Проблема преступления и наказания в трагедиях Шекспира "Ричард III" и "Макбет"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
7;. Как там, так и здесь перед нами - обагренный кровью узурпатор, который сначала достигает цели, но затем расплачивается за свое преступление. Как там, так и здесь трагедия завершается торжеством положительных сил, восстанавливающих в государстве нарушенную гармонию.
Макбет - трагедия преступления и наказания, в которой герой совершает преступления как бы вопреки своей природе. Леди Макбет выражает опасения, что ее муж не сможет совершить убийство из-за своей природной доброты. В ее речь введена одна из самых интересных метафор: Я опасаюсь твоей природы,- размышляет леди Макбет о муже. -Она слишком полна молока человеческой доброты, чтоб поймать кратчайший путь [14:79]. Далее она говорит о том, что честолюбию Макбета не хватает болезни, которая должна сопутствовать честолюбивым замыслам. Отказ от человечности назван болезнью честолюбцев. Таким образом, Шекспир в метафорической форме раскрывает главную основу будущих внутренних мучений героя - он по природе не жесток, он жаждет добиться славы, но не хочет нечестной игры, не решается достичь цели любыми средствами.
Борьба в душе Макбета передана в сложных метафорах в его монологе в седьмой сцене первого акта, насыщенным поэтическими образами. В первых строках Макбет размышляет о последствиях преступления. Макбет признается себе, что если бы оно не влекло последствий здесь, он перепрыгнул бы через будущую жизнь:
Добро б удар, и делу бы конец,
И с плеч долой! Минуты бы не медлил
Когда б вся трудность заключалась в том,
Чтоб скрыть следы и чтоб достичь удачи,
Я б здесь на этой отмели времен,
Пожертвовал загробным воздаяньем [29:20].
В этой метафоре скрыта опасная мысль, что страх перед божьим судом, перед наказанием на том свете не способен удержать от преступлений [41:415].
Мысль о возмездии на земле, о неизбежном наказании возникает в образе отравленной чаши, содержимое которой правосудие подносит к губам отравителя:
Но нас возмездье ждет и на земле.
Чуть жизни ты подашь пример кровавый,
Она тебе такой же даст урок.
Ты в кубок яду льешь, а справедливость
Подносит этот яд к твоим губам [29:203].
Однако не только мысль о возмездии мешает Макбету убить Дункана, гораздо сильнее оказываются другие чувства: долг подданного, законы родства и гостеприимства, наконец, сострадание к жертве:
Я - родственник и подданный его,
И это затрудняет покушенье.
Затем он - гость. Я должен был бы дверь
В его покой стеречь от нападений,
А не подкрадываться к ней с ножом [1:203].
Макбет признает, что Дункан - добрый и мягкий правитель, любимый всеми, его убийство вызовет к нему жалость. А жалость подобна нагому новорожденному младенцу верхом на вихре [14:79].
И, наконец, Дункан был как правитель
Так чист и добр, что доблести его,
Как ангелы, затрубят об отмщенье
И в буре жалости родится вихрь,
И явит облако с нагим младенцем,
И, с этой вестью облетев весь мир,
Затопит морем слез его... [1:203]
Макбет завершает монолог еще одной метафорой. Ее буквальный перевод по тексту фолио: У меня нет шпор, чтобы колоть бока моего намерения, только одно стремительно скачущее честолюбие, которое перепрыгивает через себя и падает на другого [14:79].
В переводе Пастернака это звучит так:
. . . не вижу,
Чем мне разжечь себя. Как шалый конь,
Взовьется на дыбы желанье власти
И валится, споткнувшись в тот же миг [1:203].
Второй монолог Макбета служит подтверждением истинности суждения леди Макбет о природе, которая мешает Макбету совершить преступление. Описание галлюцинации и ее причин создает представление о нервном напряжении героя, уже готового совершить убийство. Макбет размышляет о причинах видения:
Так, стало быть, ты-бред, кинжал сознанья
И воспаленным мозгом порожден?
...
Но ты маячишь снова пред глазами,
В крови, которой не было пред тем [1:207].
Ночь кажется ему пособницей убийства, природа будто мертвая, сновиденья искушают спящих, ночью убийство потревожено волчьим воем, и, как вор, крадется Тарквиний, похожий на призрак [1:207]. Метафоры в этом монологе выражают ужас, которым охвачен Макбет за несколько минут до убийства.
Мучения совести Макбет испытывает сразу, после того, как он убил Дункана. Они проявляются в странных навязчивых видениях и метафорах: ему кажется, что слуги видели его окровавленные руки, кажется, что он слышал крик:
Не надо больше спать! Рукой Макбета
Зарезан сон! . . . [1:209].
Дальнейшее развитие этой метафоры создает контраст между страшным убийством и мирным спокойным сном:
. . . Невинный сон, тот сон,
Который тихо сматывает нити
С клубка забот, хоронит с миром дни,
Дает усталым труженникам отдых,
Врачующий бальзам больной души,
Сон, это чудо матери - природы,
Вкуснейшее из блюд в земном пиру [1:209].
Леди Макбет не понимает смысла этого монолога, и, когда Макбет повторяет Макбет не будет спать! [1:209], пытается вернуть его к действительности, советует вымазать слуг кровью, но Макбет не может заставить себя взглянуть на кровавое дело. Любая медочь кажется ему страшным знамением, стук в ворота ужасает его. О будущем говорит метафора, передающая безысходное отчаяние:
А руки, руки! Мне их вид глаза
Из впадин вырывает. Океана
Не хватит их отмыть.Скорей вода
Морских пучин от крови покраснеет [1:209].
Скорбь Макбета в момент, когда Макдуф приносит известие о том, что король убит, кажется неподд?/p>