Geum.ru

Министерство внутренних дел

Вид материалаМонография
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   17
Глава VI. Становление и развитие

борстальской тюремной системы


В рамках изучения теории и практики английского тюрьмоведения следует особое внимание обратить на так называемую «борстальскую тюремную систему». Данная система, имеющая всемирную известность, получила свое название в честь Борстальской тюрьмы близь города Рочестера (графство Кент), где в 1902 году директором Управления каторжных тюрем Рэгглс-Брайсом впервые были испытаны специальные меры обращения с преступниками мужского пола в возрасте от 16 до 21 года.

Однако идея воспитания «испорченных и порочных детей», несовершеннолетних бродяг и нищих, которые не подпадали под прямое действие уголовного законодательства и не подлежали на общих основаниях тюремному заключению,1 была практически осуществлена намного раньше. Так, в 1786 Лондонское Филантропическое Общество в селении Гакней организовало специальные «убежища» (или иначе «азили»), представляющие собой коттеджи (cottage-homes), в каждом из которых проживали воспитанники по 12 человек, объединенных по принципу одной семьи. Во главе каждой «семьи» находился непременно женатый наставник, обладавший профессией башмачника, портного, садовника или владевший иным ремеслом и приобщающий своих подопечных к соответствующим трудовым навыкам. Для того что бы можно было овладеть конкретным ремеслом воспитанники обучались азам грамоты. В 1790 году указанным Обществом был открыт подобный приют, но уже не только для беспризорных детей, а также и для лиц, осужденных к тюремному заключению, но по своему малолетству и соображениям членов Общества не подвергавшиеся реальному отбытию назначенного наказания. С 1815 года начало существовать Общество улучшения тюремных условий и исправления молодых преступников (Society for the Improvement of Prison Discipline and for the Reformation of Juvenile Offenders), деятельность которого была более направлена на оказание различной помощи (как правило, улучшение условий содержания) несовершеннолетним преступникам, отбывающим тюремное заключение. В силу фактического отсутствия финансирования и социально-политического кризиса британского общества конца XVIII-начала XIX столетий данные (более благотворительные) заведения не привлекли к себе особого внимания и долго не просуществовали. Лишь в 1818 году в Варвикском графстве частным лицом была открыта небольшая закрытая школа для мальчиков в возрасте до 12-13 лет, совершивших преступные деяния. Воспитанники обучались в основном сапожному и башмачному ремеслу. По причине отсутствия четкой идеи функционирования данной школы и широкого общественного понимания смысла работы с молодыми преступниками в подобной форме данное заведение не привлекло серьезного внимания государственных органов и лишь благодаря энтузиазму её основателя просуществовала до 1853 года.

Определенный фундамент для становления «борстальской тюремной системы» закрытого типа был заложен в опыте функционирования Брэнтоновского Азиля, начавшего свое существование в 1833 году, и тюрьмы для несовершеннолетних преступников Паркхёст (Parkhurst Gaol), построенной на острове Уайт и введенной в действие в 1838 году. Так, в 1830 году в Вест-Гамсом аббатстве в Эссекском графстве открылась школа для воспитания «испорченных и порочных детей», которая, положительно себя зарекомендовав, в 1833 году перешла в местечко Гакней-Вик, где и просуществовала еще 7 лет под именем Брэнтоновского Азиля. По праву данное учреждение считается первым исправительным заведением, в котором получила практически полное развитие идея воспитательного воздействия на молодых преступников. Основатель данного Азиля является Эдуард Брэнтон, который в общем то со значительным успехом осуществлял свое дело, имел четкое представление о стоящих перед ним задачах и вполне ясно видел практическую сторону работы заведения. По словам Брэнтона ни один малолетний преступник «до 16 лет1 не должен быть приговариваем к обыкновенным законным наказаниям: он должен быть вместо наказания отдаваем в исправительное заведение, где его нужно воспитывать главным образом посредством Библии, и обучать главным образом посредством заступа и лопаты. И если поведут с ним дело хорошо, то под конец необходимо переселение его в одну из колоний, чтобы поддержать начатое над ним дело исправления и спасти его от прежнего товарищества и от прежних искушений. Характер и все поведение его должны быть постоянно строго исследуемы и всё ведение дела должно быть направлено к тому, чтобы сделать его способным честно пролагать себе дорогу в жизнь, а для этой цели лучше всего служат – колонии, армия и флот».2 Таким образом, в основу исправительно-воспитательного воздействия на молодых преступников были положены: религиозное воспитание и земледельческие работы, с получением соответствующих ремесленных навыков и привитием уважения к труду. Срок нахождения составлял два года и принимались в него дети как правило не старше 14 лет. Телесные наказания не применялись и заменялись помещением в одиночное помещение, а также потерей различных льгот, ранее предоставленных за хорошее поведение. Специально созданный комитет из «выдающихся местных жителей», а также члены организованного Эдуардом Брэнтоном Общества детских друзей (Children’s Friends Society) приискивали места дальнейшего проживания воспитанников после освобождения либо они направлялись на колониальные английские территории (как правило на мыс Доброй Надежды).3

Примечательно то обстоятельство, что Брэнтон предал широкой огласке идею функционирования данного заведения. В частности, она доводилась до парламента, излагалась в печати. Имелся и практических успех её функционирования, поскольку уровень рецидива среди воспитанников был намного ниже чем в среднем среди несовершеннолетних преступников. Однако должного внимания на работу Брэнтоновского Азиля обращено не было, что демонстрировало некое консервативное упорство парламента и Министерства внутренних дел в понимании высокой практической значимости подобных проектов. Поэтому на «голом» энтузиазме и без государственного патернализма практическая основа идеи просуществовала только 7 лет, то есть до момента смерти её основателя.

Несколько схожей с Брэнтоновским Азилем является первая в английской истории тюрьма для несовершеннолетних преступников Паркхёст. Вместе с тем заключение в данной тюрьме отличалось полной изоляцией от общества. В тюрьму принимались несовершеннолетние в возрасте от 8 до 14 лет (иногда и до 18-летнего возраста). Срок заключения составлял как правило от 2,5 до 4 лет (иногда продолжительность заключения составляла несколько месяцев), после чего осужденных направляли в основном в австралийскую ссылку. Первые четыре месяца осужденный содержался в одиночной келье, затем он переводился на условия общего содержания для занятия ремесленным или сельским трудом и получал при этом элементарное образование. Некоторое время существовало несколько классов, отличающихся различными условиями содержания. Переход из одного класса в другой зависел от отношения несовершеннолетнего осужденного к труду и дисциплине. Тюрьма отличалась достаточно жестким режимом отбывания наказания (в частности, для поддержания дисциплины смотритель имел при себе огнестрельное оружие). Нарушителей дисциплины помещали в карцер, либо направляли отбывать наказание на общих основаниях в Пентонвиль, либо транспортировали на Австралийский континент. Показав во многом свою несостоятельность (отсутствие действенного воспитательного механизма и неблагоприятный эффект строгой изоляции от общества), данная тюрьма просуществовала она до 1854 года, когда в соответствии с Законом о молодых правонарушителях 1854 года (Juvenile Delinquents Act)1 были образованы специальные «школы-реформатории» («Reformatory Schools»).

В свою очередь, некоторой экспериментальной площадкой для введения «школ-реформаториев» являлась работа основанной в апреле 1849 году одним из членов Лондонского Филантропического Общества – Сиднеем Тёрнером школы-фермы («farm-school») для молодых преступников (Редгильская школа). Основные принципы работы данного заведения, расположенного недалеко от Лондона, во многом были схожи с воспитанием подопечных в «убежищах» и приютах, организованных этим же обществом в конце XVIII века. Все осужденные проживали в «семьях» по 50 человек в отдельных пяти коттеджах, каждый из которых носил имя благотворителей, профинансировавших их строительство: Waterland’s, Queen’s, Gurney’s, Gladstone’s и Garston’s house. Основное отличие Редгильской школы от её ранних прототипов заключалось в хорошо организованной работе на ферме, земледельческой работе, а не в закрытых ремесленных помещениях. Жилые коттеджи отличались особой чистотой, каждому воспитаннику предоставлялась возможность выбора занятия. Подобную исправительную школу (Red-Loge) для молодых преступниц в 1852 году недалеко от Бристоля организовала Мери Карпентер. Были открыты и другие аналогичные исправительные заведения: в 1852 году в Глостерском графстве школа Бенго, а затем до 1855 года – Дэвонская, Гантская, Кингсвудская, Арно школы близь Бристоля, Ливерпульская, Лестерская, «stoke-farm», школа Салтли, Йоркширская и др. В дальнейшем многие из этих школ были приспособлены под «школы-реформатории» либо «индустриальные (земледельческие) школы», что отражало процесс трансформации общественной инициативы в санкционированное государством ювенальное движение середины XIX столетия.

«Школы-реформатории» предназначались для содержания в течение от 2 (с 1866 года от 3) до 5 лет совершивших преступления подростков (после 14-дневного тюремного заключения; с 1867 года – после 10-дневного) в возрасте от 102 (но в основном с 12 лет) до в основном 16 лет.1 Следует пояснить, что для несовершеннолетних младше 13-летнего возраста срок содержания ограничивался достижением 16-летнего возраста, для лиц старше 13 лет – минимум три года. До 1893 года максимальный возраст несовершеннолетнего, находящегося в реформатории ограничивался 21 годом, после 1893 года – 19-летним возрастом. Нельзя не рассмотреть вопрос о продолжительности приговора. В частности, в 1894 году в США на законодательном уровне были закреплены так называемые неопределенные приговоры («indefinite sentence»), являющиеся сутью американских реформаториев, существующих по подобию эльмирского исправительного заведения для преступников в возрасте до 30 лет (для молодых преступников). Данная тюрьма начала функционировать в 1877 году в Эльмире, отличительной чертой которой было содержание в ней лиц, осужденных на неопределенные сроки заключения, то есть впредь до их исправления, факт которого определялся администрацией заведения.2 Однако направление несовершеннолетних в английские реформатории строилось на принципе избрания изначально длительных сроков наказания (как было рассмотрено выше с 1866 года на срок не менее 3-х лет). С другой стороны содержание несовершеннолетнего преступника в английском реформатории, по мнению британских исследователей данного вопроса, позиция которых нашла поддержку среди участников Римского пенитенциарного конгресса 1885 года, не должно продолжаться длительное время, поскольку это: а) способствовало бы нежелательному привыканию воспитанника к приютской жизни; б) констатировало бы неэффективность реформатория; в) нарушало бы принцип раздельного содержания различных возрастных групп преступников. Поэтому английские «школы-реформатории» содержали лиц в возрасте до 21 года (с 1893 года – до 19 лет), тогда как американские реформатории ограничивали этот предел 30-летним возрастом осужденных. Более того, в английских реформаториях с 1866 года была предусмотрена возможность условно-досрочного освобождения (licences) осужденных по отбытию не менее 18 месяцев наказания, которое применялось в среднем в отношении 13-16 % воспитанников. Освобожденный находился в течение 3-х месяце под надзором и попечением лица, заслуживающего уважения и доверия со стороны комитета (некоторого числа жителей конкретного графства, осуществляющих на общественной основе контроль за деятельностью реформатория). В случае совершения условно освобожденным какого-либо противоправного проступка он по представлению попечителя направлялся обратно в реформаторий для отбывания оставшегося срока наказания, в случае же совершения освобожденным преступления, он подвергался новому наказанию, при назначении которого учитывался факт его нарушения условий досрочного освобождения из реформатория. Также важно обратить внимание на то обстоятельство, что в течение 3-х лет после освобождения по истечении установленного судом срока наказания комитеты (иногда директора реформаториев, наделенные опекунской властью) осуществляли посильный контроль за поведением бывших воспитанников реформаториев (патронат)1, который заключался в приискании бывшим воспитанникам работы и подходящего места жительства, а также велась работа по их направлению в армию (за исключением королевского флота, в который не принимались воспитанники реформаториев), и к родственникам или возвращение в семьи.1 Результаты такого патроната сообщались правительственному инспектору. В случаях отрицательного поведения освобожденных к ним применялись различные меры полицейского характера (например, принудительный привод в полицейский участок для проведения воспитательной работы, штраф, домашний арест) или даже устанавливался полицейский надзор как мера уголовно-правового характера, появившаяся в 1871 году.

Данные реформатории по сути представляли подобие закрытых пансионов (boarding schools), во главе которых стоял вольнонаемный директор (superintendant) и матрона (как правило жена директора), выполняющая функции общего хозяйственного управления. Специально принятые Общие Правила и Инструкции по управлению школами-реформаториями, содержащими молодых преступников, (General Rules and Regulation for the Management of Certified Reformatory Schools for the Detention of Juvenile Offenders) определяли основы правового статуса воспитанников и администрации рассматриваемых заведений. В частности, § 1 декларировал: «Для каждого питомца полагается особая кровать и полный комплект одежды», в шестом параграфе указывалось: «…директор вправе наказывать каждого воспитанника за дурное поведение и нарушение внутреннего порядка. Все проступки и соответствующие взыскания должны вноситься в специальный журнал, просматриваемый на заседаниях комитета, а также инспектором по его желанию. Дисциплина должна поддерживаться не только посредством наказаний, но и разумной системой наград, устанавливаемой с одобрения статс-секретаря особыми уставами отдельных заведений («bye-laws»)». Седьмой параграф перечисляет дозволенные дисциплинарные взыскания: a) лишение наград и преимуществ (в частности, свиданий с родственниками и знакомыми) либо деградация; b) уменьшение количества или качества пищи; c) заключение в светлой комнате или светлой келье (до трех дней по решению директора и до 7 – по решению комитета); d) умеренное телесное наказание (до 18 ударов розгами либо до 8 ударов тростью по ладоням). При этом определялось, что дисциплинарное взыскание должно приводиться в исполнение на следующий день после проступка по личному решению директора; на видном месте в классных комнатах должен вывешиваться список провинившихся и примененные к ним взыскания за предыдущий месяц.1

Ежедневная деятельность реформатория строилась на достижении трех основных задач – интеллектуальном и профессиональном обучении, религиозно-нравственном воспитании. Так, § 3 обозначенных Общих Правил определял следующие формы интеллектуального развития: чтение, письмо, арифметику, по возможности, основы истории, географии и пение (хотя во многих реформаториях шли намного дальше и обращали интересы воспитанников на рисование, инструментальную музыку etc.), а также предписывалось, чтобы профессиональное обучение предполагало «для мальчиков – земледельческие работы и садоводство, а также те доступные ремесла, для девочек – швейное занятие и домашние работы. На рабочее время отводится не менее 4 и не более 6 часов в день»; § 4 устанавливал: «Каждый день начинается и заканчивается молитвой… Религиозное обучение, основанное на Священном Писании и охватывающее догмы и предписания христианской веры, осуществляется ежедневно. По воскресениям воспитанники, по возможности, присутствуют при публичном богослужении в соседней церкви или часовне…» В некоторых реформаториях была принята марочная система, предполагающая выдачу определенного числа баллов за надлежащее поведение и отношение к воспитательным мерам. Как правило, некоторая сумма баллов давала возможность получить определенную денежную сумму на личные расходы.

Официальный статус такой реформаторий приобретал посредством получения специального сертификата, выдаваемого статс-секретарем Министерства внутренних дел. После этого на деятельность реформатория распространялись Общие Правила и Инструкции по управлению школами-реформаториями, содержащими молодых преступников. В дальнейшем надзор за их деятельностью осуществлялся со стороны правительственного инспектора (Inspector appointed to visit the Certified Reformatory and Industrial Schools of Great Britain), который обязан был не реже одного раза в год посетить каждый реформаторий и по его окончании подготовить отчет о их деятельности на имя статс-секретаря.

Важно выяснить правовую природу содержания молодых преступников в реформатории, поскольку предварительное тюремное заключение в общем то не дает полных оснований утверждать, что последующее заключение в рассматриваемое заведение представляет собой самостоятельную меру наказания. Вместе с этим, специальная комиссия в 1866 году усмотрела в реформаториях «часть общей системы наказания», а в предварительном тюремном заключении – вступительную стадию «одной и той же прогрессивно развивающейся системы личного воздействия на несовершеннолетнего преступника. Начинаясь краткосрочным тюремным заключением, система эта затем переходит в стадию более продолжительного пребывания в самом исправительном заведении и заканчивается условным досрочным освобождением».2 Противники данной позиции апеллировали к тому факту, что «школы-реформатории» изначально были подведомственны Департаменту народного просвещения (Education Committee of the Privy Council или Education Department) и лишь с начала 60-х гг. – Министерству внутренних дел со всеми вытекающими из этого выводами. Так, лорд Нортон в своей знаменитой статье, опубликованной в 1887 году, «Школы как тюрьмы и тюрьмы как школы» («Schools as Prisons and Prisons as Schools»), отмечал, что карательное воспитание подменило истинно педагогические формы обращения с несовершеннолетними преступниками, ведь «школа так же мало годится для карательной репрессии, как тюрьма для воспитания». По его мнению в реформатории должны направляться несовершеннолетние исключительно для воспитательных, но не карательных целей. Указанная дискуссия перешла исключительно в теоретическое поле в связи с законодательной отменой 22 сентября 1893 года обязательного предварительного тюремного заключения и возможностью судов направлять несовершеннолетних преступников сразу же в «школы-реформатории».

В момент основания реформаториев – в 1854 году данных школ в Англии насчитывалось 7, к концу 1868 года уже 50 (к этому же времени 14 таких школ было открыто и в Шотландии), к 1879 году их число возрастает до 67, затем идет некоторое снижение, и в 1894 году насчитывается 37 «школ-реформаториев» для лиц мужского пола, в которых находилось 4895 воспитанников, и 13 – для лиц женского пола, охватывающих 692 девушек, причем 43 основывались на протестантской религии и 7 – католической. Такое снижение объясняется увеличением популярности «индустриальных (земледельческих) школ», рассмотрение которых будет осуществлено чуть позже, а также некоторыми успехами в деятельности самих реформаториев, чему способствовало повышение качества их деятельности и соответствующее сокращение числа (в основном не отвечающих требованиям инспекторских проверок). В этот период времени количество лиц, содержащихся в реформаториях в среднем не превышало 1500 воспитанников и лишь в 1872-1874 гг. было чуть более 1700, в 1877 году – 1896 воспитанников. В одном реформатории содержалось (по состоянию на 1894 год) от 26 (Devon) до 291 (Red-Hill) несовершеннолетних. На протяжении практически всего периода существования «школ-реформаториев» (до 1933 года) большинство несовершеннолетних (около 75-80 %) попадало в них за совершение краж.1

Законодательное решение назревшей проблемы детской преступности было вызвано явным увеличением судебных приговоров, вынесенных в отношении несовершеннолетних и, как правило, связанных с тюремным заключением, которое не имело должного эффекта в воздействии на несовершеннолетних преступников. В частности, таких приговоров в отношении детей, не достигших 12-го возраста, в 1847 году было вынесено 1274, в 1853 году – 1496, в 1854 году – 1763, в 1856 году – 1990; в отношении несовершеннолетних от 12 до 16 лет в 1847 году – 34566, в 1848 году – 39881, в 1856 году – 36859. В 1856 году около 25 % всех осужденных к общему тюремному заключению были лица моложе 20 лет с последующим рецидивом до 70 %. Безусловно, что государством и обществом принимались соответствующие меры, главным образом связанные с созданием различных фондов для бедных и бродячих детей, открытых благотворительных школ и обществ их поддержки (например, National Reformatory Union, The Ragged School-Union), смягчением фабричного законодательства etc. По этому поводу П.М. Минц в свое время отмечал: «нигде разумная благотворительность частных деятелей и широкая правительственная поддержка не успели слиться в такую прочную систему, как в Англии».2 Однако это произойдет чуть позже, но на тот период времени данные мероприятия имели еще паллиативный характер и не были нацелены на эффективное исправительное, воспитательное и адаптирующее воздействие на несовершеннолетних.

В результате в 1857 году в соответствии с Законами о реформаториях (Reformatory Act 1857) и индустриальных (ремесленных) школах (Industrial Schools Act 1857) были основаны «индустриальные (земледельческие) школы» («Industrial Schools»)3, также являющиеся предтечей «борстальской тюремной системы».1 Упрочил правовое регулирование индустриальных школ Закон о индустриальных (ремесленных) школах (Industrial Schools’ Act 1866). Данные школы подобно реформаториям первоначально подчинялись Департаменту народного просвещения (Education Committee of the Privy Council), с 1861 года – Министерству внутренних дел. Предназначались они для нищих и бродячих подростков младше 14 лет, для детей младше 12 лет, совершивших общественно опасные деяния. Также с 1876 года в данные школы иногда направлялись дети, которые за систематические прогулы по общему правилу должны помещаться в так называемые «школы для лентяев». Однако в силу отсутствия последних данные категории детей направлялись в «индустриальные (ремесленные) школы».2 В зависимости от характера выполняемой работы эти школы назывались «индустриальными» или иначе «ремесленными» либо «земледельческими». Основная цель их создания заключалась в снижении детской беспризорности и поэтому направление в них хоть и происходило в судебном порядке (как правило магистратскими судами), но не имело ярко выраженного уголовно-правового характера. Так, помещение в них детей не имело соответствующих уголовно-правовых последствий (судимости), не образовывало рецидив преступлений, что имело место в случае помещения несовершеннолетнего уже более старшего возраста и совершившего преступное деяния в «школу-реформаторий». Вместе с тем принудительный характер помещения несовершеннолетних в «индустриальные (ремесленные) школы» обусловил их подчиненность Министерству внутренних дел, а также наличие аналогичного в случае с реформаториями надзора за их деятельностью со стороны правительственного инспектора (Inspector appointed to visit the Certified Reformatory and Industrial Schools of Great Britain). По отношению к этим школам действовали специально принятые Общие Правила и Инструкции по режиму и управлению индустриальными школами, содержащими молодых преступников, (General Rules and Regulation for the Management and Discipline of Certified Industrial Schools for the Detention of Children), предписания которых в целом повторяли Общие Правила и Инструкции по управлению школами-реформаториями, содержащими молодых преступников. Внешне данные школы как и реформатории представляли подобие закрытых пансионов (boarding schools), во главе которых также стоял вольнонаемный директор (superintendant) и матрона (как правило жена директора), выполняющая функции общего хозяйственного управления. Необходимо заметить, что в индустриальных школах в среднем содержалось больше воспитанников, чем в реформаториях. В частности, обозначенные Общие Правила и Инструкции устанавливали максимальную численность воспитанников индустриальной школы в 150 человек. Однако в 1895 году Мидльсекская индустриальная школа в Фельтаме вмещала 757 воспитанников, 42 школы – более чем по 150, остальные – менее чем по 100. При чем 76 из них предназначались для лиц мужского пола, 58 – для лиц женского пола и 7 школ имели смешанный пол. К 1869 году в Англии насчитывалось 56 «индустриальных (земледельческих) школ», к 1895 году – 141.1 На одного воспитателя приходилось от 4 (Bedfont) до 21 воспитанника (Leeds).2

По мнению известного русского ученого Н.Д. Сергеевского в основание земледельческих школ были положены три мысли: 1) благотворное влияние на душу человека живой сельской природы и укрепление в несовершеннолетнем трудолюбия и уважению к труду других; 2) семейный дух данных заведений, способный произвести в несовершеннолетнем нравственный переворот; 3) жизнеспособность рассматриваемых школ обеспечивается общественной и частной благотворительностью при необходимой поддержке и помощи правительственных организаций. Им подчеркивался приоритет данных заведений перед также широко развитой французской моделью предупреждения детской преступности, поскольку «английские учреждения этого рода имеют более обширную задачу, чем французские, т. к. они принимают не только детей заведомо преступных, но и тех, которые находятся на этом пути, как то нищих, бродяг, и вообще бесприютных и покинутых на произвол судьбы».1

Рассматриваемые школы в сравнении с реформаториями отличались более мягкими условиями содержания. Так, за различные проступки следовали следующие дозволенные дисциплинарные взыскания: a) лишение наград и преимуществ (в частности, свиданий с родственниками и знакомыми) либо деградация; b) уменьшение количества или качества пищи; c) заключение в светлой комнате или светлой келье до трех дней максимально (в реформаториях по решению комитета до 7 дней); d) умеренное телесное наказание: до 12 ударов розгами (в реформаториях до 18 ударов) либо до 6 ударов тростью по ладоням (в реформаториях до 8 ударов). При этом также определялось, что дисциплинарное взыскание должно приводиться в исполнение на следующий день после проступка по личному решению директора; на видном месте в классных комнатах должен вывешиваться список провинившихся и примененные к ним взыскания за предыдущий месяц. За деяния, подпадающие под уголовные правонарушения (например, побег, причинение вреда здоровью другому воспитаннику), уже исключительно по решению суда могло следовать помещение несовершеннолетнего в реформаторий или даже общее уголовное наказание. Практически на таких же условиях как и в реформаториях предусматривалась возможность условно-досрочного освобождения (licences) воспитанников индустриальных школ, которое, однако, в сравнении с первыми заведениями применялось реже – в среднем в отношении 6-11 % воспитанников (против 13-16 % в реформаториях), что объяснялось более молодым возрастом освобождаемых из индустриальных школ.1

Не замедлила себя ждать дискуссия относительно самостоятельного правового статуса «школ-реформаториев» и «индустриальных (ремесленных) школ». В парламент поступали соответствующие предложения о соединении функций рассматриваемых заведений принудительного воспитания, что якобы облегчило бы их управление и снизило финансовые растраты на содержание. Единственным заведением, которое по основным своим параметрам совмещало назначение этих школ, была Мидльсекская индустриальная школа в Фельтаме (Middlesex Industrial School at Feltham), образованная в 1854 году и долгое время возглавляемая Роуландом Бруксом (Rowland Brookes). Данная школа принимала детей в возрасте от 7 до 14 лет, осужденных за совершение преступления в суммарном порядке или судом присяжных сроком от 1 года до 3 лет без их предварительного тюремного заключения, и содержавшихся до момента достижения 16-летнего возраста. Однако в 1875 году нижняя граница возраста отсылаемых в данное заведение несовершеннолетних была установлена в 10 лет, срок заключения установлен от 2 до 5 лет. Главным организатором таких характеристик Мидльсекской индустриальной школы в Фельтаме является Роуланд Брукс, который аргументировал возможность нахождения в одном заведении сразу же двух по сути различных возрастных групп одинаковыми условиями жизни подростков до их осуждения, а также контролируемым, а поэтому благотворным влиянием на малолетних воспитанников в возрасте до 14 лет (около ⅓ всех воспитанников), оказываемым со стороны более старших осужденных в возрасте от 14 до 16 лет.1 Вместе с тем, как известно это был единственный пример функционального слияния реформаториев и индустриальных школ.

В 1868 году в «школах-реформаториях» и «индустриальных (земледельческих) школах» содержалось 5072 лиц мужского пола и 1176 – женского.2 До двух лет содержалось 2-3 % поступивших несовершеннолетних, от 2 до 3 лет – около 17 %, от 3 до 4 лет – около 22 %, остальные до пяти лет. Рецидив освобожденных в «школах-реформаториях» составлял 18-22 %, что в общем то не удовлетворяло запрашиваемым требованиям, но частично объяснялось прекращением ссылки наиболее опасных преступников в австралийские колонии, в «индустриальных (земледельческих) школах» – не более 5 %. Хотя содержание в последних обходилось намного дороже чем в «школах-реформаториях».3

С 1871 года контингент «индустриальных (земледельческих) школах» еще более увеличивается, поскольку Закон о предупреждении преступлений 1871 года (Prevention of Crimes Act 1871) регламентирует помещение в них несовершеннолетних детей в возрасте до 14 лет, воспитываемых одинокими женщинами, имеющих рецидив преступлений. Закон с поправками об индустриальных (ремесленных) школах 1880 года (Industrial Schools Amendment Act 1880) требовал направлять в данные исправительно-воспитательные заведения несовершеннолетних в возрасте до 14 лет, проживающих в публичных домах («домах терпения»), либо замеченных в обществе женщин «легкого» поведения.

В 1878 году на основании Закона о первоначальном образовании 1876 года (Elementary Education Act)1 была создана первая так называемая «школа для лентяев(прогульщиков)» («truant schools»), являющаяся одной из двух разновидностей так называемых «школ краткосрочного заключения» «schools of short detention». К началу XX столетия при школьных советах и попечительных комитетах (School boards и School attendance committees) одной только Англии было построено 10 (по некоторым сведениям 14 и даже 152) таких школ, в основном предназначенных для уклоняющихся от посещения школы мальчиков в возрасте от 5 до 14 лет, а также для мальчиков того же возраста: 1) бродячих (habitually wandering); 2) не имеющих надлежащего за собой надзора; 3) находящихся в обществе бродяг и нищих. При этом последних три категории детей, поступающих в «школы для лентяев», частично дублируют контингент «индустриальных (ремесленных) школ», что вызывало значительную критику со стороны специалистов. Однако основное их отличие состояло в срочности пребывания воспитанника в каждом из сопоставляемых заведений и их возрасте (в «школе для лентяев» дети были в среднем на два года младше). Так, срок пребывания нерадивого школьника или беспризорника в «школах для лентяев» был равен 16-17 недель для впервые поступивших, 20-23 недели для вторично поступивших и 25-29 недель для поступивших в третий раз. Воспитанников, уклоняющихся от содержания в данных школах, направляли в «индустриальные школы». Состав персонала рассматриваемых школ был фактически идентичен индустриальным школам. Число воспитанников варьировалось от 33 до 199 детей и их общее число составляло: в 1884 году – 965, в 1886 году – 1419, в 1888 году – 1329, в 1980 году – 1510, в 1892 году – 1943, в 1894 году – 2112.3 До 1894 года режим данных школ был достаточно суровым (воспрещались игры, широко применялись розги), что по сути превращало их в заведение краткосрочного шокового воздействия на молодых девиантов. Однако с их переходом в подчинение Министерства внутренних дел и постепенным пересмотром общей идеи принудительного воспитания несовершеннолетних ситуация изменилась в сторону некоторой либерализации и более четкой правовой регламентации функционирования «школ для лентяев», в частности, министерством были приняты специально предназначенные для этих школ Общие Правила («Model Rules»). Стало широко применяться досрочное освобождение, которое было возможно по отбытии воспитанником в школе не менее одного месяца.

Вместе с этим данные школы не предполагали специальных программ исправления, средств обращения и соответствующих классификационных требований в отношении несовершеннолетних преступников, в основном были рассчитаны на беспризорных и лиц, требующих элементарного «ликбеза».

Другой разновидностью «школ краткосрочного заключения» «schools of short detention» являются так называемые «дневные школы» («day-feeding schools», «industrial day-schools»), функционирующие на основании Order in Council от 20 марта 1877 года и 25 октября 1881 года, распоряжений статс-секретаря Министерства внутренних дел от 4 января 1878 и 9 августа 1881 года, а также особых Инструкций и Уставов (Instructions и Regulations), и предназначенные для принудительного дневного содержания до 3-х лет детей в возрасте от 5 до 14 лет, уклоняющихся от посещения школ и профессиональных училищ, скитающихся по улицам, не имеющих надлежащего за собой надзора или находящихся в обществе бродяг и нищих. Также в данные школы попадали дети, формально направляемые по решению суда в «индустриальные (ремесленные) школы», но в отношении которых была надежда на более добропорядочное поведение и присмотр со стороны родителей или попечителей. Имелась возможность условно-досрочного освобождения воспитанника из данной школы по истечению не менее одного месяца добропорядочного поведения и последующим его закреплением в открытом начальном училище. К 1894 году насчитывалось 19 подобных заведений в самой Англии и 3 в Шотландии, в которых находилось 3777 воспитанников.

В целом результаты функционирования системы заведений принудительного воспитания несовершеннолетних девиантов и преступников получили высокую оценку со стороны её современников. Так, известный русский ученый Е.Н. Тарновский в свое время отмечал, что нигде эта система не достигла таких поразительных успехов как в Англии, в которой следует отметить «сознательную активную борьбу с преступлением самого общества при помощи государства».1 Однако нельзя сказать, что английское правительство полностью устраивала система заведений принудительного воспитания несовершеннолетних, поскольку результаты их функционирования не всегда были пропорциональны постоянно возрастающим затратам на финансирование этих заведений. Ad locum 1 марта 1882 года создается правительственная комиссия по руководством лорда Абердэна, направленная на системное и всестороннее изучение устройства, мер деятельности, контроля, инспекции и финансового положения реформаториев, индустриальных и дневных школ (Commission to inquire respecting Certified Reformatories, Certified Industrial Schools, and Certified Industrial Day-Schools). Широкомасштабная и скрупулезная работа данной комиссии явилась предтечей теоретического обоснования будущей борстальской системы. Важно отметить, что комиссия подтвердила паллиативный, то есть средний между государственными и общественными организациями (semistate) статус данных заведений и закрепила необходимость публичного контроля, но и частного источников их функционирования (около 25 % от общих потребностей). Достаточно очевидно то обстоятельство, что будущая система тюрем по типу борстальских не могла иметь общественную основу, так как степень изоляции и принуждения в них могли подкрепляться только силой государственного принуждения. Частная инициатива, которая, как известно, имеет филантропические и гуманистические побуждения, практически всегда находится за пределами подобных заведений.

В 1894 году специально созданная для изучения проблем исполнения тюремного заключения правительственная комиссия, возглавляемая Эвелином Реггльс-Брайсом, пришла к выводу, что ежегодно около 16 тысяч юношей в возрасте от 16 до 21 года отбывают данное наказание, том числе в 1894 году 1913 подростков в возрасте до 16 лет.1 При этом было установлено, что у данной категории осужденный наиболее высокий процент последующего рецидива (достигающий 70%), поскольку обычные условия и средства обращения с заключенными в общих тюрьмах неблагоприятно сказываются на лицах указанного возраста. Разнообразные рассмотренные выше школы также не оказывают должного воздействия на наиболее запущенных в социальном плане совершивших одно или несколько преступлений несовершеннолетних. Подобные выводы сыграли значительную роль в появлении специального «борстальского режима» обращения с несовершеннолетними преступниками в условиях тюремного заключения. Фактически это было переосмысление опыта тюрьмы закрытого типа Паркхёст.

Непосредственно обращаясь к «борстальской тюремной системе» следует указать на то, что основной принцип содержания несовершеннолетних лиц в борстальских учреждениях заключался в целенаправленной подготовке осужденных к условиям жизни вне тюрьмы и специальной воспитательной работе с заключенными (Borstal training). Успешность данного эксперимента была признана принятым Законом о предупреждении преступлений 1908 года, согласно которого несовершеннолетний преступник как мужского, так и женского пола в возрасте от 16 до 21 года (Juvenile Adult), осужденный за совершение преступления, наказуемого тюремным заключением сроком не более чем на четыре года, мог быть направлен на срок от девяти месяцев до трех лет (впоследствии не более чем на два года) в учреждение борстальского типа, под которые были частично переустроены уже существовавшие «школы-реформатории» и «индустриальные (земледельческие) школы». По этой причине борстальские учреждения постепенно стали также именовать «школами-реформаториями».1 Также несовершеннолетнее лицо могло быть помещено в учреждение борстальского типа (данные учреждения редко называются тюрьмами) в результате грубого нарушения дисциплины в специальной школе («индустриальной школе»). Нельзя сказать, что в данные учреждения направлялись все несовершеннолетние преступники, однако в 1931 году в них было помещено 600 молодых осужденных.

Имелось несколько учреждений по типу борстальского (в реформированном виде более двадцати подобных учреждений существуют в Англии и Уэльсе и по настоящее время). Перед тем как направить осужденное лицо в какое-то из них несовершеннолетний преступник в возрасте от 8 до 21 года водворялся в распределительную тюрьму «Уормвуд Скраббз» и в так называемые «приемно-отборочные тюрьмы» («Reception Centers»). В которых в течение не более пяти месяцев происходило обследование юных заключенных с позиций медицинских, специально-психологических и социально-педагогических позиций. После чего заключенные, достигшие 16-летнего возраста, направлялись в условия начального класса в наиболее подходящее воспитательное учреждение борстальского типа, которых к середине XX столетия (к 1953 году) насчитывалось пять закрытых и 8 открытых (зависимости от режимных требований); остальные несовершеннолетние преступники с учетом правил их распределения по возрастным группам: от 8 до 13 лет и от 14 до 15 лет – собственно в «школы-реформатории», которые существовали параллельно с учреждениями борстальского типа до 1933 года.2

Особенность применения борстальского режима заключается в том, что он, как правило, применяется к молодым преступникам ранее уже совершившим общественно опасные деяния, то есть в отношении лиц вставших на путь совершения преступлений. Это было обусловлено якобы более сложными средствами исправления осужденных, подвергнувшихся заключению в борстальское учреждение, нежели чем в при обычном тюремном заключении. В этой связи А.К. Ивин указывал, что наличие «борстальского института» доказывает тезис «о необходимости и успешности различного приложения усилий исправительного воздействия на отдельные классы осужденных».1 В самих борстальских учреждениях в рамках классификационных требований господствовала идея максимально индивидуализированного режима и воспитательно-педагогического подхода, проявлялась забота за физическим и нравственным развитием молодых преступников, осуществлялась их общее гуманитарное обучение и привитие ремесленных навыков.

Следует оспорить критику Е.Г. Ширвиндтом и Б.С. Утевским организацию исправительного воздействия борстальских учреждений, которые, по их мнению, «построены на двух плохо совмещаемых принципах: воспитания и военного обучения. Работа воспитателей, стремящихся развить в юношах самодисциплину, сталкивается с работой надзирателей, путем муштровки и строгой дисциплины развивающих в юношах пассивное послушание».2 Как представляется, именно такое сочетание принципов позволяло достигать должный исправительный эффект работы рассматриваемых учреждений с «трудными» подростками. Более того, любой «военизированный» характер работы с подростками всегда себя оправдывает, воспитывая в них дисциплинированность, солидарность и ответственность.

Борстальская система предполагала марочную систему, направленную на необходимость «заработка» осужденным 600 баллов (марок) для перехода из начального в высший класс. В неделю осужденный мог получить 12 марок и ещё 6 за наиболее примерное поведение. Условия отбывания наказания в высшем классе выгодно отличались от условий начального класса, в который помещался вновь поступающий в учреждение. Так, увеличивались свидания с родными и близкими, улучшались бытовые условия (более просторные и светлые комнаты, нормальные кровати и др.), заключенные приобретали право получать книги и настольные игры, возникала возможность получения заработной платы за ремесленный труд, иметь более комфортную одежду (как правило голубого цвета, но установленного образца), повышалось качество пищи и её совместный прием. Не достигнув высшего из начального класса воспитанники в случае нарушения дисциплины и игнорирования труда могли быть переведены в низший класс, в котором осужденные носили грубую и неудобную одежду, лишались права на переписку и свидание, а также подвергались иным ограничениям. В случаях продолжающегося злостного нарушения дисциплины несовершеннолетние могли быть водворены в штрафной класс, карательное воздействие в котором строилось на круглосуточном одиночном заключении и тяжелой физической работе. Однако, если специально созданный Наблюдательный комитет (Visiting Committee) в период нахождения несовершеннолетнего в борстальском учреждении признавал его практически неисправимым и оказывающим негативное влияние на других, то это лицо могло быть направлено для отбывания оставшегося срока наказания в условия тюремного заключения, то есть за пределы учреждения борстальского типа. С другой стороны достаточно важным стимулом хорошего поведения и, соответственно, предвосхищаемого исправления осужденных выступало их направление из высшего класса в летний лагерь, где режим заключения был менее строгим, чем в самом учреждении.1

Лица, отбывающие наказание в борстальском учреждении и находящиеся в высшем классе, своим примерным поведением и добросовестным отношением к учебе и труду могли заслужить досрочное освобождение, но не ранее чем по отбытии шести месяцев – для лиц мужского пола и трех – женского и при условии, что положительно характеризующееся лицо старше 21 года возьмет на себя обязанность по опеке и надзору над освобожденным(ой). Однако каждый освобожденный из борстальского учреждения в обязательном порядке подвергался либо полицейскому надзору1 в течение шести месяцев либо наблюдению со стороны членов так называемой «Борстальской ассоциации» (Borstal Association), возглавляемой министром внутренних дел, либо Центральной организации попечения об освобожденных заключенных (Central After Care Association) в течение двух лет. Деятельность «Борстальской ассоциации», в среднем насчитывающей около 1000 человек, многие из которых работают на добровольной основе, более имеет попечительский характер. До середины прошлого столетия в среднем ¾ освобожденных «борстальцев» в течение двух последующих лет после освобождения не совершали уголовно наказуемых деяний. В целом же лишь только 35 % всех лиц, подвергнутых борстальскому режиму, были вновь осуждены за совершение уголовно противоправных деяний. Как отмечает Кортни Кенни «поскольку многие из них страдают психическими или физическими дефектами, эти результаты превосходят все ожидания».2 Также значительную роль в посттюремной социальной помощи и адаптации борстальцев играют специальные «борстальские комитеты», состоящие из членов различных обществ патроната, директора борстальского учреждения, тюремного капеллана и одного ревизирующего мирового судьи.

Таким образом, ранние английские исправительно-воспитательные проекты и более позже трансформированная и отчасти усовершенствованная их модель – «борстальская тюремная система», уже получившая необходимое законодательное закрепление и полностью сочетающаяся с уголовной политикой, представляют яркий пример консервативного упорства, с которым отстаивались уже апробированные методы и средства воздействия на несовершеннолетних преступников и малолетних девиантов (нищих, бродяг etc.). Поэтому ювенальная политика Англии не являлась рутинным пассеизмом, но лишь английской данью традициям, последовательным и рациональным решением проблем малолетней преступности.