Третья симфония Н.Я. Мясковского. Космогония и драма
Информация - Разное
Другие материалы по предмету Разное
араниями редактора, издателя и друга Мясковского В. Держановского) появляется в журнале Музыка, там же достаточно регулярно печатаются отчеты о его новых произведениях.
Какова же была дальнейшая исследовательская судьба симфонии? Одним из первых трудов о ней стала работа С. С. Скребкова Симфонический тематизм Мясковского, опубликованная в журнале Советская музыка (1946 год, № 4). Автор выделяет Треть, Шестую и Шестнадцатую симфонии, определяет их как сосредоточение важнейших симфонических тем и образов композитора и iитает, что именно в этих произведениях с особенной силой были запечатлены основные достижения на пути его творческих исканий. Скребков прочно связывает симфонию с традицией романтизма, ставит Мясковского в один ряд с Ф. Листом, П. Чайковским, С. Рахманиновым и А. Скрябиным, анализирует ее с позиций романтического монотематизма.
Анализ Третьей симфонии помещен и в первом крупном монографическом исследовании о Мясковском Т. Н. Ливановой. Так же, как и Скребков, она сравнивает концепцию симфонии с романтическим воплощением рока у Чайковского, упрекая, впрочем, композитора в излишней субъективности и непонятности. Тем не менее, именно Ливанова обращает внимание на темы вступления, характеризуя их как важные, исключительные силы будущего действия (72, 72).
В монографии А. А. Иконникова также содержится глава о Третьей симфонии. Автор анализирует идейно-образные связи этого сочинения с произведениями современников Мясковского - Рахманинова и Скрябина, но по-прежнему видит в ней лишь выражение лирико-драматической концепции романтического плана. Правда, его рассуждения о симфонии обогащаются выявлением зловещего элемента, пронизывающего всю музыкальную ткань произведения. Автор определяет его роль как предвестника трагического исхода борьбы, как символ рока (57, 71), однако все остальные роковые образы симфонии вновь остаются без внимания.
Один из крупнейших исследователей творческого наследия Мясковского Е. Б. Долинская, которая помимо монографии Стиль инструментальных сочинений Н. Я. Мясковского (44) и монографического очерка о композиторе в много томном издании Музыка ХХ века (40), неоднократно обращалась к исследованию творчества композитора в разных ракурсах (42, 43, 45), также относит Третью симфонию к романтически-традиционному направлению в русской музыке начала ХХ века.
Что касается других исследователей, в работах которых анализируется путь симфонических исканий Мясковского (М. С. Филатовой Драматургия симфоний Мясковского (109), Г. А. Орлова Русский советский симфонизм (90), В. П. Костарева Несколько наблюдений над сонатной формой в симфониях Н. Я. Мясковского (63)), то в них Третья симфония не рассматривается совсем. Точкой отiета становится Пятая симфония, а все дореволюционное развитие симфонизма Мясковского попросту остается без внимания.
Между тем время создания Третьей симфонии сопряжено у композитора с периодом яркого самоопределения его стиля. Этот процесс развертывался в теснейшем соприкосновении с эпохой серебряного века, с ее богатым духовным и художественным контекстом. Мясковский близко соприкасается с поэзией З. Гиппиус, К. Бальмонта, Вяч. Иванова, в своих симфонических поэмах воплощает сюжеты Э. По и П. Шелли. Сын своей эпохи, он развивается в близком творческом взаимодействии с деятелями культуры, не просто вносившими новый вклад в интеллектуальную атмосферу эпохи, но формировавшими ее. Мясковский неизменно интересовался философами, художниками, поэтами и писателями своего времени. Через И. Крыжановского и В. Держановского он был близок к кругу художников Мир искусства.
Его особо волнует замысел оперы по роману Ф. М. Достоевского Идиот. Первое упоминание об этом мы находим в дневниковой записи от 1 июля 1908 года. На протяжении десяти лет композитор пребывает сознанием в смысловом пространстве романа, исполненного глубочайших религиозно-философских рефлексий. Держановский в эти годы даже характеризует основную суть музыкального мира Мясковского как достоевскость (66, 138).
Это было время активного интереса к творчеству зарубежных авторов-символистов. На iенах театров идут пьесы Г. Ибсена, М. Метерлинка, под сильным влиянием которого находился учитель Мясковского по консерватории - А. К. Лядов.
Бередит умы и философия Ф. Ницше, особенно его знаковый труд - Рождение трагедии из духа музыки, который появившись в 1872 году, становится настольной книгой русских младосимволистов. Как справедливо пишет Т. Н. Левая, русские композиторы начала века в большинстве своем не были символистами, но оказались в той или иной мере захвачены символизмом, находились в его магическом поле, ибо символизм был состоянием умов, а не только школой (69, 15).
Настоящей бурей, всколыхнувшей русское общество, явились постановки опер Р. Вагнера, особенно тетралогии Кольцо нибелунга в обеих российских столицах. На страницах журнала Мир искусства публикуется одно из центральных эстетических произведений Р. Вагнера - Художественное творение будущего.
Страстными поклонниками творчества немецкого композитора были А. Бенуа, С. Дягилев, А. Блок. Писали и размышляли о нем С. Танеев, А. Скрябин, С. Рахманинов, Л. Толстой, Н. Римский-Корсаков, Ф. Достоевский и другие. Вячеслав Иванов двойственно относился к творчеству великого маэстро, но много о нем писал. Вечера на Башне были