Geum.ru

Л. соболев его военное детство в четырех частях

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 31. Игры. Новые знакомства
Часть третья. В глубоком тылу
Подобный материал:
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   85

Глава 31. Игры. Новые знакомства



Через несколько минут Ленька уже забыл и о шкварках, и о соседской девчонке. Они с Эдиком пошли прогуляться по улице по направлению к центру города. Но, дойдя до конца квартала, остановились. Возле углового дома в тени, толпа ребят стояла кругом и криками подбадривала кого-то, находящегося внутри. Эдик с Ленькой протиснулись в круг, раздвинув ребят, тесно стоявших плечом к плечу. Они увидели незнакомую игру. На земле лежало отполированное до блеска кольцо из круглого прутка. Кольцо было диаметром сантиметра четыре. Над ним, слегка подавшись вперед, навис парень с поднятой рукой. В руке его был стальной стержень, диаметром чуть больше сантиметра и длиной около пятнадцати сантиметров, напоминающий пробойник для пробивания отверстий. Один конец его был тупой, другой заточен на длинный конус, но не острый, а с закругленным кончиком.

Парень долго прицеливался в лежащее на земле кольцо, держа пробойник в пальцах правой руки на уроне своего плеча, и слегка покачивался всем телом. Окружающие его замерли в ожидании броска. Наконец, под общий выдох болельщиков, парень резким коротким взмахом швырнул пробойник вниз заточенным концом. Пробойник попал ровно в центр кольца и наполовину ушел в землю. Кольцо лежало не шелохнувшись. Все разом, в один голос объявили: «Сто!» Кидавший наклонился, вытянул из земли пробойник и снова нацелился на кольцо. Бросок! Но удар пришелся мимо – стальной стержень вошел в землю рядом с кольцом. Вздох облегчения вырвался у всех.

Кто-то из ребят успокоил бросавшего: «С тебя хватит – и так больше всех набрал. Уже почти три сотни заработал». Один из стоявших в кругу выхватил у мазилы пробойник.: «Давай сюда. Моя очередь». Он навис над кольцом и прицелился в него. Потом взмахнул рукой и пробойник плашмя шлепнулся рядом с кольцом. Короткий смешок вырвался из открытых ртов. Тот, кто вел счет, объявил: «Минус десять. Ничего у тебя не осталось. Ноль. Следующий!»

Невысокий, кряжистый парнишка с веснушчатой, красной от солнечного ожога кожей лица взял пробойник. Он встал прямо перед кольцом, широко расставил ноги, распрямился и, не долго думая, сходу швырнул стержень вниз. Тот вонзился в землю внутри кольца, задев его своим краем. Кольцо слегка подпрыгнуло и опустилось на место. «Пятьдесят!» - объявил судья. Бросавший снова замахнулся на кольцо. Пробойник попал в кольцо, но не устоял и упал на бок. «Десять!» - объявил тот же голос. Веснушчатый бросил третий раз – мимо.

«Кто следующий?» - спросил судья. Эдик не выдержал: «Дай, я попробую». Он, не дожидаясь согласия, поднял железный стержень. Все видели новеньких, но молчали. Кто-то вдруг пропищал: «Щас моя очередь. Отдай!» Но судья, повысив голос, перебил его: «Пусть бросает. Посмотрим, как у него получится». Все загалдели: «Пускай бросает. Посмотрим». Эдик взвесил в руке пробойник. Тот был увесистый и скользкий от постоянной полировки десятками разгоряченных потных рук.

Слегка расставив ноги, Эдик прочертил правой рукой сверху вниз пробную траекторию. Едва заметно отклонился назад, поправляя позу, замахнулся и без видимого усилия коротким движением стряхнул пальцы вниз. Его движение напоминало Леньке уколы шпажистов, которыми те обменивались в спортзале Каменской школы. Только выпад и укол был направлен не вперед, а вниз. Все ахнули от неожиданности. Пробойник вонзился в землю внутри кольца, задев его своим боком. Кольцо, получив от удара вращательное движение, взвилось вверх, перелетело через пробойник и упало рядом. Судья объявил: «Тыща! Здорово! Ты что, играл раньше?» «Нет, первый раз», - ответил Эдик.

«Новичкам везет. Ну, бей еще раз», - разрешил судья. Эдик протянул железяку Леньке: «На, Лень, попробуй!» Никто уже не возражал. Ленька взял пробойник. Тот показался ему тяжеловатым. Волнуясь, он толком не прицелился, не встал прямо над кольцом, а бросил пробойник как-то сбоку, с того места, где стоял. На удивление, пробойник попал внутрь кольца, но, постояв пару секунд, свалился на бок. «Молодец! Десятка!» - снисходительно похвалил судья. Но Ленька, спохватившись, взял себя в руки и, не обращая внимания на насмешливые взгляды, расставил ноги, встал как вкопанный, скопировал пробное движение брата, размахнулся и со всей силы опустил руку вниз.

Пробойник крепко вошел в землю. Кольцо закрутилось на месте, чуть оторвавшись от земли, и успокоилось. «Пятьдесят!» - удивился судья. Эдик потянул Леньку за руку: «Хватит, пошли». Они вышли из круга и двинулись вверх по Повстанческой, оставив новых знакомых позади. Миновали знакомый магазин, прошли еще два квартала, застроенных частными домами с палисадниками и поравнялись с каменными одноэтажными строениями, похожими то ли на военные казармы, то ли на склады, какие они уже видели в Каменске.

Причем, эти строения, перемежаясь с кирпичными заборами, неразрывными стенами образовывали кварталы и слева, и справа. Братья угадали: слева целый квартал занимали склады областной торговой базы «Облпромторг», а справа был военный госпиталь, на что указывали красные звезды и белые кресты на воротах. У этих ворот, зеленого цвета, прохаживался часовой с винтовкой.

Пройдя эти кварталы, братья почувствовали под ногами вместо песка асфальт. По всем признакам приближался центр города. Весь следующий квартал был застроен кирпичными на каменных фундаментах домами, хоть и одноэтажными, но отпугивающими своим официальным видом. Возле них не было привлекательных палисадников и скамеек, вместо ворот в домах чернели прямоугольники распахнутых от жары дверей. На окнах не видно было ставней. Над дверями в рамках под стеклом блестели таблички с названиями контор.

Пройдя мимо этих домов до конца квартала, братья остановились. Впереди через дорогу, прямо перед ними вместо строений раскинулся то ли сквер, то ли парк. Вся сплошь асфальтированная широкая улица, влево взбиралась по затяжному склону для машин и телег и ступенькам на тротуаре для пешеходов. Вправо улица шла почти без уклона, горизонтально.

Не сговариваясь, братья повернули влево. Медленно шагая по ступенькам, прерывающимся ровными площадками тротуара, они взобрались на вершину подъема. Пройдя еще с полквартала уже по горизонтальному участку улицы, остановились возле белого каменного одноэтажного здания, на стене которого в большой деревянной раме черными, зелеными и красными красками была нарисована картина боя советской армии с немецкой. На переднем плане был изображен большой красноармеец, поднимающий в атаку солдат из окопов, а на заднем – маленькие танки с черными крестами и фигурки-точки вражеских солдат.

На фронтоне здания была выложена из кирпича надпись: «Кинотеатр Южный». Вверху картины прямо над головой солдата была сделана надпись «Победитель». Внизу, под картиной на узкой доске были указаны часы начала сеансов. С самого утра и до позднего вечера шла одна и та же картина. Сеансы начинались ровно через каждые два часа: в 10-00, 12-00 и так далее до 22-00. Постояв еще перед картиной, Эдик с Ленькой заглянули в открытые ворота двора кинотеатра.

В стене слева, рядом с воротами, чернело открытое окошечко с надписью «Касса». Метрах в пяти справа от нее в стене была закрытая дверь с надписью «Вход», а еще дальше, почти в конце длинного здания, такая же дверь, но с надписью «Выход». Развернувшись в пустом дворе, братья вышли на тротуар и продолжили путь влево. Через пару домов закончился горизонтальный участок перевала и они, уже стоя в конце этого участка, смотрели вниз по затяжному спуску в сторону центрального моста через Тобол, куда уходила улица «Советская», которую они изучали.

Постояв так немного и не разглядев вдали ничего привлекательного, братья повернули назад и, прыгая по ступенькам, понеслись вниз по ул. «Советской». Проскочив улицу Повстанческую, они снова очутились на ровном участке тротуара. Правая сторона, по которой они шли, была сплошь застроена кирпичными домами-конторами. Слева через дорогу, где заканчивался парк-сквер, открывалась небольшая площадь с памятником Ленину посредине ее. Против памятника стояло выкрашенное в белый цвет длинное, двухэтажное здание с колоннами. Колоннами, украшавшими его фасад, здание было повернуто к Ленину, то есть на площадь, торцом с несколькими служебными входами здание выходило на улицу Советскую.

Из-за колонн виден был часовой с винтовкой, стоявший у парадного входа. По своему размеру, архитектурному исполнению и месту расположения здание явно было главным в городе. Наверняка, это было здание Горсовета. Эдик сказал Леньке: «Видишь, где мы находимся? Это центр города. Запомни для ориентира. Отсюда напрямую можно за пятнадцать минут до нашего дома дойти». Пройдя по Советской два квартала дальше за Горсовет, они снова остановились возле кинотеатра. Он был почти такой же, как и тот, который они уже видели, но на его фасаде красовалось название «Северный».

На стене здания в раме висела нарисованная как под копирку точно такая же картина с солдатом и танками. Только на табличке ниже картины был выписан ряд нечетных цифр: 9-00, 11-00 и так до 23-00. Как потом узнали братья, в город привозили всего один экземпляр картины и между двумя кинотеатрами целый день бегали туда-сюда курьеры, перетаскивая железные коробки с очередными частями ленты. Иногда они путали части и тогда в зале долго кричали: «На мыло!», пока не приносили нужную часть. Все фильмы были стандартные, по часу с четвертью. Поэтому двух часов, отведенных на сеанс, хватало и на ошибки курьеров, и на перемотку лент, и на отдых киномехаников.

Дальше кинотеатра виднелся рынок, занимавший весь следующий квартал. Ребята, рассмотрев забор рынка, не отходя от здания кинотеатра, решили сегодня туда не ходить и повернули назад. Близился вечер, и вскоре предстояло ужинать, и идти за коровой. Но, придя домой, они увидели бабушку и маму, поливающими огород. Им стало стыдно за свою прогулку по городу, и они без разговоров включились в уже знакомый процесс полива посадок и таскания воды из колодца. Женщины не стали упрекать детей. Они молча приняли их помощь и это было лучшим средством для разрядки обстановки, которая часто возникает при неучастии кого-нибудь из семьи в общем труде. Этот молчаливый способ воспитания ответственности, характерный для коллективного труда, был принят везде – в семье, на производстве – и преследовал человека всю жизнь, угнетая его психику, Ленькину в том числе.

После ужина Эдик и Ленька теперь уже вдвоем пошли к мосту встречать корову. Удивительно, но она узнала их. Коротким «Му!» буренка приветствовала мальчишек, встречавших ее с этой стороны моста. Выскочив прямо на них из поймы ручья, красавица не шарахнулась в сторону, как это было в первые дни их знакомства, но и не дала себя погладить. Она мотнула головой, когда Эдик протянул к ней руку, и стремительно повернула к дому, не уступая дорогу ребятам. Опять они бежали по обе стороны от нее, все время отставая на целый ее корпус. Она держала их на линии хвоста, которым время от времени хлестала себя по бокам, отгоняя мух. Так же быстро влетев в калитку , корова известила о своем возвращении уже более протяжным «Му-у» и пробежала в стойло.

Тут Ленька сунул руку в карман и обнаружил забытый там еще с утра довесок хлеба, полученный в магазине. Он помчался за коровой. Зажав в ладони хлеб, Ленька оглянулся, удостоверился, что никто его не видит, и разжал ладонь прямо под носом у коровы. Она чуть развернула голову и очень ловко слизнула своим шершавым языком кусочек хлеба с Ленькиной ладони. Он с запоздалым испугом отдернул руку – ему показалось, что язык коровы вместе с хлебом потянул в рот и его руку.

Красавица, будто улыбнувшись, потянулась к Леньке всей головой. «Что, понравилось? Нету больше», - удовлетворенно произнес он и погладил корову по шее. Она не возражала. Оба почувствовали начало дружбы. Все последующие годы Ленька с удовольствием скармливал ей со своей ладони разные лакомства – от куска хлеба и до арбузной корки, но так и не перестал бояться шершавого языка.

Часть третья. В глубоком тылу