Практика сюрреализма
Статья - Культура и искусство
Другие статьи по предмету Культура и искусство
о, сколько физиологического. Эротизм Либертинажа особенно сгущается во Француженке, и Арагон, не стесняясь, ставит свою безымянную героиню в положение малодостоверное.
Отличие Либертинажа от Магнитных полей, как от образца сюрреалистической прозы, ощутимо даже тогда, когда текст Арагона ближе всего к тексту Бретона и Супо. Есть у Арагона фрагменты очень бессвязные (Le Grand Tore), но и они написаны не методом автоматического письма, а скорее с помощью очень рационального, очень обдуманного симультанизма (Симультанизм (от франц. simultane одновременный) широко распространившийся в искусстве XX в. принцип композиции, основанный на сочленении, монтировании в одно полотно событий, происходящих одновременно, иногда и в разных местах. Последовательный показ предмета заменяется одновременностью его раскрытия.), что позволяет писателю оплести в клубок несколько линий, несколько тем.
В целом несвязность Либертинажа скорее дада-истского, чем собственно сюрреалистического толка. Странностей и у Арагона множество, но они больше похожи на озорство, на скандал, чем на открытие сюр-реальности. Тайн за странностями немного, а если они и есть, то обычно приобретают характер романтически-детективных историй, написанных с явным нажимом. Образ аморального сверхчеловека (во фрагменте Когда все окончено) и его сподвижников, занятых кражами как делом высокоинтеллектуального свойства, позволяющим решить загадки бытия, скорее юмористическое, чем серьезное изображение идей, которые так или иначе соприкасались с самой основой сюрреалистической доктрины, с ее анархизмом, индивидуализмом, аморализмом. Тайны в миниатюрах Либертинажа часто нелепости, или результат фрагментарности, незавершенности, принципиальной незначительности, случайности того, что изображено. К тайнам Арагола часто поэтому хочется поставить вопрос Ну и что же? Например, к такой миниатюре: Мария стирает белье, Ролан проходит мимо. Она что-то крикнула, он не понял. Он приблизился. Следующая фраза написана уже в соответствии с намерением Арагона топтать французский язык и непереводима(Забавный аспект нововведений Арагона: Арагон имел большие затруднения с печатниками и корректорами, которые ни за что не хотели пропускать орфографические ошибки, намеренно им насаждаемые. Нужно было набирать четыре или пять раз до того, как ему удавалось добиться текста без ошибок, то есть с ошибками, которых он требовал. (Alexandre M. Memoire dun surrealiste Paris, 1968, p. 60), ). Факт тот, что он забрызган мылом. Ну и что же? хочется спросить.
Если в Либертинаже и возникает некая сверхреальность, то это царство желания, дьявольских искушений и острого наслаждения. Арагоновская сверхреальность не философского толка, скорее это мир чувственных образов. Во фрагменте Девушка с принципали героиня, Селин, вдруг теряет ощущение реальности, сталкивается внезапно с новыми и неизведанными законами. Однако это превращение героя в философский символ похоже на маскарад, на розыгрыш, оно скорее юмористическое, чем серьезное. Знакомя нас с Селин (первой встречной женщиной вновь подчеркнута случайность происшедшего), Арагон сообщает, что она верила в две истины: бессмертие души и всемогущество любви. Вторая демонстрируется постоянно, что касается первой, то с ней герои Арагона соприкасаются изредка и в таком состоянии, которое заставляет подозревать употребление алкоголя, табака, эфира, опиума, кокаина, морфия в целях открытия сверхреальности.
Всемогущество любви утверждается в центральном произведении арагоновской прозы 20-х годов в Парижском крестьянине. Арагон буквально поет славу любви пришло время учредить религию любви. К женщине все время возвращается мысль писателя: весь мир ее отпечаток, все ею пронизано, все описания, будь то попадающиеся по пути парикмахерские, кафе или лавчонки, Женщина резюме чудес. Если Бретон при всем эротизме его произведений за женщиной пытался увидеть тайну, то Арагон за всеми тайнами видел желанную женщину. В этом немалое различие.
Парижский крестьянин заключает в себе поразительное на первый взгляд противоречие. Эта книга Арагона в целом манифест сюрреализма, декларация его принципов. Парижский крестьянин одно из самых очевидных подтверждений того, что теория и практика сюрреализма сочетались вместе, порождая особый жанр сюрреалистической прозы. Манифестом нужно считать не только теоретическое к нему введение, не только Предисловие к современной мифологии, а всю книгу, во плоти которой содержится манифестация принципов сюрреализма.
Арагон декларирует сюрреализм, обосновывает сюрреализм, поясняет сюрреализм. Случай и заблуждение он считает вратами истины. Мир реальный, внешний он не считает данным мне и уверяет, что это я его задаю в роли исходного условия так, как математик задает исходный постулат задачи. Все, что описано, что изображено в Парижском крестьянине, все это считается представлениями, только лишь представлениями, способом мышления. Все уничтожается при созерцании, т. е. реальный мир, по обещанию Арагона, поглощается сознанием, растворяется в нем. Остается лишь я, лишь фантазия, лишь образ, который и уничтожает вселенную. Остается сверхреальность, господство субъективности и фантазии, царство всемо?/p>