Н. А. Темникова защита личных прав ребенка по семейному праву россии учебное пособие

Вид материала

Содержание

1.2. История правовой защиты ребенка в России

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

^ 1.2. История правовой защиты ребенка в России

Как упоминалось ранее, только в XX в. ребенок в полной мере стал признаваться субъектом правовых отношений, эволюционировав «почти из «неправового бытия» через отрицание незаконнорожденного дитяти, продажу детей, абсолютизм родительской власти – к признанию равенства детей независимо от обстоятельств их рождения, ограничению и контролю за осуществлением родительских прав, установлению ответственности за злоупотребление этими правами и (или) ненадлежащее исполнение обязанностей по отношению к детям, учету мнения ребенка, его праву на защиту»^¹.

Развитие во времени отношения к ребенку, его положения в социальной системе общества отражает эволюцию правового и общественного сознания. Как отметил И.А. Покровский, «подобно тому, как жена мало-помалу выбивается из охватывающей всю ее личность патриархальной оболочки, так точно же выбиваются за ней и дети. Медленно и по частям, но все же право начинает признавать за ними собственную правоспособность, начинает рассматривать их как субъектов, нуждающихся в охране не только на внешнюю сторону, но и внутри семьи»^².

Изначально правом практически не регулировались внутренние семейные отношения между родителями и детьми, это была сфера влияния церкви. Государственные установления касались лишь отдельных имущественных отношений, связанных с наследованием, опекой. Дети выступали наследниками без завещания (ст. 92 Русской Правды, пространная редакция), существовала опека над сиротами, опекуном назначался один из близких родственников, которому передавалось во временное пользование движимое и недвижимое имущество, принадлежащее детям^¹.

Родительская власть в течение длительного времени была абсолютной и представлялась формой права собственности. В Русской Правде при совершении убийства и разбое предусматривалось такое наказание, как выдача с женой и детьми на поток и разграбление, что предполагало также превращение в холопов жены и детей преступника^². И если жизнь свободной женщины защищалась законом, то о специальной защите жизни детей речи не велось, хотя, например, избавление женщины от плода приравнивалось к убийству, и виновная подвергалась десятилетнему церковному отлучению^³. Как отмечает А.М. Нечаева, «в период господства отцовского права дети принадлежали мужчине не потому, что он их породил, а потому, что ему принадлежала их мать»^⁴. Отец был практически ничем не ограничен в своем отношении к ребенку, он мог продать его, убить – эти деяния были ненаказуемы.

Ослабление родительской власти происходило постепенно. Судебник 1550 г. запрещал холопам-родителям холопить своих детей, родившихся на свободе^⁵. Свободные и не принадлежащие к монашеству родители могли распоряжаться свободой детей – продавать их в холопство, а позднее – в кабалу. За родителями признавалось бесспорное право наказывать своих детей, причем в жестокой форме (в Домострое в качестве домашней меры воспитания детей рекомендовалось «биение жезлом и сокрушение ребер»^¹).

Детям под угрозой расправы было запрещено жаловаться на своих родителей, тогда как последние могли прибегнуть к содействию публичных органов власти в случае неповиновения детей, в таком случае предписывалось, не входя в суть обвинений, «бить кнутом нещадно»^².

Уложение 1649 г., не затронув абсолютизма родительской власти, закрепило наказание, пусть и ничтожное, за убийство детей (заключение в тюрьму на один год, что для того времени было более чем мягкой санкцией). Однако в то же время сохранялось положение, по которому несовершеннолетние следовали статусу своего отца. Так, если у беглого крестьянина были не успевшие отделиться дети, то они передавались с родителями прежнему владельцу^³.

Постепенно государство все более вторгалось в сферу внутренних семейных отношений, что повлекло и определенное смягчение абсолютизма власти родителей над детьми. Во второй половине XVII в. родители могли отдавать детей в кабалу только при поступлении в кабалу их самих, а позднее – только во временное услужение.

Признание за детьми определенных личных прав связывают с деятельностью Петра Первого: «хотя чада воли родительской подлежат, но не как скоты бессловесные»^⁴. Издаются указы, запрещающие отдавать детей помимо их воли в монастырь, был ограничен пятью годами срок, на который родители могут отдавать своих детей в наем, запрещено было женить и выдавать замуж детей помимо их воли. Дела об оскорблении родителей детьми предписывалось рассматривать Совестным судом. В этот же период было ужесточено наказание за убийство детей. Артикул воинский в число наиболее тяжких видов убийства включал убийство отца, матери и малолетнего ребенка, эти преступления карались колесованием, но в толковании к артикулу 163 неумышленное убийство жены и ребенка в результате их наказания предписывалось рассматривать как убийство при смягчающих обстоятельствах^¹. При Петре I появляются и первые госпитали для «зазорных младенцев», осуществлялась борьба с детским нищенством, предпринимаются попытки защитить ребенка, оказавшегося в бедственном положении^².

Во время царствования Екатерины II получил дальнейшее развитие институт публичного наказания детей за семейные правонарушения, были учреждены смирительные дома для заключения туда детей, заслуживающих наказания за оскорбление родителей^³.

Активно развивалась система учреждений для сирот: появились, кроме церковных, общественные образования, носящие сословный характер. В ряде нормативных актов был предусмотрен порядок учреждения дворянской опеки. Опека учреждалась для дворянских вдов и малолетних, ее целями были наблюдение за управлением имением малолетнего, а также получение ими пристойного воспитания и содержания.

В Учреждениях для управления губерний 1775 г. были закреплены требования к опекуну, которому «надлежит быть с доброхотством, кротку, человеколюбиву, попечительну, радиву и усердну к пользе малолетнаго», рекомендовалось при выборе воспитателей не нанимать бродяг, а только благонадежных людей. Особо оговаривалось религиозное воспитание несовершеннолетнего: опекун должен был стараться воспитывать его в традициях той веры, в которой несовершеннолетний родился, «в правилах добронравия, в удалении от злых примеров, сердце и нрав от самого детства развращающих и повреждающих»^⁴.

Однако субъектом правовых отношений ребенок не являлся, отношение к детям во многом определялось положением из Устава благочиния: «родители суть властелины над своими детьми»^¹.

Ко второй половине XIX в. в России Гражданским уложением были урегулированы основные семейно-правовые институты, включая положения о родительской власти, под которой понималась естественная зависимость детей от родителей^². Она уже понималась не столько как неограниченное право, а как обязанность по отношению к детям. Так, И.А. Покровский писал: «Чем далее, тем более этот элемент обязанности выступает на первый план, и понятие отцовской власти начинает уступать место идее отцовской опеки: самые родительские права начинают рассматриваться лишь как оборотная сторона родительской обязанности. Отец признается в принципе лишь естественным опекуном своих детей, а его права – лишь средством, необходимым для выполнения лежащих на нем опекунских обязанностей»^³.

Следует обратить внимание, что И.А. Покровский рассуждает об отцовской власти, хотя со времени Судебника Ивана Грозного и Уложения Алексея Михайловича юридически муж и жена имели равные права по отношению к своим детям, но это была декларация, так как фактически власть осуществлялась отцом. Законодательство второй половины XIX–начала XX в. также закрепляло принадлежность родительской власти обоим родителям. Каждый из них имел право осуществлять ее, но это декларативное положение в практике того времени означало, что «при жизни обоих родителей всякое столкновение в осуществлении власти разрешается волей отца. К матери власть полностью переходит только при обстоятельствах, устраняющих отца, как смерть, лишение прав состояния»^⁴. В одном из дел Сенат признал преимущественное право отца на воспитание детей при совместной жизни супругов в силу подвластного положения женщины, невозможности одновременной принадлежности власти двум лицам, хотя у цивилистов начала XX в. эти положения вызывали сомнения^¹.

Родительская власть распространялась на детей обоего пола, независимо от возраста; достижение ребенком совершеннолетия, поступление сыновей на службу, выход дочерей замуж не прекращали родительской власти, а лишь ограничивали ее. Прекращение родительской власти связывалось только со смертью родителей или лишением их всех прав состояния, если дети не последовали в ссылку за своими родителями (ст. 178 Свода Законов гражданских^²).

Основанием для установления родительской власти согласно разделу «О союзе родителей и детей и союзе родственном» служили законное рождение (рождение в браке – минимум через 180 дней после венчания, в ином случае необходимо было, чтобы отец не отрицал законности их рождения, – или в течение 306 дней после прекращения брака), узаконение (признание в установленном законом порядке за внебрачными детьми юридического положения законных) и усыновление.

В конце XIX–начале XX в. в России началось и постепенное изменение правового положения незаконнорожденных детей, которое на тот момент было более чем бесправным. Понятие «незаконнорожденный ребенок» появилось со времени появления церковного брака, при его рождении женщина заключалась в монастырское учреждение (церковный дом^³) для отбывания церковного наказания. Согласно статье 132 Свода Законов гражданских^⁴ к внебрачным детям относились рожденные незамужней женщиной, рожденные не от мужа (от прелюбодеяния), рожденные после смерти мужа матери по истечении 306 дней. Юридической связи между детьми и родителями в этом случае не возникало. Они не приобретали прав состояния не только отца, но и матери, не могли наследовать после смерти родителей.

Только в 1902 г. положение внебрачных детей было изменено – ребенку присваивалась фамилия отца или матери, матери присваивалась родительская власть, внебрачный ребенок мог наследовать после матери. Возможности признания отцовства гражданские законы не предусматривали^¹. Однако наотца внебрачного ребенка могла быть возложена обязанность содержать его сообразно своим имущественным средствам и общественному положению матери ребенка до достижения совершеннолетия.

Родительская власть предполагала, что лично-правовой статус ребенка определялся статусом его отца. Дети следовали состоянию своих родителей, повышение состояния родителей рассматривалось в пользу детей, пожалование дворянства отцу влекло получение дворянства всеми детьми независимо от того, когда они родились (с 1847 г.), понижение статуса отца на состояние детей не влияло – лишение прав состояния не распространялось на детей, рожденных и зачатых до осуждения^². Дети получали фамильное имя отца, местом жительства детей считалось место жительства их родителей, при ссылке родителей на каторжные работы дети не должны были следовать за ними за исключением, когда губернаторы разрешали детям следовать за ссылаемыми родителями, если последние могли лучше обеспечить участь детей^³. В силу традиции неразлучения семьи, когда за виновным супругом следовал невиновный, дети следовали за родителями, если никто более не взял детей на свое попечение. Грудные дети в любом случае оставались при матерях.

В случае развода супругов вопрос о месте жительства детей решался соглашением родителей. В законе отсутствовало указание, как должен поступать суд при недостижении соглашения. В труде «О разводе по русскому праву» А.И. Загоровский указывал на существующую практику, порой довольно противоречивую. Так, при разводе по прелюбодеянию господствовало правило отдавать детей невинному супругу, хотя были и прямо противоположные повеления Высочайшей власти^¹. Иногда суд просто распределял детей между родителями, в 1816 г. по одному из дел сыновья были отданы отцу, а дочери – матери^². Грудные дети обыкновенно поручались матери, независимо от ее виновности или невиновности. В трудах Г.Ф. Шершеневича содержится ссылка на кассационное решение сената 1890 г., которым было признано преимущественное право на воспитание детей (и их совместное жительство с родителями) за отцом как главой семейства, «доколе суд не решит, что ввиду особых обстоятельств (например, пьянства отца, содержания им в своем доме любовницы) польза детей требует воспитания их матерью»^³.

Уже к концу XIX в. в науке сложилось мнение (позднее, в XX в., получившее нормативное закрепление), что вопрос, с кем должны оставаться дети, должен решаться исходя из интереса детей и определения того из родителей, который в состоянии лучше выполнить родительские обязанности^⁴. А.Л. Боровиковский указывал, что в подобных спорах «родители спорят, в сущности, о том, кому из них нести заботу о детях»^⁵, и предлагал при решении спора принимать во внимание «возраст дитяти, чем оно моложе, тем естественнее презумпция в пользу матери – и наоборот»^⁶.

В начале XX в. был предложен Проект правил о разрешении раздельного жительства супругов. Законопроект, во-первых, устанавливал обязанность обоих родителей принимать участие в содержании и воспитании детей, во-вторых, закреплял, что родительская власть принадлежит тому родителю, с которым проживают дети, в-третьих, определял обязанности родителей в отношении детей^⁷, хотя п. 8 Проекта устанавливал, что при отсутствии соглашения сыновья остаются у отца, а дочери – у матери, что далеко не всегда соответствовало бы интересам детей. Пункт 12 этого же законопроекта закреплял право на общение ребенка и отдельно проживающего родителя^¹.

Право на проживание с ребенком давало управомоченному лицу основание требовать у сторонних лиц выдачи им детей. Споры о месте жительства ребенка, об отобрании детей от посторонних лиц и тогда были одними из самых сложных. Как отмечал Б.П. Никонов, «одними из самых трудных вопросов гражданского права, бесспорно, являются вопросы права семейного, которое, по самому существу своему, носит в себе слишком мало права и слишком много нравственности для того, чтобы быть удобно кодифицируемым и легко разрешаемым судебною практикою»^². В судебных решениях того времени суд пытался разрешить дело в соответствии с интересами детей – «как материального, так и нравственного свойства»^³. Примером тому может служить известное дело Дмитриевых по спору с княгиней Трубецкой^⁴, когда было признано, что право родителей требовать от другого лица самовольно удерживаемого ребенка не является безусловным, «ибо в жизни могут быть такие условия, при которых интерес детей необходимо требует оставления их на попечении лиц посторонних»^⁵. Справедливости ради следует отметить, что интересы ребенка судом варьировались в зависимости от рассматриваемого дела, что отмечается и Б.П. Никоновым^⁶.

Нормы дореволюционного российского права предусматривали и юридические обязанности родителей. Так, родители были обязаны приобщить детей к той вере, которую исповедовали сами. Г.Ф. Шершеневич отмечал, что, несмотря на Указ о веротерпимости, дети, рожденные в православном браке, должны были быть крещены по обряду православной церкви, даже если один из родителей – иноверец, в таком случае при венчании от него отбиралась подписка, что дети, рожденные в этом браке, будут крещены в православие. За несоблюдение подписки было установлено наказание от 8 до 16 месяцев, а дети передавались на воспитание родственникам православного исповедания либо опекуну (ст. 190 Уложения о наказаниях). В случае заключения брака с лицом иного вероисповедания мог быть заключен договор о вероисповедании детей, но выбор делался в пользу христианства^¹. Уложение о наказании предусматривало возможность изъятия детей от действия родительской власти и передачи их на воспитание родственникам православной веры или опекунам в случае, если родители, «будучи обязанными воспитывать детей в православной вере, будут воспитывать их по обрядам другого христианского исповедания»^².

Родители обязаны были дать детям доброе и честное воспитание, соответствующее их общественному положению, заботиться об их нравственном развитии, выбирать форму обучения (дома или в общественных заведениях), по достижении надлежащего возраста определить сыновей в службу или промысел, а дочерей выдать замуж. Но указанные нормы были лишены санкций за неисполнение родителями своих обязанностей^³, хотя в трудах юристов начала ХХ в. и обращалось внимание на необходимость закрепления возможности государственного вмешательства в случае, если отношение родителей к детям «обнаруживает недостаточное понимание первыми своих обязанностей»^⁴. Связано это было и с принятием в 1889 г. во Франции Закона о покровительстве детям морально заброшенным, который позволял лишать родительской власти в случае совершения преступных действий, касающихся личности ребенка или оказания дурного влияния на детей.

Специфика правового положения ребенка в дореволюционной России заключалась в том, что в родительском правоотношении он являлся субъектом обязанным, субъективные права же принадлежали родителям. Дети являлись носителями следующих юридических обязанностей: почитать своих родителей, любить, слушаться их, сносить родительские увещевания без ропота, отзываться о родителях с почтением, сносить исправление родителей, если оно не переходит в истязание и изувечение^¹. Право родителей наказывать детей было установлено законом. В случае непослушания и неповиновения детей родители могли применить домашние исправительные меры, если же дети упорно не повиновались родительской власти, вели развратную жизнь либо имели другие пороки, то по требованию родителей, без особого судебного рассмотрения, могли подвергнуться заключению в тюрьме на срок от 2 до 4 месяцев^². По этому поводу А.И. Загоровский отмечал, что «полновластие родительское ставится в параллель с помещичьим»^³. В то же время согласно Законам гражданским «в личных обидах и оскорблениях от детей на родителей не приемлется никакого иска»^⁴.

Таким образом, к моменту совершения Октябрьской революции 1917 г. в России в родительском правоотношении ребенок являлся лицом обязанным, а родители имели родительскую власть. В понятие родительской власти кроме прав входили и обязанности родителей по совместному проживанию с ребенком, воспитанию, представительству его интересов в суде, по устроению судьбы своих детей, содержанию ребенка и т. д. Семейные отношения регулировались не только правовыми нормами, огромную роль играли церковь и религиозные правила.

Первыми же Декретами РСФСР, регулировавшими семейные отношения: «О гражданском браке, о детях и о введении книг актов состояния» от 18 декабря 1917 г.^¹ и «О расторжении брака» от 19 декабря 1917 г.^² были уравнены в правах дети внебрачные и рожденные в браке. 16 сентября 1918 г. был принят Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве^³ (далее – Кодекс 1918 г.). В этом нормативном акте законодатель отказался от понятия родительской власти, заменив его понятием «родительские права», которые имели срочный характер и принадлежали родителям до достижения детьми совершеннолетия (мужского пола – 18 лет, женского пола – 16 лет). Родительские права осуществлялись совместно, что означало необходимость получения согласия другого родителя при проведении всех «мероприятий в отношении детей» (ст. 151 Кодекса 1918 г.), в случае разногласий вопрос решался местным судом. Статья 153 Кодекса устанавливала, что родительские права должны осуществляться исключительно в интересах детей.

Впервые в семейном законодательстве появилась возможность лишения родительских прав судом при их неправомерном осуществлении. В этом случае суд был обязан разрешить родителям свидания с детьми, если это не вредило детям (ст. 159 Кодекса 1918 г.). Обращает на себя внимание отсутствие четких оснований, установленных законом для применения данной меры ответственности.

К числу обязанностей родителей были отнесены: обязанность заботиться о личности детей, их воспитании и подготовке к полезной деятельности (в связи с чем им было предоставлено право отдавать детей на воспитание и обучение, но они не вправе были заключать договоры о найме детей от 16- до 18-летнего возраста без согласия на то детей), также на родителях лежала обязанность по защите интересов детей – личных и имущественных (ст. 155 Кодекса). Родители были обязаны держать детей при себе, им предоставлялось право требовать возврата детей от любого лица, удерживающего его не на основании закона. Ученые того времени обращали особое внимание на то, что родительские права, по сути, являются обязанностями родителей, которые должны осуществляться исключительно в интересах детей^¹.

Необходимо помнить о том, что эти нормы действовали в условиях Гражданской войны, разрухи, массовых репрессий, приведших к росту количества сирот. В системе органов здравоохранения в 1918 г. функционировала служба материнства и младенчества^², в том числе занимающаяся устройством бездомных, обездоленных детей. Государство насколько возможно пыталось оказать помощь детям – росло количество домов ребенка, детских домов, интернатов.

К 1926 г. назрела необходимость пересмотра ряда положений семейного законодательства в связи с произошедшими социальными изменениями. 1 января 1927 г. был введен в действие Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР^³ (далее КЗоБСО), который провозгласил, что одной из целей брака является охрана личных и имущественных прав и интересов супругов и детей. В целом сама концепция отношений родителей и детей осталась неизменной – права и обязанности принадлежали исключительно родителям, ребенок воспринимался более как «объект» воздействия родителей и иных лиц.

Статья 33 КЗоБСО устанавливала следующие обязанности родителей: заботиться о воспитании, подготовить их к общественно-полезной жизни, содержать детей, защищать их интересы. Перечень прав был значительно сокращен, к таковым относились право требовать возврата ребенка, право отдавать его на воспитание и обучение. Основанием для лишения родительских прав признавалось их неправомерное осуществление. Как отмечает А.М. Нечаева, «о лишении родительских прав по суду упоминалось как бы вскользь, тогда как отобранию ребенка у родителей (как по суду, так и органами опеки и попечительства) уделялось значительно больше внимания. Видимо, действительность нуждалась в менее сложных способах защиты прав ребенка»^¹.

Во время Великой Отечественной войны с принятием Указа Верховного Совета СССР «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, усилении охраны материнства и детства, об установлении почетного звания «Мать-героиня» и учреждении ордена «Материнская слава» и медали «Медаль материнства» от 8 июля 1944 г.^² произошла кардинальная реформа семейного права. Указом (ст. 20) существенно ущемлялись права внебрачных детей – было отменено право матери обращаться в суд с иском об установлении отцовства и взыскании алиментов. Предусмотренная в КЗоБСО норма об уравнивании в правах детей, родившихся в браке, и внебрачных детей приобрела исключительно декларативный характер. Изменения были продиктованы попыткой государства «укрепить семью». Однако надо помнить, что реформирование законодательства пришлось на военное время, когда велико были число вдов и одиноких женщин, число одиноких матерей выросло во много раз, но при этом они были лишены получать поддержку от отца ребенка.

Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР просуществовал достаточно долго – с 1927 г. по 1969 г. С 1 ноября 1969 г. был введен в действие Кодекс о браке и семье РСФСР^³. В Кодексе была предусмотрена отдельная глава, посвященная правам и обязанностям родителей. Речь в ней в основном велась о родительских обязанностях. Провозглашалось равенство родителей в осуществлении родительских прав и обязанностей, независимо от того, расторгнут ли брак. Было предусмотрено право отдельно проживающего родителя на постоянное общение с ребенком. В случае если родитель, проживающий с ребенком, препятствовал такому общению, другой родитель мог обратиться в органы опеки и попечительства, в случае неподчинения их решению – в суд. Впервые право на общение с ребенком было предоставлено другим родственникам – деду и бабушке. Исчерпывающим образом был определен перечень оснований для лишения родительских прав, допускалось восстановление в родительских правах. Стало возможно отобрание детей у родителей, если оставление ребенка у лиц, у которых он находился, представляло для него опасность. Отобрание осуществлялось исключительно в судебном порядке.

Произошедшие в России в 90-х гг. ХХ в. социально-политические изменения потребовали модернизации и семейного законодательства, тем более что был принят ряд важнейших международных актов, которые регулировали правовое положение ребенка в семье. К их числу относится уже ранее упоминаемая Конвенция ООН 1989 г. о правах ребенка, которая заставила пересмотреть отношение к ребенку, закрепив его полноправное положение как субъекта права.

Таким образом, формирование основ правового статуса ребенка в отечественном праве происходило поэтапно. В течение длительного времени ребенок являлся объектом воспитательного воздействия родителей. Законодательство конца XIX–начала XX в. закрепляло ряд обязанностей детей по отношению к родителям. Осуществление же родительской власти практически не предусматривало каких-либо ограничений, за исключением религиозных, нравственных правил. С 1917 г. до вступления в силу СК РФ закон регламентировал лишь права и обязанности родителей (заменяющих их лиц) по отношению к ребенку, наличие же у самого несовершеннолетнего семейных прав признавалось лишь юридической наукой^¹. Семейный кодекс Российской Федерации^¹ впервые на законодательном уровне закрепил семейные права ребенка, однако фактически система правовых гарантий реализации и защиты личных прав ребенка находится в стадии формирования.

Blog

Н. А. Темникова защита личных прав ребенка по семейному праву россии учебное пособие

Содержание