Социолект: структура и семантика
Дипломная работа - Иностранные языки
Другие дипломы по предмету Иностранные языки
?й наркомании. В Великобритании около пяти сотен наркоманов пребывают в карантине. Через одно поколение, когда изолированные наркоманы вымрут, и откроют болеутоляющие средства, действующие на безопиатной основе, вирус кайфа превратится в некую оспу, в закрытую главу - станет медицинским прецедентом.
Уже существует вакцина, способная уничтожить вирус кайфа, превратить его в некий объект, циклически существующий в прошлом. Это - лечение апоморфином, открытое английским врачом, чье имя я должен утаить в ожидании разрешения огласки и приведения цитат из его книги, в которой описан тридцатилетний опыт применения терапии лечения апоморфином наркоманов и алкоголиков. Соединение вещества апоморфина образуется при помощи кипячения морфия вместе с соляной кислотой. Его обнаружили за много лет до того, как начали употреблять при лечении наркомании. Многие годы апоморфином, который не имеет наркотических или болеутоляющих свойств, пользовались исключительно как рвотным средством при случаях отравления. Он воздействует непосредственно на рвотный центр затылочных долей мозга.
Я обнаружил эту вакцину в конце своей карьеры торчка. Я жил в комнатке посреди Туземного квартала в Танжере. Уже год я не принимал ванну и не менял одежду - и даже не снимал ее, если не считать того, что каждый час втыкал иглу в волокнистую серую одеревеневшую плоть глобальной наркозависимости. Я никогда не убирал в комнате и не вытирал пыль. Коробки с пустыми ампулами и всякий мусор громоздились до самого потолка. Свет и вода были отключены за неуплату. Я абсолютно ничего не делал. Я мог смотреть на носок своего ботинка по восемь часов кряду. Меня заставляло производить какие-то действия, только когда внутренние часы оканчивающегося кайфа говорили мне делать это. Если в гости заходил какой-нибудь приятель - а заходили они редко, поскольку мало к кому или к чему осталось заходить - я сидел безучастный к тому, что он попал в мое поле зрения, представлявшее собой серый экран, становившийся все мутнее и слабее - и не обращал внимания, когда он его покидал. Если б он умер прямо у меня на глазах, я бы продолжал сидеть, уставясь на ботинок, ожидая возможности обшарить его карманы. А вы разве не стали бы ждать? Поскольку мне вечно не хватало ширки - никому не хватает. Тридцать гран морфия в день - и все равно недостаточно. И долгие ожидания перед аптекой. Задержка - правило в наркобизнесе. Барыга никогда не приходит вовремя. Это не случайно. В мире, где правит кайф, случайностей не существует. Наркомана учат снова и снова, что именно произойдет, если он не рассчитается за свой дозняк ширева. Давай лавэ, или чего другоетАж А мой дозняк внезапно начала расти все больше и больше. Сорок, шестьдесят гран в день. И все равно мало. И платить я уже не мог.
Я стоял там с последним чеком в руке и понимал, что это мой последний чек. Я сел на первый же самолет в Лондон.
Врач объяснил мне, что апоморфин воздействует на затылочные доли мозга, регулируя метаболизм и нормализуя ток крови таким образом, что ферментная система привыкания к наркотику уничтожается за четыре-пять дней. Как только затылочные доли приводятся в норму, употребление апоморфина можно прервать и пользоваться им только в случае ремиссии. (Никто не захочет принимать апоморфин, чтобы кайфануть. Не зафиксировано ни одного случая зависимости от апоморфина.) Я согласился пройти курс лечения и лег в клинику. Первые сутки я буквально обезумевал и бился в параноидальных припадках, как и многие другие наркоманы на ломке в сухую. Этот бред рассеялся суточным курсом интенсивной апоморфиновой терапии. Врач показал мне схему. Я получал микроскопические количества морфия, которыми никак не возможно было объяснить отсутствия у меня более суровых симптомов отмены, вроде судорог ног и спазм желудка, жара и моего собственного особого симптома, Холодного ожога, чего-то вроде гигантского улья, охватывающего все тело, которое как бы натерто ментолом. У каждого наркомана есть свои личные симптомы, сводящие на нет все попытки излечения под контролем. В уравнении воздержания недоставало одного фактора - этим фактором мог стать только апоморфин.
Я видел, что апоморфиновая терапия и в самом деле работает. Через восемь дней я покинул клинику - я ел и спал нормально. Я соскочил с гера на два полных года, что явилось рекордом за двенадцать лет. Рецидив, правда, произошел и длился несколько месяцев в результате случившихся у меня боли и недомогания. Еще один курс лечения апоморфином не давал мне подсесть на дрянь, пока я писал эту книгу.
Апоморфиновое лечение качественно отличается от других методов. Я перепробовал их все. Краткосрочное снижение дозы, медленное снижение дозы, кортизон, антигистаминные препараты, транквилизаторы, лечение сном, толсерол, резерпин. Ни одно из этих средств не действовало, когда предоставлялась первая же возможность ремиссии. Могу с уверенность сказать, что я не излечился на уровне метаболизма организма до тех пор, пока не прошел апоморфиновую терапию. Ошеломляющие данные Лексингтонской наркологической клиники по возвращению пациентов к употреблению героина привели многих врачей к утверждению, что наркомания неизлечима. В Лексингтоне пользуются долофиновой методикой снижения дозы и, насколько мне известно, там никогда не пробовали апоморфин. Фактически, этим методом лечения в значительной мере пренебрегали. Не проводилось никаких исследований ни с вариациями апоморфиновой формулы, ни с ее синтетиками. Вне всякого сомнения, могли бы получить в