Geum.ru

Вестник Гуманитарного Института. Вып. Владивосток: Издательство двгма, 2001. 204 с. Данный выпуск представляет собой "remake" доклад

Вид материалаДоклад

Содержание


Е. Бурцева, М. Новикова
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   39
^

Е. Бурцева, М. Новикова


ИЗ ОПЫТА КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ ДЕТЕЙ И РОДИТЕЛЕЙ ПО ПРОБЛЕМАМ СТРАХА

Страх – это невротическое неадекватное восприятие действительности, преломленное через призму фантазий, проекций, интерпретации и иллюзий.

Это – страх в его “худшем” понимании. Есть еще понимание, которое у Кьеркегора выражается так: “Наблюдения за детьми позволяют обозначить тот страх как жадное стремление к приключениям, к ужасному, к загадочному. Такой страх столь сущностно свойственен ребенку, что тот вовсе не хочет его лишиться: даже если он и страшит, он тут же опутывает его своим сладким устрашением. И во всех народах, где детскость сохранилась как грезы духа, этот страх есть; и чем он глубже, тем глубже сам народ”. Дети должны проходить период страха, детских “страшилок” как очень важный период в своем развитии, как шажок к свободе личности в своих эмоциональных проявлениях. Но когда этот страх превращается в боязнь чего-либо, это становится средством манипуляции человека человеком, ребенка родителем, родителя ребенком.

Когда человек находится в состоянии страха и чувства вины, на него очень легко воздействовать. Причем, манипулятор в данном случае воспринимается как друг, показывающий единственно приемлемый выход из ситуации. Так, родители часто манипулируют своими детьми: “Ты плохой мальчик. То, что ты совершил, может иметь тяжелые последствия для тебя, но если ты поступишь, как мы тебе советует, то все будет хорошо”. И чувство страха и вины часто мешает этому мальчику осознать, что он сделал плохо, так ли это плохо, и чего же он сам хочет в этой ситуации. Люди, выросшие в таком страхе, обычно боятся сами принимать решения. Люди, неуверенные в себе, – это именно те, которые чужие или свои фантазии относительно себя или действительности принимали за чистую монету и жили в страхе, в котором пребывают и до сих пор. Только страх из детских сказок, придумок, страшилок и воображения преобразовывался в страх быть оцененным, боязнь чужого мнения, невозможность самостоятельного поступка, решения, страх жизни.

К нам на консультацию часто приходят родители с проблемой страхов у детей. Причем, чаще всего жалобы такого рода: “Ему уже девять лет, а он всего боится. Я его стыжу, говорю, что он мужчина, такой большой уже, что ничего страшного нет... И в кого такой трус?”. Таким образом, к страху родители из лучших побуждений, так сказать, добавляют еще и чувство вины. “Раз родители говорят, что ничего страшного – они правы, а я все равно боюсь, значит, я какой-то не такой”. Дети со страхами – это часто дети с заниженной самооценкой, с ощущением себя, что с ними что-то “не в порядке”. И наше первое консультирование родителей таких детей – рекомендации относиться серьезно и с уважением к страхам детей, говорить об этом без насмешки и осуждения, так как для ребенка это действительно проблема. Для сравнения можно привести пример: “Вот представьте, что вы мне говорите о том, как вы кого-то любите, а я отвечаю, что вы этого не можете чувствовать, что такого не бывает, и вообще, как не стыдно об этом говорить. Для ребенка это то же самое”. Далее советуем проговаривать и прорисовывать с ребенком страхи во время так называемого, родительского массажа. Он проводиться таким образом: ребенок лежит на спинке, родитель (сам обязательно успокоенный, уравновешенный, независимо от того, что было днем) сперва присоединяется к ребенку по дыханию, постепенно вводя родительские внушения, где проговариваются в утвердительной форме положительные установки для ребенка (ты добрый, смелый, у тебя все получится, и т. д.). Родительский массаж является сам по себе очень эффективным способом воздействия, благодаря которому восстанавливается или улучшается эмоциональный контакт родителей с ребенком, у них дети становятся более уверенными в себе, менее агрессивными, проходят страхи, энурезы.

Это общее, что касается работы с родителями. С детьми же мы используем методы игротерапии, сказкотерапии, арт-терапии (рисунок, музыка, танец).

Интересно, что дети часто придумывают себе в рисунках, сказках, играх “волшебного помощника”, который им помогает справляться со страхами. Это может быть кот Феликс, ниндзя-черепашки или Микки-маус, с помощью которых можно пройти по темному коридору (влияние мультиков). Если вспомнить русские народные сказки (да и не только русские), то там постоянно имеется волшебный помощник (серый волк для Ивана-царевича, щука для Емели). По Э. Берну, это как спаситель, который помогает герою. Если ребенок сам не говорит об этом, мы часто спрашиваем: “А кто из сказочных героев (или героев мультфильмов) мог бы тебе помочь?”. Обычно эта помощь оказывается действенной. В страшную фантазию вводится волшебный герой и расправляется с обидчиком. При работе со страхами в группе мы еще делаем страшные маски, которые потом обыгрываются, высмеиваются, жалеются и делаются совершенно нестрашными. Вспомните обычаи у всех народах делать различные страшные маски, устраивая ритуальные пляски и карнавалы.

Очень эффективными методами терапии являются музыка и танец. Имеется кассета с несколькими эмоционально окрашенными отрывками (веселый, спокойный, грустный, страшный). Звучит музыка, дети протанцовывают эти отрывки, рассказывая при этом, что они представляют, какие образы. Реакция на страшную музыку бывает различной: наиболее впечатлительные отказываются танцевать, начинают баловаться, бегать, то есть проявлять разные защитные реакции. После этой музыки в любом случае предлагается прорисовать то, что могло бы им представиться. Музыка – это очень сильное средство воздействия, после которого может идти раскрытие ребенка, освобождение. Так, Олег, 6 лет, страдал множеством страхов, боялся даже шума воды в унитазе, не говоря о темноте, различных своих фантазиях. При этом был очень агрессивен, постоянно изображал ниндзю, каратиста, рисовал чудищ, воинственных роботов и говорил, что ничего не боится. Единственным человеком в семье, которому он что-то говорил о своих страхах, была его мать, остальные его высмеивали. После сеанса музыкотерапии, где он танцевал с другими мальчиками, изображая драку каратистов, ниндзя, роботов-убийц, Олег в группе рассказал о своих страхах, а потом дома стал прорисовывать все страхи с комментариями и рассказами, что дало очень положительный эффект.

Иногда дети прямо протанцовывают какие-то свои не очень принимаемые, социально не одобряемые субличности. Так, Ксюшины движения во время музыки стали какими-то ломаными, пластика совершенно изменилась, выражение лица стало особенным: рот скривился, глаза прищурились. “Это я, когда хочу закатить истерику”, – сказала девочка. Дальше шла терапевтическая работа. При музыкотерапии могут быть использованы игрушки. Анечка, очень робкая девочка, не осмеливалась выйти и танцевать, но она схватила игрушечную Бабу Ягу и, с круглыми от страха глазами, начала ее чуть потряхивать в такт музыке, проигрывая свой страх.

Кроме детского страха, есть еще и родительский страх, о котором очень важно сказать, потому как дети, разумеется, реагируют на родительские страхи: или проникаются ими, или делают их средством манипуляции родителями. Иногда родители, по причине своих страхов за ребенка, устанавливают над ним гиперопеку, при этом передавая свой страх. Так, мама обратилась с Дениской в консультацию с проблемой многочисленных страхов. Мальчик боялся оставаться один в квартире, гулять на улице, даже ходить в школу – его были вынуждены перевести на индивидуальное обучение. В детско-родительской группе было хорошо видно, как мама опекает сына, предупреждая его действия. Денис стеснялся в группе говорить, хотя, с другой стороны, это было для него также способ привлечения внимания всей группы (все долго его уговаривали), страх мешал ему выполнить задание, особенно те, где требовалось совершить “подвиг”. Например, спросить у незнакомого человека что-либо или забраться прыжками на пирамиду из стола, стула и низенькой подставочки. Подставочка стояла на столе, и разница между ней и столом составляла 10 см, но страх сковывал Дениса, и он не мог преодолеть эту высоту. Коррекционная работа с Денисом шла по такому принципу: каждое самостоятельное действие мальчика расценивалось как подвиг, а маме постоянно давалось отражение ее опекающих действий.

Также давалось много заданий на тактильные взаимодействия с членами группы (в виде игр, например, в жмурки). Денис стал свободно взаимодействовать с членами группы, начал посещать школу.

Итак, для каждого ребенка нормально проживание периода страхов, но является очень важным то, как семья реагирует на это, насколько доверительны отношения родителей с ребенком, не нарушен ли эмоциональный контакт, нет ли адекватно сильной эмоциональной зависимости. Коррекционная работа необходима и возможна только с семьей в целом.