Geum.ru

В. В. Гриценко (Смоленск); д-р соц наук, проф

Вид материалаДокументы

Содержание


Л. Ф. Баянова Бирская государственная социально-педагогическая академия, Республика Башкортостан Психология культуры
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   53
^

Л. Ф. Баянова

Бирская государственная социально-педагогическая
академия, Республика Башкортостан

Психология культуры


Задача определения содержания культуры для психологии была поставлена Л. С. Выготским, поскольку именно в освоении культуры он видел основное предназначение человеческой психики. Главная функция культуры, по его мнению, заключена в преобразовании натуральной психики в культурную, что подразумевает создание новых — культурных («высших») — психических функций. Высказанная В. П. Зинченко мысль о том, что даже «создатель культурно-исторической психологии Л. С. Выготский мудро удержался от определения понятия «культура» [Зинченко, 1998, с. 258] требует уточнения: великий психолог, на наш взгляд, не успел выразить сущность культуры в категориях созданной им концепции. М. Г. Ярошевский констатирует: «Ряд своих работ он (Л. С. Выготский — Л. Б.) не успел (не смог) завершить… Выготский скончался, не дожив до 38 лет. Если бы в этом возрасте ушел из жизни Павлов, мир не знал бы учения об условных рефлексах, а уйди Фрейд — психоанализа» [Ярошевский, 1996, с. 23]. Удивительно лишь то, что у исследователей, работающих в рамках культурно-исторической концепции, не возникало необходимости конкретизации понятия «культура» в течение многих десятилетий, начиная с 30-х гг. прошлого века.

Если для художника культура есть мир образов, то морфология культуры для психолога представлена знаком. Л. С. Выготский определяет знак как ключевую единицу культуры, выступающую в качестве универсальной формы, явившейся главным открытием культурно-исторической концепции. Обнаружение знаковой природы культуры для психологии стало началом принципиально нового — культурного — видения психики в целом. Культурные знаки выступают как психологические орудия — «искусственные образования; по своей природе они суть социальные,
а не органические и индивидуальные приспособления. …Примерами психологических орудий и их сложных систем могут служить язык, различные формы нумерации и счисления, мнемотехнические приспособления, алгебраическая символика, произведения искусства, письмо, схемы, диаграммы, карты, чертежи, всевозможные условные знаки и т. д.» [Выготский, 1983, с. 108]. Смысл психологичности культурного знака как орудия видится Выготскому в том, что орудие это направлено на психику, а не на внешний объект, как в случае с техническим орудием, воздействующим на природу. Следовательно, знак объясним через взаимодействие человека с внешним миром, предоставляющим психике орудия, в качестве которых и выступают культурные знаки. Здесь становится очевидным то, что знак диалектичен в своей опосредствующей природе, в своей сопряженности
с миром и с психикой. Выготский понимал эту сопряженность, глубину
и психологизм культуры в переживании, в котором «дана, с одной стороны, среда в ее отношении ко мне, с другой — особенность моей личности» [Выготский, 1984, с. 383]. Переживание предопределяет особую позицию культуры по отношению к человеку — наличие особого содержания знакового насыщения, обеспечивающего соответствие человека культуре. Еще
на заре возникновения отечественной психологии ученик И. П. Павлова
П. С. Купалов отметил, что «на определенном этапе филогенетического
и онтогенетического развития присущее живым тканям общее свойство раздражимости обогащается свойством переживаемости. Это — величайший скачок, величайшее событие в ходе эволюции жизни. Возникает то, что мы называем субъективным, или в другом, более полном смысле, — психическим. Для живых существ весь смысл возникновения и развития этого нового качества состоит в том, чтобы служить внешней деятельности организма, его сложному соотношению с окружающей средой» [Платонов, 1972, с. 37].

Семантическое поле культуры для психологии может быть представлено, на наш взгляд, такими ключевыми понятиями как знак, символ, значение, которые до определенного момента выступают как необходимые, но недостаточные дефиниции. Таким определяющим моментом, обозначающим переход категории «культура» из общефилософской в собственно психологическую является методологическое дополнение предложенного семантического поля понятием «переживание»: «в формирующемся субъективном образе внешний мир раскрывается как «мир для меня» (вещь
в себе становится вещью для меня). Предметы внешнего мира связываются с переживаниями и наделяются личностными смыслами. Субъективный образ объективного мира, его формирование включаются в процесс жизни че-ловека, обеспечивают эту жизнь, являются ее частью» [Шадриков, 2004, с. 9].

Переживание задает принципиальную трансформацию содержания культуры, где знак не является уже безотносительной единицей культуры, а подчиняется правилу, норме, задаваемыми культурой. Следовательно, знак в своей обращенности к человеку определяется культурной нормой. В таком случае культура становится нормативной конвенциональной реальностью. Культура в теории Лотмана, названной им семиосферой, выступает как обращенная система, основной функцией которой является структурная организация окружающего мира. [Лотман, 1992]. Человек вступает во взаимодействие с культурой, представленной знаками, заключенными в символы и заключающими смысл, т. е. и объективно, и субъективно делегированными человеку культурными феноменами. Исходя из направленности знака на психику, очевидным становится то обстоятельство, что понять психологизм культуры возможно в области взаимодействия человека и культуры. В этом смысле М. М. Бахтин говорит, что «проблема той или иной культурной области в ее целом может быть понята как проблема границ этой области. …Внутренней территории культурной области нет: она вся расположена на границах» [В кн.: Мир философии, 1992]. Обозначая область выяснения психологизма культуры на границе ее взаимодействия с психикой, мы предполагаем сопряженность этих феноменов, детерминированную особой причиной, которую можно, вслед за Бахтиным, определить как «напряженную ценностную атмосферу ответственного взаимоопределения» [там же, с. 317].

Рассуждая о методологическом кризисе современной психологии, Ф. Е. Василюк задается рядом принципиальных вопросов: «Чем конституируется человеческая целостность? В каких контекстах мы находим человека
в полноте и конкретности его бытия?» [Василюк, 1996, с. 27]. Действительно, это жизнеутверждающие вопросы методологических основ науки, категориальные условия, опорные символы, исходя из которых можно «узнавать» предмет психологии. Человеческая целостность, по мнению автора данных вопросов, сохраняется в трех контекстах: в контексте сознания, в ориентированных на человека практиках (обучении, воспитании, лечении), в символических полях культуры: «Эти контексты взаимоотражаются друг в друге, пронизывают друг друга и существуют как узлы
в одной связке» [там же, с. 28].

Американские культурологи А. Кребер и К. Клакхон в 50-е гг. XX в., пытаясь найти дефиницию культуры, собрали около 150 определений данного понятия. Позже, в 70-е гг. таковых определений оказалось уже около двухсот. Ими же предложена классификация типов определения культуры [цит. по: Ионин Л. Г., 1996, с. 15—16]. Поскольку к определению культуры обращаются в самых разных научных областях, возникают и дефиниции, объясняющие это сложнейшее явление через категориальный аппарат тех или иных наук. Для психологии, на наш взгляд, важно определить феномен культуры в двух ее аспектах. Во-первых, в онтологическом, где понимание культуры позволяет объяснить сущность возникновения ее как артефакта, развитие в истории человечества. Во-вторых, для психологии важен онтогенетический аспект культуры, где культура понимается в своей предъявленности отдельному человеку. Онтогенетический аспект культуры, являясь исключительно психологическим, малоизучен. В онтогенетическом смысле культура выступает как организованная система иерархически заданных норм [Веракса, 2000]. Данное понимание культуры сопряжено с ее определением как системы норм, высказанным Ю. М. Лотманом в его структурной культурологии
в 70-е гг. [Лотман, 1992]. Таким образом, в качестве единицы, задающей общую логику становления и развития психологической мысли, обозначается категория «нормы культуры». Взаимодействие человека и нормы культуры создает нормативную ситуацию, которую определяют как «сочетание факторов, условий и обстоятельств, относительно которых социум предписывает субъекту определенные действия» [Веракса, 2003, c. 19].

Литература
  1. Василюк Ф. Е. Методологический смысл психологического схизиса // Вопр. психологии. 1996. № 6. С. 25—40.
  2. Веракса Н. Е. Личность и культура: структурно-диалектический подход // Перемены. 2000. № 1. С. 81—107.
  3. Веракса Н. Е., Булычева А. И. Развитие умственной одаренности в дошкольном возрасте // Вопр. психологии. 2003. № 6. С. 17—31.
  4. Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. М.: Педагогика, 1983.
  5. Выготский Л. С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 4. М.: Педагогика, 1984.
  6. Выготский Л. С. Психология развития как феномен культуры; под ред. М. Г. Ярошевского; вступит. ст. М. Г. Ярошевского. М.: Изд-во Ин-та практич. психологии; Воронеж: НПО «Модэк», 1996.
  7. Зинченко В. П. Психологическая педагогика. Ч. 1. Живое Знание. 2-е изд. испр. и доп. Самара: Самарский Дом печати, 1998.
  8. Ионин Л. Г. Социология культуры: учеб. пособие. М.: Изд. корпорация «Логос», 1996.
  9. Лотман Ю. М. Избранные статьи: в 3 т. Таллинн, 1992.
  10. Мир философии: кн. для чтения. Ч. 2. Человек, Общество. Культура. М.: Политиздат, 1991.
  11. Платонов К. К. О системе психологии. М.: Мысль, 1972.
  12. Шадриков В. Д. О предмете психологии (мир внутренней жизни человека) // Психология. Журнал высшей школы экономики. 2004. Т. 1. № 1. С. 5—20.
  13. Ярошевский М. Г. Дильтеева дихотомия и проблема переживания // Вопр. философии. 1998. № 1. С. 70—79