Нужна ли истина (Вместо предисловия)
| Вид материала | Документы |
- Оглавление з Вместо предисловия, 16.65kb.
- Сжигание отходов и здоровье человека. Краткий обзор (вместо введения и предисловия), 1212.58kb.
- Василию Акимовичу Никифорову-Волгину посвящается Вместо предисловия сказка, 2696.41kb.
- Вместо предисловия, 850.61kb.
- Источниковедение в век компьютера (вместо предисловия), 1388.68kb.
- Литература вместо предисловия, 605.49kb.
- Литература вместо предисловия, 628.96kb.
- Содержание: Вместо предисловия, 860.74kb.
- Вместо предисловия, 298.02kb.
- Валентин соломатов, 1718.67kb.
Ты вьешь ли наше молоко?
Кумыс ли пьешь кобылий?
На сердце князя нелегко,
Но сохраняет волю, силы:
«Кумыс я до сих пор не пил,
Но выпью, коли ты прикажешь!»
С кумысом чашу пригубил,
Потом всю выпил махом, сразу.
«Ты наш теперь – татарин,
Тут погости и отдохни,
Ты изучи свод наших правил,
Полезно проведешь тут дни…
И помни, князь, я не шучу,
Зарезан будешь, как баран,
Когда доносы получу,
Ты мой мурза, а я – твой хан.!»
Князь Даниил к Баракчинове,
Любимейшей из ханских жен,
Вновь унижения на слове,
И вновь на деле унижен.
К ногам приник, башмак целует,
Готов на все, чтоб уцелеть,
Он слышал, как она лютует,
Не одного послав на смерть.
Ведь до него Мстислав был
Рыльский,
Не то сказал, велел сам хан,
Без проволочек лишних,
Зарезан Рыльский, как баран.
«О, злее зла татаров честь.
Владея Киевом, Волынью,
Холопом пребываю здесь,
И вкус вина мне стал полынью»
Ярлык получен на княженье,
Отпущен ханом на Волынь,
Но не забудет унижений,
Нет, не рассеются, как дым
^ КОНЕЦ РУСИ СТАНОВЛЕНИЕ РОССИИ
Москва стала богатым и большим городом. Таким его сделал Даниил Александрович и унаследовал Калита. Калита использовал связь с татарами, присоединяя небольшие княжества к Москве, кроме того он скупал вотчины разорившихся удельных князей. За годы его правления границы Московского княжества значительно расширились. Приобрел Калита и большой старинный город Ростов. При Калите в Москве стали действовать правила этнической терпимости. Подбор кадров производился не по этническим, а только деловым качествам.
На службу князю стали приходить и татары. Связующей силой стала православная вера. Для занятия должности необходимо было добровольное крещение, для женитьбы на русской – тоже. В Москве стал располагаться и митрополичий престол. С этого времени Русь получила название «Святая», возникла великорусская державность.
Жесток, коварен князь Иван,
Он земли русские скупает,
За Русь монголам платит дань,
И алчность хана отвлекает.
Москва представила уют,
Не из гордыни и тщеславия,
Сюда со всех сторон от бед бегут,
Людей объединяло православие.
Монгол, булгарин – все равно,
У всех пришедших – равноправие,
Коли Руси служить тебе дано,
Ну, что же, принимаешь православие.
На русской и жениться можно,
И процедура – так проста
Соединить союз свой должно
Под сенью храма Господа Христа.
Молиться можешь и иному богу,
Но, если служишь лично князю,
Нет выбора служителю иного,
Святая вера служит прочной связью.
Жесток, коварен князь Иван,
Не будь его, и не было б России.
Возможно, нами долго б правил хан,
А наши женщины б чадру носили…
Я не могу все это воссоздать,
Но начиналась новая эпоха,
Под игом продолжала Русь стонать,
И слишком многим становилось плохо.
Богатый Новгород и Углич, Кострома,
Династии опора Суздаль,
Не ими спасена великая страна,
Ни тверичей особенная удаль…
И не особенность каких-то городов,
Не выгода путей и положения,
Не будь Москвы, я утверждать готов,
Не было бы того объединения.
Возможно, была бы Великая Литва,
Или Османская великая империя,
Но Богом суждено, чтобы Москва
Всем обездоленным открыла свои двери.
И пусть еще не мало будет бед,
Москва – великая основа.
Исчезнет лихолетья след,
Красой своей Москва блистает снова.
Объединенья путь простой,
Святая церковь стержнем стала,
И Русь с приставкою Святой
Становится Российскою державой.
СОЗИДАНИЕ
После смерти Ивана Калиты ( 1340 год) фактическим главой государства стал митрополит Алексей, из знатного боярского дома Плещеевых. Он имел поддержку со стороны большинства православных московских людей. В качестве главы церкви он обладал реальной властью над всеми русскими князьями, без исключения. Между митрополитом Алексеем и ордынским ханом Джанибеком установились доверительные отношения. Алексею удалось исцелить старшую жену хана Тайдулу, женщину необычайной красоты и выдающегося ума. До митрополита знаменитые арабские и персидские врачи, степные шаманы побывали у ложа царицы, но тщетно… Тайдула не забыла оказанной ей услуги и оставалась верным другом московской митрополии, а, следовательно, и Московского княжества. При Алексее разыгралась свирепая эпидемия чумы, пронесшаяся по всей Европе и не оставившая своим вниманием и Москву. Полагают причиной эпидемии был труп больного чумой, заброшенный катапультой в осажденную Джанибеком Кафу (нынешнюю Феодосию), бывшую одной из цитаделей генуэзцев.
Велик Иван, да дети слабы,
Хоть имена у них прекрасны:
Симеон Гордый – преемник славы,
И князь Иван, с прозваньем – Красный.
Они лишь символом служили,
Не тусклы были, и не ярки,
Ну, в общем, не мешая, жили,
Толковым отпрыскам боярским.
Хранима символом Христа,
Митрополитом Русь ведома,
При Алексее жизнь проста –
Всяк на Руси живет, как дома.
Из рук, не выпуская узд,
Митрополит Руси владыка,
Пусть часто настигает грусть,
Но не было б большого лиха.
Ордою правил Джанибек,
В союзе с Симеоном Гордым,
Хан – добрый, честный человек,
В войне суровый и проворный.
Отбил попытку генуэзцев
Пройти в Поволжье. И в Крыму
Он осадил Кафу, без сердца
Там вызвал общую чуму.
И в град-Москву чума пришла,
И стало в городе просторно,
Порядок строгий навела,
И умер князь Симеон Гордый.
Но вновь звонят колокола,
Москва богата, много люда,
Так быстро встала, поднялась,
И это ли – не Божье ль чудо!
Попытка Суздаля была,
Перехватить инициативу,
Война двух Дмитриев свела, *
Закончилось все добрым миром.
Меж Суздалем, Москвой союз,
Скреплен был княжьим браком,
И тишина пришла на Русь,
Князь суздальский стал другом,
братом.
Примечание: В 1366 году война двух Дмитриев: Дмитрия Константиновича Нижегородского и Дмитрия Ивановича Московского
Закончилась примирением и браком Дмитрия Ивановича, победителя хана Мамая, и суздальской княжны.
^ ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ
В 1353 году татарские кочевья в Причерноморье постиг джуд (гололедица). Начался массовый падеж скота, люди голодали. Чтобы спастись от голода татары продавали своих детей генуэзцам. Генуэзцы с удовольствием скупали девочек и мальчиков для продажи их в рабство, в расчете на получение больших барышей. Узнав об этом хан Орды Джанибек страшно возмутился. По татарским понятиям получение рабов в виде военной добычи было справедливо, но наживаться на несчастье соседа в мирное время считалось аморальным. Войска Джанибека осадили сильную генуэзскую крепость Кафу (нынешняя Феодосия)Генуэзцы имели флот, у татар его не было.
Поэтому крепость для татар была практически неприступной. Тогда по приказу Джанибека катапультой на территорию крепости был заброшен труп, погибшего от чумы. Чума стала косить ряды осажденных, они оставили Кафу и отправились в Геную, по пути сделав остановку в Константинополе. В Европе чума унесла более половины всего населения. Все остальное в стихах.
Предвидеть должен Джанибек,
Чуму в Кафу подбросив,
Что слаб пред нею человек,
Чума подряд всех косит.
Всех, без разбору, не щадит,
Ни малых и ни старых,
У смерти сердце, как гранит,
Не знает про усталость.
Кафа оставлена врагом,
И Джанибек доволен,
Изгнал врага, а что потом?..
Не медик он, а воин.
Ну, а чума гулять, пошла,
Добралась до Царьграда,
Быть может дальше б не пошла,
Да вот беда, досада.
Миграция случилась крыс
Из Азии в Европу,
И слуги смерти понеслись,
Проделав в Италию тропы.
Чума Италию прошла,
До Франции и Англии добралась,
Потом в Германию пришла,
Здесь ненадолго задержалась,
На север двинулась на Русь,
По Пскову славно погуляла,
Царят отчаянье и грусть,
И, наконец, в Москву попала.
Звонят и бьют колокола,
Печальный гул идет над градом,
След черный за собой вела,
И люди сыпались, как градом.
Чума собрала с бедных дань,
От ней досталось и богатым,
И как-то в утреннюю рань,
Вошла и в княжие палаты.
Сын Даниила Симеон,
В истории он назван Гордым,
Стал жертвою чумы и он,
Но москвичи держались твердо.
Ушла чума, а жизнь идет,
Москва звонит во здравицу,
О, чудо, русский наш народ,
Он и в беде прославится.
^ КУЛИКОВО ПОЛЕ
Порядок наследования великокняжеского престола в Москве переходил от отца к сыну, а не так как это было в Киевской Руси, От брата к брату. Конфликт между Дмитрием Ивановичем, сыном Ивана Красного, внука Ивана Калиты и ханом Синей Орды Мамаем назревал. Конечной целью Мамая было расчленение Руси: западная отошла бы к Литве (Мамай вступил в союз с Литовским князем Ольгердом) Он же послал на Суздаль царевича Арапшаха. Тот устроил в Суздале и Нижнем Новгороде резню, после того как суздальские князья были вырублены монголами на реке Пьянке. Любопытно, что суздальцы, вступая в бой, действительно были пьяны. После этого произошло сражение московской дружины на реке Ворскле с татарским войском, под командой Бегича. Татары были разбиты наголову. Решающее сражение произошло на Куликовом поле в 1380 году.
Разнеслася весть, возвестила грусть,
По Руси Святой прокатилася,
Что пришел Мамай на Святую Русь,
Чтоб подмять, побить нашу силушку.
Он привел с собой рать несметную,
Подошел к брегам Дона быстрого,
Ты, о жаворонок, птица летняя
Поднимися ввысь неба чистого.
С высоты окинь славный град – Москву,
Силу русскую, рать Залескую,
Пусть трава-ковыль прочь несет тоску
В степи южные, половецкие.
Бури темные соколов несут,
В трубы трубит славный Серпухов,
А в Коломне Бубны громко бьют,
Мужиков зовут от сохи, серпов.
Сыновья Литвы – Гидеминовы
Князя Дмитрия зов услышали,
Клятвой крепкою, нерушимою.
Поклялись служить бойцы пришлые.
И под гулкий, колокольный звон
Новгородцев рать собиралася,
И под женский плач, стариковский стон,
К Дону быстрому отправлялася.
С устья Дона и Днепра реки
Поползли к Москве ложь – туманы,
Стаи волков уж совсем близки
Их ведет Мамай – басурманин
Полки русские и татарские
Тучей черною развернулися,
Сеча лютая, сеча страшная...
И татар орда захлебнулася.
И оружие побросали прочь,
Головы склонив под мечи.
И остатки их поглотила ночь,
У Непрядв - реки, у реки Мечи.
Трава кровию залита была,
Воронье кругом кружит тучею,
Три дня речкою кровь людей плыла,
Самой храброю, самой лучшею.
А Мамай бежал к Кафе – городу…
Горы трупов, как стога…
Слава бросила хана гордого,
Пировала Русь, победив врага.
^ ОЛЕГ, КНЯЗЬ РЯЗАНСКИЙ
Много сказано и много написано о Куликовской битве. Шли на битву разные люди, из разных городов, а возвращались с нее одни – русские.
Немаловажную роль для этой победы оказалось отсутствие в битве на стороне Мамая литовцев, возглавляемых Ягайло, будущим королем польским Владиславом. Он опоздал на один дневной переход, ведя с собой 80 тысяч воинов. А помешал ему сделать это Рязанский князь Олег со своей пятитысячной дружиной. Дело было сделано, битва закончилась победой русского войска. Об этом далее:
Лик светел, чист, ясен князя взор,
Он никогда не замышлял измены,
Такой несправедливый приговор
На множество грядущих поколений.
Что было бы на Куликовом поле,
Поддержку, получив, великую Мамай?
Москву какая ожидала б доля,
Как ликовал бы, радуясь, Сарай?
Спешил Ягайло к полю битвы,
Как не спешил, на сутки опоздал –
Не результат вознесенной молитвы,
Олег Рязанский силой удержал
Была числом дружина небольшая,
Но лучшее, что было на Рязани,
Вначале думал «потрепать» Мамая,
Рязань освободить от дани.
Да нет, проведал князь Олег,
На Русь Ягайло двинул свою рать, -
Москвой неожидаемый набег, -
В ней не успеют воинство собрать…
Природный есть рязанцев дар –
Лавировать и укрываться ловко,
Литовцев обошел, нанес удар,
Попал Ягайло в мышеловку.
Он войско развернул, рязанцев нет,
Он двинулся вперед, они напали.
Не оставляли за собою след,
Такого на Литве не ожидали.
Ягайло овладели гнев и ярость,
Не виден враг ему, неуловим,
Зато рязанцам раненым досталось,
Захвачен их обоз, а князь неумолим,
Их резали, как скот, бежала кровь
рекой.
Беспомощны, отпора дать не могут…
Как чувствовал себя «герой»,
Идя к себе домой, в свою «берлогу»?
Да, что там говорить, он власти ради
Повсюду проливал чужую кровь,
Зарезал на пиру Кейстута – дядю,
Прославился убийствами король.
Но, а предательства упала тень -
Олег Рязанский миром не оправдан, В истории России по сей день
О нем замалчивают правду
^ ЦЕНА ПРЕДАТЕЛЬСТВА
Брат суздальского князя Борис и его племянники Василий и Семен использовали клевету и провокацию, стремясь поссорить Дмитрия Донского с ханом Тохтамышем, сообщив ему о том, что Москва и Рязань хотят перейти на сторону Литвы – главного противника татар.
И это ему удалось. В 1382 г. Тохтамыш организовал набег на Москву. Переправившись через Волгу и Оку, татары внезапно появились под стенами города. Дело было летом, когда боярские семьи, духовенство и воины уезжают в деревни. В Москве оставалась великая княгиня и митрополит Киприан. Киприан не был сведущим в военном деле, поэтому организовать оборону Москвы он не мог.
Цвела и ликовала Русь,
Разбив в бою Мамая,
А рядом с радостью и грусть
Погибших поминая.
Сто двадцать тысяч полегло,
Вернулось с поля тридцать,
И каждый город, и село
И плачет и гордится.
Но на Руси немало тех,
Кого можно купить,
Кто ради золота, утех
Мог душу заложить.
Чье имя следует предать
Анафеме при жизни,
И постоянно поминать
Врагов своей отчизны.
И злобу затаил Борис –
Брат суздальского князя,
В обман введен им Тохтамыш –
«Москвы с Литвою связью»
И Тохтамыш, все осознав,
В отъезде князь Московский,
Стремительно на Русь напал,
Со всем огромным войском.
В Москве сидел митрополит…
Великая княгиня.
Посадский мирный люд бурлит,
Услышав хана имя.
А воинов почти что нет,
С Донским ушла дружина,
Посадский люд за много лет,
Не видит господина.
И все бы было ничего,
Москве был враг не страшен,
И встретить было чем его
Со стен кремлевских башен.
Но люд пошел по погребам,
С вином и пивом бочки,
И к вечеру был каждый пьян,
Да прихватили ночку.
Митрополиту не унять,
Никто его не слушал,
Все продолжают пить, гулять,
Стремясь потешить душу.
Княгиня с пастырем бежали,
Но у родных ворот,
До нитки люди обобрали,
Пьянел, дерзил народ.
Спиртного выпит весь запас,
Посадские решили,
Что наступил тот самый час,
Поговорить о мире.
Чтобы посольство пропустить ,
Ворота приоткрыли,
А чтоб обратно их закрыть,
С пьяна о том забыли.
Итог подведен, завершен,
Враги в Москву ворвались,
Позорили, рубили жен,
И всех, кто оставались.
^ ПОЖАР В МОСКВЕ
1385-й год
( примечание – В 1385 году, при Дмитрии
Донском сгорела дотла Москва, в том числе
и кромник - прадед нынешнего кремля. В том
же году в Москве была чума. Но город стал
строиться. Кремль решено было строить
каменный)
Стояла засуха великая и зной.
Жизнь от жары оцепенела.
Тучи обходили город стороной,
Даже птица певчая не пела.
Деревянный город, как уснул,
Душно в избах, душно и снаружи,
Хоть бы слабый ветер потянул,
Дождик…Ох, как дождик нужен.
А запел бы ветер голоском,
Поднимая в воздух, с подголосками,
Пыль, с хрустящим на зубах песком,
Серую, сухую пыль московскую.
Крыши и заборы, и листва
Пыльным покрываются налётом,
Днём любая улица пуста,
Даже птицы не видать полёта.
Капает смолою из сучка
Вечером, да и в ночное время,
Да из пересохшего стручка
Высыпается на землю семя.
И скрипит усохшее бревно,
Так что слышит его ухо.
А в колодцах показалось дно,
А в иных и вовсе стало сухо.
Да река мелка, еле течёт,
По утрам туманы не клубятся,
Солнышко не греет, а печёт,
От Ярила некуда деваться.
Псы лежат, свисают языки,
И надсадно часто, часто дышат.
Оголились в избах потолки,
Лишь под утро остывают крыши.
Пусты и белесы небеса,
Ни единой капли за полгода,
В желтый цвет окрасились леса,
Сбрасывают лист, как в непогоду.
И в бору колотится сердечко,
На земле коричневый настил,
Жарко, душно, словно в печке,
Двигаться по лесу нету сил.
Попрохладней в кромнике, у князя,
Все из дуба, в два обхвата стены,
У дверей, крыльца и коновязи
Воины дежурят во две смены.
Чуть прохладнее у Спаса на Бору,
В каменном Архангельском соборе,
Днём там можно видеть детвору,
Старых, да престарых богомолок.
Кара божья – странные болезни…
К вечеру полегчает немного…
Кратки стали службы и молебны.
Всепрощенья просит мир у Бога.
Слышит он, да ближе к люду бесы,
Двери приоткрыл и – у порога,
А пришла беда, от шалости ли
детской,
Может быть от вражьего поджога.
Ночь глуха. Оружием бренча,
Воины на страже, у ограды…
Мигом вспыхнул ярко, как свеча
Всех Святых, что на Посаде.
Без заклятий, да с нечистой силой…
Ни воды, ни сильного дождя…
Буря налетела и завыла.
Все старанья пропадали зря.
Бесы загудели. Разгулялись,
Но страшнее – вопли погорельцев,
Многие из них в огонь бросались,
Чтоб детишек вытащить горевших.
В Летописи есть о той поре,
К Богу обращение сначала:
«Город без остатка погоре,
Такова пожара не бывало»…
Далее: « То ти слывёт великий,
И пожар, еже от Всех Святых»…
Да святые отвернули лики –
Всё сгорело – и огонь утих.
А на месте кромника – уголья, -
Славное наследье Калиты,
Сердце князя обливалось кровью,
Он бродил до самой темноты.
Та беда велика, не случайна.
Женщины рыдали, воем выли.
Времени не было на отчаяние,
Мужики – за топоры и пилы.
* * *
Воскресает город из золы и чада,
На Неглинке сделана запруда,
Поднимают храмы, строится ограда,
Золотые всходы деревянных срубов.
* * *
Пусть исчезнет кромник, избы - пусть.
Крепки русских руки, голова.
И без лишних слов обойдется Русь.
Только слово было бы – МОСКВА.
С этим словом возродится плоть,
О том кругом пойдёт молва…
Пусть оно растёт, славой обрастёт
На века звучит –славный град
МОСКВА.
Ну, а Дмитрию на месте не сидится,
Он сам надзор ведёт за делом,
Решил – быть белокаменной столице
Чтобы свечою больше не горела.
^ ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
Нападение Тохтамыша на Москву вызвало подъем антимонгольских настроений в московском княжестве. Московские бояре, быстро собрав дружинников, стали нападать на татарские отряды, которые были рассеяны по волостям, и уничтожать их. Тохтамыш, поняв, что приходится сражаться всерьез, немедленно снялся, оставил разоренную Москву, перебрался через Оку, по пути разграбил рязанское княжество,
и ушел восвояси. Выиграли от нападения на Москву только предатели.
Наследник Дмитрия Донского – молодой князь Василий был взят в Сарай заложником, Бежал оттуда, чтобы развязать руки отцу, попал в Литву, взят в плен литовским великим князем Витовтом…
Победу Куликова поля
Московская пропила пьянь,
Опять послушны ханской воле,
Опять большую платят дань.
Орда Москве не доверяет,
Наследник Дмитрия Донского*
Заложником в ней пребывает,
И Тверь зашевелилась снова.
На Западе сгустились тучи,
Литва Великая под папой*
И только ждет удобный случай
Русь придавить когтистой лапой.
Отцу, чтоб руки развязать,
Чтоб мог тот принимать решенья,
Решил Василий убежать,
И ждал удобного мгновенья.
Побег удался, он ушел,
Не на Москву, на юг, к валахам,
С купеческим обозом шел,
И клялся именем аллаха.
Пути прямого ему нет,
Погоня по дорогам рыщет,
Он ложный ей оставил след,
Пусть долго-долго его ищут.
Пускай считают, что пропал,
Он с юга на Литву подался,
В Литве к Витовту в плен попал, *
Там на иконе князю клялся,
Что в жены дочь его возьмет, -
Условие было такое, -
Он выполнит, когда придет,
Но не найдет в Москве покоя.
С Софией Витовною брак*
Не оградит от посягательств,
Витовт России старый враг –
Не соблюдает обязательств
А тут еще и Едигей, *
С его стремительным походом,
И за спасение, скорей,
Обязан князь Василий Богу.
Примечания: Василий – сын Дмитрия Донского, ставший после смерти отца в 1389 году великим князем.
Витовт – великий князь Литовский, тесть кн. Василия, что не помешало ему захватить русские земли вплоть до современной Калуги.
Едигей – талантливый полководец, разгромивший Витовта в 1408 году.
В ответ на отказ Москвы платить дань, совершил стремительный набег на Москву, разграбил города Переяславль, Ростов, Нижний Новгород. Великий кн. Василий не готов был к отражению набега. Москву в очередной раз спасли смуты в самой орде, заставившие Едигея покинуть московские земли.
^ ПОХОД ТАМЕРЛАНА НА
МОСКВУ
Дмитрий Иванович Донской в 1389 году умер. Хан Белой орды Тохтамыш подтвердил великое княжение сына Донского – Василия Дмитриевича, ожидая в преддверии столкновения с Тамерланом, иметь на своей стороне Московского князя. Но тому не хотелось участвовать в военном столкновении, слишком свежа была память разорения Москвы Тохтамышем. Хану пришлось рассчитывать только на свои силы. Хан сражение проиграл, но ему удалось удрать в Литву. Князь Василий, видя такой оборот событий, перешел на правый берег Волги и стал уходить. Тамерлан не стал его преследовать.
Не гром гремит, а пламя полыхает,
В дыму, пожарищах московские
границы,
Такого не бывало от Мамая,
Волнуется Московии столица.
Идет «Хромой» с несметной силой,
Его поход опережает весть,
Позади войск вороны, да могилы
Познали Тамерлана власть и месть.
Армения и Грузия в развале, тьме,
В Сарае Тохтамыш посажен на кол,
Такого не предвидится во сне,
Такого не предвидит и оракул.
Против него попробуй устоять,
С такой силищей как бороться?
И где набрать такую рать,
Чтобы разбить такого полководца?
Не устояли стены крепостей,
Тимур преодолел крутые горы,
А тут лишь частокол из бревен,
без затей,
Мечи, да топоры, да руки голые…
У москвичей нахмуренные лица,
Ведь только что оправились от ран,
А тут, в двух переходах от столицы
Обосновался Тамерлана стан.
Звонят колокола, гремит набат,
Все молят богородицу: «Спаси!»,
Молебны бесконечные подряд…
«Иисус Христос…Иже еси»…
И вдруг несется весть благая –
Тимур ушел, и нет следа,
В церквях, соборах Деву поминают,
Что ею от Москвы отведена беда.
Было ль действительно видение Тимуру,
Или он просто чем-то занемог,
Но только ранним утром хмурым,
Степь затряслась от конских ног.
Вздымалась пыль, и ржали кони,
Все ускоряя резвый бег,
Тимур бежал, как от погони,
Кровавый за собой оставив след.
ИСТОРИЯ
История – одна большая сцена,
Жизнь – несравненный режиссер,
Играют в ней попеременно – Вражда, предательство, позор.
Что нравственность и доброта?
Обходят их государи – актеры,
Сожженные деревни, города,
И мертвых тел - холмы и горы.
Нам не судить деяния царей,
Величье их равно изъянам,
Насильем оскверняли дочерей
И резали сынов, как жертвенных
баранов.
Что суд земной? Что – божий суд,
Что жизнь сулит под небесами,
И жизнь сама, и смысл, и суть,
Как пыль, как прах под царскими
ногами.
^ УРОК ДИПЛОМАТИИ
Сын Дмитрия Донского – Василий умер в 1425 году. Его брат – Юрий Дмитриевич отказался присягнуть племяннику – Василию Васильевичу и, не ожидая окончания похорон, поскакал в свой удел – город Галич,
собирать войска. Митрополит Фотий убедил его, что война не приведет к успеху. Князь Юрий решил использовать знакомство со знатным мурзой из орды Тыгиней и просить ордынского хана рассудить его с племянником, основывая свое право на завещании отца. Об этом далее:
Едва великий князь «помре»,
Чуть-чуть остыло тело,
Как вновь на княжеском дворе
Крамола песнь запела.
Князь Юрий, умершего брат,
Не ждал конца обряда,
Покинул в спешке стольный град,
С ним зависть скачет рядом.
А зависть подняла вражду,
Что долго мирно спала.
Князь отправляется в орду,
Чтоб власть ему отдала…
Но и бояре из Москвы,
Те то ж, не лыком шиты,
И в свою очередь пошли
Искать в орде защиты.
Князь Юрий долго говорил,
И речи нет конца,
О праве на престол твердил,
От брата, от отца…
И тут московский дипломат*
Ответствовал с учтивостью:
« По завещанью хочет брать,
А мы – по твоей милости!»
И хан обрадованным был
Их показной покорностью,
Престол московский присудил
Василию. Дар – вольности…
Примечание: дипломатом на суде был московский боярин Иван Дмитриевич Всеволожский, сказавший дословно: « Князь Юрий ищет великого княжения по завещанию отца своего, а князь Василий – по твоей милости»
^ НАСИЛЬЕМ МИЛ НЕ БУДЕШЬ
Князь Юрий Дмитриевич из Галича был недоволен решением ордынского хана оставить Великое княжение за племянником Василием Васильевичем Московским и только ждал удобного предлога. И такой предлог нашелся в 1433, о нем:
Вердикт орды, он только лишь вердикт,
На йоту не умерил притязаний,
У дяди князя не унялся аппетит,
Хотелось власти над Москвой, Рязанью.
На свадебном пиру, как летопись гласит,
Княгиня – мать златой сорвала пояс,
Сказав, что пояс тот принадлежит
Самому князю Дмитрию Донскому…
На сыне Юрия тот пояс был одет,
Один вопрос возник: откуда взял?
Не мог его дарить почивший в бозе дед!
А значит, Юрий, князь его украл…
Да что там говорить, скандал был громким-
В украденном прийти на пир?
От осуждения не спрятаться в сторонку,
Но взорван был такой непрочный мир.
И Юрий Дмитриевич, пылая адским гневом,
К тому ж теперь, имея повод,
Войска свои собрал и двинул смело.
Племянник не готовым был к походу.
Со свадьбы, на коня, не подготовлен,
Но шел на битву без боязни,
Ведь на Руси с рожденья каждый воин.
Но, был разгромлен князь на Клязьме.
Великий князь Московский схвачен,
Под стражею отправлен был в Коломну,
И на Святой неделе – Святках
В Москву вошли из Галича колонны.
Но москвичи к государю бежали,
Добро бросая, семьи и занятия,
И победители столицу покидали,
Всеобщее почуяв неприятие.
^ ДВА ВАСИЛИЯ
Князь Юрий Дмитриевич сумел еще раз победить племянника Василия,
захватить в плен и мать великого князя. Но вскоре умер. Василий Васильевич воссел на великом столе и взял мир со своими двоюродными братьями. Мир оказался недолгим. Василий Юрьевич, сын князя Юрия, иными словами сын родного дяди великого князя нарушил его, и с большим войском встретился с великим князем при селе Скоретине. Им же было предложено перемирие до утра, но и здесь
двоюродный брат великого князя слова своего не сдержал и внезапно перешел в наступление. Это ему не помогло, он был разбит, взят в плен, доставлен в Москву и ослеплен.
Русь-матушка от Юрия устала,
Хоть в битвах показал себя героем,
Но смерть пришла, его уняла,
Ушел он в мир забвения покоя.
У князя Юрия не мирные сыны,
Что князь Василий, что Шемяка,
Не мирны у князей и сны,
Пока приходится терпеть. Однако,
Василий Юрьевич нарушил первым мир,
Такой тревожный, слабый и недолгий,
Пошел на Кострому он набираться сил,
Спускаясь вниз по Матушке, по Волге.
Василий – князь Московский и Великий
Вблизи Скоретино Василия встречал,
Вход пущены мечи, булавы, пики,
Московский князь на брата осерчал.
Разбил его и захватил в полон,
В Москву без торжества доставлен,
Там по приказу князя ослеплен,
Незрячею калекою оставлен…
^ КНЯЗЬ ДМИТРИЙ ЮРЬЕВИЧ ШЕМЯКА
Вынужденный внешне смириться, Шемяка, второй сын князя Юрия, двоюродный брат Великого князя Василия, продолжал мечтать о великокняжеском престоле, ожидая благоприятного момента. В истории Руси все перемены связаны с волнениями в орде. Там также шла непрекращающаяся борьба за власть. В 1438 году хан Улуг-Мухаммед, выбитый из орды, занял русский город Белев. Хан Улуг хотел заручится поддержкой русских князей, но был разгромлен полками князя Шемяки, и ушел в г.Казань. Дети хана пришли под Москву через год. Все дальнейшее в стихотворении:
Как велико терпенье государя,
Шемяка воле князя вопреки,
Когда просили помощи татары,
Он бросил на Белев московские
полки.
А через год пришли Махмут с
Якубом, -
Великий князь беспечно пировал,
Надеясь на Шемяку, как на друга,
Помочь Шемяка в битве обещал.
Но не пришел, оставил одного,
С дружиной слабой, малой,
С великим князем рядом никого,
Предательства не ожидал он.
Василий был разбит и в плен попал,
Шемяка шлет посланников к татарам,
Чтоб хан Улуг его не отпускал.
Старанья князя не пропали даром.
Хан заломил огромный выкуп,
Жене и матери, послав нательный
крест,
Бояре к гласу князя были глухи,
Не хватит, и, собрав все золото окрест.
Пришлось на Русь вести ему татар,
И обещать им всяческие льготы,
Описана в дворах любая тварь,
Чтоб уплатить тот выкуп живоглоту.
Татар на службе князя очень много,
И недовольства на Руси рекой:
«Отрекся князь от истинного Бога!
Молитву хоть читай за упокой!»
Сквозь пелену времен проникнуть
сложно,
Особенным был православный мир,
На богомолье ехал князь, возможно
На Троицкий надеясь, монастырь.
Надеялся на стены, на устав,
Хотя к тому и впредь примеры были,
Что враг на монастырь напав,
Надеялся скорей всего на силу.
Шемяка взял Москву, жену и мать
У князя венценосного России,
Воинов под сеном спрятав, чтоб в
монастырь попасть,
Куда его монахи не просили.
Бежит Шемяка, воины за ним,
Монахи прячутся по кельям,
Перед врагом великий князь один,
С надеждами на Бога против хмеля.
В одежде инока, с иконою в руках,
Молил великий князь о милосердье,
Что пострижется…Будет он – монах,
Одно убежище ему осталось – келья.
Под клятву на иконе, сдался он,
Но в Троице монахом не оставлен,
Московский князь был братом ослеплен,
С женою в тихий Углич был доставлен.
Княгиню-мать сослали в Чухлому,
Шемяка мог бы праздновать победу,
Но Богу лишь известно одному-
Нарушив клятвы, ожидают беды.
^ ВАСИЛИЙ ТЕМНЫЙ
Ослепленный Шемякой Великий князь Василий бежал из монастыря в Тверь. Набрав войско он, заручившись поддержкой тверского князя, в 1447 году победоносно возвращается в Москву и занимает престол. Но ему потребовалось еще несколько лет борьбы, чтобы окончательно низвергнуть Шемяку. В 1450 г. Шемяка был выбит из своей вотчины-
Галича и бежал в Новгород, где и скончался. По некоторым летописям
был там отравлен по приказу Московского князя Василия Темного.
Слепого князя величали Темным. За поддержку новгородцами Шемяки
Василий Темный с войском двинулся к Новгороду. Взяв приступом Старую Руссу, московские воеводы, отпустили основную рать. Осталось только около 200 воинов. И тут эти двести столкнулись с пятитысячным отрядом новгородцев. Московские воеводы нашли в таком трудном положении выход, приказав стрелять по лошадям. Одетые в броню, новгородцы валились под ноги собственных коней, не пытаясь вставать и сопротивляться. Мир был заключен в 1456 году на самых унизительных условиях для Новгорода.
Московский князь Василий
Темный
Таким в историю Руси вошел,
И вклад его в нее огромный,
И путь превратностей прошел.
Шемяка ожидал, что одержал
победу,
Когда его он ослепил.
Иначе все определило небо,
Всевышний князя защитил.
В святой обители был схвачен,
Такой неотмолимый грех,
Путь Темного прозрачен,
Все беды позади, а впереди – успех.
Кирилло-Белозерский монастырь,
Сюда приводят странника слепого,
Был поражен монахов мир,
Не помнил случая такого –
Митрополит Владимирский Иона,
Сам помогал в движении слепому,
То удостоит личного приема,
То иногда сопровождает к дому.
У стражников случился недосмотр,
Открытой долго оставалась дверь,
Через нее слепой пошел во двор,
Сумел сбежать оттуда в Тверь.
Сторонников немало у слепого –
Царевичи Касим, Якуб,*
Бояре биться за него готовы,
И выполняют множество услуг.
Шемяка оказался одинок,
Из вотчины, из Галича изгнали,
Путь для него закрытый на Восток,
Но новгородцы с честью принимали.
И это не прошло им даром,
Разгромлены были у Старой Русы,
Озарена была земля пожаром,
Хоть новгородцы были и не трусы.
Из вольных городов остался он один
К великокняжеской досаде.
Руси пришел на помощь хан Касим.
И город Новгород в осаде
Мир заключен, он вольность
Сохранил,
Хотя и в ней он ограничен,
С Москвой сражаться нету сил,
И сузились значительно границы
Примечания: Хан Касим и Якуб – сыновья Казанского хана. Касим верой и правдой служил Московскому Великому князю, за что ему был
пожалован городок на Оке, получивший название Касимов.
^ НАРЕЧЕН ВО МИТРОПОЛИТЫ
В 1438-1439 гг. вселенском соборе во Флоренции решался вопрос об объединении западной и восточной церквей. От Москвы там был митрополит из греков Исидор. Но Русь не поддержала унию. В 1441 году рязанский епископ Иона был «наречен во митрополиты» не константинопольской патриархией, а собором русских епископов. С решением такого вопроса исчезли все возможности противостоять оплоту общерусского православия в лице Москвы.
От папы шли на Русь
с крестом,
За пазухою камень,
Вели себя, как со скотом –
О том людская память
Вначале манят калачом,
Опутав ложной сетью,
Потом орудуют мечом,
Секут тяжелой плетью.
У рыцарей мечи остры,
И дело свое знают,
На площадях горят костры,
Еретиков сжигают.
К тому ж, славяне – дикари,
Отступники, схизматы,
Что хочешь с ними сотвори
По повеленью папы.
Казнимы, веруют в Христа,
Но не желают папы,
Духовна вера их, чиста,
Ни в чем не виноваты.
И дело Божьего суда
Решать кто прав, кто нет,
А не идти с мечом сюда,
Неся нам «божий» свет.
* * *
Москва шумела и бурлила,
В нее вернулся Исидор,
Служил иначе литургию,
Тем самым – вынес приговор.
Не Богу славу возгласил,
Начав во здравье папы,
Чем прихожан всех возмутил,
И сыплются проклятья.
Поход мирян на княжий двор:
«Над нами поп глумится!»
Посажен князем Исидор
В московскую темницу.
Но из темницы убежал –
Пусть все пути открыты.
Среди священников скандал:
«Где взять митрополита?»
А флорентийский договор
Москва не поддержала,
Собрала собственный собор
Московская держава.
Свой избран был митрополит,
Иона из Рязани,
Путь православию открыт
Московскими часами.
От унии воротят нос
Великий князь и люди:
Отцова вера – весь вопрос,
Кто изменить принудит?
Что Запад русскому сулил?
Ярмо, соху, лопату,
Да чтобы верил свыше сил
В непогрешимость папы!
^ ГОСУДАРЬ ВСЕЯ РУСИ -
ИВАН ТРЕТИЙ
Наследие, полученное старшим сыном Василия Темного – Иваном Ш Васильевичем, было завидным. Все русские князья фактически находились в полной воле московского князя, семейные межусобицы исчезли, а угроза со стороны Золотой Орды практически исчезла. Ивану только и оставалось покорить непокорную вечевую республику – Новгород, что он и сделал. Русь была объединена.
Так постарел и ослабел Сарай,
Крым отошел и отошла Казань,
Москва – такой богатый край
Давно орде не платит дань.
Печально на душе Ахмата,*
Он собирается в поход,
Москву ждет тяжкая расплата,
За все расплатится народ.
У хана сердце кровоточит,
В союз он Новгород включил –
Тот власти княжеской не хочет,
А биться одному – не хватит сил.
Силен стал православный мир,
Его не тронешь в одиночку,
Король есть Польский Казимир,
Хоть временный союз – непрочен.
Но и Иван не лыком шит,
Его союз с Менгли-Гиреем*
Им превращен в надежный щит,
Напасть пока Сарай не смеет.
Крым для Сарая – в сердце нож,
Менгли-Гирей силен, богатый,
По телу пробегает дрожь
У хана Золотой орды – Ахмата.
Чтоб вражьи замыслы сорвать,
Не дать ему собраться с силой,
На Новгород Иван бросает рать,
А с нею князя Даниила*
А с князем Холмским – Данияр
С отрядом легким и летучим,
Из лучших лучников – татар,
Нависли над врагами тучей.
И повстречались на Шелони*
Родные, верой не едины,
Смешались в кучу люди, кони,
Златые кудри и седины.
Литва на помощь не пришла,
Не оказала помощь Польша,
Победу празднует Москва,
И вольницы нет прежней больше.
Иван сказал врагам сердито:
«Вам больше рати не держати,
Посаднику теперь не бытии,
И вечу больше не звучати!»
И колокол великий, вечевой
Великий Новгород покинул.
Теперь во граде мир, покой,
Перед Москвою гнет он спину.
Хоть оставался хан Ахмат.
И впереди была «Угра»,*
Но не звенел в Москве набат,
Большая кончена игра,
И Русь единым стала полем,
В Литве и Польше стало тихо,
И все князья послушны воле,
И навсегда уходит иго.
Примечания: Хан Ахмат – последний золотоордынский хан, пытавшийся безуспешно бороться с Москвой.
Менгли-Гирей – Хан Крымской орды, враг хана Ахмата и надежный союзник Ивана Третьего.
Князь Даниил Холмский – лучший полководец Московского князя Ивана Ш.
Данияр – Касимовский царевич, принявший участие в походе на Новгород в составе московского войска.
Шелонь – река, на берегу которой произошла битва москвичей и новгородцев.
Угра – река, по обеим берегам которой стояли московское войско и войска золотоордынского хана Ахмата, закончившееся уходом хана и
концом татаро-монгольского ига.
^ СТОЯНИЕ НА УГРЕ
На севере леса, на юге степь,
Меж ними четкой нет границы,
Дозорные холмы, чтоб местность
оглядеть –
Не прутся ли на Русь опять ордынцы.
В небесной синеве орлы парят,
В густой траве укрылось все живое,
О местности подобной говорят,
Что это мир отрады и покоя.
В степи течет ленивая река,
Вдоль берега стеной рогоз, осока,
Хотя Угра не слишком широка,
На большем протяжении – глубока.
Никто и никогда не наводил мосты,
Есть отмели на ней и броды,
Река, естественно, не чудо красоты,
Она – не колыбель народа.
Как туча черная посунулась орда,
Чтоб наказать Москву – не платит
дани,
Опять на Русь надвинулась беда,
Пора идет смертей и тягостных
страданий.
Собрал все силы русские Иван*
И встретил на реке Угре монголов.
Воочию узрел татарский хан,
Что Русь сразиться с ним готова.
Ни та, ни эта не готова сторона,
Реку преодолеть, на смерть сразиться,
Мощь той и той отчетливо видна,
Река Угра стальной легла границей.
Монгольские то тут, то там дозоры,
И редкий слышен посвист стрел,
Как будто страхом скованы просторы,
Орел, и тот, куда-то улетел.
По вечерам шум слышен за рекой,
И храп коней, пасущихся на воле,
Глухая ночь, одна несет покой,
Но неспокоен ночью воин.
На берегах реки стоят ни день, ни два,
И друг за другом зорко наблюдают.
Перед врагом не дрогнула Москва,
А хана силы постепенно тают.
Край солнышка багрового взошел,
Купаясь в облаках белесого тумана,
В движение монгольский стан пришел,
Шли на Сарай по повеленью хана.
Ушли враги, опять воскреснет степь,
Хотя поникли и помяты травы,
Но, главное, ушла отсюда смерть,
Нет урожая тел кровавых.
По всей Руси звонят колокола,
Весть об Угре сюда домчалась мигом,
Ликует Русь, ликует вся Москва –
Дождались, наконец, исчезло иго.
^ СМЕРТЬ ЧАРОДЕЯ
При дворе великого князя Ивана Ш состоял в качестве врача ученый еврей Леон
из Венеции. В начале 1490 года опасно заболел старший сын великого князя. Врач
стал лечить больного прикладыванием горячих «сткляниц» и разными травами. На
вопрос великого князя, выздоровеет ли больной, врач дал неосторожный ответ:
«Я твоего сына непременно вылечу, иначе вели меня казнить!» Вскоре больной
умер, Иван Васильевич велел казнить еврейского врача публично. Всем евреям было
велено убраться из Московии.
Как тяжек колокола звон,
Палач на лобном месте,
Толпа растет со всех сторон,
Как в квашне бродит тесто.
Все тянут голову вперед –
Увидеть чародея.
Такого не видал народ:
Казнят врача еврея.
Царев читается указ:
Казнить врача Леона,
От рук его на этот раз
Погиб наследник трона.
Когда тот тяжко заболел,
Лечил больного травами,
И познакомиться успел
Он с варварскими нравами.
Лечил больного, что есть сил,
Надежным путь казался,
Одну ошибку совершил –
Своею жизнью клялся,
Что жизнь царевича спасет, -
Простым казался случай,
Врач ожидал, придет почет,
Отвалят денег кучу.
Но жребий вытянул пустой,
Хоть был надежен номер,
Смерть срезала своей косой,
Царевич взял, да помер.
Врач тяжких пыток испытал,
Осунулся, поник,
Здоровьем, свежестью блистал,
Теперь – седой старик.
Вокруг враждебная толпа,
С веревкою на шее
Он перед ней. Толпа глуха
К страданиям еврея.
Окончен путь, пришла пора,
Стенанья его глухи,
Глава под сталью топора
Свалилась с громким стуком.
^ ШАПКА МОНОМАХА
Не из пустых словес и не из праха
Поляне, смоличи, древляне, кривичи
Веками создавали шапку Мономаха,
И первыми ее носили Рюриковичи.
В степенной книжице московский князь,
Хоть нет тому подробных пояснений,
С Октавианом Августом имеет связь.
Праправнук он по происхождению.
Ту связь по женской линии, незримую,
Брак закрепил с царевной византийской,
Отсюда и Москву назвали третьим Римом,
Орел двуглавый в гербе стал российском.
И корни Рюрика слились, переплелись
С корнями византийского престола,
Привились на Руси и ярко расцвели,
Став русской государственной основой.
Из-под татарского ярма, в потемках, -
И это далеко не красные слова, -
Великих киевских князей потомки
Создали город с именем Москва.
Он строился не сразу, по крупице,
К нему тянулся люд со всех сторон,
И сделался державною столицей,
Под гул набатов, колокольный звон.
И ратным делом, и моленьем Богу,
Вокруг огромного Московского кремля,
Водицей – по ведру, землицей понемногу,
Рождалась и крепилась Русская земля.
От поля Куликова до битвы на Угре
Прошло немало и немного, а столетие,
Рекою кровь в стране лилась везде,
Назвали предки время – лихолетьем.
Служила церковь Рюриковому дому,
Сам архиерей Ростовский Вассиан,
Как Радонежский Дмитрию Донскому
Служил. Его ценил великий князь Иван
Не сладко доставалось предкам нашим,
Немало было их уведено в полон,
Пылали города и зарастали пашни,
Над Русью плыл набат и похоронный звон.
На территориях пустынных и огромных,
Посады строились и храмы слободские,
И становились под Московские знамена
Полки рязанские, смоленские, тверские.
Рождались новые бойцы и воеводы,
Москва не только не платила дань.
Набеги делала, военные походы,
Теперь ясак платил Ивану хан.
Об этом нужно помнить нам, потомкам,
Вся сила наша в единении,
Коль роетесь в истории в потемках,
Не допускайте вредных искажений
^ ВАСИЛИЙ ТРЕТИЙ
Последние пять лет
Великий князь Иван не правит,
В боярской думе его нет,
И Бога он не славит.
Он тяжко, тяжко занемог,
И ходит еле-еле,
Почти не чует своих ног
Проводит дни в постели.
Монахи, черницы вокруг,
Пришли с Палеолог, *
Служить им службу не досуг,
Прогнать он их не мог.
Кружат, как стая воронья,
Все ждут его кончины,
Ведь изо рта его не зря
Воняет мертвечиной.
Указы именем его
Идут по всей России,
А правит Русью за него
От Софьи сын – Василий.
Орда распалась и Россия,
Приняла Псков, Путивль, Рязань,
Чернигов присоединила,
Но крепко держится Казань.
А чтобы избежать беды,
Селил князей в столице,
Здесь четко видятся следы,
Прижать…угомонится.
Служивых много при дворе,
Сословие – дворяне,
С оружьем должен, на коне –
Оброк несут крестьяне.
Свидетелем Василий был,
Сынок Ивана Третьего,
Как хан ордынский уходил,
Коня ударив плетью.
Уходит рабство из Руси,
Его не создавали,
Рабов в России не ищи,
Людьми не торговали.
Все б ничего, да вот беда,
Василий – богомолен,
Митрополитом иногда,
Он просто не доволен.
Перечит старец – Вассиан,*
Москве желая блага,
Сосредоточье знаний – храм,
Но убежденья – слабы.
Вопросы веры – это быт,
Вся жизнь страны, политика.
А, если ересь победит?
Но в разуме – есть критика,
А разум слабым душу рвет,
Воротят нос от разума,
Еретиком мудрец слывет,
Покончить с ними разом бы!
А Патрикеев Вассиан
За мирный путь решения,
Митрополит зело упрям,
И нет ему спасения.
Пылают по Руси костры,
На них горят невинные,
Слова мудрейшего просты?
«Не судят Божьим именем.
А если совершен был грех,
Был редким и случайным,
Не нужно осуждать на смерть,
А нужно ждать раскаянья
Промчались смертью по уму,
Внук князя, ведь недаром,
С невесткой брошены в тюрьму,*
Не избежали кары.
Красавицу нашел одну
Князь, славную, приветную,
Оставив первую жену, *
За то, что та бездетная.
Не обошел и этот факт
Митрополит упрямый,
Ну, вроде бы, и не дурак,
Сам роет себе яму.
За вероломство осудил
Против князей черниговских, *
Ну, одним словом, досадил
Великой княжьей милости.
Дурман растет и вдоль, и вширь,
Сам пастырь Вассиан
Заточен в дальний монастырь,
И жизнь окончил там.
Но время тикает, не ждет,
Скончался князь Василий,
А сыну третий год идет…
Смерть Глинскую скосила.*
Примечания: Палеолог Софья – византийская принцесса, ставшая женой Великого князя Ивана Ш.
Вассиан Патрикеев – митрополит всея Руси.
В тюрьму по подозрению в ереси были брошены невестка великого князя Елена Волошанка и его внук Дмитрий, там они и умерли.
Первой женой великого князя Василия Ивановича была Саломония Сабурова. Соломония негодовала, но великий князь был непреклонен.
Князья Черниговские – потомки князя Дмитрия Шемяки. Они получили охранную грамоту, приехали в Москву и были вероломно заключены в тюрьму. Вассиан Патрикеев осудил этот поступок Василия
Ивановича, как нарушение честного слова, недостойное христианина.
Глинская Елена – вторая жена великого князя Василия Ш, мать Ивана
Грозного, который находился при матери, и которая внезапно умерла в
1538 году. Подлинная причина ее смерти не известна. Сам Василий Ш
умер в 1533году.