Geum.ru

Ч. С. Кирвеля Утверждено Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебник

Вид материалаУчебник

Содержание


Динамическая мораль.
Учение шпенглера: реквием по европе
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18
Анри Бергсон (1859—1941) - один из наи­более известных и влиятельных философов пер­вой половины XX в., представитель интуитивизма и «философии жизни».

Бергсон родился в Париже. В 1900—1914 гг. Бергсон — профессор Коллеж де Франс, с 1914 г. — член Французской академии. Его философию сле­дует рассматривать в контексте духовной и интел­лектуальной ситуации, сложившейся в европейском обществе той эпохи в результате засилья одно­стороннего интеллектуализма, механистического и позитивистского понимания развития. Для фи­лософии Бергсона характерно противоречие между «почтением» перед «положительной» наукой, при­знанием ее практической полезности и полным отрицанием ее способности проникнуть в суще­ство явлений жизни.

Основные философские труды Бергсона –

«Опыт непосредственных данных сознания» (1889), «Материя и память» (1896), Смех» (1900), «Введение в метафизику (1903), «Творческая эволюция» (1907), «Длительность и одновременность» (1922), «Два источника морали и религии» (1932).

Популярности и влиянию Бергсона в немалой степени способствовали литературный талант философа, образность и метафоричность его стиля. Его главный


419

«Философия жизни». Ницше. Дильтей. Бергсон


труд «Творческая эволюция» был даже удостоен Нобелевской премии в области литературы. Но главным залогом признания стало то, что Бергсону удалось в наи­более яркой и доступной для читателя форме выразить свойственную эпохе тен­денцию к иррационализму. На рубеже двух веков Бергсон пытается не только раскрыть тайники человеческой души, но и постигнуть истинную сущность живой жизни, дать новые ответы на вечные вопросы бытия.

Отвергая рациональные способы познания жизни, философ стремится обо­сновать иной, интуитивный способ ее постижения. Исходным пунктом всякого философствования Бергсон считает наше собственное сознание, проявляющееся в непрерывной смене ощущений, эмоций, желаний. Этот поток переживаний образует единственную подлинную реальность и составляет поэтому предмет философии. Видя в человеке часть творческого потока целостного органического процесса самой жизни, философ открывал в его сознании множество новых пластов, не поддающихся рационалистическому объяснению, неподвластных социальным регуляциям и ограничениям.

В качестве факторов, определивших становление и развитие философии Бер­гсона, следует назвать неоплатонизм, романтизм, философские концепции Паска­ля и Руссо, Беркли, французский спиритуализм, некоторые виталистские течения, христианский мистицизм. Можно сказать, что Бергсон продолжил ту линию фран­цузской философии, которую называют линией Паскаля—Руссо, т.е. традицию французского спиритуализма.

Важное место в творчестве Бергсона занимает наследие Канта. Во всех своих трудах он ведет внутреннюю полемику с Кантом, одновременно отмечая зна­чительность кантовской концепции и обращая особое внимание на идею Канта о связи субъективности, внутреннего чувства со временем. Однако если для Канта время являлось априорной, доопытной формой внутреннего созерцания, то у Бер­гсона время представляет собой непосредственный факт сознания, постигае­мый внутренним опытом.

Стержнем учения Бергсона явилась концепция длительности, развитая им в работе «Непосредственные данные сознания». В ней он постоянно дока­зывает, что детерминизм не имеет никакого отношения к области сознания. Ему подвластна лишь сфера физических явлений. Сутью сознания является длительность, а потому предыдущие явления не могут определять последую­щие. Сознание — это процесс, в котором ни на мгновение нельзя вычленить ничего устойчивого. Делая исходным пунктом всякого философствования наше собственное существование, Бергсон рассматривает модель сознания, в корне отличную от модели традиционного рационализма, исследовавшего в основном познающее сознание, логическое мышление. Бергсоновская модель сознания включает множество пластов — от поверхностных, интеллектуальных, подчи­ненных практическим потребностям, до глубинных, дорефлексивных, не иска­женных вмешательством интеллекта и языка.

Длительность, свобода, интуиция, память — основные понятия той системы, которую создал Бергсон, костяк его концептуального видения мира.

Интуиция как одно из центральных понятий методологии Бергсона спо­собна совершить то, чего не способен сделать интеллект, руководствующийся утилитарно-прагматическими потребностями. Интеллект не в силах постичь Длительность, становление. Интуиции же, схватывающей в непосредственном


длительном акте саму суть вещей, длительность и становление подвластны. Интуиция у Бергсона приобретает антиинтеллектуальный характер и противопоставляется тем самым длительной рационалистической трактовке этого понятия в философии Нового времени и немецкой классической философии. Вместе с переживающим кризис прежним мировоззрением Бергсон отбрасывает прежние представления об интуиции. Он стремится вернуться к простому взгляду на мир, доверяющему данным непосредственного опыта и здравого смысла. Интуитивный акт, схватывающий предмет весь целиком, не нуждается в дальнейших обоснованиях, поскольку раскрывает суть вещей с непосредственной ясностью и очевидностью. Интуиция у Бергсона выступает не только как познание, и как миросозерцание, способ ориентации человека в мире, в сложных и изменчивых жизненных ситуациях. Интуиция дается человеку трудно, для ее достижения обходимо тяжелое, мучительное усилие, изменяющее саму перспективу философского познания реальности. Обрести способность к интуиции — значит изменить сам образ жизни, научиться жить в длительности, представлять в подлинном, аутентичном виде мир и самих себя. Понимание интуиции выражается призыве философа: давайте отрешимся от всех привычек, ложных установок, стереотипов, скрывающих свободу, — и тогда вещи предстанут перед нами в новом свете, мы прикоснемся к самой их сути.

Краеугольный камень философии Бергсона — идея длительности. Длительность предполагает постоянное взаимопроникновение прошлого и настоящего, разных состояний сознания, постоянное творчество новых форм, развитие, становление. Длительность определяет духовное своеобразие каждого индивида. В области внутренней жизнь есть непрерывная и неделимая «мелодия», которая «звучит» от начала до конца нашего сознательного существования. В центре философских размышлений Бергсона и проблема времени как основания человеческого бытия, истории и культуры. Он осознал и положил в основу своего учения тот факт, что «время как элемент описания физической реальности и время как определенного рода величина и мера человеческой жизни — не одно и то же время».

Свобода также принадлежит к смыслообразующим понятиям системы французского философа. Свободу Бергсон понимает как первичный и неопреодолимый факт сознания. Свободен тот, кто в каждом поступке выражает свою личность, кто действует, руководствуясь внутренними движениями души, глубинным «Я», суть которого не искажена привнесенными извне мотивами. Философ обращается к человеку со своеобразным призывом: осознай себя свободным; свободу, никто не может отнять, так как она — самое первое, бесспорное подлинное, что наряду с длительностью характеризует человеческое сознание и поведение. Человек изначально свободен — в этом исходный пафос философии Бергсона. Отнюдь не на основании анализа решения, принятого индивидом какой-либо ситуации, надо судить о его свободе и несвободе. Прежняя рационалистическая традиция рассматривала свободу как познанную необходимость, неразрывно связывая ее с разумом. Такая трактовка неприемлема для Бергсона. Он исследует свободу на том уровне, который недоступен интеллекту и не связан интеллектом. Проблема свободы, сформулированной Бергсоном, — это попытка вернуться к непосредственному опыту, уловить непосредственную связь человека с миром.


421

«Философия жизни». Ницше. Дильтей. Бергсон


Цель Бергсона — представить субъект не замкнутым в себе самом, огра­ниченным пределами собственного сознания, а открытым миру, вовлеченным в него, нерасторжимо связанным с ним. Поэтому от анализа внутренней реально­сти философ переходит к исследованию ее связи с окружающим миром. Эту цель он реализует в работе «Материя и память», где определяет задачи своей фило­софии, способной преодолеть недостатки предшествовавших ей философских систем. Бергсон говорит о том, что необходимо «проникнуть не только внутрь нашей духовной жизни, но и в точку соприкосновения духа и материи. Фило­софия, понимаемая таким образом, есть не что иное, как сознательное и обду­манное возвращение к данным интуиции». Необходимо, по мысли философа, вернуться к установкам здравого смысла, наивному, но верному взгляду на мир. Но для этого следует отказаться от различения материи и сознания, тела и рас­судка как чего-то изначально данного. Интуиция открывает нам нераздельную движущую непрерывность — то, что закрывается и затемняется деятельностью рассудка, подчиненного практике. Материя в таком случае «есть как бы сознание, в котором все уравновешено, все компенсировано, все нейтрализовано». Свою концепцию Бергсон стремится подтвердить научными данными, ссылаясь на от­крытия Томсона и Фарадея: «Мы видим, что сила и материя все сильнее сближа­ются и сливаются между собой, по мере того как физик проникает в их проявления».

Особое место в творчестве Бергсона занимает его главный труд «Творческая эволюция», в котором изложены онтологическое учение французского филосо­фа и его концепция эволюции. Интерес Бергсона к теме эволюции обусловлен потребностью обоснования разработанной им теории интеллекта и интуиции. Бергсон стремился показать, что специфика этих различных способов позна­ния обусловлена эволюционно, генетически.

В своем исследовании эволюции Бергсон исходит из понятия жизненного порыва: течение жизни, зародившись «в известный момент в известной точке пространства», затем, «проходя через организуемые им одно за другим тела, переходя от поколения к поколению, разделялось между видами и распылялось между индивидами и, ничего не теряя в силе, скорее увеличиваясь по мере движения вперед в интенсивности». Жизнь, которую философ рассматривает в качестве тенденции «действовать на неорганизованную материю», в своем развертывании испытывает постоянное сопротивление этой косной материи, возникшей из угасших и отвердевших «осадков самого жизненного порыва». Сопротивление материи ведет к тому, что многие виды теряют первоначальный импульс, вместо поступательного движения начинается повторение, вращение, движение по кругу. Однако материя не только препятствие, но и условие прогрес­са. Цель эволюции, согласно Бергсону, находится не впереди, а позади, в первона­чальном импульсе. Отсюда резкая критика им причинного объяснения эволюции:

«Бог, таким образом определяемый, не имеет ничего законченного, он есть непрек­ращающаяся жизнь, действие, свобода». Такое представление о Боге совершен­но не религиозно. Можно сказать, что Бог Бергсона — это своеобразный «Бог философов»», о котором говорил в XVII в. Паскаль.

Концепция эволюции Бергсона не является витализмом в прежней его форме. Философ стремится создать новый образ Вселенной. Жизненный по­рыв в его концепции обозначает все то, что способно развиваться, преодоле­вать любые препятствия, воплощая свободу и творчество.


Связав интеллект и инстинкт общностью происхождения, Бергсон вновь разделяет их, утверждая, что это разные пути познания. Задачи интеллекта сводятся к воздействию на неорганическую материю, он постигает лишь отношения между вещами, т.е. то, что имеет сугубо практическую ценность. Другие задачи у инстинкта: он существует в формах самой жизни. Интуиция понимается Бергсоном как инстинкт, «сделавшийся бескорыстным, сознающим самого себя, способным размышлять о своем предмете и расширять его бесконечно». Интеллект и инстинкт никогда не встречаются в чистом виде, они взаимопроникают. Интеллект всегда остается своеобразным ядром, вокруг которого инстинкт, даже очищенный и расширенный до уровня интуиции, образует как бы неясную туманность. И тем не менее эта надынтеллектуальная интуиция открывает дорогу подлинной философии.

Подводя эволюционную базу под решение проблемы соотношения философии и науки, философ приходит к заключению, что сознание, жизнь недоступны науке в силу ее генетически обусловленной специфики. И только философия в подлинном смысле этого слова способна постичь саму жизнь.

В философии Бергсона человек обретает вселенское звучание, именно нем заключена гарантия дальнейшего существования Вселенной. И в этом смысле человек представляет собой цель эволюции. Интуиция в философской системе Бергсона выступает как форма жизни, посредством которой только и возможно выживание человечества.

Значимость работы Бергсона «Творческая эволюция» заключается в том, то здесь человек предстает в единстве с Вселенной, судьбу которой он не только разделяет, но и направляет своими усилиями. Идея гармонической связи человека и мира стала стержнем органического миропонимания Бергсона. В «Творческой эволюции» он оптимистически решает проблему возможности прогресса человеческого общества.

После «Творческой эволюции» у Бергсона начинается новый этап творчества, завершающийся книгой «Два источника морали и религии». Взгляд мыслителя нa будущее меняется. Он выделяет два типа социальной организации и рассматривает вопрос о прогрессе применительно к каждому из них. Этими типами являются закрытое и открытое общество с соответствующими типами морали — статической и динамической.

Главным объектом критики Бергсона становятся прежние рационалистические теории морали, в том числе концепция категорического императива Канта. Он ставит под сомнение мысль Канта и вообще рационализма о том, то мораль имеет свои истоки и основания в чистом разуме. Бергсон утверждает, то интеллект лишь выражает действие некоторых сил, более глубоких и значительных. В статической морали — это система привычек, устойчивых стереотипов поведения, подчиненного безличным социальным требованиям. В динамичес­кой — сверхрациональная, мистическая «эмоция», благодаря которой человек откликается на призывы великих личностей, носителей высших принципов справедливости, любви и милосердия.

Что представляет собой статическая мораль? Это первичный, фундаментальный уровень социальной организации, возникшей когда-то в простых зам­кнутых обществах. Этой морали присуща ориентация на строгую дисциплину


423

философия жизни». Ницше. Дильтей. Бергсон


и порядок, подчинение авторитарным методам правления. Главным ее прин­ципом является национализм.

К обществам закрытого типа неприменим принцип эволюционизма. В них сохра­няются одни и те же способы поведения, традиционные формы общения. Жизненный порыв здесь остановился, потому что большинство людей не способны к вы­полнению созидательных функций. Статическая мораль в наиболее чистом виде присуща обществу, находящемуся на ранней ступени развития. Свое продол­жение она получает в закрытых обществах — тоталитарных режимах, возник­ших как раз тогда, когда философ размышлял о проблемах общественного прогресса.

Динамическая мораль. Прогресс возможен, по Бергсону, лишь в открытом обществе как в высшей форме социального бытия. Главным принципом дина­мической морали является любовь к человечеству. Действенность этой морали зависит от того, насколько полно воплотится она в избранной личности, стано­вящейся моральным образцом. Открытая душа, воплощающая моральный об­разец, может найти последователей, вырвать их из оков автоматизма и повести за собой с помощью пробуждения «первичной эмоции», дремлющей в каждом. Данная эмоция составляет основу моральной обязанности открытого общества. Стремясь к реализации основных этических норм христианства, человек выры­вается из круговорота, подчиненного детерминизму. Свободно принятая мораль­ная обязанность становится принципом его поведения и определяет последнее на самом глубоком уровне.

В качестве примера такой религии Бергсон рассматривает мировоззрение христианских мистиков. Основная его ценность в том, что, сообщая о своих контактах с Богом, мистики опирались на непосредственные факты сознания. Сообщенное мистиками, по Бергсону, не подлежит сомнению. Именно в инди­видуальном, непосредственном видении Бога христианином Бергсон усматри­вает источник его жизненного порыва. Эволюционная концепция философа получает окончательное религиозное обоснование. По мнению Бергсона, Бог — источник творческой энергии, сообщенной материи. Он есть любовь и объект любви.

В «Двух источниках морали и религии» Бергсоном создана одна из многочис­ленных социокультурных утопий XX в. Она ставит целый ряд проблем, важных для современности: противостояние цивилизации и культуры, опасность «технок­ратической цивилизации» и связанного с ней технократического сознания.

Учение Бергсона оказало значительное воздействие на духовную атмос­феру последующего времени, изменило сам способ постановки и анализа мно­гих философских проблем, повлияло на культурную ситуацию в целом. Влияние Бергсона сказалось в психологии (в школе «динамической психологии», пред­ставленной такими именами, как П.Жане, К.Г.Юнг, В.Райх, в творчестве Жана Пиаже); в биологии, при изучении биологического времени, в физике. Но осо­бенно сильное влияние интуитивизма Бергсона испытали литература и искус­ство. Развитие таких способов повествования, как «внутренний монолог» и «поток сознания», в творчестве М.Пруста и Дж.Джойса напрямую связано интересом этих писателей к философии Бергсона. А представления Бергсона о сущности творчества, об интуиции легли в основу многих современных течений в живо­писи.



УЧЕНИЕ ШПЕНГЛЕРА: РЕКВИЕМ ПО ЕВРОПЕ

Немецкий мыслитель Освальд Шпенглер

(1880—1936) является одним из наиболее ярких представителей западноевропейской философии начала XX в. Используя исходные положения «философии жизни», он создал оригинальную культурологическую и историческую концепцию, представленную им в знаменитом произведении «Закат Европы» (1918—1922). По словам самого автора книги, в ней он попытался изложить «не­философскую философию» будущего, которая бу­дет последней в истории Западной Европы. Рассматривая культуру как живой организм, Шпенглер начинает свои философские размыш­ления относительно феномена культуры с прояс­нения смысла понятия «жизнь». По его мнению, жизнь не сводится к совокупности биологичес­ких процессов, она представляет собой вечную устремленность в будущее. Жизнь — это посто­янное становление, поэтому ее нельзя ограничить какими-либо рамками, она все время пытает­ся выйти за их пределы и превзойти саму себя.

В связи с этим, отмечает немецкий мыслитель, меняется смысл самого бытия. Его уже нельзя рассматривать как нечто вечное, неизменное, ставшее. Само ставшее — это результат становления, которому в философии Шпенглера при­надлежит определяющая роль. Вслед за Ницше и другими представителями «фи­лософии жизни» автор «Заката Европы» вносит свой вклад в разработку основных идей «философии становления». Становление и ставшее, согласно Шпенглеру, не образуют единства, они изначально полярны. Идея их полярности приобре­тает статус осевого принципа, вокруг которого выстраиваются все рассуждения философа.

Вслед за Ницше Шпенглер называет жизнь истиной, освобожденной от мо­ральной оболочки, реальностью, свободой, духом, который стремится к безгра­ничному расширению, способностью рисковать, играть.

Понимание сущности жизни у Шпенглера обусловливает и его понимание сущности человека. Человек — это открытое, свободное, незавершенное суще­ство, постоянно находящееся перед выбором, постоянно вопрошающее Бога и себя самого о судьбе, о смысле жизни. Это даже не вопросы, а скорее ощуще­ние глубинного контраста между сознанием законченного, ставшего в простран­стве, и ощущением становящегося, постоянно ускользающего, не поддающегося никакому определению внутреннего мира человеческого «Я». Этот контраст рождает двойственное чувство: с одной стороны, восторг перед завершеннос­тью мира, его гармоний, красотой; с другой - страх перед миром. Шпенглер отмечает, что у человека есть вожделение, побуждающее его проникать в мир, захватывать его, овладевать им. Это и есть жизнь. Однако растворение человека в мире, физическое утверждение в нем — это смерть. Шпенглер обращает внима-

Учение Шпенглера: реквием по Европе 425

ние на то, что в отличие от животных человек осознает свою смертность. В связи с этим человеческий страх — это не столько страх перед миром, сколько страх перед смертью.

Двойственное и противоречивое отношение человека к миру неизбежно порождает у него стремление уменьшить страх от столкновения с последним, а также преодолеть страх собственной смерти, т.е. побуждает создать нечто такое, в чем было бы одновременно заложено и завоевание мира, и защита от него. Таким образованием, с точки зрения немецкого философа, и является культура. В культуре жизнь представлена в символической форме — в человеческих веро­ваниях, образах, архитектурных сооружениях, государственных учреждениях и т.д., поэтому культура всегда беднее самой жизни. Однако, выступая в роли посредника между человеком и миром, культура становится той «призмой», через которую человек смотрит на мир. Тем самым существование человека и его видение мира приобретают культурное измерение.

Приступая к анализу культуры как особой реальности, немецкий философ определяет свои методологические позиции, т.е. формулирует принципы и под­ходы к ее изучению. В этой связи он сравнивает культуру с природой и делает вывод, что они противостоят друг другу. Природа — это мертвое, ставшее, веч­ное, статичное, механическое, пространственно организованное. Культура — это живое, становящееся, процессуальное, подчиненное времени, органическое. Вслед за неокантианцами Шпенглер считает, что культуру и природу нужно изу­чать различными методами, используя при этом различные понятия. К природе можно применять принцип причинности, обратимости во времени, сохранения энергии, использовать понятия числа, закона. Природу можно измерять, разла­гать. Культуру, как и историю в целом, следует творить и сопереживать ей. Движе­ние культуры определяется судьбой, которая, в отличие от закономерности, всегда уникальна и неповторима. Постигается культура образной интуицией, основным методом познания при этом становится аналогия. Новый подход к анализу куль­туры предполагает, по мнению Шпенглера, введение новых понятий для ее опи­сания и глубинного постижения, таких, как мгновение, продолжительность, развитие, цель, полнота и пустота жизни. С их помощью культура может быть представлена не в виде логической схемы, а как живой, уникальный организм. Согласно Шпенглеру, законы природы могут познать все, но понять истори­ческий процесс могут только избранные, поскольку «интуитивным схватыва­нием», образной интуицией обладают лишь немногие.

По мнению автора «Заката Европы», культура — это прежде всего самовы­ражение коллективной души народа. В зависимости от условий, в которых жи­вет народ, его «пра-душа» выбирает свой «первосимвол», из которого затем формируются, создаются все остальные элементы культуры. Культура представ­ляет собой удивительное единство возможности и действительности. Как воз­можность она коренится в душе народа и содержит в себе образ собственного последующего существования. Как действительность культура выражает себя в многообразных формах: языковых, архитектурных, философских, художествен­ных, политических. Именно эти формы выражения культуры, а также их соче­тание и определяют ее сущность.

По Шпенглеру, культура в период своего становления и развития не тож­дественна разуму. Она скорее напоминает музыку, звучащую в созидающей


душе. Уже позже, стремясь к своему завершению и оформлению, культура находит свое воплощение в «жестких», строго зафиксированных формах архитектуры, техники, идеологии, в бездушном разуме. Шпенглеровское понимание культуры альтернативно просветительскому подходу и восходит к романтической традиции. В отличие от просветительской трактовки, отождествляющей культуру совокупностью представленных идей, Шпенглер понимает ее как символическое оформление «тайного» мирочувствования народа. Он вообще относится с недоверием к идеям и слову. Стремясь аргументировать недоверие к разуму, Шпенглер ссылается на своих предшественников и указывает, что уже Ницше доказал, что разум — это всего лишь орудие «воли к власти», а Маркс рассмотрел разум как инструмент «классовой воли».

Понимая культуру как целостность, немецкий мыслитель стремится воссоздать эту целостность из некоторого единого центра, из «пра-души» — «пер-восимвола». С этой целью он обращается к истории конкретных культур. Рассматривая, в частности, античную культуру, Шпенглер отмечает, что античная греческая душа родилась на фоне прекрасного, замкнутого пространства гор, островов, полуостровов. И она выбирает в качестве «первосимвола» единичное прекрасное тело. Для сознания греков характерна телесность, образность, зрительная оформленность. Поэтому и действительность распадается у них на отдельные, чувственно воспринимаемые части, которые в свою очередь состоят из атомов, силу своего очень маленького размера невидимых глазу. Из атомов состоит все, в том числе и души людей. Идеи похожи на атомы: идеи и боги тоже телесны. Согласно Шпенглеру, для греков идеалистическое мировоззрение принципиально невозможно. Именно такой вывод следует из анализа специфики первосимвола греческой культуры, в которой представлена сущность «аполло-новской» античной души.

Европейская «фаустовская» душа родилась в иных условиях, на бескрайнем просторе Северной Европы. В силу этого она отождествляет себя с чистым бескрайним пространством. Она устремлена вдаль, в бесконечность. Такая душа, согласно Шпенглеру, способна исключить из картины мира все телесно осязаемое и видимое: краски, звуки. Однако в такой картине мира сохраняются первичные интуиции пространства и времени. Бог европейцев — это идея, а не чувственный образ, как в античности. Он — невидим, вечен, бесконечен, всесилен. Отсутствие чувственно-образного, эмоционального начала в «перво-символе» порождает жестокость, догматизм нравственно-религиозных кодексов европейцев, их религиозную нетерпимость. В отличие от европейцев у греков нe было религиозного фанатизма, сама система верований была размытой, либеральной. Для греков главным было вести себя благочестиво, соблюдать религиозные обряды, вовремя приносить жертвы. Словесно сформулированное

религиозное кредо никого не интересовало.

Античная этика, отмечает Шпенглер, изображала отдельного человека как атом среди других атомов, как тело, западная же этика вводит понятие «личность», понимая человека как действующий центр социума, как исторический и социальный субъект. Европеец живет преимущественно заботой о дальнем и будущем, не о ближнем и настоящем. Отсюда, считает немецкий философ, и появляется идея социализма, которая отражает указанное выше умонастроение европейца. Анализируя «душу» европейской культуры, Шпенглер, подчеркивает,

Учение Шпенглера: реквием по Европе 427

что в отличие от грека, жившего «здесь и сейчас», европеец живет в прошлом и будущем. Это и обусловливает глубокий историзм европейской культуры, раз­витие археологии, истории, астрономии, интерес к антиквариату, мемуарам, исповедям и т.д.. Прошлое воспринимается европейцем ностальгически, а буду­щее — в виде мечты о прекрасном и далеком. Эти особенности и воспроизводит в себе европейское искусство. Согласно Шпенглеру, в рамках европейской куль­туры складывается особая психология восприятия времени. Европеец стремит­ся выйти из временного потока, он изобретает часы как его символ. Время — это деньги. Их можно обменять, накопить, потерять, использовать и т.д. Возни­кает иллюзия власти над временем. В греческой культуре такого не наблюдается.

Шпенглер выступает против схематизма концепции всемирной истории. По его глубокому убеждению, подлинная проблема истории — это проблема судеб культур, проблема исторического времени, а не построение теоретичес­ких концепций, заменяющих живую ткань событий логической схемой. Поэто­му и перед философией стоит задача не создать какую-либо систему (это самое простое), а выразить душу эпохи. Философия должна представлять собой мор­фологию всемирной истории. Шпенглер считает, что история — это феномен множества культур, каждая из которых уникальна. Культура возникает стихий­но, она имеет свою собственную жизнь, волю и умирает только ей присущей смертью. Немецкий мыслитель не принимает концепцию европоцентризма, со­гласно которой в историческом процессе есть только одна доминирующая точка, и этой точкой является Европа. Каждая культура проходит в своем развитии не­сколько стадий: рождение, расцвет и умирание, каждая культура — это определен­ный цикл. Таким образом, история — это процесс смены отдельных изолированных культур, что в принципе исключает ее трактовку как линейно-прогрессивного процесса. Традиционно, отмечает немецкий философ, XIX и