Любовь и секс как объекты социально-научного анализа
Дипломная работа - Социология
Другие дипломы по предмету Социология
?буты и внешние проекции. В истории человечества можно наблюдать только эволюцию культурной манипуляции сексом, попытки заставить работать секс на что-то другое - любовь, психология, искусство, религиозное откровение, извлечение прибыли. [16]
Гибель античного мира привела к тому, что многие нравственные и духовные ценности, ставшие завоеванием культуры, утратили свое значение и были либо обесценены, либо попросту забыты. Так произошло с концепцией античного эроса. Эротические функции любви, эротическое восхождение к знанию, одушевление телесности сменились совершенно иным пониманием любви, которое в большей мере соответствовало характеру и потребностям христианской религии. У христианских авторов концепция эроса сменилась концепцией агапе. В отличие от эроса, как олицетворения чувственного желания, страстного, порой экстатического чувства, агапе представляет в греческом языке более рассудочное отношение, близкое понятию уважение, оценка.
Шведский историк и теолог Андерс Нигрен в известной работе об эросе и агапе проводит следующее различение этих двух понятий. Эрос противоположен агапе, отражает совершенно специфическую концепцию любви. Это человеческая любовь для Бога, любовь человека к Богу. Эрос - это аппетит, настойчивое желание, которое вырастает из впечатляющих качеств объекта; в эросе человек может стремиться к Богу, чтобы удовлетворить свой духовный голод посредством постижения божественного превосходства. Но любовь человека к Богу, которую мы находим в Новом Завете, имеет совершенно другое значение. Здесь любовь не такая, как в случае эроса, она означает не то, чего не хватает человеку, а щедрый дар. Агапе не имеет ничего общего с эросом, с его аппетитом и желанием, так как Бог любит потому, что любовь - его природа. [15]
Такая любовь не включала в себя никакого элемента сексуальности. Это и понятно. Чрезмерная природная сексуальность человека была ограничена религиозно устремленным обществом до основного своего предназначения - задачи продолжения рода, рождение новых рабов Божьих. В течение столетий с этим мирились как с вынужденной необходимостью. Ведь плотское - это дьявольское, и если дать ему свободу, то и душу утратишь. Отсюда уничижительное истолкование сексуальности как чего-то грязного, не достойного человека. Любовь, страсть к другому человеку признавалась греховной и приравнивалась к сексуальному влечению, ибо нет у человека возвышенной любви к кому-либо, кроме как к Богу.
В таком контексте секс стал играть не то что подчинительную роль любви, но вообще признавался лишь необходимым условием продолжения рода, а уж - на благо господа или на благо эффективного хозяйствования крестьянской семьи - не имело сущностного значения. Парадоксально, но именно в этот период - несомненно, как реакция, как бунт - зарождается так называемая куртуазная любовь. Это романтическое чувство по сути своей стало прародителем современного понимания любви между женщиной и мужчиной. Принципы такой любви сложились в обществе средневековых рыцарей в одной из южных провинций Франции - Провансе.
Рыцарскому эпосу присущи стремление к воинской славе и гипертрофированное честолюбие. Сражаться и любить - таков был девиз аристократа. Влюбленность превратилась в число непременных обязанностей феодалов всех рангов. Отношение дворянина к женщине дифференцированно зависело оттого, кем она была: дамой или простолюдинкой. Весь пыл и обожание доставались исключительно первой. Не испытывая ни любви, ни милости к простому люду, аристократы в своем кругу придерживались высоких понятий о чести, великодушии и достоинстве. Мораль старого провансальского дворянства была основана на признании прав природы и человеческих чувств. Любовь понималась не как грех, а как добродетель. В этом смысле аристократы юга Франции были настоящими богоборцами.
Потому-то в клятвах рыцарей фигурирует, как правило, высшая милость их дам. Рыцарь не говорил: Клянусь моим телом или Гореть моей душе в аду, но Пусть мне не придется больше возлежать с моей дамой. Смысл таких клятв достаточно прозрачен. Речь идет не столько о платонической любви, сколько о сексуальной близости и, по большей части, с чужой женой. Романтическое воспевание любви напрямую выдвигало перспективу возлежания с дамой. С другой стороны, связь между прекрасными формами придворного любовного этикета и реальностью брака была почти призрачной. Жертвенность любви, ее страстный огонь, верность до гробовой доски отвергали с презрением трезвые политические расчеты, касающиеся сословного брака.
В такой союз вступали подростки с еще не развитым душевным и эмоциональным строем. Каноническое право допускало с XI века браки двенадцатилетних девушек и четырнадцатилетних юношей. Проходило время - рыцарь мужал, чувство переполняло его душу, начинался активный поиск дамы сердца. В романах, которые мы читаем или видим на экранах, где дворянин с гитарой и шпагой поет романсы возлюбленной, фигурирует, как правило, замужняя женщина. Но влюбленный не только не скрывает своего чувства, а, напротив, демонстрирует его, рискуя быть замеченным мужем с точно такой же шпагой.
Правила куртуазной любви требуют от избранницы, в конце концов, предаться тому, кто принес ей себя в дар. Даме поэтому приходилось тонко лавировать: держать себя в руках, владеть своими чувствами, бороться со своим легкомыслием и чрезмерным вожделением. Практика галантной любви, можно сказат?/p>