Национальная политика царского правительства в Беларуси в период с конца ХVІІІ по первую половину ХІХ века
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
бразом считал православных белорусов схизматиками и удивлялся, что служба похожа на греко-католическую [43, с. 86].
Стремясь идеологически обосновать присоединение Беларуси и Литвы, царское правительство трактовало его как древние русские земли, населённые русскими православными жителями. Екатерина ІІ не раз подчёркивала, что, присоединив Беларусь к России, она не захватила ни единого кусочка польской земли, что не только в Полоцке, но и во всей Литве все дела во всех судах в ХVІІ в. велись на русском языке, что отмечались от сотворения (света) по греческому исчислению, что церкви их были построены обычно алтарём на восток [36, с. 73 - 74].
Все эти колебания в отношении Беларуси подтверждаются изменениями в официальной терминологии. Понимание Екатерины ІІ просматривается в надписях на выбитой медали в память присоединённых к Русской державе частей Западной России после двух разделов: Отторженная возвратих [43, с. 86].
Поэтому начинается изучение территории Беларуси русскими исследователями в конце XVIII - первой половине ХIХ вв. Они отмечали, что в Беларуси и Литве жили поляки и Литва, римско-католического закона, из которых меньшее количество греческого вероисповедания, другие униаты, россияне, латыши, татары и евреи [36, с. 73].
Определение национальной принадлежности образованного человека было в то время связано с государством, конфессией и территорией, где родился. Речь Посполитая по другому называлась Польшей, поэтому жителей на всей территории бывшей державы нередко определяли как поляков [36, с. 73].
К полякам относили не только поляков этнических, но и людей другой национальности - католиков и униатов по вероисповеданию, которые как бы раздваивались при определении своей национальной принадлежности [37, с. 3]. Как синоним понятия шляхтец на территории бывшей Речи Посполитой употреблялось значение поляк. Первоначально оно отображало также и сословный статус, государственное подданство его носителей и приобщение к политическим делам государства. С потерей государственной автономии Речи Посполитой термин поляк начал активно употребляться как самоназвание шляхтой Беларуси [44, с. 27]. Шляхта Беларуси и Литвы, как жители бывшего Великого княжества Литовского, определяла свою принадлежность как польскую gentis Lithuaniae, natione Polone (литвин по происхождению, поляк по национальности). Она не исключала себя из польской культуры, пользовалась польским языком [36, с. 73]. С потерей независимости былой Речи Посполитой возросла общественная лояльность к символам этого государства, активно увеличивались общепольские солидарные настроения [44, с. 27]. Она старалась отличить себя от русских чиновников, военных, новых землевладельцев [36, с. 73]. Понятно, что такая самоидентификация связана с политическим понятием народа-нации, но она далека от современных представлений [37, с. 3].
В меньшей степени это касалось магнатов, которые (как и русские аристократы) были довольно космополитическими, стремились к европейской культуре и пользовались французским языком [36, с. 73]. Что касается национального состава высшего сословия белорусских губерний, то приблизительно 95% представляли дворяне белорусского и польского происхождения, 2% - русского и украинского происхождения, менее 1% дворяне иностранного происхождения (немецкого, французского и др.) [7, с. 8].
Анализ источников свидетельствует, что значительная часть шляхты (это касается не только шляхетства славянского происхождения, но и, например, татар) пользовалась как польским, так и белорусским (русинским) языком, понимала свою связь с местными традициями. Многоязыкость значительной части шляхты Беларуси давала возможность многовариантности национального выбора. Польский исследователь Я. Матеёвский отмечает, что … в конце восемнадцатого столетия среди шляхты существовали группы, которые пользовались исключительно белорусским языком, и это ни как не ставилось под сомнение их принадлежности к шляхте. Традиция белорусского говора никогда не была прервана ни среди мелкой шляхты, ни среди богатых магнатов. Ян Чечёт писал в 1846 году, что на белорусском языке … любили разговаривать между собой старые паны, на котором до этого говорили паны и экономы с крестьянами [8, с. 34].
Что касается характеристики языковой ситуации мелкой шляхты, то этот вопрос ярко описал Рыпинский А.: А хочаце ведаць, на якой мове размаўляе пан шляхціц? Гэтага ён і сам не ведае! Чытаць не ўмее, друкаванага не церпіць, падпісваецца не па-шляхецку, бо толькі крыжыкам або, што ўжо па-вучонаму, якімсьці кручком, якога і не пазнае; размаўляе на дыялекце, прынятым у ваколіцы: казацкім, жыдоўскім, татарскім, маскоўскім, рускім, яму ўсё роўна! - бо заўсёды да яго прамешвае пару польскіх слоў, якія яму ў спадчыну ад прадзедаў яшчэ засталіся. Яны лепшы довад шляхецтва, як і збуцвелы дыплом пад страхою [40, с. 171].
Население бывшего Великого княжества Литовского считалось литовским. С другой стороны, литовцами называли жителей Литвы, к которой относили территорию Минщины, Виленщины и Гродненщины [36, с. 73]. А с 40-50-х годов XIX века этноним литвины преобладал среди населения Гродненского, Волковысского, Слонимского и частично Слуцкого уездов [44, с. 26].
Термин белорусы употребляли к населению Беларуси, под которой понимали только Витебщину и Могилёвщину [36, с. 73].
С конца XVIII в. в формулярных списках чиновников, духовенства, а затем и военнопленных