Geum.ru

П. П. Румянцева Издательство Томского университета

Вид материалаДокументы

Содержание


Е.А. Конова
Realism and european political integration
Le developpement durable comme l’evolution du discours sur l’ecologie et
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   41

Е.А. Конова


СИСТЕМА ЛОББИРОВАНИЯ В ЕВРОПЕЙСКОМ СОЮЗЕ


Изучается система лоббирования в Европейском союзе. Актуальность работы подтверждается тем, что за углублением интеграции на общеевропейском уровне, передачей все больших полномочий наднациональным органам следует активизация деятельности лоббистских групп в ЕС. Цель работы – изучить систему лоббирования в ЕС и показать, какие институты Евросоюза подвергаются лоббированию и почему.

Ключевые слова: лоббизм, представительство интересов, давление, влияние.


Объективен тот факт, что любой институт, принимающий решения или значительно влияющий на них, становится объектом интересов лоббистов. Это вполне закономерное и объективное явление для демократических обществ. Термин «лоббизм» (от англ. lobby – кулуары) берет свое начало из английской политической лексики. В 40-х гг. XVII в. «лобби» называли вестибюль и два коридора в здании палаты общин британского парламента. В лобби депутаты уходили голосовать и там они могли встретиться с другими заинтересованными в их деятельности лицами и обсудить необходимые вопросы. В настоящее время под лоббированием понимают деятельность частных компаний или агентств, оказывающих давление (вплоть до подкупа) на органы власти и должностных лиц с целью принятия решений (по поводу законопроектов, получения государственных заказов и т.д.) в интересах представляемых ими организаций или лиц. В защиту лоббизма можно привести утверждение А. Сурдейя о том, что выслушивание аргументации заинтересованных сторон создает возможность улучшения качества программы или решения и, таким образом, является свидетельством мудрости принимающего решение. Не только выслушивая, но и принимая во внимание голоса заинтересованных, мы приближаемся к идеалу оптимальных решений [1. C. 71].

Брюссель определяет правила игры как внутри Европейского союза, так и для тех, кто хочет с ним взаимодействовать. А для того чтобы иметь возможность влиять на принимаемые в ЕС решения, необходимо оказаться в нужном месте в нужное время. Этим и объясняется обилие лоббистов в столице Евросоюза. На общеевропейском уровне лоббирование начинает активно распространяться с конца 1970-х гг. Компании начинают чувствовать потребность в экспертах, которые были бы способны снабжать их необходимой информацией о том, что же происходит в Брюсселе. Образуются мощные группировки предпринимателей – Европейский круглый стол промышленников, Комитет по промышленности Европейского союза, Европейская группа предприятий. Именно они и стали тогда мощными лобби своих интересов. Очередной вехой в развитии лоббизма в ЕС стало подписание Единого европейского акта (1986 г.), который усложнил систему европейского законодательства и, следовательно, повысил значимость лоббирования интересов. В общем, можно сказать, что активизация деятельности лоббистских групп в ЕС связана с углублением интеграции и передачей все больших полномочий к наднациональным органам.

Многоликая и отчасти запутанная институциональная основа Европейского союза предоставляет множество путей и лазеек, используя которые, группы интересов получают возможность влиять на решения, принимаемые в ЕС. Европейская комиссия (ЕК) и ее Генеральные директораты – наиболее приоритетные цели для лоббистов Брюсселя. Ее законо-инициативная функция по 1-й основе (до Лиссабонского договора) и контроль над выполнением внедренных в национальное законодательство решений ЕС превращают Комиссию в необходимую арену для представления интересов. К тому же ЕК испытывает недостаток в рабочей силе, а чрезвычайный объем работы, приходящийся на этот «мотор» европейской интеграции, заставляет ее испытывать острую потребность в информации о позиции широких масс населения, которую различные эксперты и группы интересов способны относительно быстро до нее донести.

За последние десятилетия некогда слабый Европарламент (ЕП) значительно усилился. Теперь он может одобрять или блокировать законопроекты, поступающие из Еврокомиссии. Маастрихтский договор ввел процедуру совместного принятия решений, а по Лиссабонскому договору ЕП фактически становится органом, который совместно с Советом Министров принимает решения по первой основе, которая отменяется. Таким образом, Европарламент также становится весьма привлекательной целью для лоббистов. Совет Министров известен как наименее доступный для лобби институт ЕС. До 90% его решений принимает Комитет постоянных представителей (Корепер), состоящий из представителей стран-членов ЕС, которые зачастую взаимодействуют с важными локальными и региональными лоббистскими группами. Таким образом, Совет Министров лоббируется главным образом еще на национальном уровне.

По приблизительным подсчетам, в Брюсселе насчитывается около 15 тысяч лоббистов (консультанты, юристы, всевозможные объединения, корпорации, неправительственные организации и т.д.) [2. P. 13]. Необходимо отметить, что лоббисты Евросоюза не имеют четко определенных официальных правил касательно своей деятельности (в отличие, скажем, от США), что, несомненно, дает им некоторое преимущество. Существуют неписаный кодекс поведения лоббистов и их добровольная регистрация в Еврокомиссии, однако это не является обязательным. Приведем примеры нескольких стратегий лоббирования: суть тактики «хороший полицейский, плохой полицейский» заключается в том, что некая сторона выступает с очень жесткой позицией, а другая, используя это, выступает с приемлемыми предложениями. Таким образом, на фоне первой она уже не кажется столь принципиальной и воспринимается, как способная к конструктивному диалогу сторона; используя тактику «Троянский конь», предлагается компромисс, не содержащий спорных моментов, выгодный для обеих сторон и основанный на взаимных уступках; «gunship strategy», которую используют в качестве крайней меры, когда желаемых результатов невозможно добиться другими способами, в этом случае подразумевается применение силы, угроз; наиболее институционализированный механизм лоббирования – участие в «консультативных комитетах», учреждающихся институтами Союза. По данным исследователя и практикующего лоббиста Ринуса Ван Шенделена, в работе 2700 комитетов принимает участие около 50000 экспертов, в равных пропорциях представляющих государственный сектор и гражданское общество [3].

Заметим, что наиболее эффективными методами для лоббистов признаны неформальные каналы влияния, и порой рестораны и кафе «европейского квартала» выступают в качестве не менее влиятельных центров власти, чем кабинеты чиновников. Отношение к лоббизму весьма противоречиво. Одни утверждают, что это объективное явление, которое способствует донесению интересов «снизу вверх». По их мнению, это некий пример свободной конкуренции, в результате которой побеждает лучшее предложение. Другие же, наоборот, говорят о том, что лоббирование подрывает легитимность институтов ЕС. Примером попытки ЕС улучшить контроль над деятельностью лоббистов является выдвинутая инициатива о «Европейской прозрачности» (2006 г.), предлагающая систему добровольной регистрации лоббистов [4. P. 12]. Побудительным мотивом для участия в подобной системе является то обстоятельство, что только зарегистрировавшиеся лоббисты смогут принимать участие в официальных консультациях по выработке законодательства ЕС.

В заключение хотелось бы сказать о том, что лоббизм превратился в неотъемлемую часть политического процесса в демократических обществах. Он выступает некой формой взаимоотношений между отдельными группами, лицами, партиями и является важным компонентом демократических механизмов учета и согласования интересов, так как допускает к участию в принятии и реализации политических решений те группы общественности, которые так или иначе лишены этой возможности.


Литература
  1. Сурдей. О некоторых условиях и результатах лоббирования в ЕС // Журнал польского института международных дел. 2007. № 3 (24). Т. 7.
  2. Erik Wesselius High time to regulate EU lobbying // Consumer Policy Review. 2005. Jan/Feb. Vol. 15. № 1.
  3. Борев А.В. Время лоббировать по-европейски // Советник Президента [Электронный ресурс]. 2007. № 44. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
  4. Lobbying in the European Union // Constitutional Affairs. 2007. November.



А.М. Максимова

REALISM AND EUROPEAN POLITICAL INTEGRATION


Realist scholars of international relations have had surprisingly little to say about the EU. At one level, this neglect is not surprising. The realist paradigm assumes an anarchic international state system, a conception of political units as independent sovereign states, and the primacy of military power. The EU does not fit easily into this paradigm, partly because it possesses an indeterminate ontological status, somewhere between a confederation of sovereign states, an aspirant semi-sovereign federation, and a mere intergovernmental organisation controlled by its member nation-states. So, realists typically have difficulty in deciding whether their explanations and prescriptions ought to apply to Europe as a whole or to its member states. For structural realists like Waltz and Mearsheimer, the focus remains on balancing by states within Europe. Thus Mearsheimer thinks that were the US to pull out of Europe, the likely consequence would be an effort by France, Britain, and Italy (amongst others) to balance against Germany which would probably seek to become Europe’s next hegemon. This scenario, which ignores the existence of the EU, seems highly unlikely and reveals all the faults of an approach that emphasizes the relative power of states – in this case the (now somewhat diminished) relative economic power of Germany – independent of any plausible story of the threat that these states pose to each other.

A more plausible form of realism is that which focuses, as Walt has done, on ‘threats’ [1. Р. 35]. For Walt, the threat posed by one state to another can be conceptualised in terms of power, proximity, offensive capabilities and aggressive intentions. For Walt, the United States, despite its hegemonic power, is not a threat to Europe, primarily due to its lack of proximity, offensive capabilities, and aggressive intentions. The principal difficulty with this approach – ‘defensive realism’, as it is known – is that it draws the conception of a ‘threat’ too narrowly.

Furthermore, it focuses, for reasons that are not obvious, on threats to states rather than threats to individuals. Here contemporary realists are, if anything, insufficiently ‘Hobbesian’. The inspiration behind realist theories of international relations – Hobbes himself – was an ontological individualist, who conceptualized social relations in terms of the conflicts that arose between individuals in the absence of an absolute sovereign state. For Hobbes [2. Р. 79], the single effective remedy for anarchy was sovereignty.

The state exists, in short, because of its instrumental value in providing individuals with a safeguard against the threats that would otherwise ruin their lives. Contemporary international relations scholars – especially those writing with a view to Europe – ought to take a leaf out of Hobbes’ book. They need to consider which type of political unit organized at what level can best provide individuals in Europe today with adequate safeguards against the most urgent threats. It is far from obvious that Europe’s existing member states can provide this safeguard. Much depends here on how we understand the reasonable requirements of individual security. One plausible interpretation of individual security – albeit an interpretation that cannot be fully defended here [3. Р. 112] – is to focus on the individual’s assured access to basic liberties, a range of material goods, and the institutional means to elect and remove a government that represents that individual’s political agency.

A realist might accept this conception of individual security, only to argue that the current arrangement of the international state system is fully consistent with this conception of individual security. For much of the post-war period, Europeans have derived important benefits from their dependence upon the United States. To their great good fortune, the United States was willing to establish a liberal multilateral order and to bear a disproportionate amount of the costs involved in balancing against the communist states of Russia and China. The difficulty for Europeans is that now that these communist states have ceased to be threats, the United States has the opportunity to pursue a more assertive, unilateralist foreign policy. Such a policy exposes Europeans to three particular dangers.

One danger arises from the United States overestimating third party threats to its own and its allies’ security. Many Europeans fear that this is precisely what has happened in the wake of the World Trade Centre bombings. The United States has determined that its security is enhanced by a military invasion of Afghanistan and Iraq. It dismisses European complaints that such a policy inflames European and Middle Eastern Muslims, who in turn endanger the security of Europeans.

A second danger arises from the United States underestimating threats to its allies’ security. Given the current NATO alliance, Europeans could not take effective military action without the prior agreement of the United States. This danger would increase, were the United States to shift from its current policy of unilateralist interventionism to unilateralist isolationism. A third danger – closely related to the second – arises from the current highly asymmetrical US and European military alliance. In making Europeans dependent on a foreign power that they do not and cannot control, this military alliance deprives European individuals of a crucial dimension of their security: namely, the ability to elect and remove a government that represents their political agency [3. Р. 37].

These dangers cannot easily be remedied by a Europe of independent nationstates, for these nation-states are themselves too weak to play a non-dependent role in an international state system dominated by such behemoths as the United States, Russia and China. Eurosceptics who fear becoming dependent upon ‘Brussels’ delude themselves if they believe that any single European member state would be any less dependent outside of the EU. However, these dangers could be remedied by a more politically integrated Europe that took charge of its own foreign, security, and defence policy.

There is now an extensive literature debating the advantages and disadvantages of a European Security and Defence Policy (ESDP) [4]. A point often missed in these debates is that Europeans are never likely to be able to achieve a non-dependent form of security unless they are willing to form themselves into a relatively unitary sovereign state. Here the lessons of the so-called ‘neoclassical realists’ are especially important.

Neoclassical realists focus less on the external environment that confronts a state than on state–society relations [5. Р. 146]. Without denying any of the key features of the realist paradigm, these realists maintain that the ability of a state to project military power abroad is a function of the strength and structure of the state relative to its society [5. Р. 17]. The historical lessons of european political 204 science: 4 2005 realism and european political integration the United States are particularly germane in this respect.

The United States first came together under the so-called Articles of Confederation 1777 (ratified 1781). These Articles established a very loose confederation of states. Thus Article II famously proclaimed that, ‘Each state retains its sovereignty, freedom, and independence, and every Power, Jurisdiction and right, which is not by this confederation expressly delegated to the United States, in Congress assembled.’ Established as a loose confederation, Americans were quick to discover the drawbacks of such an attenuated form of internal sovereignty [6. P. 67]. The Confederacy could neither protect itself effectively from its foreign enemies, nor enter into binding agreements with foreign allies. While the US Constitution went some way to remedying this problem, the Constitution did not establish anything resembling a unitary sovereign state.

The United States thus remained at the mercy of European powers like France and Britain. Britain, for instance, refused to dismantle strategic forts on America’s northern border, as required by the Treaty of Peace, and it continued into the first part of the nineteenth century to ‘impress’ American merchant sailors into its own navy. As Alexis de Tocqueville [7. Р. 170], writing in the 1830s, warned, no ‘confederate people could maintain a long or an equal contest with a nation of a similar strength in which the government is centralized. A people which, in the presence of the great military monarchies of Europe, should divide its sovereignty into fractional parts would, in my opinion, by that very act abdicate its power, and perhaps its existence and its name’.

For contemporary neoclassical realists, there is nothing surprising in the fact that a decentralised, confederal political system is poorly qualified to project power abroad. As Fareed Zakaria [8. Р. 53] has shown, the United States was only able to project power abroad after it had centralized its political system as it did in the later part of the nineteenth century.

These historical lessons must give pause to Europeans – such as Tony Blair – who want to see the EU become a superpower but not a superstate. If neoclassical realists are correct, the EU can only become a superpower by following in the path of other superpowers and forming itself into a unitary sovereign superstate [3. Р. 22] The alternative is for Europe to remain dependent for its security on the United States.


References
  1. Walt, S. Keeping the World Off-Balance: Self Restraint and US Foreign Policy in J. Ikenberry (ed.) America Unrivalled: The Future of the Balance of Power, Ithaca: Cornell University Press. 2002
  2. Hobbes, T. Leviathan, Cambridge: Cambridge University Press. 1990
  3. Morgan, G. The Idea of a European Superstate: Public Justification and European Integration, Princeton: Princeton University Press. 2005.
  4. Howorth, J. and Keeler, J.T.S. (eds.) Defending Europe: The EU, NATO and the Quest for European Autonomy, London: Palgrave. 2003.
  5. Rose, G. Review Article: Neoclassical Realism and Theories of Foreign Policy, World Politics 1998. 51(1).
  6. Beer, S.H. To Make a Nation: The Rediscovery of American Federalism, Cambridge: Harvard University Press. 1993.
  7. Tocqueville, A. de. Democracy in America, New York: Harper and Row. 1969
  8. Zakaria, F. From Wealth to Power: The Unusual Origins of America’s World Role, Princeton: Princeton University Press. 1998).



А.Н. Овчаренко

LE DEVELOPPEMENT DURABLE COMME L’EVOLUTION DU DISCOURS SUR L’ECOLOGIE ET

LE MODELE SOCIO-ECONOMIQUE


Depuis les années 1970, l’écologie est devenu un sujet de grand intérêt. La problématique de l'environnement est discutée dans tous les niveaux. Une solution est proposée: le développement durable. Ce développement se veut être la réunion de l’écologie et le modèle socio-économique sous une même gestion. L'objectif de cet article est de mieux comprendre ce qu'est le développement durable.

Mots clés: environnement, développement durable, modèle socio-économique


Le terme de "développement durable" est très souvent utilisé ; c'est même un terme à la mode que l'on trouve de-ci, de-là, dans des publicités, des journaux, des textes officiels, des discours politiques. Mais qu'est-ce que le développement durable?

Certains refusent cette notion de développement durable car elle ne remet pas vraiment en question les modèles de développement économique actuels, caractérisés par la course à la production, le productivisme (agriculture), l’intégration à la sphère marchande d’un nombre toujours plus grand d’objets et d’activités. Pour eux, il est illusoire de penser que la poursuite de la croissance aille dans le sens d’une protection de l’environnement. Ils critiquent l’idée selon laquelle l’augmentation accrue du capital (équipements, connaissances, compétences, etc.) créé par les hommes pourrait compenser les quantités moindres de capital naturel (le stock de ressources naturelles disponibles).

Certains regrettent aussi que la notion de développement durable soit devenue une notion fourre-tout, au-delà des stricts aspects environnementaux et intergénérationnels, et que les autorités l’utilisent dans de multiples circonstances. Le développement durable recouvre ainsi le progrès social, la solidarité entre les peuples, la lutte contre la faim, l’équité sociale, le commerce équitable, une alimentation saine et adaptée, les droits de l’homme, etc. Par ailleurs, les ONG, après avoir inventé et promu le développement durable se voient peu à peu dépossédées de ce domaine par les gouvernements et les entreprises.

La notion de développement durable est finalement très ambivalente car d’un côté, elle met l’accent sur les effets négatifs du système de développement économique et social actuel, et, de l’autre, elle peut apparaître comme une légitimation des évolutions actuelles quitte à intégrer une dimension environnementale dans celles-ci.

En 1987, la Commission Mondiale sur l’environnement et le développement officialise le terme de développement durable. Il sera repris par 182 Etats lors de la Conférence des Nations Unies à Rio en 1992. «Le développement durable c’est un développement qui répond aux besoins du présent sans compromettre la capacité des générations futures à répondre aux leurs» [1. Р. 3].

Face à l'urgence de la crise écologique et sociale qui se manifeste désormais de manière mondialisée (changement climatique, raréfaction des ressources naturelles, écarts entre pays développés et pays en développement, perte drastique de biodiversité, croissance de la population mondiale, catastrophes naturelles et industrielles), le développement durable est une réponse de tous les acteurs (États, acteurs économiques, société civile) pour reconsidérer la croissance économique à l'échelle mondiale afin de prendre en compte les aspects environnementaux et sociaux du développement [2. Р. 59].

Le développement durable est un développement soutenable au service de tous. Il intègre plusieurs dimensions :
  • Economique : il doit permettre de produire des richesses mais aussi des emplois. La connaissance plus compétitive, apte à favoriser une croissance économique durable, la création d’emplois plus nombreux et de meilleure qualité, une cohésion sociale plus forte et le respect de l’environnement. Dans une société de la connaissance, la formation tout au long de la vie peut jouer un rôle central en ouvrant la voie à de nouveaux domaines de création d’emplois.
  • Sociale : il doit être capable d’intégrer tous les habitants dans des conditions évidentes de justice sociale, d’écoute, de reconnaissance et de participation. La dimension sociale doit être conçue dans une perspective de justice sociale mais aussi pour objectif de contribuer à la croissance et à la compétitivité.
  • Environnementale : pour offrir une meilleure qualité de vie, il doit générer des économies de ressources en limitant les pollutions. Il faut respecter les principales conditions suivantes: l'utilisation, la gestion durable des ressources naturelles (air, eau, sol, vie) et des savoirs humains; le maintien des grands équilibres naturels (climat, diversité biologique, océans, forêts) ; la maîtrise de l'énergie et l'économie des ressources non renouvelables (pétrole, gaz, charbon, minerais).
  • Démocratique : ouvert à la diversité et au débat public, il se fonde sur une participation active du citoyen. Le respect de l'environnement, un développement économique respectueux et la mise en place d'une justice sociale ne peuvent être atteints qu'avec la participation de tous les citoyens. Le développement durable exige la démocratie et la participation effective à cette démocratie : c'est ce qu'on appelle la démocratie participative [3. Р. 13].

Pour cela, le concept de développement durable répond à trois principes :
  • Principe de solidarité : solidarité entre les peuples et les générations. Le développement doit profiter à toutes les populations.
  • Principe de précaution : se donner la possibilité de revenir sur des actions lorsque leurs conséquences sont aléatoires ou imprévisibles.
  • Principe de participation : associer la population aux prises de décision.

Le changement climatique, la consommation d’énergie, la production de déchets, les menaces pour la santé publique, la pauvreté et l’exclusion sociale, la gestion des ressources naturelles, la perte de biodiversité, l’utilisation des sols, autant de défis qui nous amènent à repenser notre économie et notre croissance en faveur d'une société plus "sobre". Si le développement durable s'impose aujourd'hui comme une nécessité, il est également une formidable opportunité pour reconstruire notre économie et notre société. Auparavant essentiellement abordée à travers leur volet environnemental, les démarches de développement durable s'appuient désormais pleinement sur leur pilier social. En effet, la survenue de crises financières et économiques a souligné la nécessité d'un nouveau mode de développement. Associer la population en instaurant de nouveaux modes de gouvernance, notamment via la concertation et la consultation, est un élément déterminant de cette stratégie [4. Р. 13].

En conclusion il faut souligner, que le développement durable n'est pas un concept théorique et humaniste ; il est applicable très concrètement par chaque citoyen dans la vie de tous les jours, mais aussi à l'échelle d'une entreprise, d'une collectivité territoriale ou encore d'un établissement scolaire. Intégrer les enjeux du développement durable dans toutes les activités et rechercher un mode d'exploitation des ressources, de production, de consommation beaucoup plus responsables apparaît aujourd'hui indispensable pour assurer la pérennité de l'espèce humaine et de son environnement.


Littérature
  1. Brundtland Gro Harlem. Notre avenir à tous, Rapport de la Commission mondiale sur l’environnement et le développement, 1988.
  2. Myriam Revault d’Allonnes. Le développement durable : quels enjeux philosophiques? // Penser l’Europe, 2008.
  3. Maria Joao Rodrigues. Comment préserver le modèle social européen? Penser l’Europe, 2007.
  4. Pierre Jacquet, Jean-MarcBellot, Denis Loyer. Le développement durable dans la politique de coopération européenne // Penser l’Europe, 2008.