П. П. Румянцева Издательство Томского университета

Вид материала

Документы

Содержание Н.Ш. Ооржак Миграционная политика европейского союза Европейский союз, миграция. Механизмы и инструменты достижения целей россии и китая в центральной азии в области безопасности Безопасность, Китай, Россия, Центральная Азия. Т.С. Теплова Европейский союз, орган, независимость, рынок. Ю.А. Челакова

Подобный материал:

• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 1434.78kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 3189.24kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 2424.52kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 2585.19kb.
• Редакционно-издательским советом Томского политехнического университета Издательство, 1488.99kb.
• Методические указания для преподавателей Издательство Томского политехнического университета, 882.32kb.
• М. В. Иванова Томск: Издательство Томского политехнического университета, 2008. 177, 2610.26kb.
• Конспект лекций Рекомендовано в качестве учебного пособия Редакционно-издательским, 1023.31kb.
• Учебное пособие Издательство Томского политехнического университета 2009, 1079.58kb.
• Учебное пособие Издательство Томского политехнического университета Томск 2007, 1320kb.

Н.Ш. Ооржак

СОЦИАЛЬНАЯ КРИТИКА ВОЙНЫ БОРЬБЫ С ТЕРРОРИЗМОМ


This article is devoted to an analysis of the US policy to combat with global terrorism in the focus of social criticism. The society tries to influence its government voicing protests against its policy. Legality and methods of combating terrorism are the most urgent and disputable problems, applying to the international community, country and certain citizen.


The main thing we should remember, no one government will disclose its real aim, national interests are presented as if they were for the common good. It is a condition of successful policy, even existence of the country. And, more frequent, own society, own population doesn’t know, what is a motive of the government’s policy. That’s why such phenomenon as the social criticism appears. People want to know real facts, or people have already known them, and the society tries to change the situation. Ordinary citizens have to raise the hard issues, including crises they consider urgent. One of such issues is the war on terrorism, which we analyze in the focus of social criticism.

The best example to be given is September 11, 2001. The US authorities did little or nothing to preempt the events of 9/11 attacks. It is known at least 11 countries provided advance warning to the US. Two senior Mossad experts were sent to Washington in August 2001 to alert the CIA and FBI about preparations for a big operation. They provided a list included names of four of the 9/11 hijackers, none was arrested. Not a single fighter plane was scrambled to investigate until after the third plane had hit the Pentagon at 9.38 am, though it is a US legal requirement that once an aircraft has moved significantly off its flight plan, fighter planes are sent up to investigate [1]. After three weeks’ bombing, not a single terrorist implicated in the attacks on America has been caught or killed in Afghanistan. Actually, none of those directly involved in the September 11 attacks was Afghani. Most were Saudis, who apparently did their planning and training in Germany and the United States [2]. Not a single al-Qaeda leader of importance has been caught. Bush’s cabinet intended to take military control of the Gulf region whether or not Saddam Hussein was in power. No serious attempt to catch Bin Laden. A US official said, significantly, that «casting our objectives too narrowly» risked «a premature collapse of the effort if by some lucky chance Mr. Bin Laden was captured». In November 2001 the US airforce complained it had had al-Qaida and Taliban leaders in its sights as many as 10 times over the previous six weeks, but had been unable to attack because they did not receive permission quickly enough [1].

What can be real targets of the US war on terrorism?

It seems that the so-called «war on terrorism» is being used largely as bogus cover for achieving wider US strategic geopolitical objectives. A US diplomat said: «The Taliban will probably develop like the Saudis did.» When Taliban took Kabul in 1996, Washington said nothing, because Taliban leaders were soon on their way to Houston, Texas, to be entertained by executives of the oil company, Unocal. With secret approval, the company offered them a generous cut of the profits of the oil and gas pumped through a pipeline that the Americans wanted to build from Soviet central Asia through Afghanistan. Although the deal fell through, it remained an urgent priority of the administration of George W.Bush, which was steeped in the oil industry. Bush’s concealed agenda was to exploit the oil and gas reserves in the Caspian basin, the greatest source of untapped fossil fuel on earth and enough, according to one estimate, to meet America’s energy needs for a generation. Only if the pipeline runs through Afghanistan can the Americans hope to control it [2]. The US and the UK are beginning to run out of secure hydrocarbon energy supplies. This is leading to increasing dependence on foreign oil supplies for both the US and the UK. To diversify supply routes from the Caspian, one pipeline would run westward via Azerbaijan and Georgia to the Turkish port of Ceyhan. Another would extend eastwards through Afghanistan and Pakistan and terminate near the Indian border. The evidence is quite clear that plans for military action against Afghanistan and Iraq were in hand well before 9/11 [1].

And here we have a question: who terrorizes whom in fact?

From the 1950s the United States itself has been heavily engaged in terrorism, and has sponsored, underwritten, and protected other terrorist states and individual terrorists [4]. The US government trained and funded the armed contra rebellion against Nicaragua. Along with its faithful British ally, the US also backed the Afghan mojahedin (even before the Soviet intervention), as it was funding opposition groups waging bombing campaigns in Iraq. Islamist «jihad» groups, especially networks like al-Qaida with a «global reach» and a religious ideology impervious to accommodation, are considered by many to be beyond any normal calculus of repression and resistance. But such groups are also unquestionable the product of conditions in the Arab and Muslim world for which both Britain and the US bear a heavy responsibility, through their firm support of despotic regimes for over half a century [5]. It continues to give virtually unconditional support to an Israeli State that has been using force to achieve its political objectives for decades. The United States has terrorized or sponsored terror in Nicaragua, Brazil, Cuba, Guatemala, Indonesia/East Timor, Zaire, Angola, South Africa, and elsewhere. It has for many years provided a safe harbor to the Cuban refugee terror network, and it has done the same for a whole string of terrorists in flight form, among other places, El Salvador, Haiti, Vietnam, and even Nazi Germany [4].

Let’s consider a policy «strike first» launching pre-emptive attacks on countries or terrorist organizations suspected of developing weapons of mass destruction. In one case, it seems to be very effective mean to combat terrorism. But this policy gives the right to attack any country. Under this same doctrine any country would be justified in attacking the USA to preempt their development of new types of nuclear weapons. If the USA adopts this policy, why wouldn’t other countries? Another problem: the US military often makes deadly mistakes. The bombing of the Chinese embassy in Belgrade, the bombing of a caravan of elders travelling to a meeting to support the interim government in Afghanistan, the attack on a pharmaceutical plant providing half the medicine in Sudan – the US actions have and will cause many more deaths that the 6000 killed in New York, Washington and Pennsylvania in September 11 [6].

Actually, the Bush regime had torn up the Kyoto treaty, which would ease global warming, to which the United States is the greatest contributor. It had threatened the use of nuclear weapons in «pre-emptive» strike. It had tried to abort the birth of an international criminal court. It had further undermined the United Nations by blocking a UN investigation of the Israeli assault on a Palestinian refugee camp etc [3]. It made the greatest and sole superpower as the world’s greatest terrorist and sponsor of terror.

Today, we have a new administration with Barack Obama, but the war on terrorism is still in progress, and the means are mostly the same. Maybe it’s time to stop «Bush’s policy» and begin new epoch of real democracy and international law?

As we can see nowadays the issues concerning global terrorism are one of the most disputable. The events of September 11 showed us that true circumstances were not the same as the Government announced, that intention on possessing energy resources could prevail over morality, justice and international law. Sometimes hidden terrorism can be stricter than open one especially when it is presented as peacemaking, just operation. In this case democracy can use terrible means, and innocent people can be killed wrongly. Our history is connected directly with our presence, national interests are always the same. The main ways to stop violence are to strengthen the framework of international law, to develop cooperation and act together against common enemy like terrorism, in particular the humanity should develop alternative sources of energy and use existing ones properly in order to escape future fuel and energy crisis. And of course, people need to take public action, i.e. to raise hard issues analyzing them in the focus of social criticism as one of the efficient ways to change a situation.


References

1. Michael Meacher. This war on terrorism is bogus // The Guardian [Электронный ресурс]. September 6, 2003. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
2. John Pilger. Hidden agenda behind war on terrorism // Mirror/UK [Электронный ресурс]. October 29 ,2001. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
3. John Pilger. The great charade // The Observer [Электронный ресурс]. July 14, 2002. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
4. Edward S.Herman and David Peterson. Who terrorizes whom? [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
5. Seumas Milne Terror and tyranny // The Guardian [Электронный ресурс]. October 25, 2001. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
6. Kevin Martin. Strike first. Invitation to Global Anarchy // [Электронный ресурс]. June 24, 2002. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   

А.М. Погорельская

МИГРАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА


Изучается миграционная политика Европейского союза, основные проблемы, связанные с миграцией и общественное мнение стран по данному вопросу. Миграционные процессы сегодня представляют одну из важнейших проблем как международных отношений, так и внутренней политики стран. От того, насколько страна сможет контролировать миграционное давление, будет зависеть решение множества проблем.

Ключевые слова: Европейский союз, миграция.


ЕС является мощным центром притяжения миграционных потоков. Особое место в них принадлежит нелегальной иммиграции. Начало этому процессу в Западной Европе было положено в 1980-е гг., и, по мере того как на пути въезда потенциальных соискателей рабочих мест воздвигались новые преграды в виде различных запретительных актов, проникновение иммигрантов принимало более скрытый, нелегальный характер.

Формы нелегальной иммиграции не новы. Самым традиционным путем проникновения является переход границы. Причем в последнее время повсеместно предпочтение отдается не сухопутным, а морским границам. Нелегальные иммигранты высаживаются целыми группами с яхт, катеров и лодок на побережье страны, куда они стремятся попасть. Самыми массовыми являются каналы проникновения в избранную страну с использованием легального повода для въезда. Еще более простым вариантом служит использование для въезда предельно доступной туристической визы [1. C. 80–81]. Если во внутриевропейской миграции превалирующей являлась тенденция к ассимиляции, то новая волна сопровождается изоляцией переселенцев, для нее характерна консолидация иммигрантов и их последующая этнотрансформация в специфические общности, в новые, слаборастворимые в окружающей среде национальные меньшинства. Сеть этнических анклавов в городах Европы, представляющих собой своего рода гетто, в нынешнем ее виде скорее затрудняет полномасштабную интеграцию в принимающее общество, нежели способствует ей. Современные этнические общины способствуют консервации национальных обычаев, стереотипов и т.п. [1. C. 66].

Основой политики принимающих обществ в ЕС стал принцип «многокультурности» (или мультикультурализма). Он не содержит требования ассимилировать переселенцев и допускает существование закрытых коммун пришлого населения, жизнь членов которых фактически строится в рамках установки на органическое превосходство культуры страны происхождения или ее равноценности местной культуре, вне зависимости от окружающих условий, традиций, истории и иных особенностей «новой родины». Многокультурность долгое время преподносилась как наиболее успешная модель «мирного сосуществования» разных культур в одном обществе. На деле она позволила этническим анклавам в странах Европы занять позицию активного отторжения окружающей европейской культуры. Численность лиц, претендующих на получение статуса беженцев по политическим или сходным мотивам, в Европе непрерывно возрастает. Неудивительно поэтому, что возможность получения политического убежища стала широко использоваться не только жертвами преследований, но и другими категориями лиц, желающих получить легальный доступ в ту или иную страну. Поставить заслон на пути возрастающих потоков беженцев гораздо труднее, чем на пути других категорий мигрантов, поскольку любые меры в этой области затрагивают принципы, декларированные международными организациями и основополагающими национальными документами.

В принимающих странах растет недовольство наплывом иммигрантов. Ситуация явно перешла за черту терпимости. Своеобразным барометром антииммигрантских настроений стали, например, периодические успехи на выборах праворадикальных партий (во Франции, Нидерландах, Дании, Австрии и т.д.). И совсем новым явлением стало перехватывание (пусть даже и тактическое) лозунгов радикалов умеренными партиями. Под воздействием нарастающей иммиграции разительно меняется облик европейских государств. Из этнически однородных они превращаются в полиэтнические и культурно неоднородные. В ближайшие десятилетия ЕС будет и дальше сталкиваться с рецидивами национализма и ксенофобии, правого и левого радикализма. Отсюда еще одно направление политики интеграции – борьба с расизмом, прочими формами дискриминации и ксенофобией. Парламенты ряда европейских стран приняли соответствующие антидискриминационные законодательные акты или поправки к уже существующим законам. В СМИ все чаще обсуждаются преимущества многонационального общества. В странах Запада функционируют различные государственные и частные программы, направленные на профессиональную, образовательную и психологическую подготовку отдельных групп иммигрантов [2].

В 2002 г. Евросоюз одобрил стратегию борьбы с исламофобией и антисемитизмом, направленную в первую очередь на устранение дискриминации на рабочих местах. С 2003 г. Комиссия регулярно представляет Европейскому парламенту доклады об иммигрантах и их интеграции. Хотя основной причиной иммиграции в Европу служит желание получить там работу, но несмотря на высокий (относительно страны исхода) заработок, это не означает, что иммигранты всегда остаются в выигрыше от своего перемещения. Они несут значительные затраты на переезды, сталкиваются с различными формами дискриминации в работе, зарплате, быту, чаще подвержены риску стать безработными. Вопросами интеграции иммигрантов и отношениями с этническими общинами в ЕС занимаются министры национального уровня. Общеевропейскими институтами по этим вопросам являются Европейское агентство по основным правам человека (бывший Европейский центр мониторинга проявлений расизма и ксенофобии) и Комитет регионов [1. C. 83].

По итогам саммита ЕС в Тампере 15–16 октября 1999 г. было принято заключение, названное «Вехами Тампере». Одной из приоритетных сфер деятельности по нему были названы иммиграционная политика и предоставление убежища. Основными пунктами документа стали: признание необходимости создания единой системы предоставления убежища в рамках ЕС; решение усилить борьбу с нелегальной иммиграцией и торговлей людьми. Участники призвали к соблюдению прав легальных иммигрантов. Нововведением в иммиграционной политике стало сотрудничество с третьими странами. В течение первой половины 2003 г. в рамках ЕС были приняты новые нормативные акты по вопросам миграции, убежища и контроля за пересечением границ. Директива Совета от 27 января закрепила минимальные стандарты приема лиц, ищущих убежища. Постановление Совета от 18 февраля установило правила распределения ответственности за лиц, ищущих убежища на территории Евросоюза. Постановление о выдаче виз на границе определило исключительные ситуации, при которых транзитная виза может быть выдана на границе, а не в консульских или дипломатических представительствах. 18 марта 2003 г. Советом был принят новый том Шенгенского каталога ЕС, касающийся выдачи виз. Он содержит ряд рекомендаций относительно лучшей модели выдачи виз, которые охватывают следующие аспекты: доступ к консульствам, безопасность зданий, подача заявлений и их обработка, проставление виз, сообщение об отказе, безопасность, образование и тренинги, информационные технологии, оборудование для определения фальсифицированных документов, выдача виз в представительствах, консульское сотрудничество. 14 апреля 2003 г. Совет принял постановление, учреждающее особый документ об упрощенном транзите и документ об упрощенном железнодорожном транзите [3].

В 2005 г. в городе Прюм (Германия) была заключена Конвенция о расширении трансграничного сотрудничества. Она предполагает обеспечение доступа к базам данных ДНК, отпечатков пальцев, регистрационных данных транспортных средств, которые предназначены для автоматизированного поиска по основаниям, предусмотренным в законодательстве запрашивающего государства. Среди мер по борьбе с нелегальной миграцией, предусмотренных Конвенцией, необходимо отметить создание института советников по документам, которые действуют в странах транзита и странах-источниках нелегальной миграции. В функции советников входит консультирование своих представительств по вопросам фальшивых документов, паспортно-визовым вопросам, а также обучение пограничных и других служб государства пребывания. Конвенцией регулируется порядок организации и проведения совместных мероприятий по репатриации и порядок депортации с территории другого государства [4].

Последние изменения в ЕС связаны со вступлением в силу Лиссабонского договора с 1 декабря 2009 г. Отдельными темами Лиссабонского договора стали изменения в миграционной политике, которая, с одной стороны, ужесточилась в отношении нелегальных мигрантов, но, с другой стороны, стала более лояльной, установив максимальный мораторий на въезд на территорию Евросоюза сроком на пять лет. Были согласованы эффективные общеевропейские меры по репатриации нелегальных мигрантов – организация под эгидой ЕС чартерных рейсов для их высылки [5]. Хотя каждая страна имеет свои особенности в регулировании иммиграции, можно выделить пять основных законных способов получения разрешения на пребывание в стране: 1) заключение трудового контракта (шансы получить его в последние годы резко снизились); 2) воссоединение семей; 3) учеба; 4) брак с гражданином или гражданкой данного государства; 5) прошение о предоставлении политического убежища [1. C. 47–56]. Правительства стран ЕС приняли решение согласовать свои условия предоставления убежища, но, несмотря на масштабное сотрудничество между правительствами стран ЕС, осуществление по-настоящему единой политики ЕС в отношении предоставления убежища и иммиграции пока еще в будущем [6. С. 46–47]. Таким образом, иммиграционная политика развитых стран выглядит сегодня двуликим Янусом, стоящим у входа в западный мир: одно лицо приветливо улыбается избранным, которых не так мало, другое – отпугивает остальных, которых еще больше [2].


Литература

1. Актуальные проблемы Европы. Западная Европа перед вызовом иммиграции. – М., 2005.
   
2. Денисенко М.Б. Изменения в иммиграционной политике развитых стран // Отечественные записки. 2004. № 4.
   
3. Последние изменения в законодательстве Европейского союза в сфере миграции… // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2003. № 3.
   
4. Астапенко В., Лойша А. Новые правовые аспекты создания пространства свободы, безопасности и правосудия… // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2005. № 3.
   
5. Лиссабонский договор: Новый вариант евроконституции? Часть II [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
6. Паскаль Фонтэн. Европа в 12 уроках. – Люксембург, 2006.
   

А.К. Тарасенко

МЕХАНИЗМЫ И ИНСТРУМЕНТЫ ДОСТИЖЕНИЯ ЦЕЛЕЙ РОССИИ И КИТАЯ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В ОБЛАСТИ БЕЗОПАСНОСТИ


Рассматриваются инструменты и механизмы достижения целей России и Китая, одних из наиболее заинтересованных и влиятельных геополитических центров силы, соперничающих за влияние в Центральной Азии. Анализируется деятельность ШОС и ОДКБ как инструментов обеспечения мира, стабильности и безопасности региона.

Ключевые слова: Безопасность, Китай, Россия, Центральная Азия.


Распад Советского Союза и появление на мировой арене новых суверенных государств в Центральной Азии создали совершенно новую геополитическую ситуацию не только в этом регионе, но и во всем мире. На территории Центральной Азии в рамках границ бывших союзных республик образовалось пять независимых государств – Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Ни одно из них независимо в таком виде никогда не существовало. Их появление положило начало формированию центрально-азиатской подсистемы международных отношений. Новый регион стал полем пересечения интересов и объектом внешнеполитического воздействия как соседних государств – России, Китая, Ирана, Турции, Пакистана, так и США и ЕС. Во внешнеполитическом курсе России и Китая центральноазиатское направление исторически было одним из ключевых. Это представляется вполне естественным, поскольку именно этот регион в центре Евразии по своему географическому, экономическому и политическому положению, а также вопросам обеспечения стратегических интересов РФ и КНР играл и играет огромную роль.

Выгодное геополитическое положение региона, наличие значительных природных ресурсов, в первую очередь нефти и газа, перспективы создания транспортной инфраструктуры, соединяющей Запад и Восток, роль плацдарма борьбы против международного терроризма превратили его в один из наиболее привлекательных для великих держав объектов геополитических и геостратегических притязаний. Эти обстоятельства привели к противостоянию между геополитическими центрами силы за влияние в Центрально-Азиатском регионе. Таким образом, несмотря на то, что несколько лет назад регион и его проблемы мало кого интересовали, теперь же он привлекает все большее внимание мировой общественности. Анализируя имеющиеся работы по данной теме, можно отметить, что к настоящему моменту опубликованы многочисленные заметки и статьи по истории развития Центрально-Азиатского региона (статьи Андрещеева, А.Д. Богатурова, А.В. Власова, А.А, Казанцева, М.Б. Олкотт и др., представленные в журналах «Международные процессы», «Азия и Африка сегодня», «Восток-Запад»), соперничеству великих держав в регионе (Е.С. Баженова, А.Ю. Баранов, В. Вовк, Н. Харитонова, Ю. Чудодеев и др) и механизмам достижения целей великих держав в Центральной Азии (Д. Файзуллаев, И.Н. Комиссина, А.А. Куртов, Ю. Никитина и др.). Однако работ, анализирующих аспекты деятельности таких организаций, как ШОС и ОДКБ, крайне мало.

В свете рассматриваемой темы особое значение отводится позиции России в Центрально-Азиатском регионе. Она во многом определяется местом и ролью Российской Федерации в мировом геополитическом раскладе сил, сложившемся после распада СССР. Аналитики и эксперты, оценивая состояние отношений России и стран Центральной Азии в настоящее время и на перспективу, определяют их как сравнительно устойчивые, с тенденцией дальнейшего укрепления взаимного сотрудничества и партнёрства. Такая оценка не только опирается на учёт позитивных факторов отношений между ними в экономической, политической, гуманитарной областях, сложившихся за более чем 150 лет пребывания в рамках единых государственных образований. Она также основывается и на общности интересов России и стран региона по самому широкому кругу вопросов и на современном этапе их развития. В то же время годы независимости продемонстрировали и определённое различие национальных интересов России и стран Центральной Азии. Это вполне закономерное явление, основывающееся на разности их оборонного, экономического, людского, территориального потенциала.

Не менее важную роль в региональном раскладе сил играет Китай. В геостратегическом и геополитическом плане его отличие от других стран, пытающихся разыграть региональную карту, заключается в том, что он непосредственно граничит с Кыргызстаном, Казахстаном и Таджикистаном, а история отношений Китая с народами Центральной Азии насчитывает несколько тысячелетий. Интерес Пекина к региону ощутимо возрос после распада СССР и был обусловлен рядом причин, в числе которых в первую очередь следует назвать как его ресурсы, так и геостратегическое положение. Реализация интересов держав в Центральной Азии осуществляется через различные механизмы. Китай применяет те же подходы, что и в других регионах – двустороннюю и многостороннюю дипломатию, углубляет взаимодействие в рамках ШОС. Также КНР использует другие инструменты для расширения своего влияния в регионе, такие как усиление торгово-экономических связей, предоставление странам региона экономической помощи в виде льготных кредитов и займов, повышение уровня сотрудничества в военной области, а также расширение культурных связей.

Рассмотрим подробнее рычаги влияния КНР на страны Центральной Азии в рамках ШОС. После распада Советского Союза появились новые участники переговоров в лице России и новообразованных государств Центральной Азии. После того как Китаю удалось цивилизованно решить все территориальные вопросы с соседними государствами СНГ – Россией, Казахстаном, Киргизией, перед партнёрами открылись перспективы для дальнейшего развития плодотворного регионального сотрудничества. Для России и Китая это была привлекательная возможность объединить под своей эгидой усилия и потенциалы центральноазиатских государств для сдерживания возможной экспансии других мировых центров силы и влияния в Центральной Азии [1. T. 1. C. 98]. Начало формированию ШОС положило подписание Казахстаном, Киргизией, Китаем, Россией и Таджикистаном в апреле 1996 г. в Шанхае «Соглашения о мерах доверия в военной области в районе совместной границы». Первоначально организация носила название «Шанхайская пятерка», вытекающее из приведенного выше списка государств-членов организации, их сначала было пять. В качестве объединяющего их фактора тогда основную роль играла гражданская война в Афганистане между войсками Северного альянса и движением Талибан, создававшая угрозу безопасности территориям всех пяти государств. Учитывалась также общая задача – вести борьбу с такими вызовами и угрозами, как международный терроризм, сепаратизм и экстремизм, незаконный оборот наркотиков и др.

В 1996–2000 гг. руководители этих стран встречались поочередно в Шанхае, Москве, Алматы, Бишкеке и Душанбе. Постоянная совместная работа постепенно расширила круг интересов стран-участников «пятерки» до сфер внешней политики, экономики, охраны окружающей среды, культуры и т.д. 14–15 июня 2001 г. в Шанхае состоялась встреча глав уже шести государств – Казахстана, Киргизии, Китая, России, Таджикистана и присоединившегося к ним Узбекистана, на которой было объявлено о создании ШОС. В принятой на этом саммите Декларации о создании ШОС в качестве основных целей провозглашались: поощрение эффективного сотрудничества в политической, торгово-экономической, научно-технической, культурной, образовательной, энергетической, транспортной, экологической и других областях, а также совместные усилия по поддержанию и обеспечению мира, безопасности и стабильности в регионе. На второй встрече глав государств-членов ШОС, состоявшейся в июне 2002 г. в Санкт-Петербурге, была подписана Хартия ШОС, которая стала базовым уставным документом организации. Для обеспечения мира и стабильности в регионе функционирует «Бишкекская группа» руководителей правоохранительных органов и спецслужб стран-членов ШОС. В рамках группы разработана межгосударственная программа совместных мер по борьбе с терроризмом, сепаратизмом, экстремизмом и иными опасными видами преступлений. Говоря непосредственно об интересах КНР в данном регионе, в рамках ШОС выделяется расхождение политических и экономических интересов РФ и КНР. Как известно, Китай поставил перед собой цель – стать в нынешнем столетии мировым политическим и экономическим лидером. А для этого ему нужны новые рынки сбыта товаров, дополнительные источники энергоресурсов. И то, и другое у него «под боком». Более того, центральноазиатские республики и Россия готовы наращивать сотрудничество с КНР, но одновременно испытывают опасение в связи с его растущим могуществом. Китай уже давно ведет массированное наступление на центральноазиатский рынок. Так, его товарооборот со странами ЦА уже почти сравним с товарообменом России с этими государствами. Он щедро предоставляет им экспортные кредиты. Высокие темпы экономического роста Китая требуют постоянного увеличения потребления энергоносителей. КНР заинтересована в ЦА как в надежном поставщике энергоресурсов. А участие в ШОС дает ей возможность легитимно присутствовать наряду с Россией в Центральной Азии, которая считалась именно российской сферой влияния. Уже сейчас Китай стремится максимально втянуть эти страны в свою экономическую орбиту посредством внушительных финансовых вливаний. Выгоды для всех как бы очевидны: создается стабильный спрос на углеводородное сырье, происходит расширение торговых связей, развивается инфраструктура, поступают инвестиции. Однако налицо нерадужная для региона перспектива стать придатком китайской экономики. Таким образом, Китай с помощью ШОС теснит Россию в Центральной Азии. Внутри же организации развернулась и продолжается борьба за лидерство и сферы влияния.

Осуществляя защиту безопасности Центральной Азии, в рамках ШОС работает региональная антитеррористическая структура (РАТС) – постоянно действующий орган, предназначенный для координации усилий всех государств-членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, что включает разработку предложений по борьбе с терроризмом, сбор и анализ информации, формирование банка данных о лицах и организациях, оказывающих поддержку преступникам, содействие в подготовке и проведении оперативно-розыскных и иных мероприятий по борьбе с названными явлениями, поддержание контактов с международными организациями. В рамках структуры происходит постоянный обмен мнениями, проводятся консультации внешнеполитических и оборонных ведомств стран Центральной Азии по вопросам координации и согласованных действий в связи с обстановкой в Афганистане, по проблемам стабильности и безопасности в регионе и решению нетрадиционных угроз безопасности. Таким образом, взаимодействуя в рамках ШОС, Китай действует непосредственно в своих интересах: сдерживание американской экспансии в регионе, развитие региональной экономической интеграции и кооперации и, что наиболее важно, обеспечение мира и стабильности в этом регионе.

Однако существует и иная позиция относительно эффективности организации. Критика Шанхайской организации сотрудничества во многом касается несостоятельности её деятельности, в частности в борьбе с терроризмом и защите региональной безопасности. Некоторые зарубежные аналитики (например, Мэтью Оресман (англ. Matthew Oresman) из американского Центра стратегических и международных исследований предполагают, что ШОС является не более чем дискуссионным клубом, претендующим на нечто большее [2. T. 1. C. 34]. Такого же мнения придерживается начальник Института военной истории МО РФ А. А. Кольтюков, утверждающий, что «анализ достигнутых этой Организацией результатов позволяет охарактеризовать её как политический клуб, в котором двустороннее сотрудничество всё ещё превалирует над решением общерегиональных и мировых проблем… реального сотрудничества в этих сферах (противодействие угрозам терроризма, сепаратизма и борьба с наркоторговлей) на региональном уровне не наблюдается». В ответ на критику организации можно найти и положительное мнение относительно ее работы. В 2004 г. в интервью первый заместитель МИД России Вячеслав Трубников, отвечая на вопрос об отсутствии видимых результатов антитеррористической деятельности ШОС, отметил, что нельзя требовать от молодой организации сколько-нибудь решительных действий. Кроме того, Трубников заявил, что ШОС не военная организация и её деятельность не направлена на исключительно военную защиту [3]. Таким образом, эффективность данной организации оценивается весьма противоречиво. Однако ШОС – наиболее сильный инструмент реализации интересов Китая в регионе.

Касаясь политики, роли и места России в этом регионе, необходимо подчеркнуть, что после распада СССР между Москвой и государствами ЦА была сформирована достаточно солидная нормативно-правовая база, которая сегодня регламентирует практически все аспекты и направления многостороннего и двустороннего сотрудничества в сфере безопасности и экономики. Однако существенным недостатком в этом вопросе является слабая практическая реализация договоров и соглашений, которые во многом зависят от уровня политического доверия РФ с каждым из этих государств. Важно отметить, что на сегодняшний день связи и сотрудничество России с государствами ЦА развиваются по двум основным направлениям, которые взаимно дополняют друг друга: на двусторонней основе (развитие отношений с Казахстаном) и на многосторонней основе (в рамках ШОС, ОДКБ, ЕврАзЭс).

В настоящее время самым главным механизмом сотрудничества России со странами ЦА являются Организация Договора о коллективной безопасности и ШОС. В ОДКБ входят 6 государств – Армения, Белоруссия, Россия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Организация является военно-политическим союзом. Последний саммит этой организации в Москве показал, что она обладает достаточно хорошим потенциалом в плане дальнейшего углубления сотрудничества. Примером этого является договоренность о создании коллективных сил оперативного реагирования (КСОР). Военное сотрудничество в рамках ОДКБ в настоящее время и на ближайшую перспективу будет вестись по трем основным направлениям: организация и проведение совместных мероприятий органов управления и боевой подготовки вооруженных сил стран-участниц, проще говоря, все мероприятия по укреплению боевого содружества стран будут планировать и проводить совместно; формирование миротворческого контингента организации; разработка нормативно-правовой базы формирования, функционирования объединенной системы противовоздушной обороны (ПВО) [4. T. 1. C. 25]. Ныне существующая система коллективной безопасности в рамках ОДКБ полностью согласуется с усилиями по формированию общеевропейской архитектуры безопасности. Есть значительный потенциал для сотрудничества с НАТО, в частности по таким направлениям, как противодействие международному терроризму, борьба с наркотрафиком из Афганистана. За последние годы ОДКБ совершила качественный прорыв, превратившись в многофункциональную региональную структуру по вопросам безопасности с высоким уровнем авторитета на международной арене. Целями и задачами ОДКБ является защита общекультурного, экономического и территориального остаточного постсоветского пространства (СНГ) совместными военными методами армий и вспомогательных подразделений министерств и ведомств стран-участниц СНГ (Армении, России, Казахстана, Белоруссии, Киргизии) от любых внешних военно-политических агрессоров, международных террористов, а также от природных катастроф крупного масштаба. Одним из важнейших направлений деятельности ОДКБ является борьба с растущим потоком контрабанды наркотиков из Афганистана, которая представляет собой совершенствование мер по борьбе с утечкой в незаконный оборот прекурсоров, скоординированное проведение в государствах-членах национальных оперативно-профилактических операций «Мак» и «Допинг», направленных на ликвидацию растительной сырьевой базы наркоторговли, пресечение утечки наркотических и психотропных средств из легального оборота, а также выявление и ликвидация лабораторий, производящих наркотические средства [5]. Одно из приоритетных направлений дальнейшего развития Организации Договора о коллективной безопасности – военно-экономическое сотрудничество (ВЭС) по линии национальных оборонно-промышленных комплексов (ОПК) государств-членов. Для объединения и координации усилий в углублении и совершенствовании многостороннего ВЭС в 2006 г. в рамках ОДКБ была создана и активно действует Межгосударственная комиссия по военно-экономическому сотрудничеству (МКВЭС) [4. T. 1. C. 27]. Таким образом, используя свой главный механизм сотрудничества со странами ЦА, Россия успешно проводит политику в достижении своих целей в регионе: через создание коллективной безопасности держава делает определенные успехи в установлении геостратегического и геополитического контроля над Центральной Азией. Однако стоит отметить, что если в рамках ШОС Россия и Китай являются соперниками в установлении большего влияния на Центрально-Азиатский регион, то ОДКБ – главный механизм сотрудничества России со странами ЦА, в котором конкурентов за контроль за регионом у нее нет.


Литература

1. Комиссина И.Н., Куртов А.А.. Шанхайская организация сотрудничества. – М., 2006.
   
2. Сахиев С. Казахстан – Россия: сотрудничество в обеспечении региональной безопасности //Азия и Африка сегодня. 2008. № 1.
   
3. Может ли ШОС защитить от террористов? Интервью 1-го заместителя МИД России В.И.Трубникова // ЦентрАзия [Электронный ресурс]. 2004. 23 апреля. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
4. Никитина Ю. Вклад Организации Договора о коллективной безопасности в региональное сотрудничество в сфере безопасности // Аналитические записки. Научно-кординационный совет по международным исследованиям МГИМО (У) МИД России. 2009. № 3(43).
   
5. ОДКБ планирует развернуть оперативно-профилактическую операцию «Канал» в постоянно действующий Региональный антинаркотический проект // Пресс-релиз ОДКБ [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   

Т.С. Теплова

ЕВРОПЕЙСКИЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ БАНК: МЕСТО СРЕДИ ИНСТИТУТОВ ЕС

И В МИРОВОЙ ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЕ


Европейский центральный банк является независимым органом Европейского союза, осуществляющим монетарную политику. Он неподконтролен не одному из органов Союза, но тесно взаимодействует с ними при осуществлении полномочий. Необычным является и место наднационального института в структуре глобального финансового рынка, так как он представляет в нём интересы сразу 16 государств.

Ключевые слова: Европейский союз, орган, независимость, рынок.


Европейский валютный союз – один из самых амбициозных проектов в рамках ЕС. В жизнь воплощается трёхэтапный план валютной интеграции. С переменным успехом 16 стран дошли до заключительной ступени, передав свою финансовую политику в руки Европейского центрального банка (ЕЦБ). Новый орган занял особое положение в структуре органов ЕС и среди игроков глобального финансового рынка. Банк был основан в 1998 г. для поддержания стабильности цен и содействия экономической политике Союза [1]. К функциям ЕЦБ относятся: установление ключевых ставок; управление официальными валютными резервами стран еврозоны и определение норм обязательных резервов для кредитных институтов; контроль валютных операций и в системе взаимных расчетов между банками [2. С. 33]. Определённые ЕЦБ общие меры регулирования подлежат адаптации во всех странах-членах, а принятые решения обязательны для всех, кому они адресованы [2. С. 48]. Чтобы ЕЦБ мог эффективно осуществлять свои функции, ему была предоставлена независимость от властных структур. Однако сфера компетенции Банка непосредственно касается вопросов внутренней политики, а значит, без контроля наднациональный орган остаться не мог.

Принцип независимости закреплён в ст. 107 Маастрихтского договора: «При осуществлении полномочий и выполнении задач и функций... ЕЦБ... не должен обращаться за и получать инструкции от институтов или органов Союза, от любого правительства страны-члена или любого другого органа» [3]. Считается, что ЕЦБ подотчетен населению ЕС: принцип прозрачности реализуется в общедоступных публикациях, регулярных пресс-конференциях и публичных выступлениях руководства Банка. В то же время ЕЦБ был встроен в систему органов ЕС, три из которых – Комиссия, Парламент и Совет – занимаются вопросами смежной сферы – экономической политикой.

ЕЦБ регулярно представляет отчёты этим структурам. Парламент обладает правом быть информированным о действиях ЕЦБ и регулярно заслушивает отчеты председателя банка. Председатель Совета и член Комиссии могут участвовать без права голоса в заседаниях Совета управляющих ЕЦБ. Президент Банка, в свою очередь, приглашается принять участие в заседаниях Совета, когда обсуждаются вопросы его компетенции. За Комиссией сохраняется право давать членам рекомендации по финансовой политике, однако прямого участия в формировании политики она не принимает [2. С. 40]. При Совете, кроме того, был создан Комитет по экономике и финансам, который совместно с Парламентом настаивает на открытии большей информации о деятельности Банка. В частности, им удалось добиться, чтобы ЕЦБ открыл свои базы данных и инфляционные ожидания. Однако переговорный процесс в Управляющем совете огласке попрежнему не предается [4. С. 239].

Следует также отметить, что Совет управляющих (директивный орган ЕЦБ) состоит из глав центральных банков стран-членов. Хотя Уставом предусматривается независимость и этих банков тоже [2. С. 35], но реальное их положение всё же определяется государствами. Кроме того, доли национальных банков в уставном капитале ЕЦБ различны [5], а значит, и риски распределены неравномерно. Особое положение Европейского центрального банка среди институтов ЕС, таким образом, подтверждается широтой его полномочий и их же ограниченностью в контексте применения ко всем странам ЕС, а также гранью между его независимостью, подотчетностью и необходимостью сотрудничать с другими органами.

Банк является единственным полномочным представителем на международной арене интересов еврозоны по монетарной политике. По вопросам обменных курсов он делит эту функцию с Советом министров экономики и финансов ЕС [6. С. 142]. Задачи международного сотрудничества ЕЦБ решает посредством участия в международных финансовых организациях и форумах. Так, Банк получил статус наблюдателя при МВФ и присутствует при обсуждении вопросов, входящих в его компетенцию. В составе делегации Евросоюза ЕЦБ участвует во встречах ОЭСР. На постоянной основе он входит в состав трёх комитетов этой организации, занимающихся проблемами экономической политики и финансовых рынков. Банк регулярно участвует во встречах министров финансов Групп Семи, Десяти и Двадцати. При этом индивидуальное членство стран еврозоны в этих структурах сохраняется [6. С. 144]. Европейский центральный банк активно участвует в процессе координации монетарной политики глобальных игроков. Как продемонстрировал недавний кризис, гармонизация контроля финансовой деятельности является наиважнейшим фактором стабильности мирового рынка. Ныне Председатель ЕЦБ выступает с предложениями по реформированию мировой финансовой структуры, а именно за «изменение парадигмы в глобальной экономике» [7]. Каким будет место ЕЦБ в обновленной финансовой системе, покажет время.


Литература

1. Article 105. The Treaty on the European Union [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
2. Protocol (No 18) on the Statute of the European System of Central Banks and of the European Central Bank (1992). Economic and monetary union – Legal and political texts. – Belgium: European Communities, 2007.
   
3. Article 107. The Treaty on the European Union [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
4. Chang М. The Logic of Collective Responsibility in European Monetary Integration // ссылка скрыта. 2002.Volume 22. ссылка скрыта.
   
5. Capital subscription [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
6. Hanspeter K. Scheller. The European Central Bank // History, Role and Functions [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   
7. Remarks by Jean-Claude Trichet. A paradigm change for the global financial system [Электронный ресурс]. Режим доступа: ссылка скрыта, свободный.
   

Ю.А. Челакова

GENDER EQUALITY POLICY OF THE EUROPEAN UNION


This article reports on the quality of the implementation of gender equality policy of the European Union. This area of policy became one of the priority orientations of the Union rather long ago and has certain progress and failures, which are specified in our article.

Key words: gender policy, equality, European Union.


Gender equality became an important area of the EU policy rather long ago. The principle of equal pay for equal work was introduced by the Treaty of Rome as far back as 1957 [1]. Since then, legislative and institutional framework of gender policy has broadened substantially and today all women of the EU legally enjoy equal rights with the EU men. Directives adopted by the European Parliament and the European Council provide the following: equal pay, equal treatment as regards access to employment, vocational training and promotion, and working conditions, equal treatment in matters of social security, measures against the discrimination based on sex, as well as other measures to fight and prevent the inequality between women and men [2]. But the real situation is often different from what is stated in the laws. Therefore, the purpose of our article is to try to find out if the gender policy of the EU effective in general and identify its strong and weak points.

We believe that the institutional and legal framework of gender equality of the EU is rather structured and considered. The basic regulations ensure that women and men have equal rights in all spheres of life and the main mechanisms of gender equality such as: the Women’s Rights Committee in the European parliament, the EP High level Group on Gender Mainstreaming, the gender equality Unit within the European Commission Directorate General for Employment, Social Affairs and Equal Opportunities, the Commissioner’s Group on Equal Opportunities and the Advisory Committee on Equality between Women and Men function permanently to put the existing laws into practice.

To make the work of the institutions engaged in promoting gender equality more effective the European Commission adopted the gender mainstreaming approach in 1996, which involves “mobilising all policies and measures specifically for the purpose of achieving equality by actively and openly taking into account at the planning stage their possible effects on the respective situation of men and women” [3. Р. 3]. This was an important step forward, as gender mainstreaming supposes a thorough revision of all existing policies taking gender perspective into consideration. Moreover, the European Institute for Gender Equality became operational in December 2009 to provide expertise and support the relevant institutions and bodies in their tasks [4]. According to the European Women Lobby, the creation of this institution “presents an opportunity to reinforce the effectiveness of the EU gender equality policies and programmes” [5. Р. 1]. Apart from the above mentioned bodies, there are national institutions in each member country of the EU, which work to enhance gender equality.

The success and weaknesses of all the measures are obvious from statistical data. As initially economic union, the EU applies most efforts in order to provide equal treatment and equal opportunities for men and women in the sphere of economics. This is also the sphere, where the most significant progress was made. The employment rate of women rose by 4.2% between 2003 and 2008 [6. Р. 15]. Nevertheless, the amount of part-time working women in total employment increased by 2.7% in the same period and was at the level of 31.1% (compared with 7.9% among men). [6. Р. 15] Moreover, the employment rate for women falls when they have children under 12, while it rises for men [7. Р. 8].

Considering this data, we can conclude that the EU gender policy is partial even in economic sphere and needs to be improved. The primary reasons for women to work part-time are the lack of child care services and the traditional idea of women as of the only ones who are responsible for children upbringing. This uncovers another problem – stereotypes, which are rather difficult to fight with, as they are the result of a long time human development and are perceived by many people as the indisputable truth. The stereotypes can be overcome by an active advertising campaign and social propaganda, which imply substantial financial investments. The lack of financial support is in turn connected with the financial crisis, which started in 2008 and is not completely over so far. Though, according to the European Women’s Lobby, the reduction in resources assigned for the mechanisms of gender equality is wrongly justified by the financial crisis [7. Р. 9], we incline to believe that considerable impact of the crisis on women is more a consequence of significant fails in the implementation of gender policy than of the crisis itself and is a logical phenomenon.

Concerning women in decision-making positions the situation is also disputable. The average number of female members of national parliaments rose by 1% in 2008 compared with 2004, but though the change is positive, women represented only 24% of the members of parliaments, and such correlation between women and men is a kind of a trend in all areas of decision-making [6. Р. 18]. In this case the European women face another stereotype, according to which men are better managers and traditionally hold the highest posts. We regard this belief as wrong and think that the main problem in this case is the position of men, who are unwilling to share power with women considered unprofessional in administration of any kind. As I. Tartakovskaia thinks, as men represent the biggest part of the EU management, they are not quick to promote political measures aimed at them [8. Р. 67].

Today gender policy mostly includes the change of women’s positions in all life spheres, as women were discriminated for centuries and got equal rights with men comparatively recently, but it is important not to forget that men are also objects of this policy and some special measures need to be taken in relation to them to prevent resentment and rejection of the way gender policy is pursued as well as to avoid extremes in measures improving the status of women.

Social sphere can be described as the less dealt with by the EU gender policy, according to statistics. Elderly women are more likely to suffer from poor health and lack of access to quality health care than their male counterparts [7. Р. 7]. We are convinced that it is vital to develop this area of gender policy, as this problem is partially connected with the phenomenon of ageing of the European population in the following way: women are less likely to be willing to have a child if they know that the access to medical help for their particular needs connected with reproductive health is considerably limited, which means the decrease of birth rate. Therefore, we believe that providing easier access to medical service for women could to some extent help in solving one of the most difficult problems of the European society.

Gender-based violence continues to be the most fundamental violation of women’s human rights, to which 45% of all women in Europe have been subjected [7. Р. 7]. The fact of gender-based violence is not properly addressed by the EU and we believe that the basic rights of women must not be infringed in such way. As a possible solution of the problem we suggest establishment, proper organization and financial support of special institutions in all member countries to provide protection as well as psychological and other necessary help for women who were subjected to domestic or other kinds of violence.

Education is no exception to the common trend of disputable results. Though women represented 59% of all university graduates in the EU in 2008, their part in professor stuff in public universities is only 18% [6. Р. 17]. Steps taken by the EU are obviously not enough and the same stereotypes about women’s place in the society continue to exist.

Some of the problems considered above have even more complicated nature in cases of the representatives of certain social groups, first of all the immigrants. They usually have language and cultural difficulties which prevent them from using their legal rights, they either don’t know their rights and opportunities or don’t accept them for cultural reasons. Moreover, undocumented migrant women fear expulsion when trying to access some services [7. Р. 32].

The results of the implementation of the EU gender equality policy differ among the member countries [6]. This means that national equality institution don’t function effectively for some reasons. We regard it as the result of different level of development and limited financial resources. Some members of the Union, and it concerns mostly the “new” members, have less experience in ensuring gender equality because their women movements were not or are not strong or their way of historical development didn’t encourage women activism. Another reason is poor cooperation between the national and the EU levels of gender policy. Such countries should be given special attention and put under control of the EU-level equality bodies.

Analysing the above given data, we can conclude the following:

– There is significant progress made by the EU in providing framework for gender equality. The fact that gender issues became one of the priority orientations of the Union’s policy is deeply positive.

– Along with undeniable success, there are visible weaknesses in the gender policy of the EU, indicated by statistical data, which need to be scrutinized and corrected.

– Positive changes in the sphere of economy are partial and are less significant in the view of the current world economic crisis, though we believe that the activization of gender policy is not possible at the moment, as the basic aim of every country is to prevent the collapse of the state economy as a whole, which involves enormous financial investments. Gender equality is not the only sphere affected by the crisis.

– The progress of gender policy in decision-making is limited mostly by the difficulties with fighting of stereotypes and unwillingness of men to change their traditional roles in the society.

– Social aspect of gender equality is poorly addressed by the EU and positive changes are comparatively scarce. There are obvious possibilities to improve the situation in the future.

– All existing difficulties are even more dramatic for certain social groups such as immigrants, who fail to use their rights and opportunities due to cultural, language and other limitations.

– The results of the implementation of gender policy are different among the EU states. Therefore, special attention should be given to the countries with insignificant progress.

– Despite certain failures, we regard the European example and experience of gender equality policy as definitely valuable and worth following.