Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 72. Память об отце
Часть четвертая. Мирная жизнь
Подобный материал:
1   ...   65   66   67   68   69   70   71   72   ...   85

Глава 72. Память об отце



Ленька не знал, что мать прячет от детей несколько вещей, представляющих для нее память об отце. А Эдик знал. До поры, до времени он мирился с этим, но, через несколько дней занятий в школе, вдруг сказал матери: «Мам, нам для черчения, рисования и математики нужна готовальня». Он видел, как мать насторожилась и вся подобралась, готовая к отпору, поэтому, как можно мягче успокоил ее: «Я не имею в виду папину готовальню. Мне и надо всего несколько инструментов. Достаточно будет купить маленькую готовальню, меньше нашей в два раза. Или просто набор: циркуль, измеритель, пенал для грифелей и иголок, еще кое-что». Вера успокоилась и ответила неопределенно: «Хорошо. Придумаем что-нибудь».

Так она думала два дня. Эдик не торопил ее, что-то зная, а Ленька вообще не придавал значения этому разговору. Обычная просьба школьника к родителям – то карандаш купи, то тетрадь, то вот готовальня понадобилась. Но через пару дней, после субботнего ужина, когда вся семья была дома, и никто никуда не торопился, мать непривычно безнадежным голосом произнесла: «Эдик, бери папину готовальню. Только береги ее как память об отце. В ней очень много инструментов и папа пользовался ею на работе. Это не то же, что циркуль - косиножка. Это набор профессиональных инструментов. В школу ее не носи и работай с ней только дома. А для школы купи косиножку. Да, я хочу отдать вам и папины фотоаппараты с разными принадлежностями. Он увлекался фотографией, и у него хорошо получалось. В наших альбомах все фотографии им сделаны. Вот, берегла, берегла. А что толку от них, если ими не пользоваться? Скоро морально устареют. Появятся другие, а эти уже будут старомодными. Правда, пока эти лучшие, что есть в стране. Ну, кроме профессиональной аппаратуры, конечно. ФЭД, так тот вообще ручной сборки. А Фотокором можно как увеличителем пользоваться для печати».

Эдик успокоил ее: «Я знаю, мама. Я ведь папе помогал и многому у него научился. Мы будем аккуратны. А у него ведь были еще «Комсомолец» и «Смена». Они целы?» «Да, все на месте. Натаскалась я с этими вещами, когда ехали сюда. Забирайте все и сами учитесь фотографировать. Чего лежать аппаратуре? Хоть фотографии появятся, правда ведь? И ты, Леня, учись. Это интересно», - мать наконец улыбнулась, потеплев от воспоминаний. Ленька в этот вечер еще не знал, насколько он увлечется фотографией. Оказалось, на всю жизнь.

Вера вытащила из под своей кровати чемодан, принесла в кухню и поставила его на сундук. Открыла его маленьким ключиком, откинула крышку и, как бы прощаясь с ним, произнесла тихо: «Вот, все, что осталось от отца. Теперь это ваше». И отошла от них, подтверждая этим жестом бесповоротность своего решения. Эдик по праву старшего, окинув взглядом все, что лежало в чемодане, решительно вытащил из него два фотоаппарата и передал их Леньке со словами: «Это тебе. Этот называется «Смена», а этот «Комсомолец». У первого кадры шесть на девять сантиметров, а у второго – шесть на шесть. Очень удобны для начинающего фотолюбителя. Нащелкать кадры проще простого. Главное, это напечатать фотки. Причем, хорошие. Вот эти аппараты для печати удобнее всего. Пленка широкая, можно печатать без увеличителя контактным способом. Заложил негатив и бумагу в рамку для печати при красном фонаре, потом включил свет, дал выдержку, выключил свет и клади бумагу в проявитель. Фотография тут же появится на твоих глазах. Так что, начинай с этих аппаратов. А «Фотокор» и «ФЭД» я оставлю себе».

Ленька взглянул на последние два фотоаппарата и спросил: «А эти что могут делать?» Эдик, увлеченный воспоминаниями о работе с этими фотоаппаратами, когда его самого учил отец всяким премудростям фотодела, теперь с удовольствием делился своими знаниями с Ленькой: «Фотокор» снимает на пластину, а «ФЭД» на узкую пленку. С ними уже посложнее работать, чем с твоими. Зато с первым можно делать огромные портреты, проецируя прямо через него изображение на стену. А вообще он предназначен для контактной печати. Пластина девять на двенадцать, контактная печать – чего лучше для четкого, качественного фото? А вот ФЭД без увеличителя беспомощен. У него кадр всего три на четыре. А у нас увеличителя пока нет. Надо будет где-то достать. Этот аппарат, можно сказать, для профессионалов. Отличная оптика, фокус меняется от портрета до панорамы, легкий, можно брать с собой хоть куда, 36 кадров – что еще надо!»

«А это что такое?» - Ленька потрогал другие вещи в чемодане. «А это разные фотопринадлежности, без которых ничего не сделаешь. Это кассеты, бачки, ванночки, фонари, рамки, химикаты, пинцеты и прочая мелочь. Они у нас с тобой будут общими. Можно сказать, у нас теперь есть своя фотолаборатория. Вот и все. Будут вопросы, спрашивай. Я умею и снимать, и печатать. А в спорттоварах, в отделе «фото» есть и пленки, и проявители, и фиксаж, и бумага разная. Когда наснимаешь на одну пленку, тогда мы с тобой вместе сходим и купим химикаты. Они копейки стоят. Я тебе подскажу, что и для чего нужно. Для пленки – одно, для бумаги – другое. Ну, и все для начала. Посмотрим готовальню», - Эдик закончил описание содержимого чемодана.

Эдик раскрыл готовальню. Она была огромная. Сантиметров тридцать на пятнадцать. Закрывалась она с двух сторон. Инструментов в ней было так много, что сразу и не сосчитаешь. Ленька не понимал их назначения, и запомнил только одну фразу, сказанную братом: «Здесь два комплекта. Оба почти одинаковы, но кое-чем все же отличаются. Зачем это? Ладно, разберемся. Немецкая. Отлично все сохранилось и все на месте».

Ленька уже не слушал его. Он открывал и закрывал свои фотоаппараты, тренируясь вставлять и вынимать из них старые, давно проявленные пленки. Затем по рекомендации Эдика мама дала Леньке денег на две первые пленки, на пару пачек бумаги, проявители и закрепители, то есть на тот минимальный набор, без которого нечего было и браться за фотографию. И процесс пошел. Он оказался настолько увлекательным, насколько и разорительным. Естественно, увлекательным для Леньки, а разорительным для матери, так как она единственная в семье была источником денег. Но, как говорится, сказал «а», говори и «б». Куда ей было теперь деваться, если она сама и положила начало этому увлечению, отдав фотоаппаратуру детям.

Скоро все завертелось и закружилось. Ленька без фотоаппарата на улице не появлялся. Причем, поначалу таскал с собой сразу два фотоаппарата - «Смену» и «Комсомолец», пока не выявил недостатки и достоинства того и другого. У «Смены» был хорош формат кадра, но подводила оптика – она не давала отличной резкости. У «Комсомольца» кадр был квадратный, но зато отличная резкость. Он щелкал все подряд: людей, собак, улицы, дома, пока не освоил законы экспозиции и выбора объекта съемки. Эдик снимал своими фотоаппаратами, а когда надо было проявлять пленки и печатать снимки, братья занавешивали окна в бабушкиной комнате черными фланелевыми отрезками из маминых запасов, превращая комнату в фотолабораторию.

Как раз минувшим летом по их улице, наконец-то, дотянули электричество до последнего дома. Поставили столбы, подвесили на фарфоровых изоляторах провода, а от столбов уже протянули провода и к каждому дому. Перед землянкой поставили промежуточный столб и сначала протянули провода от большого столба с улицы на него, а уж с него – в землянку. Для деревянных домов с фронтонами так не делается, потому что изоляторы ставятся прямо на фронтоны. В землянке была сделана открытая проводка из свитого в пару многожильного медного провода. Провода имели двойную изоляцию – резиновую и тканевую и подвешивались на маленьких изоляторах – роликах, прибитых к стенам. Эти провода гирляндами висели на всех стенах и потолках и были доступны для решения семейных фотопроблем.

Дело в том, что в процессе фотопечатания нужна была одна розетка для фотоувеличителя, вторая – для красного фонаря. В комнате же была всего одна розетка. Всяких там «двойников», «тройников» и других электроудобств в то время еще не существовало. По крайней мере, у Соболевых этих «излишеств» не было. Для организации еще одного источника напряжения Эдик снял вилку со шнура фонаря и в концы оголенных проводов вставил большие иголки для ручного шитья. Крепко закрепив их в многожильном проводе, он обмотал оголенный провод черной изолентой, оставив, вместо штекеров снятой вилки, торчащие из проводов иглы. Когда надо было включить фонарь, иголки втыкались в свисающую с потолка и идущую к лампочке витую пару, и фонарь загорался.

Иголка, хоть и не легко, но втыкалась в многожильный провод, пробивая своим острым концом изоляцию и раздвигая медные жилы. Для надежности провода протыкались иголками насквозь, что в темноте избавляло фотографов от случайного выдергивания проводов и погасания света от фонаря в самый острый момент фотопечати. Такой способ «отбора» электроэнергии однажды вышел Леньке, что называется, боком. Тут сработало, как всегда, и незнание закона Ома, согласно которому напряжение обязательно обеспечит протекание приличного по силе тока, если проводник не имеет большого сопротивления. Здесь и полное отсутствие элементарных знаний по технике безопасности при работе с электричеством. Как дефицит этих знаний на всю жизнь проучил Леньку, легко понять, представив всю процедуру втыкания иголок в провода.

Лампочка с потолка свисает низко, до самого стола. Поэтому даже Ленька не встает на табуретку, чтобы воткнуть иголки от фонаря в провода над лампочкой. Придерживая левой рукой свисающий с потолка шнур, Ленька берет одну иглу с тянущимся за ней проводом, пробивает изоляцию и всю толщину одного провода над лампочкой. Убедившись в том, что первая игла сидит в проводе прочно, Ленька подхватывает свисающую со стола вторую иглу, берет ее за бугорок изоляции большим и указательным пальцами правой руки и втыкает во второй провод чуть ниже первой иглы. И в тот момент, когда игла пробивает чрезмерное сопротивление туго свитых жил провода, пальцы соскальзывают с изоляции на голую иглу и парализуются сильным ударом тока, пошедшего на пальцы рук, по руке, через тело и голые ступни ног в земляной пол.

Сила конвульсивного сжатия пальцами иглы была такова, что Ленька, отклоняясь назад, выдернул ее из провода и начал падать, растягивая за собой шлейф «провод – фонарь – провод». Ток продолжал колотить его, а он, ничего не соображая, только отклонялся назад, еще дальше вытягивая руку с иглой, вероятно, какой-то одной извилиной в мозгу соображая, что надо выдернуть и первую иголку из провода, который был источником тока. Это, наконец, произошло, когда он уже лежал на спине с откинутой назад рукой. Хорошо еще, что расстояние от ладони правой руки до изолятора на потолке, с которого свисал провод, оказалось чуть больше, чем сумма всех проводов, по которым через него шел ток. Если бы это было не так, неизвестно, чем бы закончился первый Ленькин урок по знакомству с законами электричества.

Дома никого не было, и Ленька долго лежал на полу со стиснутыми зубами, напряжением во всем теле, туманом в голове и ожогом пальцев правой руки. Достоинством своим Ленька считал, что сиюминутный испуг не только не должен напугать и навсегда отвратить человека от того явления, которое стало источником страха, а, наоборот, должен заставить его изучить их и разобраться в этих явлениях и процессах, чтобы не бояться их более.

Когда пришло время, он закончил электрофизический факультет и всю жизнь занимался потом автоматизацией производственных процессов, в том числе и в электроэнергетике. А после того урока, перед втыканием иголки в провода он всегда перестраховывался: выключал свет, выкручивал лампочку, на ноги надевал обувь с резиновой подошвой и с пола вставал на табуретку. Сейчас этого делать не надо, так как и провода все скрыты, и розеток полно. А, главное, фотопечатью дома заниматься не надо – в городе на каждом шагу к вашим услугами есть приемные пункты по оказанию фотоуслуг. Конечно, качество их может удовлетворять только фотолюбителя, а никак не профессионала.

Часть четвертая. Мирная жизнь