Информация по предмету Культура и искусство

2121. Мораль иудаизма
Другое Культура и искусство

Далее в декалоге говорится: „Помни день субботний, чтобы святить его" (Исх., 20 8). Книга Исход мотивирует святость субботы тем, что сам бог почил в этот день, закончив после шестидневных трудов сотворение мира. Второзаконие предписывает „соблюдать день субботний", потому что Яхве вызволил свой народ из египетского рабства. Этим разнобоем в библейских текстах воспользовались раввины. Они опутали субботу своими предписаниями и запретили в этот день зажигать огонь, приготовлять пищу, обсуждать какие-либо дела, работать в поле, лечить больных, хоронить умерших и т. п. И верующие, одурманенные раввинами, покорно исполняли ненужные обряды, еще более проникаясь слепой верой в святость и не-нарушимосгь субботы. Действительное же происхождение субботних запретов никакого отношения к морали не имеет. В глубокой древности у иудеев суббота была посвящена духу Луны. Этим днем отмечались фазы Луны, а потому „день покоя" отмечался каждые семь дней. Верования древних иудеев и нашли отражение в библейской заповеди о субботе.
2122. Мораль і соціальне управління
Другое Культура и искусство

Моральні вимоги і контроль за їхнім виконанням здійснюються засобами духовного впливу - через почуття боргу, котре кожна людина повинна усвідомити і зробити мотивом свого поводження і через оцінку і самооцінку його вчинків. Відповідальність у моралі на відміну від права, має не матеріальний, а ідеальний духовний характер (заохочення і покарання). Спираючись на вироблені товариством моральні уявлення, засвоюючи їх, окрема людина може в тій або іншій мірі самостійно регулювати своє поводження і судити про моральне значення всього, що відбувається навколо нього. У такий спосіб у моралі людина виступає не тільки як об'єкт суспільного контролю, але і як самодіяльна особистість (суб'єкт), що володіє своєю власною моральною самосвідомістю - переконаннями, почуттями, схильностями, совістю. Отже, мораль складається з моральної діятеяьності, поведінки людей, вчинків, моральних відношень людей. Моральні діяльність і відношення відбиваються і закріплюються в моральній свідомості. Єдність усіх цих сторін визначає природу і специфіку моралі. Між цими сторонами моралі можуть виникати протиріччя. Відома невідповідність завжди існує між вимогами, запропонованими до людей, і тим, як вони поводяться. Ця невідповідність може виявлятися в окремих відхиленнях від моральних норм, але може прийняти і загальний характер, спрямований у періоди кризи визначеної суспільно-економічної формації. Mораль - явище історичне, вона змінюється і розвивається в ході загального прогресу людського товариства. У історії змінюють один одного основні типи моралі (общинно - родова, рабовласницька, феодальна, буржуазна мораль і комуністична). Та або інша мораль у кінцевому рахунку служить твердженню і зміцненню (або ж поваленню) існуючих суспільних відносин. У класовому товаристві і мораль має класовий характер. Пануюча мораль виконує функцію охорони інтересів правлячого класу, у той час як експлуатований клас, у міру того як усвідомить несправедливість існуючих відношень і вступає в боротьбу з ними, виробляє свою власну, мораль, протилежну тій, що йому нав'язують. Водночас у розвитку моралі спостерігається визначена спадкоємність, що відбиває історичний прогрес загальнолюдської культури, а також відому спільність умов соціального життя в різноманітні історичні епохи і різноманітні соціальні групи. «... У моралі, як і у всіх інших галузях людського пізнання,- пише Ф. Энгельс,- у загальному і цілому спостерігається прогрес» (т. 20, с. 96). В міру прогресу моральних відношень зростає роль особистості в суспільному процесі регулювання поводження. У первісному товаристві соціальна дисципліна трималася силою навички, традицій, авторитетом старійшин роду. Тут не могло бути промови про особисту свідомість, тому що індивід ще не відрізняв себе від роду і не замислювався над тим, чому він кориться його вимогам. Лише в більш пізній період родового ладу, як відзначає К.Маркс, виникає поняття особистої гідності. Окрема людина вже спроможна виступати самостійно від імені інтересів роду. У період розкладання родового ладу і розвитку державно-політичних відношень від людини вже починають вимагати, щоб вона чинила визначені дії, вимагаючи від свого морального почуття і власної самосвідомості. У епоху Реформації усвідомлення людиною морального значення своїх вчинків висувається в моралі на перший план (теорія моральної доброти). Але і силу класового характеру моралі суспільні вимоги в експлуататорському товаристві сприймалися особистістю як щось зовнішнє і часто вступали в протиріччя з її совістю. Чим вище міра гуманності відношень між людьми, тим ширше сфера дії моральності в житті товариства. В міру розвитку суспільної активності і свідомісті народу відбувається поступове звуження сфери права і зростає роль морального початку в повсякденній життєдіяльності.
2123. Мораль помощи и взаимопомощи в дохристианский период Руси
Другое Культура и искусство

По-видимому, большее развитие получил и крепче держался другой ряд верований, культ предков. В старинных русских памятниках средоточием этого культа является со значением охранителя родичей род со своими рожаницами, т. е. дед с бабушками, намек на господствовавшее некогда между славянами многоженство. Тот же обоготворенный предок чествовался под именем чура, в церковнославянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур меня! т. е. храни меня дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Предание, оставившее следы в языке, придает чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых полей и границ. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом чересчур; значит, чур мера, граница. Этим значением чура можно, кажется, объяснить одну черту погребального обряда у русских славян, как его описывает Начальная летопись. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т. е. сходятся межи разных владений. Придорожные столбы, на которых стояли сосуды с прахом предков, это межевые знаки, охранявшие границы родового поля или дедовской усадьбы. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрестках: здесь, на нейтральной почве родич чувствовал себя на чужбине, не дома, за пределами родного поля, вне сферы мощи своих охранительных чуров. Все это, по-видимому, говорит о первобытной широте, цельности родового союза. И однако в народных преданиях и поверьях этот чур-дед, хранитель рода, является еще с именем дедушки домового, т.е. хранителя не целого рода, а отдельного двора. Таким образом, не колебля народных верований и преданий, связанных с первобытным родовым союзом, расселение должно было разрушать юридическую связь рода, заменяя родство соседством. И эта замена оставила некоторый след в языке: сябр, шабер по первоначальному, коренному значению родственник, потом получил значение соседа, товарища.
2124. Мораль, этические воззрения средневековья. Рыцарский эпос
Другое Культура и искусство

На вопрос, что такое человек, средневековые мыслители давали не менее многочисленные и разнообразные ответы, чем философы античности или нового времени. Однако две предпосылки этих ответов, как правило, оставались общими. Первая это библейское определение сущности человека как "образа и подобия божьего" - откровение, не подлежащее сомнению. Вторая - разработанное Платоном, Аристотелем и их последователями понимание человека как "разумного животного". Исходя из этого понимения, средневековые философы ставили такие примерно вопросы: чего в человеке больше - разумного начала или начала животного? Какое из них существенное его свойство, а без какого он может обойтись, оставаясь человеком? Что такое разум и что такое жизнь (животность)? Главное же определение человека как "образа и подобия бога" тоже порождало вопрос: какие же именно свойства бога составляют сущность человеческой природы - ведь ясно, что человеку нельзя приписать ни бесконечность, ни безначальность, ни всемогущество. Первое, что отличает антропологию уже самих ранних средневековых философов от античной, языческой, - это крайне двойственная оценка человека. Человек не только занимает отныне первое место во всей природе как ее царь - в этом смысле человека высоко ставили и некоторые греческие философы, - но и в качестве образа и подобия бога он выходит за пределы природы вообще, становится как бы над нею (ведь бог трансцендентен, запределен сотворенному им миру). И в этом существенное отличие от античной антропологии, две основные тенденции которой - платонизм и аристотелизм - не выносят человека из системы других существ, в сущности, даже не дают ему абсолютного первенства ни в одной системе. Для средневековых философов, начиная с самых ранних, между человеком и всей Вселенной лежит непроходимая пропасть. Человек - пришелец из другого мира (который можно назвать "небесным царством", "духовным миром", "раем", "небом") и должен опять туда вернуться. Хотя он, согласно Библии, сам сделан из земли и воды, хотя он растет и питается, как растения, чувствует и двигается, как животное, - он сродни не только им, но и богу. Именно в рамках христианской традиции сложились представления, ставшие затем штампами: человек - царь природы, венец творения и т.п. Но как понимать тезис, что человек - образ и подобие бога? Какие из божественных свойств составляют сущность человека? Вот как отвечает на этот вопрос один из отцов церкви - Григорий Нисский. Бог - прежде всего царь и владыка всего сущного. Решив создать человека, он должен был сделать его царем над всеми животными. А царю необходимы две вещи: во-первых, это свобода (если царь лишен свободы, то какой-же это царь?), во-вторых, чтобы было над кем царствовать. И Бог наделяет человека разумом и свободной волей, то есть способностью рассуждения и различения добра и зла: это и есть сущность человека, образ божий в нем. А для того, чтобы он мог сделаться царем в мире, состоящим из телесных вещей и существ, Бог дает ему тело и животную душу - как связующее звено с природой, над которой он призван царствовать.
2125. Моральна культура особистості та етикет
Другое Культура и искусство

Проблема формування особистості, впливу на цей процес різних чинників (генетичної спадковості, природного середовища та соціального оточення, субєктів суспільного і сімейного виховання й самовиховання, а також предметно-практичної діяльності та спілкування) і співвідношення понять, за допомогою яких аналізується це явище, не є новою. Вона має свою історію, свою філософсько-соціологічну та психолого-педагогічну традицію. Представники французького матеріалізму XVIII ст. і утопічного соціалізму вважали людину продуктом обставин та виховання: щоб змінити людину, треба змінити середовище і забезпечити виховання. Послідовники суб'єктивного ідеалізму, навпаки, абсолютизували значення самовдосконалення. Проте людина не лише продукт обставин (впливу соціального середовища), а й творець, будівник; у процесі перетворення навколишнього природного і соціального світу вона змінює свій внутрішній світ, свідомість, себе як фізичну, психічну й соціальну істоту. Водночас людина формується як обєкт соціальних відносин, набуваючи суто людських рис шляхом включення в діяльність, суспільні відносини, через привласнення накопиченого попередніми поколіннями досвіду, спілкування з сучасниками, самовдосконалення. Процес засвоєння індивідом зразків поведінки, психологічних механізмів, соціальних норм і цінностей, необхідних для успішного функціонування у конкретно-історичному суспільстві називають соціалізацією. Соціалізація охоплює всі процеси прилучення до культури, комунікації та навчання, за допомогою яких людина набуває соціальної природи і здатності брати участь у суспільному житті. Соціалізація забезпечує адаптацію людини до суспільної практики шляхом засвоєння попереднього досвіду, набуття знань, умінь і навиків діяльності та спілкування. Обєктивною основою соціалізації є соціальне середовище - сукупність об'єктивних чинників, що впливають на формування і поведінку особистості; воно охоплює макро- та мікросередовище. Макросередовище - це єдність способу виробництва, характер суспільного розподілу праці, соціальної структури суспільства, способу життя, систем освіти, виховання та інших соціальних інститутів, які опосередковано впливають на людину, здебільшого через мікросередовище. Мікросередовище як безпосереднє стійке соціальне оточення індивіда впливає на розвиток людини через сім'ю, школу, трудовий, навчальний колектив та різні референтні групи. У соціальному середовищі індивід здобуває позитивний і негативний досвід.
2126. Моральная философия И. Канта
Другое Культура и искусство

Уже из самой общей формулы категорического императива вытекает некоторая конкретизация его требований. Он ориентирует людей на деятельность и общежительность, прилагает предикат моральности к такой деятельности, которая осуществляется с постоянной «оглядкой» на ее социальные последствия и, в конечном счете, имеет в виду буржуазно понятое благо общества в целом. Кант вкладывает в формулу императива требование жить природосообраэно, уважать себя и всех других, отбросить «скупость и ложное смирение». Необходима правдивость, потому что лживость делает невозможным общение между людьми; необходимо соблюдение частной собственности, так как присвоение чужого разрушает доверие между людьми, и т. д., И все же категорический императив слишком формален. Кант имеет в виду, что, следуя императиву, нельзя искать какой-то, хотя бы и косвенной, для себя выгоды; поступать сообразно императиву надо именно потому и только потому, что это диктуется велением морального долга. Именно наш долг требует содействовать тому, чтобы люди жили, как подобает Людям, живущим в обществе, а не как животные: «...каждый должен сделать конечной целью высшее возможное в мире благо» Кант дает вторую формулировку категорического императива: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству». Абстрактно-гуманистическая формула императива направлена против религиозного самоунижения. Он «...устранит, во-первых, фанатическое презрение к самому себе как к человеку (ко всему человеческому роду) вообще...» Философ отметает сословные традиции и предрассудки, игнорирует различия и перегородки между сословиями, провозглашает единый для всех мыслящих существ критерий оценки поведения. Категорический императив «будит чувство уважения к себе...». Но насколько стимулирует человеческую активность императив Канта? Насколько действен его буржуазный гуманизм? Его ориентация на активность личности ослабляется компромиссными мотивами гражданского послушания и дисциплины: принцип верноподданничества доводится Кантом до требования покорности, соединенной, как у стоиков, с соблюдением собственного достоинства. На самом деле, Кант не устает повторять, что наличие всяких иных, кроме следования моральному императиву, мотивов поведения, пусть самых положительных, замутняет «чистоту» нравственности. Дистанция между моральностью и легальностью начинает катастрофически уменьшаться.
2127. Моральність у людському житті
Другое Культура и искусство

Може, й справді, щаслива та країна, котра не потребує героїв? Чому ж тоді мимоволі завмирає серце, стикаючись із проявами справжньої моральної шляхетності? З одного боку, нам твердять про пізнання добра і зла. З іншого кому не доводилося стрічати простих і щирих людей, котрі й гадки не мали ні про які філософії моралі, а проте вирізнялися бездоганною добротою? І навпаки високоосвічених негідників, що зі знанням справи творили зло? Втім, ставлячи всі ці запитання, ми вже занурюємося в царину етики, царину роздумів про людську моральність. Бо ж від оцих гірких і пекучих питань неможливо просто відмахнутися, до них знову і знову підводить нас саме життя. І ще одне: чи можуть узагалі існувати якісь остаточні загальнозначущі відповіді на такі запитання, чи не йде кожен тут своїм шляхом і обирає те, що йому ближче? А коли так навіщо потрібна тоді наука етика? Поміркуймо. Насамперед зважимо на те, що й справді поняття моралі й моральних цінностей у нас, м'яко кажучи, затягане. За роки радянської влади ввійшло у звичку латати «моральним чинником» усі дірки дряхліючого суспільного організму; не дивно, що у своєму падінні збанкрутіла система потягла за собою все пов'язане з нею так криза моралі соціалістичної обернулася на девальвацію моралі загалом. Тим часом чим гостріші проблеми постають перед нами, чим не певніші перспективи на майбутнє тим більш невідворотним є прагнення сучасної людини знайти якийсь твердий грунт під ногами, те, заради чого варто було б жити, що могло б слугувати своєрідним камертоном її збудженій душі, мірилом її вчинків. Свідомо чи несвідомо вона знову й знову звертається до кардинальних питань моральності, питань вибору моральних цінностей. Ми не можемо відкинути їх узагалі так той, хто вирішив би не дихати, хвилиною раніше або пізніше все ж таки ковтне свіжого повітря. Втім, окреслена ситуація заслуговує на те, щоб придивитися до неї пильніше. Адже попри всю заяложеність традиційних моральних стереотипів, що давно всім набили оскому чи можемо ми щиро сказати, що наше життя, наша культура справді будувалися на засадах моральності? Що в перебігу повсякденного існування надто багато важили і важать уявлення про добро і зло, гідність і честь, обов'язок, повага до людини, вірність слову і переконанням? Ні, сказати так ми не можемо; сьогодні від нас, на жаль, дуже далекий нормальний стан людської культури, осердям якої є перелічені поняття й цінності. Невдовзі після першої світової війни й фатальних соціальних змін, з якими збіглося її завершення, всесвітньо відомий мислитель-гуманіст Альберт Швейцер (18751965) ставить епосі медичне точний діагноз: культура, в якій деградують засади етики, приречена на занепад1. Як не прикро, підтвердження цього діагнозу ми нині спостерігаємо на прикладі нашого суспільства. Гіркий парадокс полягає в тому, що нашу культуру ще й дотепер, після всього пережитого протягом останніх років, найповніше, мабуть, характеризують три славнозвісні принципи колишнього соціалістичного культурного будівництва принципи партійності, ідейності, народності, але в найбільш низькому, гротескно спотвореному їхньому втіленні. Так, наша культура була й залишається партійною (хоча тепер уже й багатопартійною), принаймні в тому розумінні, що вона призвичаює нас співвідносити слова та вчинки людей насамперед не із загальнолюдськими критеріями справедливості, істини, добра, а з частковими, власне партійними (лат. pars, partis то і є частка) інтересами тих чи інших, явних або прихованих сил. Жорстоку прозу сучасного життя ми, здається, вже не можемо сприймати інакше, ніж як певне перетягування линви «ліві» проти «правих», «Схід» проти «Заходу», одна група ділків проти всіх інших . Тим часом якщо в діях свого опонента люди здатні розгледіти лише прояв якоїсь тенденції, а не самостійний пошук добра й істини істина й добро тікають і від них. Залишається наша культура й «високоідейною» в тому сенсі, що, як і раніше, погано відрізняє реальний стан речей від абстрактних уявлень про те, якими б ці речі мали бути «за ідеєю». Просто місце «нової людини» й «світлого комуністичного майбутнього» заступили більш сучасні ідеї, що так само приховують від нас неповторність реального навколишнього буття такого, яким воно є. І, нарешті, культура наша зостається «народною» на жаль, не стільки в плані вираження справжньої народної свідомості й реальних традицій ^народного буття, скільки в зовсім іншому значенні. Й сьогодні доволі в нашій країні любителів приховувати особисту безвідповідальність за плечима «широких народних мас», мислити «народами» і «націями» там, де доречніше було б подбати про конкретну людину. Немає сумніву, що всі перелічені риси не тільки не можуть підмінити собою етичного потенціалу культури, але й суперечать самій природі людської моральності. З посиленням партійності, ідеології й орієнтації на маси майже губиться власне етична позиція, пов'язана з повагою до реальності, усвідомленням непорушності моральних цінностей, незамінності й серйозності життєвого покликання кожної особи, позиція «самостояння» вільної людини у світі. Не дивно, що коли свобода нарешті прийшла й коли від власного вибору й власної гідності людей стало залежати більше, ніж раніше, одразу далася взнаки страхітлива нестача цих засад. Усі ми щодня бачимо, як низько впала культура людських стосунків, як звульгаризувався весь устрій життя нині, коли страх репресій більше не тяжіє над людьми. Хтось ладен на все, аби нажитися за рахунок ближнього, хтось знаходить втіху в дурному хизуванні фізичною силою і нахабством, хтось сумує за минулими часами генсеків і ГУЛАГу, коли нічого не потрібно було вирішувати самому, така, на превеликий жаль, нинішня наша реальність, сама потворність якої наче «від зворотного» ще раз демонструє важливість для людей і суспільства міцної, духовно змістовної, вкоріненої в реальному житті системи моральних цінностей. Хоча б на цьому негативному досвіді суцільного наступу брутальності й жорстокості, засилля злочинних структур тощо ми маємо переконатися в тому, що ні економічне чи політичне життя, ні право, ні елементарні ділові стосунки між людьми не можуть набути нормального розвитку, доки для них відсутня мінімальна етична основа. Погляньмо на сучасну культуру ще з однієї точки зору. Завжди, за будь-яких історичних умов людина відчуває потребу у вищих, незмінних ціннісних орієнтирах, які зміцнювали б її духовні сили, збагачували сенсом, визначали діяльну спрямованість її життя. Для людини віруючої глибоко й серйозно, так, як у Європі, скажімо, вірили за часів середньовіччя такими ціннісними маяками були і є сакральні уявлення релігійного світогляду. Для людини Нового часу з її секуляризованою свідомістю «фастівської людини», як охрестив її Освальд Шпенглер, пріоритетного значення набувають цінності пізнання і діяльності; саме зі своїми здобутками в цих двох сферах співвідносить така людина сенс власного буття. Для романтика XIX початку XX ст. найважливішими виявляються цінності органічного розвитку й внутрішньої нескінченності вічно нового і таємничого в кожному зі своїх проявів буття цінності, що мають переважно естетичний характер, і т. д. Свою систему смисло-життєвих цінностей сформувала й марксистська ідеологія. Протягом багатьох десятиліть ця система цінностей, пов'язана з ідеями матеріальної практики, соціальної боротьби, предметності (тобто чуттєвої конкретності) людського буття тощо, визначала духовні обрії свідомості переважної частини населення колишнього СРСР. Навіть без примусу, добровільно й охоче, люди вірили в неминучість комунізму, в історичну правоту класу-гегемона та партії, яка його очолює, в соціальну справедливість по-марксистськи, у визвольну місію своєї країни й мудрість й вождів. Заради цих цінностей віддавали життя, йшли на подвиги й неймовірні страждання . І от ця система впала. Ціннісні маяки радянського марксизму згасли, залишивши мільйони людей у стані тяжкої духовної кризи, з відчуттям даремно прожитого життя і цілковитої невизначеності навкруги; справжній масштаб цієї трагедії людського духу оцінять, можливо, лише наші нащадки. Природно, що за таких умов різко загострюються потреба у «зміні віх», жадоба духовного оновлення, яке найчастіше, втім, мислиться як повернення до чогось, що вже існувало десь і колись у рятівному віддаленні від фатального історичного руху нашого суспільства. Пошуки таких цінностей ведуть одних до філософії й ідеології класичного європейського гуманізму, інших до християнського віровчення в його традиційному тлумаченні або ж до якоїсь іншої з існуючих релігій, дуже багатьох у світ ідей, традицій та цінностей народно-національного буття. Кожен із цих напрямів духовного відродження має, безперечно, свої, хай навіть поки що й скромні, здобутки. Є в них, проте, й свої труднощі, і насамперед одна спільна й фундаментальна, пов'язана з тим, що в царині духу загалом не буває простих повернень: хоч би як хотілося нам цього, ми не можемо сьогодні, на рубежі століть, повністю відродити й продовжувати традиції, обірвані 80 або 100 років тому. Змінився світ, змінилися й конкретні люди, і неважко переконатися, що навіть найглибші філософські чи богословські твори, скажімо, початку XX ст., дають відповіді все ж таки не зовсім на ті самі питання, які передусім хвилюють нашого сучасника, за плечима котрого трагічні реалії нинішнього століття. Саме через цей фатальний незбіг нерідко трапляється так, що проголошення ідеалів філософського й політичного гуманізму не рятує від згубних парадоксів, повернення до народних витоків виявляється суто поверховим, а прилучення до церкви наших учора невіруючих сучасників частенько залишає сумніви щодо їхньої інтелектуальної щирості. Як же цьому запобігти? Чого не вистачає для надання духовному відродженню глибокого, необоротного характеру? Коротко кажучи насамперед нашої здатності бути самими собою. Того самого етичного «самостояння», про яке ми вже згадували. Відомий знавець європейської культури й мистецтва Ервін Панофські присвятив спеціальну працю розглядові питання: чому, власне, класичне відродження античності («Ренесанс» з великої літери) стало можливим лише в Італії XIVXV ст., адже настійливі спроби це зробити («ренесансі» з малої літери) з боку впливових політиків, митців, духовних діячів траплялися й раніше? Відповідь, яку здобув у своїх розвідках учений, така: справжній Ренесанс уможливився тоді, коли людина нових часів відчула свою незалежність від античності, впевненість у самій собі, міцний грунт під ногами. Тільки тоді й її ставлення до античної спадщини стало вільним, по-справжньому творчим, і вона виявилася в змозі цю спадщину відроджувати не «гальванізувати . труп» античної культури, а «воскресити й душу».
2128. Морально-етичні аспекти підприємницької діяльності
Другое Культура и искусство

Вебер писав, що суб'єктивне засвоєння ціннісних положень «соціальної етики» раціональної капіталістичної культури «підприємцем чи робітником сучасного підприємства… [не є] сьогодні необхідною умовою подальшого існування капіталізму… Індивід тою мірою, якою він входить до складного переплетення ринкових відносин, змушений підкорятися нормам капіталістичної поведінки; фабрикант, що протягом тривалого часу порушує ці норми, економічно відсторонюється так само неминуче, як і робітник, якого просто викидають на вулицю, якщо він не спромігся або не захотів пристосуватися до них. Таким чином, капіталізм, що досяг панування в сучасному господарському житті, виховує й утворює необхідних йому господарських суб'єктів - шляхом економічного відбору». Отже, загрози існуванню «раціонального капіталізму» в країнах розвинутого ринкового господарства тепер немає; специфічне етичне вчення втратило свою провідну роль у відтворенні продуктивних ринкових відносин. Однак актуальність проблеми «мораль і підприємництво» залишилася; її значущість стала проявлятися в інших аспектах, а саме - у питаннях соціальної справедливості та соціальної відповідальності підприємця.
2129. Морально-етичні та художні особливості Вед
Другое Культура и искусство
2130. Моральный долг
Другое Культура и искусство

Важной вехой развития содержания морального долга в истории этической мысли было творчество Иммануила Канта. Философия нравственности Иммануила Канта содержит богатую палитру добродетелей, что свидетельствует о глубоком гуманистическом смысле его этики. Долг по Канту - односторонняя и прочная цельность, реальная альтернатива моральной мягкотелости и противостоит последней как принципиальность компромиссам. Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного самосознания и самопонуждения в морали, на специфический характер нравственной свободы, на связь этой свободы с особенностями морального долженствования. Свобода рассматривается им как один из определенных аспектов нравственного разума.
2131. Моральный конфликт, пути его разрешения
Другое Культура и искусство

В современной буржуазной этике моральный конфликт определяется как столкновение требований к поведению, «обязываний» и «запретов». В отличие от неопозитивистских эмотивистско-интуиционистских концепций, в которых отрицается существование каких-либо общих моральных правил, некоторые американские этики (У. Д. Росс, Е. Ф. Каррит, Р. Б. Брандт и др.) считают, что существует комплекс обязательных правил, таких, как предписание выполнять обещанное, говорить правду, отвечать услугой за услугу, быть справедливым, воздавать по заслугам, не оскорблять других и т. д. Однако эти простые, или «первичные», правила обнаруживают свою неопределенность и относительность и вступают в противоречие друг с другом, как только им пытаются придать всеобщее значение. Стало быть, считают они, существуют какие-то более универсальные правила, принципы, которые должны выполняться безусловно; например, правило всегда отдавать предпочтение тому предписанию, которое обеспечивает наилучший «баланс добра и зла». Таким образом, по мнению Р. Б. Брандта, существование конфликта предписаний свидетельствует лишь о неполноте, несовершенстве данной системы требований. Если бы удалось создать более полную систему общих правил, то тем самым был бы разрешен или снят конфликт между правилами простыми, или первичными. Конечно, следует различать простые нормы нравственности и более общие моральные принципы, которые выступают критерием и основанием для первых. Но для этики важно не просто констатировать факт столкновения отдельных моральных требований к поведению и фиксировать неполноту, несовершенство систем простых моральных норм, а объяснить это научно. Однако для этого требуется сопоставление не систем или уровней моральных требований, как таковых, а систем морали с социальной системой, обусловливающей потребности и интересы людей. Короче говоря, для подлинно научного понимания моральных конфликтов, наблюдаемых противоречий между отдельными моральными требованиями необходимо раскрыть социальные истоки этих противоречий. А это возможно только на базе социального детерминизма и историзма. В истории философии и этики представлены попытки социологического объяснения моральных конфликтов и причин их возникновения, стабильного существования в обществе на всех этапах его развития. Отвлекаясь от несущественных оттенков, можно выделить две противоположные на первый взгляд концепции, касающиеся социального источника нравственности и, следовательно, причин моральных конфликтов. В домарксистской социологии и этике получила широкое распространение теория о том, что источник мо рали лежит в изначальной гармонии, согласии интересов людей, в прирожденных или даже унаследованных от животных предков альтруистических чувствах.
2132. Мормоны - кто они и откуда они?
Другое Культура и искусство
1. Отношение к сексуальным меньшинствам. Во-первых, мормоны верят, что брак между мужчиной и женщиной предначертан Богом. Они верят, что брак может быть вечным через применение власти вечного священства в Доме Господа. «Люди спрашивают о нашей позиции относительно тех, кто считает себя так называемыми гомосексуалистами и лесбиянками. Мой ответ заключается в том, что мы любим их как сыновей и дочерей Бога. Они могут иметь определенные наклонности, которые сильны и которыми, может быть, трудно управлять. Если они не поддаются этим наклонностям, то могут идти вперед так же, как и все остальные члены Церкви. Если они нарушают закон целомудрия и нравственные нормы Церкви, то подлежат воздействию церковных дисциплинарных мер так же, как и другие. Мы хотим помочь этим людям, укрепить их, помочь им с их проблемами и трудностями. Но мы не можем смотреть сквозь пальцы, если они предаются безнравственным действиям, если пытаются поддерживать, отстаивать и жить в ситуации так называемого однополого брака. Разрешить это значило бы легкомысленно отнестись к очень серьезному и священному основанию санкционированного Богом брака и самого его назначения, к воспитанию семьи», - заявляет Президент Хинкли.
2. Позиция в отношении многоженства. Чаще всего слово мормоны ассоциируется в умах людях, которые слышали хоть что-то о религиозном американском движении, основанном в штате Юта, с практикой многожёнства. Приводим пояснения по этому поводу того же Гордона Б. Хинкли. «Мы сталкиваемся в эти дни со многими газетными статьями на эту тему. Это следствие факта злоупотребления, якобы имевшего место со стороны некоторых из тех, кто практикует многобрачие. Я хочу категорически заявить: эта Церковь не имеет ничего общего с теми, кто практикует многоженство. Они не члены нашей Церкви. Большинство из них никогда и не были членами нашей Церкви. Они нарушают соответствующий гражданский закон. Они знают, что нарушают этот закон. Они подлежат наказаниям, предусмотренным этим законом. Церковь, разумеется, не имеет никакой юрисдикции на этот счет. Если обнаруживается, что кто-то из членов нашей Церкви практикует многобрачие, они отлучаются от Церкви, и это самое серьезное наказание, которое может быть наложено Церковью. Причастные к этому не просто нарушают гражданский закон, они нарушают закон Церкви. Один из Символов нашей веры накладывает на нас соответствующее обязательство. Он гласит "Мы верим в подчинение государям, президентам, правителям и судебным властям и в соблюдение, почитание и поддержание закона" (Символы веры 12). Никто не может соблюдать этот закон и одновременно нарушать этот закон. Не существует такого понятия, как "мормонский фундаменталист". Эти два слова, поставленные рядом, представляют собой противоречие. Далее, более века тому назад Бог ясно открыл Своему Пророку, что практика многобрачия должна быть прекращена, что значит теперь это противоречит закону Бога. Даже в тех странах, где гражданский кодекс или религиозный закон разрешает многоженство, Церковь учит, что браки должны быть моногамными, и не принимает в число своих членов тех, кто практикует многобрачие».
2133. Морфология искусства и типы его классификации
Другое Культура и искусство

Для средневековья характерно противоречивое отношение к искусству. С одной стороны искусство необходимо религии как средство эффективного воздействия на сознание людей. Но с другой стороны искусство несет в себе опасность оттеснения нравственного содержания и выдвижения на первый план самого искусства, дающего эстетическое наслаждение. В христианской церкви развернулась борьба между иконоборцами и иконопочитателями. Первые считали, что изображать бога кощунственно, вторые доказывали, что икона как образ является воспроизведением божественного «архетипа». В некоторых мировых религиях иудаизме и исламе изображение запрещено, оно не выходит за рамки архитектурного, прикладного, орнаментального. Христианство не приняло иконоборческой концепции, и на изобразительное искусство была возложена религиозно-нравственная задача «живописное и скульптурное убранство храма становилось «Библией для неграмотных»». Но изобразительное искусство создавало возвышенное, божественное выражая его земными чувственными формами. Августин Блаженный считал, что музыка и даже архитектура (храмовая) превосходят изобразительное искусство, «поскольку последние «привязывают человека к вещам и отдаляют от творца»». Из этих представлений в христианской догматике сложилось разделение искусств на «свободные» и «механические». К «свободным» относились всего семь видов: грамматика, риторика, диалектика, музыка, арифметика, геометрия и астрономия. Они были разделены Марцианом Капеллой на «тривиум» и «квадриум». К «механическим» искусствам относились все ремесла, включая изобразительное искусство. Поэзия также не входила в «свободные» искусства. Тертулиан заявлял, что поэтическое искусство «в глазах бога» глупость. Позже поэзию стали считать приложением к «свободным» искусствам. Средневековая эстетика не знала подхода к жанровому делению искусства, т. к. все, что не обладало религиозной ценностью, не изображалось. Таким образом, существовал только один жанр религиозно-мифологический.
2134. Московская и Петербургская пианистические школы
Другое Культура и искусство

В Рубинштейне иногда видели артиста, творящего совершенно интуитивно, помимо руководящей роли мысли. В этом он разделил судьбу многих других русских музыкантов, которым также приписывали нередко эти черты (иногда, как, например, в отношении Чайковского, благодаря некритически воспринятым их же собственным высказываниям, в которых они отстаивали, однако, вовсе не бездумность творчества, а свободу его от мертвящей рассудочности). В действительности Рубинштейн много думал над проблемой интерпретации. Недаром, делясь однажды с Листом своими взглядами на данную тему, он писал: «этот предмет меня так задевает за живое, что я готов войти в бесконечные рассмотрения». Интерпретационные принципы Рубинштейна являются ярким и типичным образцом мышления исполнителя-реалиста. На первом плане у него всегда был авторский замысел. «Сочинение-это закон, виртуоз-исполнительная власть», говорил он. Совершенно в духе реалистических устремлений своего времени Рубинштейн видел в музыке не внешнюю красивость формы или абстрактную игру звуковых сочетаний, а выявление человеческих переживаний, идей, миропонимания отдельных личностей, целых народов, эпох. В связи с этим и от исполнителя он требовал не только внешней корректности, но передачи самого существа духовного содержания произведения. «Чтобы хорошо передавать, говорил он, недостаточно заботиться о механизме, а нужно понять, прочувствовать, вникнуть и углубиться в творение и воспроизвести перед слушателями идеи его». В то же время настоящее художественное исполнение, по мысли Рубинштейна, никогда не должно вести к обезличиванию артиста. Исполнение-это такое же творчество, при котором, как и в других областях его, важна самобытность, умение сказать новое слово, только это новое не должно заключаться в «придумывании», в ориганальничаньи, ради оригинальности, а в умении по-новому я более глубоко прочесть авторский замысел. Вот почему Рубинштейн считал, что два главных качества исполнителя и композитора - это субъективность и инициатива.
2135. Московские святители
Другое Культура и искусство

После подавления восстания Болотникова, зимой 1607 г. именно святитель Гермоген в целях успокоения страны свершил акт прощения и разрешения всех православных христиан за измены и клятвопреступления, совершенные против Бориса Годунова и Лжедмитрия. Для этого из заточения был возвращен престарелый патриарх Иов. После объявленного по такому случаю всенародного поста, 20 февраля 1607 г. в Успенском соборе Кремля состоялся обряд “прощения”. После молебна, совершенного Гермогеном, бывшему патриарху Иову подали покаянную челобитную, в которой перечислялись измены и клятвопреступления с просьбой к патриархам простить измены. Затем была зачитана “разрешительная грамота” от имени обоих патриархов и всего Освященного собора, в которой объявлялось о прощении за все совершенные измены. Главная задача этого обряда состояла, конечно же, в том чтобы, получив прощение за прошлые измены, народ впредь не нарушал крестного целования. И хотя после этого события брожения в народе не закончились, но начало всенародному покаянию было положено.
2136. Московский мещанин А.И. Бардин - "создатель" "Слова о полку Игореве"
Другое Культура и искусство

В конце некоторых рукописей А.И. Бардин поместил послесловия с датой и именами писцов, зная о том, что очень высоко в ученом мире и в среде коллекционеров ценились рукописи, имевшие выходные записи (или летописи). Так в одном из списков «Слова о полку Игореве» содержится следующая летопись: «Написася при благоверном и великом князе Дмитрии Константиновиче. Слово о походе полку Игорева Игоря Святославля внука Ольгова калугером убогим Леонтием Зябловым в богоспасаемом граде Суздали в лето от сотворения мира шесть тысящь осмь сот осемьдесят третиаго». В другом «Найдена бысть книга сиа. Преписав с тыия Слово о полку Игореве Игоря Святославлиа внука Олгова в лето 7326 (1818 г. Г.А.) генваря дня 22». В «Русской правде» выходная запись гласила: «Начата бысть писатися книга сия глаголемая устав великаго князя Ярослава Владимировича О судех правда руская в богоспасаемом граде Москве. В лето … месяца февруария … день с книги глаголемои Иоанна Зонара слово в слово, моквитяном Антоном Ивановым Бардиным... Дописана же бысть книга сия того ж лета месяца апрелиа в … день. Слава тебе в Троице славимый Боже. Всегда и ныне во веки веком. Аминь». В «Сказании о Борисе и Глебе» «Написана бысть святая книга сия страдание святых святых страстотерпец Бориса и Глеба в святом крещении Романа и Давыда при дрьжаве благородного и царьсскоименитом и великым князе Василии и Димитриевиче всея Русии при Боголюбивом митополите Фотии в лето шесть тысящь осмьсот девять десять осмаго месяца ноябрия рукою многогрешна в калугерах Ионы по реклу Истооми нижегородца». В книге «Дионисий Ареопагит» - Свершителю Богу нашему съвершающему всякое благое на земли на чало и конец а дописана бысть книга сия Дионисие Реопагит при державе Богохранимом царю и великом князе Иване Васильевиче московском и всея Руссии и при архиепископе Афонасии всея Русии и при архиепископе Филофии резанском и муромском в лето 7013 месяца октобрия 3 день». «В «Заповеди 7-го Вселенского собора (Синодик в неделю православия)» и «Правило Иоанна, митрополита Русского» А.И. Бардин честно признавался: «Списал Антон Бардин в лето …» и «…писал московитин Антон Бардин в лето…». В «Житии Александра Невского» он был столь же откровенен: «Начата бысть писанием книга сия Житие великого князя благоверного Александра Невского в лето 7318 (1809 г. Г.А.) месяца декабря 18 дня, совершена же того же лета марта 10 дня в царствующем граде Москве москвитянином Антоном Ивановым Бардиным».
2137. Мостики в японском саду
Другое Культура и искусство

В основном мостики изготавливаются из дерева как наиболее лёгкого и воздушного материала, но в случае, если в Вашем саду есть каменные композиции, будет лучше сделать мостик из грубых и неотёсанных каменных плит. Деревянный же мостик придаст саду особую атмосферу, особенно, если сад имеет естественный ландшафт. Помимо естественного оформления, есть и декоративное, в частности, мосты часто окрашивают в различные цвета. Никаких особых предпочтений в этом случае нет, разве что не стоит окрашивать мост в тёмные тона. Несмотря на отсутствие чётких предписаний насчёт окраски моста, чаще всего это бывают натуральный зелёный или красный цвета. Тёмный тон это табу, ни в коем случае нельзя придавать саду негативную окраску, т.к. это создаст отрицательное настроение и, как следствие, отрицательную энергетику.
2138. Мотивация учения средствами музыки в условиях учебно-образовательного комплекса “Культура моего народа и народов мира”
Другое Культура и искусство

Годы экспериментальной работы 17-й школы г. Ярославля показал, что решительно стали изменяться профессиональные установки учителей и учащихся, являвшихся участниками совместного эксперимента. На смену первоначальным опасениям и сомнениям о перегрузках, отвлеченности и непривычности нового материала у них возник активный интерес к все более глубокому овладению новым материалом, оригинальным принципам его преподавания, нестандартным формам организации учебной деятельности, а также осознанная тяга к самостоятельному творческому поиску. Заметно выросла увлечённость учащихся предметами, вошедшими в экспериментальный учебный комплекс. Дети стали с удовольствием играть на уроках обобщения, с нетерпением ждали этих игр, готовились к ним заранее, стали осмысленно рассуждать, опираясь на новый круг специальных понятий, указывали на закономерные связи фактов в каждой из изучаемых областей. Соревновательный характер разделения учащихся в классе по командам стал все более вовлекать в орбиту учебного интереса и менее подготовленных учеников.
2139. Мраморный дворец в Петербурге
Другое Культура и искусство

На том месте, где сейчас высится Мраморный дворец, в петровское время находился Почтовый двор с пристанью для двух «почтовых фрегатов», совершавших регулярные рейсы между Петербургом и Москвой. Почтовый двор представлял из себя небольшое мазанковое здание. В 1715-1716 годах он стал деревянным и двухэтажным. На втором этаже расположился зал, где Пётр I устраивал ассамблеи и другие торжественные мероприятия. При Почтовом дворе работала гостиница, постояльцы которой при любой погоде выселялись при прибытии сюда царя. Кроме охраны и служителей здесь служили почтмейстер, секретарь, переводчик и три почтальона. Набережную у Почтового двора назвали Почтовой, сейчас это Дворцовая набережная. В 1730 году Почтовый двор перевели к Исаакиевской церкви, здание и пристань уничтожили. 7 августа 1731 года генерал-фельдмаршал Миних повелел Доменико Трезини разобрать здание Почтового двора, на его месте построить кордегардию и конюшни лейб-гвардии Конного полка. Старый дом был разобран, нового строения так и не появилось. На их месте в 1732 году построили Манеж. Пожар 1737 года уничтожил эту постройку. Освободившееся место расчистили, и назвали Верхней Набережной площадью. Она примыкала к Царицыну лугу. Параллельно Лебяжьей канавке от Невы к Мойке прорыли Красный канал. И именно на этом месте архитектору Ринальди предстояло построить дворец, впоследствии названный Мраморным. Строительными работами руководил полковник артиллерии М.И. Мордвинов. Архитектурный надзор осуществлял Пётр Егоров. Так как при строительстве использовались огромные плиты мрамора и гранита, то большинство материалов доставлялось по Неве. Материалы начали завозить уже в 1768 году. Участок для постройки был органичен со всех сторон улицами и набережной Невы и имел неправильную форму, в этом была существенная трудность, ведь Ринальди нужно было расположить фасад, выходящий на набережную, так, чтобы он не выступал за красную линию, на которую равнялись все дома. Кроме того, Мраморный дворец завершал линию построек на Дворцовой набережной, а на другом конце этой линии высился Зимний дворец. Кирпичные стены и своды здания были возведены в 1769 году. Первичная обработка камня велась в течение 1770-1774 годов. Белый мрамор привозили из Италии, это оказалось дешевле чем везти его с Алтая или Урала. Остальной же облицовочный материал добывали в карьерах близ Ладожского и Онежского озёр. В 1774 году началась окончательная отделка стен мрамором и гранитом. Одновременно с этим начались отделочные работы во дворце. В 1780 году строительные работы, требующие крупных поставок камня, были завершены. С этого же года велась отделка двух верхних этажей. Для кровли в Сестрорецке изготовили медные листы. Их подгонка и пайка была проведена так тщательно, что крыша не знала протечек вплоть до ремонта 1931 года. Архитектор прекрасно справился со сложностями планировки, его великолепная постройка зрительно уравновешивает объем Зимнего дворца и гармонично вписывается в облик набережной. Ощущение гармоничности и естественности возникает еще и оттого, что дворец, как и набережная, выполнен из естественного камня - гранита, и все здание становится как бы продолжением набережной.
2140. Мстёра
Другое Культура и искусство

Вслед за Палехом и наряду с Холуем Мстера стала родиной нового вида искусства лаковой миниатюрной живописи на папье-маше. Бывшие иконописцы создали его на основе традиций самого консервативного из искусств, проявив подлинное творческое новаторство. Миниатюра Мстеры вобрала в себя многие особенности иконописи, в частности, новгородских и строгановских писем XVII века. Переход старых мастеров к новому искусству и создание ими стиля миниатюры был процессом закономерным, естественно вытекавшим из потомственного ремесла и его канонов. В то же время условность приемов стала органичной и неотъемлемой частью искусства Мстеры, ведь всякая условность в народном искусстве основана на восприятии реального, и кроме опыта прошлого, другим вечным родником, питающим творчество художников, является природа и современная действительность, преобразованные в русло местной художественной системы. Разные мастера избирательно подходили к отдельным элементам канона и по-своему их интерпретировали. Таким образом, на тончайших нюансах изменений и перестройки внутри системы местного искусства происходит, с одной стороны, развитие традиций, а с другой формирование авторских манер миниатюристов в недрах общего стиля искусства промысла. На таком неразрывном единстве зиждется глубоко народный характер мстерской миниатюры.

Blog

Информация по предмету Культура и искусство