали, состоящие из нескольких пушистых, отливающих золотом стеблей, кусты сухого ковыля. Раскачивающиеся легким ветром в разные стороны колючие шары-кустарники, вдруг на глазах у ребят отрывались от корней, как бы боясь нападения с их стороны, и уносились прочь в далекие степи, катясь как колобки, и доказывая всем правильность своего имени «перекати-поле».

Ребята шли бойко по ровной поверхности целины и вдыхали полной грудью свежий, еще не лишенный ночной прохлады чистый степной воздух. Леньку переполнял пьянящий восторг от этой бескрайней, до боли родной и не тронутой вражескими сапогами земли. «Как здорово, что наша страна так велика и что поэтому ее ни один враг не может занять. Хорошо, что еще так много незапятнанных скверной земель, прикоснувшись к которым, можно очиститься душой и успокоиться мыслями», - думал Ленька, вспоминая оккупацию и глядя на порхающих на его пути бабочек и гоняющихся за ними воробышками. Его мысли прервал тонкий, протяжный писк, раздавшийся впереди. Ребята не сговариваясь, остановились.

Вовка прошептал: «Или суслик, или тушканчик. Смотрите вперед, может, увидим. Они всегда столбиком стоят у своих нор. Смотрите по низу. Они маленькие. Чуть выше ковыля». Все стали внимательно разглядывать степь. Ничего не разглядев, тронулись дальше. Ленька, увлеченный страстным желанием первым увидеть что-нибудь интересное, во все глаза всматривался в бескрайнюю равнину, но ничего не обнаруживал. Та же твердая, как камень, земля, тот же сухой и легко скользящий в ладонях ковыль, те же шары-перекатиполе.

Если на пути попадалась низинка, где больше задерживалось влаги, то в ней обнаруживались травы, пригодные в качестве кормов для животных. Осока, пырей, а то и клевер, и люцерна, занесенные ветром с колхозных полей. Вот и все разнообразие трав. Солнце уже так пригревало землю, что ее испарения слегка размывали линию горизонта и смазывали перспективу. Однако, Ленька вскоре стал различать в этом мареве темные очертания кроны, выдающие одинокостоящее дерево. Туманная дымка вдруг резко расступилась, и перед ними вырос одинокий карагач. Это был черный царь степей, крепко вцепившийся своими глубоко погруженными в сухую землю корнями, способный противостоять любым ливням и ветрам, которые в степи нередко приобретают силу урагана.

Только перед молнией он бессилен, притягивая ее на себя и расщепляясь от ее ударов. Часто можно увидеть в степи карагач, стоящий со срезанной частью кроны. Встретившийся им гигант был абсолютно цел, крона его была симметрична, но прозрачна из-за редко растущих крупных веток, покрытых мелкими листьями. На самой вершине его, в развилке нескольких прочных, кронообразующих ветвей виднелось большое круглое гнездо, высотой и диаметром не уступающее Ленькиной ледянке, в которой он скатывался зимой по склонам оврага.

Ленька увидел его раньше других ребят и почему-то прошептал, приложив палец к губам: «Смотрите, гнездо». «Где?» - тоже прошептал Генка. «Ага», - увидел Вовка. Не ясно было, пустое оно или занято кем-то. Ребята подходили к дереву, задрав вверх головы. Вдруг они услышали громкую многоголосицу надрывных писков. Кто-то в гнезде явно учуял и испугался нежданных гостей. «Кто это? А вдруг они выпадут?» - забеспокоился Ленька. «Не выпадут. На то и гнездо, чтобы там сидеть и расти. А то бы они уже давно выпали», - возразил Вовка.

«Кто же это? Воробьи, голуби, сороки, вороны давно уже летают. Я сам видел их птенцов. Они ранние. А это чьи птенцы? Уже середина лета, а они еще в гнезде. Может быть, у них родителей нет и они сидят голодные? Надо их накормить», - не унимался Ленька. «Чем же ты их будешь кормить? Ты же не знаешь, что они едят», - поддержал Вовку Генка. Но Ленька уже для себя все решил и объявил вслух: «Вы как хотите, а я полез за птенцами». Он сбросил с себя рюкзак, снял ботинки и, оставшись в курточке, штанах и кепке, полез на дерево. Несколько крупных сучьев снизу позволили быстро добраться до середины ствола. Дальше ни сучьев, ни веток не было, и Ленька полез как по гладкому электрическому столбу – колени зажимали ствол, тело распрямлялось, ладони передвигались вверх и обхватывали дерево на полметра выше прежнего, затем подтягивались ноги, и цикл повторялся.

Достаточно быстро добравшись до нижних ветвей кроны, Ленька уселся на первую из них, чтобы передохнуть. Было довольно высоко от земли и уже близко к гнезду. Крик птенцов так усилился, что Ленька не понимал значений доносившихся снизу отдельных слов и возгласов ребят. Решив, что лучше не засиживаться, Ленька по веткам быстро добрался к гнезду. Перевалив голову через его бортик, Ленька увидел огромных, без перьев, покрытых только пухом, горбоносых птенцов. Он решил, что это орлята. Их было трое. Увидев незнакомца, птенцы запищали еще громче, раскрывая на всю ширину свои клювы.

Ленька не знал, что делать. Он был уверен только в одном – их надо накормить. «Дурак, не взял хлеба! Накормил бы сейчас. Опять же, ребята их не увидели бы в таком случае. Им ведь тоже интересно», - подумал про себя Ленька и принял единственное, на его взгляд, верное решение, забрать птенцов, спуститься с ними вниз, накормить и снова поднять их сюда, в гнездо. Мелькнула, правда, тоскливая мысль о необходимости снова лезть на дерево, но он тут же отогнал ее. Не теряя времени, держась левой рукой за ветку, правой он расстегнул короткую молнию куртки, которая снизу за счет широкой резинки, вшитой в пояс, плотно прилегала к телу, и протянул руку за первым птенцом. Тот не давался, и норовил клюнуть его в палец, что ему и удалось несколько раз сделать, пока Ленька решительно не сжал его в ладони и не сунул за пазуху, опустив сбоку в свисающую как мешок полу куртки.

Так Ленька проделал три раза и, проверив, что птенцы находятся на его левом боку, а не перед грудью, чтобы не раздавить их о дерево, осторожно начал спускаться вниз. Пока Ленька находился внутри кроны и шагал вниз по крепким ветвям, он смотрел вниз, но, дойдя до последней ветки, перед тем, как перейти на гладкий ствол, он невольно взглянул вверх, сожалея об оставленных там ветвях. Его охватил ужас. Над кроной, грозно расставив огромные крылья, широко раскрыв клюв и громко клекоча, издавая при этом прерывистый гортанный звук, пикировала мать птенцов.

Леньке больших усилий стоило не сорваться от страха вниз при виде явной угрозы его голове, глазам, лицу и самой жизни со стороны обезумевшей орлицы. Она падала камнем на крону дерева, не увидев птенцов, резко взмывала вверх, делала небольшой круг и снова падала на дерево. Вид постороннего существа ее и пугал, и бесил. Ленька, позабыв о всяких мерах безопасности, чуть ли не соскользнул по свободной от веток части ствола, в кровь изодрав ладони о наросты на коре. Пока он это проделывал, орлица успела опуститься на гнездо, убедилась, что ее детей там нет, снова взвилась над кроной и начала делать круги на ее уровне, вглядываясь в землю и раздумывая, что ей делать с похитителем ее детей.

Ленька, оказавшись на земле, чуть ли не заорал на ни в чем не повинных друзей: «Дайте скорее хлеба! Они есть хотят! Покормим, и я снова положу их в гнездо». Вовка оказался рассудительнее всех: «Ничего они не будут есть. Их мать кормит. Зря ты их взял из гнезда. Мать теперь может рассердиться на них и совсем своими не признает, за чужих посчитает. Или заклюет до смерти, или кормить перестанет. Бросит их в гнезде и улетит». Ленька не хотел сдаваться и поэтому никого не слушал. Еще бы, проделать такой путь и отступить! Нет, уж! Никого уже ни о чем не прося, он открыл свой рюкзак, достал из узелка кусок лепешки, накрошил его себе в кепку и, вытащив из-за пазухи одного птенца, посадил его в кепку.

Птенец в ужасе метался по кепке, топтал лепешку лапами, но даже не смотрел на нее. Он кричал и норовил снова ухватить Леньку за палец, которым тот двигал к нему куски лепешки. Вовка оказался прав – птенец не ел. Ленька взглянул на дерево. Орлица стрелой пронизывала воздух с разных сторон дерева, то взмывая вверх, то падая вниз, но не решаясь на большее. Она знала, где ее дети, видела одного птенца у Леньки в кепке и своим магическим танцем заклинала его вернуть ее малышей назад. Ленька уже пожалел обо всем совершенном им, но раскаиваться не было времени, надо было спасать положение. Это означало лишь одно, надо снова лезть на дерево и класть птенцов на место.

Ленька вытащил птенца из кепки и снова посадил его за пазуху к остальным. Безо всякого здравого смысла, лишь бы только освободить кепку, Ленька выгреб из нее куски и крошки лепешки и высыпал их за пазуху прямо на птенцов. Нахлобучив на голову кепку по самые брови, то ли от стыда за содеянное, то ли от возможной атаки орлицы, Ленька поправил местоположение орлят, передвинув их в бок, и решительно шагнул к дереву. Он быстро добрался до кроны и взглянул наверх. Орлица как будто сбесилась. Она то и дело атаковала свое собственное гнездо, то ударяясь в него, то взлетая над кроной дерева, закладывая немыслимые виражи и издавая грозные звуки.

Как Ленька оказался под гнездом, он уже не помнил. Второй раз этот путь он проделал автоматически. В голове стучала только одна здравая мысль: не раздавить птенцов, прижимаясь грудью и животом к стволу. А для этого надо было спешить, чтобы они не переползли сбоку вперед. Лезть быстро, перехватывая ствол руками и ногами и не глядя вверх, было очень затруднительно из-за кепки, надвинутой на глаза. Боясь атаки орлицы, Ленька лишил себя обзора, в результате чего передвигался, не видя ни самой орлицы, ни гнезда – единственной цели повторного подъема на дерево. Наконец, он уткнулся макушкой в развилку, на которой лежало гнездо.

Ленька, крепко ухватился левой рукой за верхнюю ветку, оседлал другую, что была пониже, и расслабился, готовясь к самому трудному. Он, как можно осторожнее, полез правой рукой в куртку и начал доставать из-за пазухи птенцов. Его пальцы были встречены сразу тремя клювами, впивавшимися в руку и мешавшими ухватиться за тельце одного орленка, чтобы достать его и, не повредив, переложить в гнездо. Вместо благодарности, птенцы клевали изо всех сил Ленькины пальцы и ладони и при этом не переставали возмущенно пищать. Положив в гнездо третьего птенца, Ленька поблагодарил сам себя за аккуратную их транспортировку вниз и вверх, не приведшую к ранению их нежных шкурок, покрытых пока что легким пушком.

Вспомнив о крошках хлеба за пазухой и о их назначении, Ленька, как мог дочиста, выгреб их одной рукой и переложил в гнездо, уже не обращая внимания ни на птенцов, ни на их мать. Покончив со всем этим, Ленька сразу успокоился, вероятно, не видя за собой особой вины и, уж тем более, не отягощенной злым умыслом. Он взглянул на прощание на птенцов, а потом на их мать. Они уже давно видели ее, потому что смотрели только в ее сторону и тянулись открытыми клювами только к ней. Она тоже смотрела только на них и досадовала на нерасторопность Леньки, все еще торчавшего возле ее детей. Почувствовав себя лишним и чужим, Ленька вдруг задал себе вопрос: «Почему я так деликатно вел себя в гостях у казахов и так грубо вторгся в природу этих птиц?» Ответа искать было некогда. Он быстро заскользил вниз, обдирая ладони и куртку.

Только очутившись на земле, Ленька снова поднял голову вверх. Орлица уже сидела на гнезде. «Видали, какой орел?!» - с восторгом выдохнул Ленька, едва переводя дыхание. Вдруг тихий голос Вовки привел Леньку в состояние душевного равновесия, которого ему в этот момент очень не хватало: «Это не орел. Орел крупнее. А это беркут, или ястреб. Они меньше орла». Ленька читал о хищных птицах в какой-то книжке, взятой Эдиком в библиотеке, поэтому не хотел так просто соглашаться с Вовкой. «Какая разница, орел или беркут. А, может быть, это вообще сокол. Сокол-сапсан. Я знаю, что в степях водятся и орлы, и беркуты, и соколы. Все они относятся к семейству ястребиных и хорошо охотятся на мелких животных, живущих в степи. Вот почему мы еще не видели здесь тушканчиков, сусликов и сурков. Они знают, что над ними кружится целый день орел, вот они и не показываются. Отойдем подальше и, может быть, увидим кого-нибудь из них. Ладно, пошли».

Ленька заметил, что друзья уже устали его ждать, но деликатно молчат. Он быстро уложил раскрытый им самим рюкзак, забросил его на спину и зашагал от дерева прямо на Север. Он наступал на свою тень, предполагая, и не безосновательно, что она показывает ровно на Север, то есть полдень. Тень была уже короче его роста, из чего он сделал вывод, что солнце находится в самой верхней точке Южного небосклона, то есть на двенадцати часах. «Здорово мы задержались у дерева», - сокрушался Ленька своим легкомыслием. Но при этом он ни о чем не жалел. Да и о чем было жалеть? Тем более, после такого приключения! Где бы он еще так близко рассмотрел орлят и их мамашу? Да еще с их повадками. Нет, здорово интересно! Хорошо, что он это сделал! Хорошо, правда, и то, что все обошлось благополучно и с ним, и с орлятами. Даже если это и не орлята вовсе, а соколята. Ленька был доволен происшествием и весело шагал, пытаясь наверстать упущенное время.

Часть четвертая. Мирная жизнь