Ля­ет со­бой один из ком­по­нен­тов учеб­но­го ком­п­лек­та, пред­наз­на­чен­но­го для обес­пе­че­ния но­во­го ву­зов­ско­го кур­са "Куль­ту­ра ре­чи учи­те­ля"

Вид материала

Документы

Содержание Эм­па­ти­че­ское слу­ша­ние Л.Е. Ту­ми­на Ни­ко­ла­е­ва Т.М. Ве­се­лов­ский А.Н. Л.Е. Ту­ми­на Гас­па­ров М.Л. Эти­кет­ный ди­а­лог Здрав­ст­вуй­те, Иван Сте­па­но­вич! У вас есть ча­сы? Ару­тю­но­ва Н.Д. Язык внеш­не­го ви­да учи­те­ля Язы­ко­вая нор­ма Го­ло­вин Б.Н. Л.Е. Ту­ми­на

Подобный материал:

• Справочник для поступающих, 662.33kb.
• М. П. Новиков, 3734.52kb.
• Ми­ни­стер­ст­во об­ра­зо­ва­ния и нау­ки Рос­сий­ской Фе­де­ра­ции Учеб­но-ме­то­ди­че­ское, 5418.2kb.
• Типичные ситуации (семейственность ком символа): индивидуальные марочные названия, 132.14kb.
• Попова Ольга Іванівна, старший викладач кафедри української мови Бердянського державного, 120.26kb.
• Поняття та характеристика ознак об’єкта злочину, 296.81kb.
• Сестринское дело, 1132.76kb.
• Вое из­да­ние сон­ни­ка Стран­ни­ка пред­став­ля­ет со­бой не толь­ко пе­ре­ра­бо­тан­ную, 7143.58kb.
• Российские Академия Наук и Художеств в судьбе американской этнографической коллекции, 40.33kb.
• Министерство здравоохранения и социального развития Российской Федерации Государственное, 408.11kb.

ЭМ­ПА­ТИ­ЧЕ­СКОЕ СЛУ­ША­НИЕ — пе­ре­да­ча го­во­ря­ще­му чув­ст­ва эм­па­тии к не­му. Для это­го при­ме­ня­ют­ся при­емы ре­флек­сив­но­го слу­ша­ния, т. е. уточ­не­ние, пе­ре­фра­зи­ро­ва­ние и ре­зю­ми­ро­ва­ние (см. спо­со­бы слу­ша­ния). Э. с. от­ли­ча­ет­ся от ре­флек­сив­но­го слу­ша­ния ус­та­нов­кой. Цель ре­флек­сив­но­го слу­ша­ния — осоз­нать как мож­но точ­нее со­об­ще­ние го­во­ря­ще­го, зна­че­ние его идей. Цель Э. с. — уло­вить эмо­ци­о­наль­ную ок­ра­ску этих идей, их зна­че­ние для дру­го­го че­ло­ве­ка, по­нять, что оз­на­ча­ет для со­бе­сед­ни­ка вы­ска­зан­ное и ка­кие чув­ст­ва при этом он ис­пы­ты­ва­ет. Э. с. — это бо­лее ин­тим­ный вид об­ще­ния, оно яв­ля­ет­ся пря­мой про­ти­во­по­лож­но­стью ка­те­го­рич­но­го, кри­ти­че­ско­го вос­п­ри­я­тия. Э. с. не­об­хо­ди­мо в си­ту­а­ци­ях с вы­со­ким эмо­ци­о­наль­ным на­пря­же­ни­ем, как, на­при­мер, при раз­ре­ше­нии кон­ф­лик­тов меж­ду людь­ми, при про­ве­де­нии пе­ре­го­во­ров и т. д.


Лит.: Ат­ва­тер И. Я вас слу­шаю... Со­ве­ты ру­ко­во­ди­те­лю, как пра­виль­но слу­шать со­бе­сед­ни­ка. — М., 1988.

Л.Е. Ту­ми­на


ЭМ­ПА­ТИЯ (англ. empathy, от греч. empatis — взвол­но­ван­ный, воз­буж­ден­ный) — по­ни­ма­ние лю­бо­го чув­ст­ва — гне­ва, пе­ча­ли, ра­до­сти, пе­ре­жи­ва­е­мо­го дру­гим че­ло­ве­ком, и от­вет­ное вы­ра­же­ние сво­е­го по­ни­ма­ния этих чувств.

Э. сле­ду­ет от­ли­чать от апа­тии и сим­па­тии (со­чув­ст­вия). Апа­тия (от­сут­ст­вие чувств) ча­ще все­го име­ет ме­с­то, ког­да мы не за­ин­те­ре­со­ва­ны в чем-ли­бо или ког­да это что-то нас со­вер­шен­но не ка­са­ет­ся. Апа­тия яв­ля­ет­ся по­ме­хой об­ще­нию.

Со­чув­ст­вие, сим­па­тия, пе­ре­жи­ва­ние за дру­гих яв­ля­ет­ся пря­мой про­ти­во­по­лож­но­стью апа­тии. Со­чув­ст­вие мы вы­ра­жа­ем ча­ще все­го то­му, с кем у нас сло­жи­лись тес­ные кон­так­ты: друзь­ям, чле­нам семьи, со­се­дям, кол­ле­гам. Иног­да со­чув­ст­вие пе­ре­рож­да­ет­ся в чрез­мер­ное отож­де­ст­в­ле­ние се­бя с дру­ги­ми и при­во­дит к не­кри­тич­но­му их одоб­ре­нию.

Э., или со­пе­ре­жи­ва­ние, оз­на­ча­ет по­ни­ма­ние чувств дру­го­го че­ло­ве­ка, вы­ра­жа­ет по­ни­ма­ние этих чувств в со­от­вет­ст­вии с его внут­рен­ни­ми пе­ре­жи­ва­ни­я­ми. Что­бы луч­ше по­нять че­ло­ве­ка, мы стре­мим­ся оп­ре­де­лить, ка­кое для не­го зна­че­ние име­ют эти чув­ст­ва. Мы пе­ре­жи­ва­ем чув­ст­ва дру­гих, как ес­ли бы они бы­ли на­ши­ми соб­ст­вен­ны­ми. Это “как ес­ли бы” и яв­ля­ет­ся клю­чом к Э. — это чут­кость к лю­дям.


Лит.: Ат­ва­тер И. Я вас слу­шаю... Со­ве­ты ру­ко­во­ди­те­лю, как пра­виль­но слу­шать со­бе­сед­ни­ка. — М., 1988; Ни­ко­ла­е­ва Т.М. Эм­па­тия // ЛЭС.— 1990.


Л.Е. Ту­ми­на


ЭПИ­ТЕТ (от греч. epitheton — при­ло­же­ние) — ху­до­же­ст­вен­ное, об­разное оп­ре­де­ле­ние пред­ме­та, т. е. та­кое, ко­то­рое не про­сто ука­зы­ва­ет на ка­кое-ли­бо его ка­че­ст­во, но со­зда­ет кар­ти­ну, об­раз на ос­но­ве пе­ре­но­са смыс­ла. Так, в пуш­кин­ских стро­ках: “По до­ро­ге зим­ней, скуч­ной трой­ка бор­зая бе­жит, ко­ло­коль­чик од­но­звуч­ный уто­ми­тель­но гре­мит”, — до­ро­га оп­ре­де­ле­на че­рез чув­ст­во, ко­то­рое ею на­ве­я­но: она скуч­ная. В со­во­куп­но­сти скуч­ный, од­но­звуч­ный, уто­ми­тель­но ри­су­ют ду­шев­ное со­сто­я­ние пут­ни­ка (ав­то­ра).

Квинт­или­ан пи­сал: “...Э. ук­ра­ша­ет речь. Им по­э­ты поль­зу­ют­ся ча­ще и сво­бод­нее. Они удов­лет­во­ря­ют­ся тем, что­бы Э. под­хо­дил к сло­ву, к ко­то­ро­му он при­ла­га­ет­ся, и мы не по­ри­ца­ем у них ни “бе­лых зу­бов”, ни “влаж­ных вин”. У ора­то­ров же, ес­ли Э. ни­че­го не при­бав­ля­ет к смыс­лу, ока­зы­ва­ет­ся из­лиш­ним. А при­бав­ля­ет что-ли­бо к смыс­лу та­кой Э., без ко­то­ро­го обо­рот ока­зы­ва­ет­ся сла­бее. Глав­ным ук­ра­ше­ни­ем Э. слу­жит пе­ре­нос­ное зна­че­ние: не­о­буз­дан­ная страсть, бе­зум­ные за­мыс­лы. Пу­тем при­бав­ле­ния этих но­вых ка­честв эпи­тет ста­но­вит­ся тро­пом, как на­при­мер у Вер­ги­лия: бе­зоб­раз­ная бед­ность и пе­чаль­ная ста­ро­сть. При этом свой­ст­во Э. та­ко­во, что без них речь ста­но­вит­ся го­лой и не­кра­си­вой, при из­быт­ке же их она ими за­гро­мож­да­ет­ся, ста­но­вит­ся длин­ной и за­пу­тан­ной. Мож­но ска­зать, что она де­ла­ет­ся по­хо­жа на вой­ско, в ко­то­ром столь­ко же мар­ки­тан­тов, сколь­ко сол­дат: чис­лен­ность двой­ная, а сил не вдвое боль­ше. Впро­чем, ча­с­то к од­но­му сло­ву да­ет­ся да­же не один Э., а не­сколь­ко. Не­ко­то­рые же со­всем не счи­та­ют Э. тро­пом, так как он ни в чем не из­ме­ня­ет зна­че­ния сло­ва. Э. не­сом­нен­но яв­ля­ет­ся тро­пом в тех слу­ча­ях, ког­да, бу­ду­чи от­де­лен от име­ни соб­ст­вен­но­го, он при­об­ре­та­ет са­мо­сто­я­тель­ное зна­че­ние и об­ра­зу­ет ан­то­но­ма­сию. Ибо, ес­ли ска­зать: тот, кто раз­ру­шил Ну­ман­тию и Кар­фа­ген, то это — ан­то­но­ма­сия, а ес­ли до­ба­вить: Сци­пи­он, то — Э. Со­е­ди­нять, сле­до­ва­тель­но, эти два тро­па в один нель­зя”.

Как ху­до­же­ст­вен­ную де­таль Э. нель­зя сме­ши­вать с оп­ре­де­ли­тель­ны­ми при­ла­га­тель­ны­ми. На­при­мер, при­ла­га­тель­ные бе­лый снег или мяг­кий снег бу­дут про­сто пред­мет­ны­ми и ло­ги­че­ски­ми оп­ре­де­ле­ни­я­ми, но в вы­ра­же­ни­ях са­хар­ный снег или ле­бя­жий снег при­ла­га­тель­ные яв­ля­ют­ся Э., по­то­му что они да­ют до­пол­ни­тель­ную, ху­до­же­ст­вен­ную ха­рак­те­ри­сти­ку в ви­де скры­то­го срав­не­ния, ко­то­рое лег­ко уга­ды­ва­ет­ся: снег бе­лый, с бле­стя­щи­ми кру­пин­ка­ми, как са­хар, снег бе­лый, мяг­кий и лег­кий, как ле­бя­жий пух.

Ча­ще все­го Э. — это кра­соч­ные оп­ре­де­ле­ния, вы­ра­жен­ные при­ла­га­тель­ны­ми. На­при­мер: “Стат­ные оси­ны вы­со­ко ле­пе­чут над ва­ми; длин­ные, ви­ся­чие вет­ки бе­рез ед­ва ше­ве­лят­ся; мо­гу­чий дуб сто­ит, как бо­ец, по­дле кра­си­вой ли­пы” (И. Тур­ге­нев). В ро­ли Э. мо­жет вы­сту­пать так­же оп­ре­де­ле­ние, вы­ра­жен­ное при­ча­сти­ем или при­ча­ст­ным обо­ро­том. На­при­мер: “Вы иде­те по зе­ле­ной, ис­пещ­рен­ной те­ня­ми до­рож­ке” (И. Тур­ге­нев). При­ла­га­тель­ные и при­ча­стия-Э. мо­гут вы­сту­пать и в фун­к­ции под­ле­жа­ще­го, до­пол­не­ния, об­ра­ще­ния, под­вер­га­ясь при этом суб­стан­ти­ва­ции: “Ми­лая, до­брая, ста­рая, неж­ная, с ду­ма­ми гру­ст­ны­ми ты не дру­жись, слу­шай — под эту гар­мо­ни­ку снеж­ную я рас­ска­жу про свою те­бе жизнь” (С. Есе­нин). Эти Э., ри­су­ю­щие об­раз ма­те­ри, слу­жат об­ра­ще­ни­ем. Э.-до­пол­не­ния: “От ли­ку­ю­щих, праз­д­но бол­та­ю­щих, обаг­ря­ю­щих ру­ки в кро­ви, уве­ди ме­ня в стан по­ги­ба­ю­щих за ве­ли­кое де­ло люб­ви” (Н. Не­кра­сов). Не­ред­ко Э., вы­ра­жен­ные при­ла­га­тель­ны­ми, осо­бен­но в крат­кой фор­ме, вы­пол­ня­ют роль ска­зу­е­мых: “Воз­дух чист и свеж, как по­це­луй ре­бен­ка” (М. Лер­мон­тов).

По со­ста­ву Э. де­лят­ся на про­стые и слож­ные. Пер­вые вы­ра­же­ны од­ним сло­вом, вто­рые сло­во­со­че­та­ни­ем. На­при­мер: “И на­ве­стим по­ля пу­с­тые, ле­са, не­дав­но столь гу­с­тые, и бе­рег, ми­лый для ме­ня” (Пуш­кин) — один про­стой Э. и два слож­ных.

Из­ве­ст­ны и дру­гие клас­си­фи­ка­ции Э. Так, мож­но про­ти­во­по­ста­вить Э. по­сто­ян­ные (см. по­сто­ян­ный эпи­тет) и ин­ди­ви­ду­аль­но-ав­тор­ские. По­сто­ян­ные Э. ха­рак­тер­ны для на­род­но­го твор­че­ст­ва (крас­на де­ви­ца, до­брый мо­ло­дец, жи­вая или мер­т­вая во­да и т. д.). По­сто­ян­ные Э. упот­реб­ля­ют­ся как сред­ст­ва сти­ли­за­ции. В от­ли­чие от по­сто­ян­ных, ин­ди­ви­ду­аль­но-ав­тор­ские Э. жи­во и на­гляд­но ри­су­ют пред­ме­ты и дей­ст­вия и да­ют нам воз­мож­ность уви­деть их та­ки­ми, ка­ки­ми их ви­дел пи­са­тель, со­зда­вая про­из­ве­де­ние. На­при­мер: “По­губ­лен­ных бе­ре­зок вя­лый лист, еще сы­рой, еще жи­вой и клей­кий, как се­но из-под до­жди­ка, ду­шист” (А. Твар­дов­ский). У Есе­ни­на бе­ре­за зе­ле­но­куд­рая, в юб­чон­ке бе­лой, у нее зо­ло­ти­стые ко­сы и хол­що­вый са­ра­фан. Лу­гов­ско­му пред­став­ля­лась бе­ре­за вся сквоз­ная, она ту­с­к­лым зо­ло­том зве­нит... По­э­ти­че­ское ви­де­ние не бы­ва­ет сте­рео­тип­ным, и каж­дый ху­дож­ник на­хо­дит свои, осо­бые кра­ски для опи­са­ния од­них и тех же пред­ме­тов.

В за­ви­си­мо­сти от сти­ли­сти­че­ско­го на­зна­че­ния ху­до­же­ст­вен­ных оп­ре­де­ле­ний их де­лят на изо­бра­зи­тель­ные и эмо­ци­о­наль­ные Э. Пер­вые зна­чи­тель­но пре­об­ла­да­ют в ху­до­же­ст­вен­ных опи­са­ни­ях. Эмо­ци­о­наль­ные Э. встре­ча­ют­ся ре­же, они пе­ре­да­ют чув­ст­ва, на­стро­е­ние по­э­та. На­при­мер: “Ве­че­ром си­ним, ве­че­ром лун­ным Был я ког­да-то кра­си­вым и юным. Не­у­дер­жи­мо, не­пов­то­ри­мо Все про­ле­те­ло... да­ле­че... ми­мо” (С. Есе­нин).

На­зна­че­ние Э. в тек­сте не изо­бра­зи­тель­ное, а ли­ри­че­ское, по­э­то­му сло­ва, вы­сту­па­ю­щие в ро­ли эмо­ци­о­наль­ных Э., ча­с­то по­лу­ча­ют ус­лов­ное, сим­во­ли­че­ское зна­че­ние. На­при­мер, цве­то­вые Э. ро­зо­вый, го­лу­бой, си­ний, зо­ло­той и др. обоз­на­ча­ют ра­до­ст­ные, свет­лые чув­ст­ва. У Есе­ни­на: “За­ме­тал­ся по­жар го­лу­бой”; Слов­но я ве­сен­ней гул­кой ранью про­ска­кал на ро­зовом ко­не”. Э. чер­ный, се­рый и по­до­бные пе­ре­да­ют мрач­ные, тя­го­ст­ные пе­ре­жи­ва­ния: “Ве­чер чер­ные бро­ви на­сопил...” (С. Есе­нин).

Ме­с­то Э. сре­ди дру­гих тро­пов, а так­же его вли­я­ние на обо­га­ще­ние лек­си­че­ской си­с­те­мы язы­ка (раз­ви­тие си­но­ни­мии, ан­то­ни­мии, мно­го­знач­но­сти) вы­яс­не­ны по­ка в не­до­ста­точ­ной сте­пе­ни. Бо­лее оп­ре­де­лен­ны фун­к­ции Э. в струк­ту­ре ре­че­во­го про­из­ве­де­ния (тек­ста). Э. в ка­че­ст­ве сред­ст­ва со­об­ще­ния (ин­фор­ма­тив­ная фун­к­ция) мо­жет ха­рак­те­ри­зо­вать са­мые раз­но­об­раз­ные пред­ме­ты и свой­ст­ва, вос­п­ри­ни­ма­е­мые лю­бым ор­га­ном чувств, а так­же объ­е­ди­нять раз­лич­ные сфе­ры вос­п­ри­я­тия, т. е. быть си­не­сте­ти­че­ским (ма­ли­но­вый звон, ос­т­рое же­ла­ние). Мно­гие Э., фик­си­руя внеш­ние чер­ты яв­ле­ния, од­но­вре­мен­но за­пе­чат­ле­ва­ют его ду­хов­ный или со­ци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ский об­лик (су­ро­вый Дант, А. Пуш­кин; Тол­стый и тон­кий, А. Че­хов). Э. как сред­ст­во об­ще­ния (ком­му­ни­ка­тив­ная фун­к­ция) вы­яв­ля­ет раз­но­об­раз­ные свой­ст­ва го­во­ря­ще­го (пи­шу­ще­го): пол, воз­раст, на­ци­о­наль­ность, со­ци­аль­ное по­ло­же­ние, ин­ди­ви­ду­аль­ные чер­ты. Э. как сред­ст­во внут­рен­ней ор­га­ни­за­ции тек­ста (кон­ст­рук­тив­ная фун­к­ция), вза­и­мо­дей­ст­вуя с дру­ги­ми сло­вес­ны­ми сред­ст­ва­ми, уча­ст­ву­ет в ре­а­ли­за­ции всех свойств (па­ра­мет­ров) ре­че­во­го це­ло­го. Э. мо­гут как бы вби­рать в се­бя “ха­рак­те­ри­зу­е­мое” (о сер­д­­це — ре­ти­вое), чем до­сти­га­ет­ся сжа­тость ре­чи, но мо­гут и со­про­вож­дать поч­ти все еди­ни­цы, спо­соб­ные вы­сту­пать в ро­ли ха­рак­те­ри­зу­е­мо­го. Э. бы­ва­ют ав­то­ном­ны­ми и всту­па­ю­щи­ми друг с дру­гом в пе­ре­клич­ку (по­втор, гра­да­ция, ан­ти­те­за); по­след­ние при­да­ют тек­сту “си­лу внут­рен­не­го сцеп­ле­ния”: “Под сне­гом хо­лод­ной Рос­сии, под зной­ным пе­с­ком пи­ра­мид...” (М. Лер­мон­тов). Лю­бой Э. вы­сту­па­ет как от­но­си­тель­но зна­чи­мое зве­но тек­ста; в этом пла­не боль­шин­ст­во слов, ли­шен­ных Э., об­ра­зу­ет как бы “ней­т­раль­ный фон”, тог­да как еди­ни­цы, снаб­жен­ные Э., ока­зы­ва­ют­ся вы­де­лен­ны­ми. Э., не­сом­нен­но, уча­ст­ву­ет в ор­га­ни­за­ции не толь­ко сло­вес­но­го, но и вы­сших уров­ней ху­до­же­ст­вен­но­го тек­ста; на­при­мер в сти­хо­тво­ре­нии Пуш­ки­на “Цве­ток” (“Цве­ток за­сох­ший, без­ухан­ный...”). Э. зна­ме­ну­ют дви­же­ние вре­ме­ни, по­вер­ну­тое вспять хо­дом по­э­ти­че­ско­го вос­по­ми­на­ния, и та­ким об­ра­зом уча­ст­ву­ют в ре­а­ли­за­ции сю­же­та. Од­на­ко эта роль Э. ос­та­ет­ся ма­ло­изу­чен­ной.


Лит.: Ан­тич­ные те­о­рии язы­ка и сти­ля. — М., Л., 1936; Ве­се­лов­ский А.Н. Из ис­то­рии эпи­те­та // Ис­то­ри­че­ская по­э­ти­ка. — Л., 1940; Го­луб И.Б., Ро­зен­таль Д.Э. Сек­ре­ты хо­ро­шей ре­чи. — М., 1993; Гор­н­фельд А. Эпи­тет // Воп­ро­сы те­о­рии и пси­хо­ло­гии твор­че­ст­ва. — 2-е изд. — Т. 1.— 1911; Ев­гень­е­ва А.П. Очер­ки по язы­ку рус­ской ус­т­ной по­э­зии в за­пи­сях XVII—XX вв. — М.; Л., 1963; Ере­ми­на В.И. Ме­та­фо­ри­че­ский эпи­тет // Изв. АН СССР, ОЛЯ.— 1967. — Вып. 1; Жир­мун­ский В.М. К воп­ро­су об эпи­те­те // Па­мя­ти П.Н. Са­ку­ли­на. — М., 1931; Зе­ле­нец­кий А. Эпи­те­ты ли­те­ра­тур­ной рус­ской ре­чи. — Ч. 1. — М., 1913; Квят­ков­ский А. По­э­ти­че­ский сло­варь. — М., 1966; Ни­ки­ти­на Е.Ф. и Шу­ва­лов С.В. По­э­ти­че­ское ис­кус­ст­во Бло­ка. — М., 1926; Озе­ров Л. Ода эпи­те­ту // Воп­ро­сы ли­те­ра­ту­ры. — 1972. — № 4; То­ма­шев­ский Б.В. Сти­ли­сти­ка и сти­хо­сло­же­ние. — Л., 1959; Эпи­тет в рус­ском на­род­ном твор­че­ст­ве. — М., 1980.


Л.Е. Ту­ми­на


ЭПИ­ФО­РА (от греч. epiphora — до­бав­ка; дру­гой ва­ри­ант эти­мо­ло­гии: от греч. epi — по­сле + phoros — не­су­щий) — фи­гу­ра сло­ва, вхо­дя­щая в груп­пу фи­гур при­бав­ле­ния. Э. — это тож­де­ст­во, или по­втор сло­ва, груп­пы слов, ре­че­вых кон­ст­рук­ций в кон­це не­сколь­ких пред­ло­же­ний, строф или сти­хов. Вот как Ци­це­рон ис­поль­зу­ет Э.: “Вы скор­би­те о том, что три вой­ска рим­ско­го на­ро­да ис­т­реб­ле­ны, — ис­т­ре­бил их Ан­то­ний. Вы не до­счи­ты­ва­е­тесь про­слав­лен­ных граж­дан — и их от­нял у нас Ан­то­ний. Ав­то­ри­тет на­ше­го со­сло­вия ни­спро­вер­г­нут — ни­спро­верг его Ан­то­ний. Сло­вом, ес­ли рас­суж­дать стро­го, все то, что мы впос­лед­ст­вии уви­де­ли (а ка­ких толь­ко бед­ст­вий не ви­де­ли мы?), мы от­не­сем на счет од­но­го толь­ко Ан­то­ния” (Ци­це­рон. Вто­рая фи­лип­пи­ка про­тив Мар­ка Ан­то­ния).

Э. по­сто­ян­но ис­поль­зу­ет­ся в са­мых раз­ных сти­хо­твор­ных жан­рах. На­при­мер, в сти­хо­тво­ре­нии Ф.Г. Лор­ки “Пу­с­ты­ня” (пе­ре­вод М. Цве­та­е­вой): “Про­ры­тые вре­ме­нем ла­би­рин­ты — ис­чез­ли. Пу­с­ты­ня — ос­та­лась. Не­смол­ч­ное сер­д­це — ис­точ­ник же­ла­ний — ис­сяк­ло. Пу­с­ты­ня — ос­та­лась. За­кат­ное ма­ре­во и по­це­луи про­па­ли. Пу­с­ты­ня — ос­та­лась. Умо­лкло, за­глох­ло, ос­ты­ло, ис­сяк­ло, ис­чез­ло. Пу­с­ты­ня — ос­та­лась”.

Со­всем по-дру­го­му вос­п­ри­ни­ма­ет­ся Э., со­дер­жа­ща­я­ся в эпи­грам­ме О.Э. Ман­дель­ш­та­ма на ху­дож­ни­ка Н.И. Аль­т­ма­на (на­пи­сав­ше­го пор­т­рет по­э­та): “Это есть ху­дож­ник Аль­т­ман, очень ста­рый че­ло­век. По-не­мец­ки зна­чит Аль­тман — очень ста­рый че­ло­век”.

По­длин­ную тра­ге­дию оди­но­че­ст­ва вы­ра­жа­ют сти­хи З.Н. Гип­пи­ус, уже очень не­мо­ло­дой по­э­тес­сы, по­те­ряв­шей му­жа Д.С. Ме­реж­ков­ско­го, с ко­то­рым она не раз­лу­ча­лась ни на один день бо­лее 50 лет. Сти­хи, по­свя­щен­ные их с му­жем сек­ре­та­рю и дав­не­му дру­гу В.А. Зло­би­ну, яв­ля­ют­ся при­ме­ром Э., име­ю­щей да­же гра­фи­че­ское вы­ра­же­ние: “Оди­но­че­ст­во с Ва­ми... Оно та­кое, что луч­ше и лег­че быть ОД­НО­МУ. Оно об­ни­ма­ет гу­с­тою то­с­кою, и хо­чет­ся быть со­всем ОД­НО­МУ. То­с­ка эта — нет! — не гу­с­тая — пу­с­тая. В мол­чаньи про­ще быть ОД­НО­МУ. Пти­цы-ча­сы, как без­вид­ная стая, не про­ле­та­ют — один к ОД­НО­МУ. Но Ва­ше мол­ча­ние — не без­звуч­но, шу­мы, иль тень, все к ОД­НО­МУ. С ни­ми, по­жа­луй, не тош­но, не скуч­но, толь­ко же­ланье — быть ОД­НО­МУ. В этом мол­чаньи ни­что не ро­дит­ся, лег­че ро­дить са­мо­му — ОД­НО­МУ. В нем толь­ко что-то праз­д­но стру­ит­ся... А ночью так страш­но быть ОД­НО­МУ. Мо­жет быть, это для Вас и обид­но, Вам ведь при­выч­но быть ОД­НО­МУ. И Вы не пой­ме­те... И раз­ве не вид­но, лег­че и Вам, без ме­ня — ОД­НО­МУ”.

М.Л. Гас­па­ров от­ме­ча­ет, что Э. в чи­с­том ви­де упот­реб­ля­ет­ся ре­же, чем ана­фо­ра, но в ос­лаб­лен­ном ва­ри­ан­те (па­рал­ле­лизм си­но­ни­мов или грам­ма­ти­че­ских форм) — го­раз­до ча­ще.

Э. как фи­гу­ра про­ти­во­по­лож­на ана­фо­ре, в со­е­ди­не­нии с ко­то­рой об­ра­зу­ет но­вую фи­гу­ру — сим­п­ло­ку.


Лит.: Гас­па­ров М.Л. Эпи­фо­ра // Ли­те­ра­тур­ный эн­цик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь. — М., 1987; Квят­ков­ский А. По­э­ти­че­ский сло­варь. — М., 1966; На­сле­дие Эл­ла­ды: Эн­цик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь / Сост. Ю.И. Сер­де­ри­ди. — Крас­но­дар, 1993. — С. 409; Па­нов М.И. Ри­то­ри­ка от ан­тич­но­сти до на­ших дней // Ан­то­ло­гия рус­ской ри­то­ри­ки. — М., 1997. — С. 40—41; Ро­зен­таль Д.Э., Те­ле­нко­ва М.А. Сло­варь-спра­воч­ник лин­г­ви­сти­че­ских тер­ми­нов: По­со­бие для учи­те­ля. — М., 1985.


М.И. Па­нов


ЭТИ­КЕТ­НЫЙ ДИ­А­ЛОГ пред­став­ля­ет из се­бя ди­а­ло­ги­че­ское един­ст­во, ко­то­рое обыч­но со­сто­ит из ре­пли­ки-сти­му­ла (“па­ро­ля”) и ре­пли­ки-ре­ак­ции (“от­зы­ва”). На­при­мер:

— Здрав­ст­вуй­те, Иван Сте­па­но­вич! (па­роль)

— Рад вас ви­деть (от­зыв) — ре­пли­ка-ре­ак­ция.

По зна­че­нию эти­кет­ные ди­а­ло­ги мож­но раз­де­лить на не­сколь­ко групп.

Так, Н.Д. Ару­тю­но­ва и Н.И. Фор­ма­нов­ская вы­де­ли­ли:

— ди­а­ло­ги со­ци­аль­но­го кон­так­ти­ро­ва­ния (из­ви­не­ние, бла­го­дар­ность, поз­д­рав­ле­ние);

— по­бу­ди­тель­ные ре­че­вые ак­ты (прось­ба, со­вет, пред­ло­же­ния, ко­ман­ды, при­каз, тре­бо­ва­ния);

— от­вет­ные (ре­ак­тив­ные) ре­че­вые ак­ты: со­гла­сие, не­сог­ла­сие, от­каз, раз­ре­ше­ние.

Э. д. не­об­хо­ди­мо от­ли­чать от так на­зы­ва­е­мо­го сво­бод­но­го ди­а­ло­га. Сред­ст­вом раз­ли­чия яв­ля­ет­ся на­ли­чие грам­ма­ти­че­ских со­гла­со­ва­ний в тек­сте.

На­при­мер:

1) У вас есть ча­сы?

Нет (у ме­ня ча­сов).

Да (у ме­ня есть ча­сы).

2) У вас есть ча­сы?

Без пя­ти ми­нут две­над­цать.

Пер­вый ди­а­лог яв­ля­ет­ся при­ме­ром грам­ма­ти­че­ско­го со­гла­со­ва­ния тек­ста. Пе­ред на­ми воп­рос и от­вет, т. е. сво­бод­ный ди­а­лог. Вто­рой ди­а­лог эти­кет­ный, так как в ос­но­ве его ле­жит та­кой ре­че­вой акт, как прось­ба.

Э. д. со­ци­а­лен по своей при­ро­де. Он от­ра­жа­ет со­ци­аль­ные ро­ли го­во­ря­щих: по­сто­ян­ные и пе­ре­мен­ные, сим­мет­рич­ные и ас­и­ммет­рич­ные. Для со­став­ле­ния Э. д. ак­ту­аль­ны и та­кие мо­мен­ты, как:

— вы­бор уме­ст­ных язы­ко­вых средств (при вза­и­мо­дей­ст­вии парт­не­ров об­ще­ния);

— учет об­ста­нов­ки об­ще­ния и ха­рак­те­ра вза­и­мо­от­но­ше­ний об­ща­ю­щих­ся, а так­же за­ко­но­мер­но­сти по­стро­е­ния ди­а­ло­ги­че­ско­го един­ст­ва (име­ет­ся в ви­ду вер­ти­каль­ный и го­ри­зон­таль­ный раз­во­рот ре­плик ди­а­ло­гов).

В ре­чи го­во­ря­щих Э. д. при­ни­ма­ет ха­рак­тер та­ких жан­ров, как из­ви­не­ние, бла­го­дар­ность, прось­ба, одоб­ре­ние, по­хва­ла, со­вет, пред­ло­же­ние и др.


Лит.: Ару­тю­но­ва Н.Д. Ис­то­ки, про­бле­мы и ка­те­го­рии праг­ма­ти­ки // Но­вое в за­ру­беж­ной лин­г­ви­сти­ке. — М., 1985; Ару­тю­но­ва Н.Д. Не­ко­то­рые ти­пы ди­а­ло­ги­че­ских ре­ак­ций и “по­че­му” — ре­пли­ки в рус­ском язы­ке // ФН. — 1970. — № 3; Ле­он­ть­ев А.А. Пси­хо­ло­ги­че­ские еди­ни­цы и по­рож­де­ние ре­че­во­го вы­ска­зы­ва­ния. — М., 1976; Фор­ма­нов­ская Н.И. Ре­че­вой эти­кет и куль­ту­ра об­ще­ния. — М., 1989; Фор­ма­нов­ская Н.И. Рус­ский ре­че­вой эти­кет: лин­г­ви­сти­че­ский и ме­то­ди­че­ский ас­пек­ты. — 2-е изд., пе­ре­раб. и доп. — М., 1984.


А.С. Ки­се­ле­ва


Я


ЯЗЫК ВНЕШ­НЕ­ГО ВИ­ДА УЧИ­ТЕ­ЛЯ — ус­т­ная речь учи­те­ля вос­п­ри­ни­ма­ет­ся уче­ни­ка­ми вме­сте с те­ми же­с­та­ми, ми­ми­кой, те­ло­дви­же­ни­я­ми, ко­то­рые со­про­вож­да­ют речь учи­те­ля (ес­ли уче­ни­ки его ви­дят) и со­став­ля­ют в со­во­куп­но­сти по­ня­тие Я. в. в. у. Мно­гие из них не­про­из­воль­ны: от­ра­жа­ют осо­бен­но­сти тем­пе­ра­мен­та учи­те­ля, ус­во­ен­ную им ма­не­ру об­ще­ния. И учи­тель, и уче­ник поль­зу­ют­ся в боль­шей или мень­шей ме­ре Я. в. в. у., ког­да го­во­рят. При этом в пе­да­го­ги­че­ском вза­и­мо­дей­ст­вии учи­те­ля и уче­ни­ка этот язык вы­пол­ня­ет важ­ные фун­к­ции.

Вы­де­ля­ют­ся че­ты­ре та­кие ос­нов­ные фун­к­ции: ре­гу­ли­ру­ю­щая, ука­за­тель­ная, изо­бра­зи­тель­ная, ре­а­ги­ру­ю­щая. Ре­гу­ли­ру­ю­щая фун­к­ция со­сто­ит в том, что же­с­та­ми, ми­ми­кой, те­ло­дви­же­ни­я­ми учи­тель уп­рав­ля­ет по­ве­де­ни­ем уче­ни­ка на уро­ке (на­при­мер, па­лец у губ — тре­бо­ва­ние ти­ши­ны; дви­же­ние ру­ки (ре­же рук) ла­донью квер­ху, сни­зу вверх — знак “встать” при не­вни­ма­тель­ном слу­ша­нии от­ве­та и т. д.); ука­за­тель­ная фун­к­ция за­клю­ча­ет­ся в том, что дви­же­ния за­ме­ня­ют на­бор сло­вес­ных пе­да­го­ги­че­ских кли­ше, свя­зан­ных с ор­га­ни­за­цией де­я­тель­но­сти уча­щих­ся (на­при­мер, ру­ка вы­тя­ги­ва­ет­ся по на­прав­ле­нию од­но­го из уча­щих­ся, за­ме­няя сло­ва от­ве­чай ты, про­дол­жай, а что ты ду­ма­ешь? и т. п.); изо­бра­зи­тель­ная фун­к­ция ис­поль­зу­ет­ся с целью до­пол­нить зна­че­ния слов (на­при­мер, дви­же­ние рук (паль­цев), по­ка­зы­ва­ю­щих раз­мер, фор­му и т. д.); ре­а­ги­ру­ю­щая фун­к­ция про­яв­ля­ет­ся тог­да, ког­да дви­же­ния яв­ля­ют­ся сред­ст­вом ус­та­нов­ле­ния кон­так­та (на­при­мер, ука­за­тель­ный па­лец вверх — знак это очень важ­но!).


Лит.: Ла­ды­жен­ская Т.А. Жи­вое сло­во: ус­т­ная речь как сред­ст­во и пред­мет обу­че­ния. — М., 1986.


Л.Е. Ту­ми­на


ЯЗЫ­КО­ВАЯ НОР­МА — со­во­куп­ность наи­бо­лее ус­той­чи­вых тра­ди­ци­он­ных ре­а­ли­за­ций язы­ко­вой си­с­те­мы, ото­бран­ных и за­креп­лен­ных в про­цес­се об­ще­ствен­ной ком­му­ни­ка­ции. Н. как со­во­куп­ность ста­биль­ных и уни­фи­ци­ро­ван­ных язы­ко­вых средств и пра­вил их упот­реб­ле­ния, со­зна­тель­но фик­си­ру­е­мых и куль­ти­ви­ру­е­мых об­ще­ством, яв­ля­ет­ся спе­ци­фи­че­ским при­зна­ком ли­те­ра­тур­но­го язы­ка на­ци­о­наль­но­го пе­ри­о­да (Н.Н. Се­ме­нюк, 1990). Раз­ли­ча­ют сле­ду­ю­щие ви­ды (ти­пы) струк­тур­но-язы­ко­вых норм:

Я. н. про­из­но­ше­ния ре­гу­ли­ру­ют вы­бор аку­сти­че­ских ва­ри­ан­тов фо­не­мы или че­ре­ду­ю­щих­ся фо­нем — на каж­дом ша­ге раз­вер­ты­ва­ния ре­чи и в каж­дом сло­ге от­дель­но­го сло­ва. Мож­но — (зъла­той), нель­зя — (зо­ло­той); мож­но — (ага­рот, усад’ба), нель­зя — (ага­род, усат’ба).

Я. н. уда­ре­ния ре­гу­ли­ру­ют вы­бор ва­ри­ан­тов раз­ме­ще­ния и дви­же­ния удар­но­го сло­га сре­ди не­у­дар­ных. Мож­но — (квар­тбл), нель­зя — (квбр­тал). Н. рус­ско­го со­вре­мен­но­го уда­ре­ния в ли­те­ра­тур­ном язы­ке тес­но свя­за­ны с мор­фо­ло­ги­че­ски­ми свой­ст­ва­ми ча­с­тей ре­чи и ока­зы­ва­ют­ся од­ним из их фор­маль­ных по­ка­за­те­лей. По­движ­ность и раз­но­ме­ст­ность со­вре­мен­но­го рус­ско­го уда­ре­ния де­ла­ет его труд­ным для ус­во­е­ния, в осо­бен­но­сти ли­ца­ми, для которых рус­ский язык не­род­ной и ус­ва­и­ва­ет­ся ими не в ран­нем де­тстве, что при­во­дит к “на­кла­ды­ва­нию” но­вых ак­цен­то­ло­ги­че­ских Я. н. на ста­рые, уже ус­во­ен­ные в род­ном язы­ке.

Я. н. лек­си­че­ские ре­гу­ли­ру­ют сло­во­упот­реб­ле­ние — не до­пу­ска­ют на­ру­ше­ния тра­ди­ци­он­но за­креп­лен­ной со­от­не­сен­но­сти наи­ме­но­ва­ния с оп­ре­де­лен­ным пред­ме­том, яв­ле­ни­ем ре­аль­но­го ми­ра. Так, на­при­мер, вос­п­ре­ща­ет­ся на­зы­вать бул­кой бу­хан­ку бе­ло­го или чер­но­го хле­ба, по­то­му что сло­во бул­ка име­ет тра­ди­ци­он­но за­креп­лен­ную со­от­не­сен­ность с иным пред­ме­том: бул­кой на­зы­ва­ют из­де­лие из пше­нич­ной му­ки, име­ю­щее круг­лую или оваль­ную фор­му. Лек­си­че­ские Я. н. обус­лов­ли­ва­ют вос­п­ро­из­во­ди­мость в ли­те­ра­тур­ных тек­стах и в ус­т­ных фор­мах об­ще­ния оп­ре­де­лен­но­го сло­ва из ря­да воз­мож­ных, име­ю­щих ту же пред­мет­ную от­не­сен­ность в раз­лич­ных фор­мах су­ще­ст­во­ва­ния рус­ско­го язы­ка. Так, на­при­мер, пер­вое сло­во ука­зан­ных ря­дов яв­ля­ет­ся ли­те­ра­тур­но-нор­ми­ро­ван­ным, хо­тя все сло­ва это­го ря­да обоз­на­ча­ют тот же пред­мет или то же яв­ле­ние: вче­ра, на­мед­ни; гла­за, гля­дел­ки, зен­ки, бур­ка­лы, бель­ма, ша­ры; по­ще­чи­на, оп­ле­у­ха; спа­си­бо, спа­си­боч­ко; хо­лод, сту­жа, стынь; щед­рый, то­ро­ва­тый и т. п. Фра­зе­о­ло­ги­че­ские Я. н. ре­гу­ли­ру­ют упот­реб­ле­ние обо­ро­тов ре­чи, тра­ди­ци­он­но свя­зан­ных с ха­рак­те­ри­сти­кой оп­ре­де­лен­ных яв­ле­ний. Так, на­при­мер, ко­ди­фи­ци­ро­ван­ным при­зна­ет­ся вы­ра­же­ние му­раш­ки по ко­же бе­га­ют как об­раз­ная ха­рак­те­ри­сти­ка со­сто­я­ния че­ло­ве­ка, ощу­ща­ю­ще­го при­ступ не­ко­то­ро­го оз­но­ба или дро­жи, но счи­та­ет­ся не­до­пу­сти­мым вы­ра­же­ние му­раш­ки по те­лу пры­га­ют (или пол­за­ют).

Я. н. сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ные не до­пу­ска­ют упот­реб­ле­ния в ли­те­ра­тур­ных тек­стах слов, струк­ту­ра ко­то­рых на­ру­ша­ет прин­ци­пы со­че­та­ния мор­фем. Сле­до­ва­тель­но, эти Я. н. сдер­жи­ва­ют при­ток в со­став ли­те­ра­тур­ной лек­си­ки слов, не со­от­вет­ст­ву­ю­щих сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ной струк­ту­ре мо­де­лей.

Я. н. мор­фо­ло­ги­че­ские оп­ре­де­ля­ют ли­те­ра­тур­ный ста­тус оп­ре­де­лен­ных сло­во­фор­м и не до­пу­ска­ют упот­реб­ле­ния других сло­во­форм, хо­тя они и яв­ля­ют­ся ре­че­вым сред­ст­вом в раз­лич­ных ви­дах “го­во­ре­ния”. Так, на­при­мер, ли­те­ра­тур­ны­ми, пра­виль­ны­ми при­зна­ны та­кие сло­во­фор­мы: офи­це­ры (не офи­це­ра), ин­же­не­ры (не ин­же­не­ра), вы­бо­ры (не вы­бо­ра), про­фес­со­ра (не про­фес­со­ры), шурья (не шу­ри­ны), де­верья (не де­ве­ри), звон­че (не звон­чее), сла­ще (не сла­же), па­ра но­с­ков (не но­сок), па­ра чу­лок (не чул­ков), ча­шеч­ка ко­фе (не ко­фию) и т. п.

Я. н. син­так­си­че­ские тре­бу­ют со­блю­де­ния пра­вил со­гла­со­ва­ния: боль­шой кен­гу­ру, боль­шое бра (но не боль­шое кен­гу­ру и не боль­шая бра), уп­рав­ле­ния: сме­ять­ся сквозь сле­зы (но не сквозь слез), пра­вил рас­по­ло­же­ния слов в струк­ту­ре пред­ло­же­ния, вы­ра­же­ния раз­лич­ных от­но­ше­ний меж­ду ча­с­тя­ми слож­но­го пред­ло­же­ния и т. п.

Я. н. сти­ли­сти­че­ские ох­ва­ты­ва­ют те или иные сто­ро­ны (осо­бен­но­сти) упот­реб­ле­ния ре­че­вых средств в раз­лич­ных сфе­рах ли­те­ра­тур­но-нор­ми­ро­ван­но­го об­ще­ния: они пред­оп­ре­де­ля­ют при­креп­лен­ность то­го или ино­го сред­ст­ва ре­чи к оп­ре­де­лен­ной сфе­ре ре­че­вой де­я­тель­но­сти, т. е. при­ме­не­ние слов, вы­ра­же­ний, сло­во­форм, спо­со­ба со­че­та­ния слов, ти­пов син­так­си­че­ских кон­ст­рук­ций в оп­ре­де­лен­ных кон­тек­стах и ре­че­вых си­ту­а­ци­ях.

Раз­ли­ча­ют­ся Я. н. им­пе­ра­тив­ные и дис­по­зи­тив­ные. Им­пе­ра­тив­ные (т. е. стро­го обя­за­тель­ные) Я. н. — это та­кие, на­ру­ше­ние ко­то­рых рас­це­ни­ва­ет­ся как сла­бое вла­де­ние язы­ком (на­при­мер, на­ру­ше­ние норм скло­не­ния, спря­же­ния или при­над­леж­но­сти к грам­ма­ти­че­ско­му ро­ду). Та­кие Я. н. не до­пу­ска­ют ва­ри­ан­тов (не­ва­ри­а­тив­ные Я. н.), и лю­бые дру­гие ре­а­ли­за­ции рас­це­ни­ва­ют­ся как не­пра­виль­ные, не­до­пу­сти­мые, на­при­мер: ал­фа­вит (не ал­фбвит), при­нял (не при­нял), ку­ри­ца (не ку­ра), бла­го­да­ря че­му (не бла­го­да­ря че­го). В от­ли­чие от им­пе­ра­тив­ных Я. н., дис­по­зи­тив­ные (т. е. вос­пол­ни­тель­ные, не стро­го обя­за­тель­ные) до­пу­ска­ют ва­ри­ан­ты — сти­ли­сти­че­ски раз­ли­ча­ю­щи­е­ся или впол­не ней­т­раль­ные (ва­ри­а­тив­ные Я. н.), на­при­мер: ббр­жа и бар­жб, в от­пу­ске (нейтр.) — в от­пу­ску (разг.), кум­пас — у мо­ря­ков: ком­пбс. Ли­те­ра­тур­ная нор­ма мо­жет быть фак­том ко­ди­фи­ка­ции или же на­хо­дить­ся в ста­дии ре­а­ли­за­ции ко­ди­фи­ка­ци­он­ных воз­мож­но­стей, а так­же вы­сту­пать в ви­де по­тен­ции нор­ма­ли­за­тор­ских тен­ден­ций в сфе­ре об­ще­ния. Имен­но по­э­то­му ис­с­ле­до­ва­те­ли счи­та­ют не­об­хо­ди­мым ак­цен­ти­ро­вать вни­ма­ние на ди­на­ми­че­ском ха­рак­те­ре ли­те­ра­тур­ной нор­мы, на ди­а­лек­тич­ности са­мо­го про­цес­са ко­ди­фи­ка­ции средств об­ще­ния.

На уров­не ре­че­вой де­я­тель­но­сти раз­ли­ча­ют­ся та­кие Я. н., как воп­ло­щен­ная, или ре­а­ли­зо­ван­ная, и не­воп­ло­щен­ная, по­тен­ци­аль­ная, ре­а­ли­зу­е­мая. Ре­а­ли­зо­ван­ная Я. н. со­сто­ит из двух ча­с­тей: 1) ак­ту­а­ли­зи­ро­ван­ная часть (со­вре­мен­ная, про­дук­тив­ная, ак­тив­но дей­ст­ву­ю­щая, хо­ро­шо осоз­на­ва­е­мая и прак­ти­че­ски ко­ди­фи­ци­ро­ван­ная), 2) не­ак­ту­а­ли­зиро­ван­ная часть (в нее вклю­ча­ют­ся ар­ха­из­мы, ус­та­ре­ва­ю­щие ва­ри­ан­ты Я. н., а так­же ре­дкие в упот­реб­ле­нии ва­ри­ан­ты, дуб­ле­ты и т. п.). Ре­а­ли­зу­е­мая Я. н. так­же рас­па­да­ет­ся на две ча­с­ти: 1) ста­но­вя­щи­е­ся Я. н. — нео­ло­гиз­мы и но­во­об­ра­зо­ва­ния на раз­ных уров­нях язы­ка и 2) прин­ци­пи­аль­но не­ко­ди­ру­е­мая об­ласть ре­че­вой де­я­тель­но­сти (ин­ди­ви­ду­аль­ные, ок­ка­зи­о­наль­ные, со­зда­ва­е­мые к слу­чаю и т. п., но не­об­хо­ди­мые в про­цес­се об­ще­ния об­ра­зо­ва­ния). Об­ще­ли­те­ра­тур­ная Я. н. мо­жет по-раз­но­му варь­и­ро­вать­ся, т. е. вы­сту­пать в ви­де ва­ри­ан­тов как след­ст­вие фун­к­ци­о­наль­но-ди­на­ми­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния средств об­ще­ния. Так, в ак­цен­то­ло­ги­че­ском со­сто­я­нии со­вре­мен­но­го ли­те­ра­тур­но­го язы­ка на­ме­ча­ет­ся кон­ку­ри­ру­ю­щая ак­тив­ность ва­ри­ан­тов с уда­ре­ни­ем, пе­ре­ме­ща­е­мым к на­ча­лу сло­ва (бун­дарь вм. бон­дбрь, убух вм. обух, плбнер вм. пла­нёр, ро­дил­ся вм. ро­дил­ся ), а так­же ва­ри­ан­тов с уда­ре­ни­ем, пе­ре­дви­га­ю­щим­ся к кон­цу сло­ва (нуж­дб вм. нуж­да, лыж­ня вм. лыж­ня, пет­ля вм. пйт­ля, за­вод­скуй вм. за­вуд­ский, удить вм. удить). В сфе­ру мор­фо­ло­ги­че­ско­го варь­и­ро­ва­ния втя­ги­ва­ют­ся зна­чи­тель­ные груп­пы слов. Это обус­лов­ле­но це­лым ря­дом фак­то­ров: на­ли­чи­ем со­нор­ных зву­ков в ис­хо­де ос­но­вы имен су­ще­ст­ви­тель­ных (бак­ла­жан вм. бак­ла­жа­нов, ко­суль вм. ко­су­лей, схо­ден вм. сход­ней, ясель вм. яс­лей), пе­ре­ме­ще­ние уда­ре­ния (вйт­ров вм. вет­рув, ббр­жа вм. бар­жб) и т. п. Воз­ра­ста­ние ва­ри­а­тив­но­сти в сфе­ре ли­те­ра­тур­но­го нор­ми­ро­ванно­го об­ще­ния пред­став­ля­ет со­бой слож­ный и мно­го­сто­рон­ний про­цесс, свя­зан­ный с раз­ви­ти­ем ли­те­ра­тур­но­го язы­ка и его ролью в об­ще­стве; это мо­жет быть след­ст­ви­ем эво­лю­ци­он­ных пре­об­ра­зо­ва­ний струк­ту­ры язы­ка, ста­ре­ния од­них я. н. и за­рож­де­ния дру­гих, вза­и­мо­дей­ст­вия ус­т­ной (раз­го­вор­ной) и пись­мен­ной (книж­ной) форм ре­чи, кон­ку­ри­ро­ва­ния си­с­тем­ных воз­мож­но­стей то­го или ино­го сред­ст­ва об­ще­ния в пре­де­лах ли­те­ра­тур­но­го язы­ка. И тем не ме­нее тен­ден­ция к це­ле­со­об­раз­но­сти в ак­тах ре­че­вой де­я­тель­но­сти пред­оп­ре­де­ля­ет на­прав­ле­ние струк­тур­но-язы­ко­вой пред­поч­ти­тель­но­сти ре­че­во­го ва­ри­ан­та, что на­хо­дит свое вы­ра­же­ние в раз­ви­тии и ко­ди­фи­ка­ции ли­те­ра­тур­ных норм (вза­и­мо­дей­ст­вие и вза­и­мо­про­ник­но­ве­ние фун­к­ци­о­наль­но-ре­че­вых ва­ри­ан­тов, рас­ши­ре­ние объ­е­ма нор­ма­тив­ной ве­со­мо­сти ва­ри­ан­та, ней­т­ра­ли­за­ция фун­к­ци­о­наль­но-ре­че­вой от­ме­чен­но­сти как след­ст­вие сбли­же­ния ва­ри­ан­та ус­т­ной и пись­мен­ной ре­чи, нор­ма­ли­за­ция ва­ри­ан­тов как фак­та сти­ли­сти­че­ской диф­фе­рен­ци­а­ции).


Лит.: Го­ло­вин Б.Н. Ос­но­вы куль­ту­ры ре­чи. — М., 1980; Гор­ба­че­вич К.С. Ва­ри­ан­т­ность сло­ва и язы­ко­вая нор­ма. — Л., 1978; Его же. Нор­мы со­вре­мен­но­го рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го язы­ка. — М., 1978; Се­ме­нюк Н.Н. Нор­ма язы­ко­вая // Лин­г­ви­сти­че­ский эн­цик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь. — М., 1990; Сквор­цов Л.И. Те­о­ре­ти­че­ские ос­но­вы куль­ту­ры ре­чи. — М., 1980.


Л.Е. Ту­ми­на