Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 70. Мельница
Часть четвертая. Мирная жизнь
Подобный материал:
1   ...   63   64   65   66   67   68   69   70   ...   85

Глава 70. Мельница



Когда лето закончилось, и Эдик снова пошел в школу, главным помощником бабушке по дому стал Ленька. Хорошо еще, что на загородные, удаленные на тридцать километров, огороды их возили по воскресеньям, и мама брала с собой не только Леньку, но и Эдика, иначе им вдвоем было бы не справиться с двумя огородами по двадцать соток каждый.

Глубокой осенью, когда и собственные огороды были убраны, и заготовки на зиму были сделаны, колхозный урожай тоже заканчивали убирать. Пшеница, рожь, просо, овес, ячмень – все это убиралось и закладывалось на хранение и в городском элеваторе, и в колхозных хранилищах. Автобаза впервые решила в счет заработка обеспечить на зиму своих работников зерном на помол себе и на корм скоту. Это было мудрое решение. Во-первых, потому что городской элеватор не мог вместить весь урожай со всей области, и его надо было спасать. Во-вторых, колхозные хранилища не были механизированы для круглогодичного хранения зерна, подобно элеватору. Они были пригодны лишь для временного хранения и первичной просушки, а потом зерно начинало гореть и уже не годилось даже на корм скоту.

А при этом в городе были мельницы, просорушки, маслобойни, которые за мизерную плату обслуживали горожан, предпочитающих иметь свою муку и самим выпекать хлеб в русских печах. Не все умели и любили печь хлеб, но зато стряпать всякую мелочь, булочки, шаньги, хворост, блины, наконец, это все умели и все любили. Соболевы же были из категории людей, предпочитающих натуральное хозяйство, а значит, всегда запасавших зерно на зиму.

Именно поэтому к ним домой однажды машинами с автобазы завезли множество мешков пшеницы, ржи, проса, подсолнечных семян и всяких комбикормов, обеспечив тем самым на зиму хлебом и подсолнечным маслом семью, а скотину – кормами. Мама с бабушкой очистили и просушили все лари, давно пустующие в сенях, стаскали и высыпали в них все зерно. Мешки мама унесла на работу.

И началось для Леньки освоение новой работы – поездок с зерном на мельницу. Пока не было снега, они с бабушкой грузили несколько мешков пшеницы на двухколесную тележку, впрягались в нее и тащили по песчаным улицам на мельницу. Вот когда Ленька с сожалением вспомнил, что бабушка ранней весной отдала Дружка хозяину, у которого брала его еще щенком. Хозяин, а он был охотником, попросил вернуть ему собаку на лето для обучения навыкам охоты. Осенью он обещал снова вернуть Дружка.

«Когда это еще будет, а возить тележку надо уже сейчас», - думал с тоской Ленька, застревая в дорожном песке, и дергая тележку в разные стороны, чтобы выбраться на твердое место. Что делать, приходится управляться самим, без собаки. Правда, когда наступила зима, Дружок с лихвой наверстал упущенное. Он постоянно и с удовольствием таскал нагруженные мешками сани, когда приходило время для очередного помола.

Леньке не нравились поездки на мельницу. Все гремит, скрежещет, жернова крутятся и трутся друг о друга, в воздухе стоит мучной туман, все стены, бункер, приводные механизмы, лестница на верхнюю площадку и все, что есть на мельнице, включая самого мельника, пропитаны потемневшей от времени мукой. Бабушка о чем-то кричит мельнику и тот ей отвечает тоже криком. Ленька лишь слышит: «Первый сорт? Сеянка? Крупчатка?» В зависимости от необходимой тонкости помола, мельник забирался куда-то наверх по крутой винтовой лестнице, что-то с грохотом переключал, спускался, быстро подставлял мешки под лотки, из которых сыпалась мука и отруби, и открывал заслонки. Ленька все время боялся неправильных действий мельника, и ему почему-то представлялась, в связи с этим, картина неуправляемого поведения всех механизмов: все начинает вращаться в разные стороны, заслонки сами открываются, мука веером разлетается в разные стороны и все тонет в белом тумане.

Слава богу, мельник управлялся четко и быстро со всеми операциями, действуя, как робот, по давно отработанной схеме. Их несколько мешков зерна для этой прожорливой машины были все равно как для Леньки один вареник с творогом. Время на глотание у Леньки вареника и у мельницы мешков зерна уходило одно и то же. Дольше и труднее было снять с тележки и подтащить мешки к мельнице, а потом оттащить готовую муку и отруби и погрузить их на тележку. Мельник и стоявшие в очереди люди покрикивали на бабушку и Леньку, которым не так просто было управиться с тяжелыми мешками.

Хорошо, если кто-нибудь из очереди, видя слабую старушку и малолетнего внука, помогал им забросить мешки на тележку, а то приходилось ставить тележку оглоблями вверх, прислонять к ней сзади мешки, привязывать их, а потом опускать оглобли, поднимая тележку. Как только не приходилось изощряться, чтобы быстро освободить пространство, им уже не принадлежавшее. Они получили свою муку и должны были быстро покинуть тесное помещение. Ждать никто не мог и не хотел. Мельница скрежетала своими жерновами, очередь подпирала и покрикивала недовольно.

Ленька с облегчением вздыхал, оказавшись с тележкой на свежем воздухе. Груз становился легче – плата мельнику мукой, естественные потери на утруску и усушку – в результате на целый мешок поклажа становилась меньше. Но они с бабушкой и этому были счастливы, так как на тележке лежала своя собственная мука, теперь был гарантирован свой хлеб, свои пироги и булочки, свои вареники с картошкой и творогом, хворост и другая стряпня. Сплошной праздник. Аж во рту становилось сладко от предвкушения вкусного чаепития с выпечкой. И все же мельница Леньке не нравилась.

Почти то же происходило и на просорушке, за исключением того, что все проходило быстрее и проще. Никаких сортов, никаких отрубей. Одна операция. Просо все сразу засыпали в бункер, а в подставленные мешки из лотка получали солнечного цвета ровненькие, кругленькие зернышки пшена. Может быть, поэтому Ленька с детства сохранил на всю жизнь прекрасные вкусовые воспоминания о пшенной каше и всегда потом предпочитал ее всем кашам, включая гречневую, хотя она и считается диетической и почему-то всегда была дефицитной.

Пшенная каша с молоком, со сметаной, со сливочным маслом, с подсолнечным маслом, с курдючным салом, пирожки с пшенной кашей и луком! Все это было вкусно, хоть и по-разному. Тыква, томленная в русской печи с пшенной кашей! Пальчики оближешь от этого десерта! Бабушка и русская печь всякую еду превращали в объеденье!

Из всех поездок с зерном Леньке интереснее всего было на маслобойне. Везешь туда до верху нагруженную мешками с подсолнечными семечками телегу, а назад – неполную флягу масла и мешки жмыха. Один перевод добра! Засыплют все семечки в бункер, а потом давят поршнем. Силища! Аж дрожит все. А масло все равно льется тонкой струйкой и очень медленно. Да и масла самого получается мало. По нему, так лучше бы семечки оставались в мешках, а он бы их жарил на сковородке. Правда, это колхозные, мамин заработок, а свои-то бабушка на масло не переводила. Они крупные, чистые, ядрышки в них налитые и вкусные. Вот из них бы масло вышло, что надо!

Ну и те, колхозные, если их досушить самим, да не дать им перележать, чтобы не набрали затхлости, тоже ничего были для масла. Их не сушат совсем в колхозе после уборки урожая, в них влаги много, вот и преют в мешках. А масло из них тоже хорошее, не горчит и даже запах получается хороший. Осадка, конечно, много. Горит на сковороде. Этого масла на зиму им не хватало и по талонам из магазина они свою норму выбирали обязательно. Подсолнечное масло в доме Соболевых буквально рекой текло. Его не ограничивали, и Ленька привык обильно поливать им и кашу, и жареную картошку.

Только на хворосте мама экономила подсолнечное масло. Полтаза масла для свободного погружения в него сразу десятка хрустиков, как теперь говорят «жарка во фритюре», где же его столько наберешься? Вот она и использовала для этого хлопковое масло. Картошку «фри» таким способом в доме не делали – в почете был старый, дедовский способ жарки на сковороде.

Выражение «кашу маслом не испортишь» Ленька усвоил с детства. Правда, к старости на него со всех сторон посыпались другие рекомендации: кашу лучше есть совсем без масла, масло де мешает усвоению такого природного дара, как зерно. Много жира – вредно, много белков – вредно, много углеводов – вредно!

Только той осенью Ленька понял, для чего нужны были такие большие сени в доме. Все, заставленные деревянными ларями для зерна и муки, они были настоящим зерновым складом. Этот склад вместе с погребом целый год кормил их семью.

Часть четвертая. Мирная жизнь