Социолект: структура и семантика
Дипломная работа - Иностранные языки
Другие дипломы по предмету Иностранные языки
?ечь это движение.
Моряк протянул мальчишке монету. Он перекочевал к столику Жирного своей плавающей походочкой и уселся рядом. Долгое время они сидели в молчании. Кафе было встроено в один бок каменного склона у подножия высокого белого каньона, сложенного из кирпича. Многоликий город вливался внутрь по-рыбьи молча, весь в пятнах порочных пристрастий и животных похотей. Освещенное кафе было водолазным колоколом, с порванным кабелем наверх, медленно погружавшимся в черные пучины.
Моряк полировал ногти о лацканы пиджака из горной шотландки. Сквозь блестящие желтые зубы он насвистывал песенку.
Когда он шевелился, тухлые испарения поднимались с его одежды, затхлая вонь опустевших раздевалок. Он изучал свои ногти с таким напряжением, что от него исходило фосфорицирующее свечение.
Тут ништяк, Жирный. Могу цепануть двадцать. Аванс нужен, конечно.
Вот так с ходу, что ли?
Ну на кармане у меня двадцати ампалух нет, это ясно. Говорю тебе - всё на мази. Чуток порыскать - и готово. Моряк рассматривал ногти, как карту фарватера. Ты же знаешь, я всегда подгоняю.
Пусть это будет тридцать. И десять ампалух вперёд. На этот раз завтра.
Мне сейчас нужен одна, Жирный.
Прогуляйся чуток - получишь своё.
Моряк выплыл на рыночную площадь. Уличный торговец махнул пачкой газет прямо пред лицом моряка, прикрыв ими свою руку, коснувшуюся моряцкой авторучки. Моряк шел дальше. Он вытащил ручку и разломал ее, как орех, своими толстыми, жилистыми, розовыми пальцами. Он извлек свинцовую ампулу. Один конец обрезал маленьким кривым ножом. Изнутри выползло черное облачко тумана и повисло в воздухе клубящимся сгустком. Лицо Моряка растворилось. Его рот пошел волнами вперед, смыкаясь на длинной ампуле, всасывая черный туман, вибрируя в сверхзвуковой перистальтике, и исчез неслышным розовым взрывом. Лицо вновь сошлось в фокусе, непереносимо резком и ясном, на которой горела желтоватая печать кайфа, прижигая серые ляжки миллиона вопящих торчков.
Это будет продолжаться месяц, решил он, сверившись с незримым зеркалом.
Все улицы Города скатывались вниз между каньонами, становившимися все глубже и глубже, к громадной площади по форме, напоминавшую почку, заполненной тьмой. Стены улицы и площади истыканы жилыми клетушками и кафе, некоторые из них - всего несколько футов в глубину, а некоторые лабиринты комнат и коридоров простираются, пока хватает глаз.
На всех уровнях пересечения мостов, подмосток, канатных дорог. Юноши-кататоники, переодетые женщинами, в платьях из джута и гнилых тряпках, и с лицами, грубо и густо размалеванными яркими красками, скрывающими корку побоев, арабесок треснувших, кровоточащих порезов до кости жемчужного цвета, молчаливо, но настойчиво, льнут к прохожим.
Контрабандисты, торгующие черным мясом, плотью гигантской водной черной многоножки, которая иногда достигает в длину шесть футов и обитает в проходах между черных скал и переливающихся бурых лагун, выставляют этих парализованных ракообразных на глубоко запрятанных прилавках рынка, видимые одним только мясоедам.
Последователи устаревших немыслимых ремёсел, задумчиво чертящие этрусские иероглифы, пристрастившиеся к еще не синтезированным наркотикам, торговцы чёрного рынка Третьей Мировой войны, владеющие телепатией, остеопаты духа, следователи дел по жалобам вежливых шахматистов-параноиков, исполнители отрывочных предписаний, записанных гебефренической скорописью и обвиняющих в несказанных надругательствах над духом, чиновники неоснованных полицейских государств, обломщики изысканных грез и ностальгий, испытываемых сверхчувствительными клетками наркомана на кумаре, которые были выменяны на собственную волю слишком непрактичную, чтобы оставлять её для собственного пользования, пьяницы, пьющие трудную воду, запечатанную в полупрозрачный янтарь снов.
Кафе Встреча занимает одну сторону рынка, лабиринт кухонь, ресторанов, ночлежных каморок, опасных железных балконов и подвалов, выводящих в подземные бани.
На табуретах, обитых белым атласом, сидят нагие хозяева, посасывая полупрозрачные разноцветные сиропы сквозь алебастровые соломинки. У хозяев нет печени, и они кормятся исключительно сладостями. Тонкие, лилово-синие губы прикрывают острый, как бритва, клюв из черной кости, которым они частенько разрывают друг друга в клочья, если не поделят клиента. Эти существа выделяют из своих возбужденных пенисов вызывающую привыкание жидкость, которая продляет жизнь, замедляя общий метаболизм. (Фактически, все вещества, продлевающие срок жизни, как доказано, вызывают привыкание прямо пропорционально их эффективности продления жизни.) Подсевшие на эту жидкость хозяев известны под названием рептилии. Несколько таких рептилий перетекают через стулья своими гибкими костями и черно-розовой плотью. Веер зеленого хряща, покрытый полыми, возбужденными волосками, сквозь который рептилии впитывают жидкость, взбухает за каждым ухом. Веера, которые время от времени колыхают порывы ветра, также служат некоей формой общения, ведомой только рептилиям.
Во время Паник, случающихся раз в два года, когда освежеванная, грубая Полиция Грез штурмует Город, хозяева ищут спасения в глубочайших расселинах стены, запечатывая себя в глиняные клетушки, и остаются там в биостазе на много недель. В такие дни серого ужаса Рептилии мечутся все быстрее и быстрее, с визгом проносятся друг мимо друга на сверхзв