Ф.М. Достоевский в зеркале русской критики конца XIX начала XX веков
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
±ия, нежели истины. Самое, если хотите, реальное лицо - Идиот (это вам покажется странным?), прочие же все как бы живут в фантастическом мире, на всех хоть и сильный, определительный, но фантастический, какой-то исключительный блеск. Читается запоем, и в то же время - не верится. "Преступл В романе освещение, как в "Последнем дне Помпеи": и хорошо, и любопытно (любопытно до крайности, завлекательно), и чудесно!" Соглашаясь, что это "суждение, может быть, и очень верно", Ф. М. Достоевский в ответном письме от 21-22 марта (2-3 апреля) 1868 г. выдвинул ряд возражений: указал на то, что "многие вещицы в конце 1-й части взяты с натуры, а некоторые характеры просто портреты". Особенно он отстаивал "совершенную верность характера Настасьи Филипповны". А в письме к С. А. Ивановой от 29 марта (10 апреля) 1868 г. автор отмечал, что идея "Идиота" - "одна из тех, которые не берут эффектом, а сущностью".
Первые две главы второй части (Мышкин в Москве, слухи о нем, письмо его к Аглае, возвращение и визит к Лебедеву) были встречены А. Н. Майковым очень сочувственно: он увидел в них "мастерство великого художника в рисовании даже силуэтов, но исполненных характерности" [там же]. В более позднем письме от 30 сентября старого стиля (когда уже была напечатана вся вторая часть и начало третьей) А. Н. Майков, утверждая, что "прозреваемая" им идея "великолепна", от лица читателей повторил свой "главный упрек в фантастичности лиц" [3, 351, 353].
Подобную же эволюцию претерпели высказывания о романе H. H. Страхова. В письме от середины марта 1868 г. он одобрил замысел: "Какая прекрасная мысль! Мудрость, открытая младенческой душе и недоступная для мудрых и разумных, - так я понял Вашу задачу. Напрасно вы боитесь вялости; мне кажется, с "Преступления и наказания" Ваша манера окончательно установилась, и в этом отношении я не нашел в первой части "Идиота" никакого недостатка" [4, 73]. Познакомившись с продолжением романа, за исключением четырех последних глав, Н. Н. Страхов обещал Ф. М. Достоевскому написать статью об "Идиоте", которого он читал "с жадностью и величайшим вниманием" (письмо от 31 января 1869 г.) [5, 258-259]. Однако намерения своего он не выполнил. Косвенный упрек себе как автору "Идиота" Ф. М. Достоевский прочел в опубликованной, в январском номере "Зари", статье Н. Н. Страхова, в которой "Война и мир" противополагалась произведениям с "запутанными и таинственными приключениями", "описанием грязных и ужасных сцен", "изображением страшных душевных мук" [5, 262].
Спустя два года Н. Н. Страхов, вновь вернувшись к сопоставлению Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, прямо и категорично признал "Идиота" неудачей писателя. "Очевидно - по содержанию, по обилию и разнообразию идей, - писал он Ф. М. Достоевскому 22 февраля старого стиля 1871 г., - Вы у нас первый человек, и сам Л. Н. Толстой сравнительно с Вами однообразен. Этому не противоречит то, что на всем Вашем лежит особенный и резкий колорит. Но очевидно же: Вы пишете большею частью для избранной публики, и Вы загромождаете Ваши произведения, слишком их усложняете. Если бы ткань Ваших рассказов была проще, они бы действовали сильнее. Например "Игрок", "Вечный муж" произвели самое ясное впечатление, а все, что Вы вложили в "Идиота", пропало даром. Этот недостаток, разумеется, находится в связи с Вашими достоинствами Чувствую, что касаюсь великой тайны, что предлагаю Вам нелепейший совет перестать быть самим собою, перестать быть Достоевским" [5, 271].
Сам писатель с частью этих замечаний вполне соглашался. Закончив роман, он не был доволен им, считал, что "не выразил и 10-й доли того, что хотел выразить", "хотя все-таки, - признавался он С. А. Ивановой в письме от 25 января (6 февраля) 1869 г., - я от него не отрицаюсь и люблю мою неудавшуюся мысль до сих пор".
Вместе с тем, размышляя над предъявленными ему требованиями и соотнося "Идиота" с современной ему литературой, Ф. М. Достоевский отчетливо осознавал отличительные черты своей манеры и отвергал рекомендации, которые помешали бы ему "быть самим собой". 11(23) декабря 1868 Ф. М. Достоевский писал А. Н. Майкову: "Совершенно другие я понятия имею о действительности и реализме, чем наши реалисты и критики". Утверждая, что его "идеализм" реальнее "ихнего" реализма, писатель замечал, что если бы "порассказать" о том, что "мы все, русские, пережили в последние 10 лет в нашем духовном развитии", критики-"реалисты", привыкшие к изображению одного лишь прочно устоявшегося и оформившегося, "закричат, что это фантазия!", в то время как именно это есть, по его убеждению, "исконный, настоящий реализм!" По сравнению с поставленной им перед собой задачей создания образа "положительно-прекрасного человека" бледным и незначительным казался ему