у времени в плену
| Вид материала | Документы |
- М. М. Пришвин «Деревья в плену» Цели урок, 45.79kb.
- Пастернак Борис Леонидович у времени в плену?, 187.24kb.
- Дайджест прессы. Февраль 2011г.(48) Средства массовой информации о Бауманском университете, 227.4kb.
- Машина времени или механизм перемещения в пространстве и времени, 134.4kb.
- Социология свободного времени понятие свободного времени, 54.58kb.
- Фёдор Григорьевич Углов, 14350.81kb.
- Ломехузы над пропастью, 2695.42kb.
- Урок: математика. Класс: 3 А. Тема: Единицы измерения времени. Календарь. Неделя, 50.55kb.
- Сценарий Нового года «Дед Мороз в плену у Соловья-разбойника» Ведущие (девочка и мальчик), 65.5kb.
- Координационный совет российского союза научных и инженерных общественных организаций, 61.28kb.
СоН РаЗуМа
"ОО : 33"
Италия-Испания-Франция, 1972, 1.40, реж. Лючио Фульчи, в ролях: Стэнли Бейкер, Флоринда Болкан, Эрци Пааль, Лео Генн, Анита Стринберг, Франко Бальдуччи, Гаэтано Имбро, Эзио Марано
Раздражало всё: визгливая истерия бензинового трудяги, стачивающего зубчиками-звуками герметичные края утреннего спокойствия, агрессивность солнца, вскрывающего веки тупым и грязным ножом, грубый парфюмерный идиотизм спешащей, толкающейся толпы - и собственное, змеиное, тихое остервенение, которое потеряло свое начало, а окончания никогда и не видело.
Самоканнибализм бессонных ночей: над и под хрупкой коркой стойкости - размазанная, засыхающая кровь - чучело нормальности, набитое ватой и старыми тряпками.
Отольются тебе чужие слёзы: но как скоро и как долго они будут отливаться - ручейком, фонтаном или водопадом.
Какой ты, ей богу, непонятливый, ведь помечено: птичкой - сюда можно, крестиком - а сюда нельзя. Поздравляю - ты на кладбище собственных желаний. Ни лавочек, ни оградок - одни сплошные кресты.
Тебе больно, стыдно, тошно - не надо вламываться очумелым паровозом в чужие игры, коль не умеешь играть в свои. Любитель душераздирающих игр - хотел потягаться с профессионалами - и горько, и смешно.
Тут нужна сухость мозга и дальний расчёт, а не горные реки пенящихся эмоций: поражение написано на лбу, отпечатано на радужной оболочке глаза, вбито колышками под ногти - грунтуем болью, рисуем болью, как будто нет ничего другого.
Тройная доза снотворного: нет тебе пределов ни в чём - успокоишься, заснёшь и не проснёшься.
"АЙНЫ-ВАМПИРЫ"
Япония, 2000, 1.49, реж. Синобу Ягучи, в ролях: Масанобу Андо, Ютака Мацушиге, Таро Суви, Наоми Нишида, Кацуе Цуногае, Шинобу Цурути, Нао Некота, Микита Огата
Холод от включенного ночью на всю мощность кондиционера - догнал Такаюки на выезде из Саппоро: он чихнул два раза, получая от этого гораздо большее удовольствие, чем от езды по нехотя просыпающемуся городу.
У каждого действия есть свои последствия: машина слегка ударилась о бордюр, нарушая неустойчивый порядок внутри. Изо рта Такаюки вывалились муляжи клыков из Drakula-набора, к которым он привыкал. Он, пытаясь неловко подхватить их, проколол ими мешочек с донорской кровью, который лежал рядом, на левом сиденье. Кровь попала в левый глаз и залила весь салон триллер-исходом.
Это было чудо, что Такаюки никуда не врезался: он делал ставку на предстоящий уикенд и хотел испытать на деле новый способ обольщения.
Бред Питт и Том Круз: их образы бледных, утомлённых, загадочных носферату будоражили воображение Такаюки. Эпигонство и обман не смущали его, возможно, он считал, что в некоторых делах все средства хороши.
Всю дорогу до кемпинга, без всякой на то причины, Такаюки думал о некой странности своего характера. Обычно всё у него начиналось несерьёзно: увлечения новыми идеями, спортивные пристрастия, интрижки с девушками. Потом это всецело захватывало его, вытесняя всё остальное, появлялись не всегда приятные нотки маниакальности и даже болезненности. Потом, в какой-то непредсказуемый момент, увлечение вдруг испарялось, исчезало навсегда. Ему становилось как-то скучно и всё равно - и он не мог с этим ничего поделать.
Совершенно некстати подобные мысли вернулись к нему поздней ночью, когда обольщение продвигалось успешно, и он держал в своих объятиях Мину. Она открыла шею, чтобы он поцеловал её. Хорошо закреплённые клыки мешали, Такаюки неожиданно для себя прокусил кожу девушки.
Он не знал, что тёплая кровь так приятна на вкус, он осторожно, чтобы не напугать Мину, всасывал её в себя и не мог остановиться.
Такаюки оторвался от Мины, когда она совсем затихла и, наверное, заснула.
Теперь у него было время подумать и понять, кто же он на самом деле.
"БЕЗРАССУДСТВО"
США, 1956, 1.40, реж. Отто Преминджер, в ролях: Фрэнк Синатра, Ким Новак, Арнольд Стэнг, Роберт Страусс, Дороти Дендридж, Джон Конте, Рэй Гленн, Мэрвин Хэйес
Музыкальный автомат внутри играл одну и ту же мелодию. Она была почти неуловима, как и все мелодии Гершвина, в ней жила вековая тоска чёрного юга, разбавленная, смягчённая жарким солнцем.
Эта мелодия возвращалась вновь и вновь, каждый раз с новыми вариациями, в которых появлялись то радость, то надежда, то отголоски отчаяния, свежего, ломкого и сухого, как хруст высушенного добела холста.
Круглое окно перед глазами Джеймса делило луга, кустарники, лес и небо на ровные сектора прозрачных, как утренняя роса стёкол. Эти стёкла лишали пейзаж за окном звуков, делали его немым и бесстрастным.
В этой солнечной тишине Джеймс хорошо слышал свою душу, ставшей губной гармошкой, которая добавляла в льющуюся мелодию свои краски: песочный оттенок печали и разбившиеся кляксами бледно-синие пятна страха.
Это был зрячий, устремлённый в будущее страх разрыва, гибели мелодии, которая будет иссечена холодным, ледяным ливнем непонимания.
Чем большая ясность, определённость селилась внутри, тем более бесформенной, тёмной, скрытой, необъяснимой она представлялась извне.
Мелодия, вдохновлённая своей набирающей силу красотой, пыталась выйти наружу, чтобы, кроме рояля и губной гармошки, её поддержали другие инструменты оркестра, но ноты были либо сброшены с пюпитров, либо открыты не на тех страницах. Неготовность, растерянность, невключённость - валялись на паркете брошенной дирижёром палочкой, которая будто бы забыла о своём предназначении.
"БЛАГОДАРНОСТЬ"
Франция-Великобритания, 2005, 1.57, реж. Оливье Ассайас, в ролях: Шарль Берлинг, Дон МакКеллар, Жанна Балибар, Андре Маркон, Джина Гершон, Паскаль Бонгард, Беатрис Даль, Дидье Фламанд
Эдвин никогда не мог остановиться сам: он бульдозером проламывал собственную жизнь - и только потом собирал её обломки. Но тормозов у него не было, а запальчивости - хоть отбавляй.
Не раз добрые дяди подходили к нему и объясняли, что он не прав. Но Эдвин не мог и не хотел понять их: он еще был погружен в свою игру, и эти советы были лишь бязью, которая обшивала разлохматившиеся края его овеществленного безумия - вулканнодышащего, с живым подземным сердцем.
Редко, но бывало: некоторые советы пробуждали в нём стыд - и это было сигналом для остановки. Очередное безумство сходило на нет - как стихающий грохот уходящей электрички, оставляя после себя сладкую пустыню с занесённой песком гибелью.
Только в такие моменты Эдвин мог подбирать и склеивать разбросанные вокруг обломки. Эта спокойная, погруженная в осознание собственной вины работа по возвращению к себе - не уступала по остроте ощущений его диким играм.
Это возвращение пахло яблоневым садом, травой после дождя, парным молоком и свежей, только что пойманной речной рыбой. Из этих запахов невозможно было выбраться: они крепко удерживали Эдвина, заменяя ему его самого, того, кто еще не собрал себя полностью.
Но кубики новых игр уже незаметно разбрасывались перед ним: Эдвин наступал на них с недоумением и с упорно повторяемым зароком никогда к ним не возвращаться. Но чем больше он повторял свои клятвы, тем больше разгорались его глаза - тем меньше он хотел контролировать себя.
Заключительная игра: в ней Эдвин не только не хотел, но и не мог подчиняться своему рассудку. Не угроза опасности, а сама опасность: как остановившееся жало змеи в миллиметре от твоей щеки. В таком положении долго не удержаться: дрогнет или змея, или ты сам.
Полное нуар-дежавю: ночь, туман, набережная Сены - раскрытая на двухсотой странице книга Сименона. Эдвин стоял, вдавившись в мокрый и холодный парапет, - огни на противоположной берегу расплывались газовым светом.
Тихие шаги, откупоренный щелчок порохового огня: прощальная благодарность - спасибо, что не промахнулся.
"БЛУ-МАУНТИНС"
США, 1998, 1.45, реж. Риса Брамон Гарсиа, в ролях: Дэйв Чэппилл, Янник Биссон, Кейт Хадсон, Гэби Хоффманн, Брайан МакКарди, Глория Слэйд, Каролин Скотт, Мартина Плимптон
Ты была такая красивая, что я не хотел тебя будить. Когда же, наконец, ты закроешь эту штору. Не замечаешь, как давно всё изменилось. На этой вечеринке будут все, кроме нас с тобой. Еве подарили блок сигарет, вот смеху-то было. Марк написал новую пьесу о войне во Вьетнаме, а его за это исключили из школы. Скотти оказался парнем сообразительным, сразу ухватил бутылку и побежал загадывать желания.
Телевизор в комнате сестры не умолкал ни днём, ни вечером, и Джейсон был вынужден терпеливо выслушивать всю эту ахинею. Залитая гипсом и подвешенная на растяжках нога - причина этого сериального террора.
В коротких промежутках выключенного звука Джейсон сам пристрастился вызывать в себе образы кукольных страстей и нелепых отношений, но в еще более абсурдной и отрезанной от здравого смысла форме.
Кабрил и Шихана - их след затерялся в горах так давно, что местные жители превратили их не только в легенду, но и в единое существо - Каши, в котором попеременно проявлялись то женские, то мужские черты. Горе тому, кто вляпается в дурное настроение Каши - тот обеспечит стойкую головную боль на несколько дней и ухищрённую вязь ночных кошмаров.
Ненастными днями Каши купался в двухпороговом водопаде. Сгустившийся туман, пропитанный разбитыми о камни каплями, скрывал лицо, размывал фигуру - и только заунывное пение двуединого существа леденило кровь, гнало прочь одни толпы туристов, а молва пригоняла им на смену новые.
Мощёная плоскими камнями дорога в мавзолей здешней знаменитости тоже пользовалась дурной славой. Нужно было держаться подальше от окружающих дорогу кустов: Каши везде развешивал хитроумные колючки-шипы самой разнообразной формы и умело маскировал их. Неопытные, рассеянные, строптивые туристы доходили до здания усыпальницы почти без одежды. Наверху их уже ждали торговцы рубашками и шортами - Каши умело поощрял бизнес аборигенов.
Снова ожил звук из соседней комнаты, и Джейсон потерял Каши из виду: ты говорил мне это в прошлый раз - толстяк, ты не забыл свою большую сумку - экзамен-автомат за соседа-самоубийцу - водоносу повезло: тренер узнал, что мальчик на побегушках прекрасно бегает - у каждого на эту тему есть свои воспоминания. И у Джейсона тоже.
"БОЛЛИЧИНИ"
США, 1926, 1.28, реж. Джозеф фон Штернберг, в ролях: Отто Матисон, Олаф Хиттен, Стюарт Холмс, Нелли Блай Бэкер, Фред Уоррен, Паулине Нефф, Лео Вайт, Рой Д'Арси
Уже ничего не помогало - ни внутренний голос, ни реплики прохожих, переговаривающихся между собой, ни крики пешеходов, которых он, возможно, случайно толкнул. Ощущение ненужности, фальшивости слов только усиливалось, но Честер не мог заставить замолчать ни себя, ни людей, которые не понимали и не хотели понимать его состояние.
Поиски работы - это был, в сущности, только предлог, чтобы не сидеть в серой, узкой каморке, раздавленной, поглощенной кроватью с панцирной сеткой. Честер не осознавал, чего он сам хотел, а требовать от людей, чтобы они вошли в его положение - это была вопиющая наглость, поэтому к нему относились как к зачумлённому, брезгливо и отстранённо-сочувственно одновременно.
Честер ясно понимал, что он сам возводил барьеры, которые затем пытался разрушить. Он ходил по бесконечному кругу разрушений и созиданий, наполняя свою размытую, не фиксируемую во времени и в пространстве жизнь хотя бы каким-то смыслом, который, впрочем, никого не интересовал.
Любые контакты (у вас не будет сигаретки, будьте добры, два виски, как пройти на Моллингтон-стрит, мне, пожалуйста, хот-дог с кетчупом) - были пресны и скучны, как недосоленная каша без масла.
Есть, спать, получать любого рода удовольствия, вплоть до самых похабных. Не может этого быть: они, наверное, скрывали от Честера свои благородные порывы и чистые помыслы, стеснялись их показать, прятали их глубоко и любовались ими только тогда, когда оставались одни. Как он хотел в это верить - вопреки всему, но для этого должны быть хотя бы крошечные основания.
В жизни всё случайно и непредсказуемо: смейтесь над мудрецом, которые станет вам объяснять что-то про причинно-следственные связи - это уютный мир умственных выгородок, который не имеет ничего общего с реальностью.
Честер уже оставил в покое память, которая должна была подсказать ему, в каком районе города он находится. На противоложной стороне улицы он увидел большой аквариум, во всю ширину и высоту окна, а рядом дверь с вывеской над ней "Bollicini" (это был итальянский ресторан). Как оказалось, все три окна ресторана был плоскими аквариумами, в которых колыхались длинные водоросли и непрерывно всплывали пузырьки. Мастерски сделанная подсветка создавала на тёмном потолке ресторана красочную феерию, которая не укладывалась в сразу приходящие на ум объяснения о чисто прагматическом характере этого украшательства. Возможно, это был незаметный для многих проход в область бескорыстных, спонтанных фантазий одинокого художника света.
Скажите, только честно, всегда ли вы можете объяснить и понять свои собственные поступки - не слова, а именно поступки.
Каким образом Честер оказался внутри уже закрытого на ночь ресторана: ему это было неинтересно. Где он нашёл лесницу-стремянку - оставим этот вопрос без ответа.
Цветные мелки, которые он всегда носил с собой, пытались остановить, иногда успешно, движущиеся тени пузырьков на потолке - в этом была необходимость без права от неё отказаться. К утру весь потолок зала был разрисован горячечными видениями Честера.
Он не реагировал на призывы вызванных полицейских спуститься вниз, он запустил руку в карман брюк, где искал фиолетовый мелок - сиреневого тона не хватало. Один из фараонов был явно напуган разыгравшимся здесь абсурдом: его проснувшийся, внутренний абсурд нажал на курок. Пуля пробила Честеру грудь, ударилась по инерции в потолок и упала вниз смятым, бесформенным комком.
"БУНТ ТЕНЕЙ"
Дания, 1948, 0.25, реж. Карл Теодор Дрейер, укороченный метраж между большими постановками
Что, уже не цепляет: дергаем за все верёвки, если, конечно, дотянемся - но висеть продолжаем (кто вниз ногами, а кто - и головой).
Достичь той степени помрачнения, при которой в чёрном можно различать до десяти оттенков серого: чем глубже пропасть, тем зорче глаз.
Где их собирали: по всему островному побережью, с вывернутыми, выпотрошенными в море скалами, где наколет, поцарапает ноги Гулливер, а остальные сломают шеи. Самые большие и одинокие, от маяков: на вытянутые орудийные лафеты - от ангаров, заброшенных складов, разбитых эллингов: на трофейные, пробитые осколками грузовики - а лошадиные и людские, трупные и живые: на лязгающие зажатым друг в друге железом прицепы, начищенных докрасна вьевшейся ржавчиной.
Ноу хау послевоенных реконструктивистов, находящихся постоянно в противофазе с собственным разумением (не в смысле умения, а относительно рассудка) - выставка-свалка умерших теней.
Выдохните возмущение сквозь оторопь задержавшегося дыхания: вблизи иль издалёка - каждую тень можно подробно рассмотреть, пощупать (что, попались) латунные бирки, ладно сделанные, крепко приколоченные.
Вы с ума сошли: выключите сейчас же свои фонарики - думайте головой, а не руками, всё же это выставка раритетных предметов. Нет, не всех подряд, был отбор, я вас уверяю.
Пустырь вкопанных арматурин-держателей в большой палец руки толщиной: не мой большой палец, в вон того здоровенного детины, который стоически накалывает билетики у входа - наш безмолвный рупор атлетического эстетизма.
Почему много пробелов и пустых мест: во-первых, это же пустырь, а, во-вторых (не проболтаетесь?), самые строптивые тени прошлого подняли бучу неделю назад, так их свезли в овраг вон за тот пригорок. Там с ними строго, почти концлагерь. Хотите посмотреть? Не положено, закрытая территория. А что у вас есть? Пять банок штатовской тушенки, гмм, хорошо, согласен, сейчас я вас провожу. Если что, скажите, что заблудились.
Континент постепенно возрождался, выдыхая свинцово-цементную пыль войны из своих лёгких.
"ВЪЕДАТЬСЯ В ГОЛОД СОБСТВЕННЫХ КОСТЕЙ"
США, 1996, 2.09, реж. Майкл Алмерейда, в ролях: Мартин Донован, Эрик Штольц, Элисон Эллиот, Карл Гири, Джеред Харрис, Сьюзи Амис, Джейсон Миллер, Хосе Зуниго
Бизнес Прайда процветал: десять лет ходить у пропасти банкротства - и вот она удача, отливающая золотом и сытостью. И всё благодаря его экзотическим интересам, над которыми многие посмеивались, кто снисходительно, а кто и злорадно.
Частые поездки в Европу были накладны и не отличались логикой. Прайд бросал все дела и мчался в архивные хранилища Лондона, чтобы внимательно изучить записки-исследования Брэма Стокера, который готовился в то время к вольному жизнеописанию короля вампиров. Зачем, с какой целью - Прайд и сам этого не понимал.
Или же раствориться на два месяца в самой знаменитой коммуне хиппи в Копенгагене, вдыхая атмосферу жизни людей, которые создали свой островок свободы среди тотального урбанизма.
Сейчас Прайд отключил все телефоны и с удовольствием восстанавливал в памяти всю цепочку событий, впечатлений, зрительных отпечатков, световых бликов, которые привели к перемычке мыслей, к бизнес-озарению.
"Может быть, я сумасшедший", - этот постоянный вопрос опять захлестнул его в свою тугую петлю - и снова пришёл спасительный ответ: "Но, ведь не больше, чем другие".
"Я дал им то, что они уже давно ждали", - насыщение голодных - такая аргументация побивала все сомнения, отключала все тормоза, валила все барьеры - да, были ли они, эти самые барьеры?
Но если только в одном месте, когда Прайд патентовал свое непривычное, необычное устройство. "Death-bliss": они придирались к такому названию, теряли бумаги, тянули время - пока он не дал им два экспериментальных аппарата на пробу. Через неделю ему лично в руки передали все документы, включая патент: они испытали на себе, что такое "Смертельное блаженство".
Быть посаженным на кол и не умереть, вместе с входящим в тебя колом получить сильнейшую дозу новейших, чистейших по ощущению эйфорических веществ, сродни тем, что выделяются в мозгу человека в момент наивысших наслаждений - перед этим никто не мог устоять.
Хватит воспоминаний, пора за дело: несчётное количество заказов со всего света, пора открывать филиалы в Сингапуре, в Канберре, в Кейптауне. Его корпорация "DEATH-BLISS" уже в этом году войдет в десятку самых динамично развивающихся компаний. Головокружение от успехов - это о нём и для него.
Соблазн, как он велик: еще раз, только один раз, пока отключены все телефоны, пока никто не может зайти. Прайд достал сверкающий чемоданчик (не больше обувной коробки), настроил нужную программу и нажал на пуск.
Какая досада: он ошибся, он перепутал коробки. "Bliss-absolute-rest" - эта последняя модель для поклонников суицида, как она оказалась под рукой - невероятно, немыслимо. Через час взломали дверь его кабинета: на его лице навсегда застыло высшее блаженство, он обрёл абсолютный покой. Прайд был доброжелательным человеком и честным коммерсантом, он никогда не обманывал своих клиентов.
"ГАДКИЙ УТЁНОК"
США, 2002, 1.40, реж. Ллойд Кауфман, в плену антиголливудских фантазий
Соревнования начались в полдень. Первым разогнался и съехал с дороги (точно между красными флажками) огромный самосвал. Крупным планом: лицо терзаемого сомнениями водителя - выпрыгивать из распахнутой кабины перед полётом в пропасть или уже в самом полёте. В последнем случае к сумме гонорара добавлялся нолик. Размышляя об этом, водитель замешкался - и получил свой нолик автоматически, отделившись от кабины на половине стометровой высоты. И самосвал, и водитель ушли под воду рядом, первыми нарушив безмятежность лучезарной бухты.
Раздались жидкие аплодисменты публики. Начало соревнований не вдохновляло. Почти без эмоций был встречен уход под воду микроавтобуса, старой кареты, новенького Хаммера и юного велосипедиста, который явно выступал вне конкурса.
Зрители откровенно скучали: судьи посовещались и решили перенести весь лагерь на основную площадку. Фуры загрузились быстро - и уже через полтора часа всё было готово ко второму этапу состязаний.
Основная площадка была гораздо выше по дороге: внизу была почти отвесная пропасть глубиной примерно двести метров - и ровная площадка, усеянная мелким кустарником и острыми камнями. Никаких шансов спастись: ветераны знали это наверняка, а неофиты догадывались.
В протокол записались лишь трое участников: жёлтый кабриолет, мотоцикл с коляской и полностью открытый грузовик (со снятым корпусом кабины и без грузового контейнера).
Кабриолет заехал на весы, а затем подъехал к стопке кирпичей: половина стопки перекочевала на заднее сидение - слишком малый исходный вес для этого класса автомобилей.
Кабриолет разгонялся тяжело и падал вниз почти отвесно. Основной парашют не раскрылся, запасной почти раскрыл свой купол, но стропы его запутались. Машина упала и взорвалась вместе с водителем - первая смерть сегодня (считай, что соревнования уже окупились).
Безкабинный грузовик тихо ретировался с площадки в тот момент, когда судьи и зрители не могли оторваться от своих биноклей.
Мотоциклист бодрился и в последний раз проверял самодельные элероны - главное, чтобы мотоцикл не перевернулся в полёте.
Главный судья сделал отмашку чёрным флажком: в лучах солнечного света на боку коляски сиял улыбающийся Скрудж МакДак. Его улыбка потускнела, когда мотоцикл ушёл вниз. С этим парашютом тоже были проблемы: только метров за пятьдесят до земли он раскрылся и выдернул мотоциклиста из его бензиново-стального гроба.
Парашютист приземлился на большой скорости и долго лежал без движения. Но вот он поднялся и победно замахал руками: со всех сторон каменистой долины к нему устремились автобусы с телевизионщиками. Только сейчас засверкали вспышки фотокамер - фотографировать по правилам можно было только после окончания соревнований.
Первым к мотоциклисту успел заместитель главного судьи: он вручил победителю огромную кредитную карточку, на которой была нарисована огромная цифра "5" и более мелкая вереница из шести нулей.
Сегодня был разыгран полугодовой джек-пот - реалити-шоу брало заслуженный тайм-аут на три месяца.
"ГОРЬКИЙ ШОКОЛАД"