А. В. Репников некоторые аспекты проблемы национальной безопасности россии на современном этапе данный текст представляет собой выступление на научном семинар

Вид материала

Семинар

Содержание Уже сейчас можно сделать заключение, что испытание (или искушение?) свободой стало одним из самых тяжелых испытаний для пост авт

Подобный материал:

• Палаты России «Аудит России на современном этапе. Проблемы и решения», 83.06kb.
• Состоится региональная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы управления, 51.5kb.
• О. О. Лекции фнр. 2006 г. Введение Данный материал представляет собой развернутую версию, 52.49kb.
• Миграционная политика как угроза национальной безопасности России, 88.03kb.
• Экологическая информация в России: некоторые проблемы, 180.5kb.
• Концепция национальной безопасности Российской Федерации Закон Российской Федерации, 29.31kb.
• Й конкурс «Стратегические национальные приоритеты России в области внутренней и внешней, 634.24kb.
• Педагогические проблемы медиаобразования в фрг и в россии на современном этапе (конец, 597.42kb.
• Анкета участника международной научно-практической конференции «актуальные проблемы, 62.51kb.
• А. В. Репников консервативная модель переустройства россии доклад, 336.93kb.

А.В. Репников


НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ


Данный текст представляет собой выступление на научном семинаре «Россия в условиях трансформаций». См.: Вестник Фонда развития политического центризма, июнь 2000, № 3 (24). Россия в условиях трансформаций. Историко-политологический семинар. Материалы. Вып. 3. М., 2000. С.35-40.


Фонд развития политического центризма


Долгие годы проблема обеспечения национальной безопасности страны рассматривалась через идеологическую призму. Контрпродуктивность подобного подхода особенно ясно проявилась в период распада СССР. Несомненно, что национальные интересы всегда будут связываться с той или иной идеологией, но перед лицом реальной опасности власть предпочитает говорить с народом не языком идеологических догм, а понятными для него словами, взывая к архетипам сознания. Так было в первый период Великой Отечественной войны. В своем выступлении по радио 3 июля 1941 г. И.В. Сталин заговорил о том, что противник ставит своей целью «разрушение национальной культуры и национальной государственности... свободных народов Советского Союза»¹. Глобальная угроза неоднократно использовалась властью как способ консолидации общества, будь это угроза внешняя или внутренняя. К. Шмитт не случайно отмечал, что единство народа реализуется через противопоставления врагу, противопоставления «своих» и «чужих», «наших» и «не наших». Этого врага не выгодно уничтожать тотально, т.к. с его исчезновением утрачивается и консолидирующий общество фактор, исчезает состояние противостояния, а вместе с ним и политическое единство. Постоянное существование врага (реального или мнимого) позволяет поддерживать в народе состояние постоянной «боеготовности».

Война (как высшая стадия противостояния «своих» и «чужих») неоднократно использовалась политиками как средство консолидации общества. В 1941-м году перед лицом тотальной угрозы гибели власть заговорила с народом на языке патриотов. Нечто подобное мы наблюдали и совсем недавно, когда практически все политические лидеры стремились набрать предвыборные очки, используя патриотическую и риторику. Слова «державный», «сильный», «великий» оттеснили на второй план популярные еще недавно рассуждения об «открытом обществе», «гласности» и «свободе».

Уже сейчас можно сделать заключение, что испытание (или искушение?) свободой стало одним из самых тяжелых испытаний для пост авторитарного общества. Это еще в XIX в. осознавали русские консерваторы, хорошо чувствовавшие ментальность русского народа. Они неоднократно писали о несовершенстве человеческой природы, о необходимости сдерживающих властных начал. «Всякий человек есть ложь, и всякое слово его от себя сказанное, есть праздное слово самообольщения» - писал К.П. Победоносцев. Свобода, без сдерживающей «узды» - есть хаос. Только сильное государство, опирающееся на нравственные начала, могло подавлять «темные» стороны человеческого сознания, сдерживать тот хаос и стремление к разрушению, которые порой скрываются в человеческой душе.

Свобода - это не вседозволенность, а огромная ответственность человека за свои поступки. Ответственность, которая не каждому под силу. Поэтому человек часто ищет на кого бы переложить часть этой ответственности. Не случайно Великий Инквизитор в «Братьях Карамазовых» говорит Христу: «Нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, перед кем преклониться... нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается»². Нужно осознать, что полностью примирить интересы государства и общества, свободу и принуждение невозможно. В лучшем случае власть будет прислушиваться к общественному мнению, и стремиться следовать ему, но не больше.

Вновь взятая властью на вооружение державно-патриотическая риторика нашла отклик в народном сознании (особенно среди представителей силовых структур). Она так же вызвала беспокойство у отдельных представителей интеллигенции. Повторяется ситуация конца XIX - начала XX вв., когда «концепция сильного государства была непопулярной именно в силу своей близости к империи и царской власти, и потому интеллигенция отказывалась иметь что-либо общее с ней, отдавая эту тему «на откуп» идеологам типа К.П. Победоносцева. Правда, некоторые либеральные идеологи признали впоследствии, после Октября, глубинную истину консервативной идеи крепкого государства»³. Заметно сегодня и стремление дистанцироваться от власти. В то же время интеллигенция, наряду с властью, несет равную (если не большую) ответственность за современное состояние нашего общества. Общество не должно отрицать своей вины за все происходящее в стране, не должно уходить от своей доли ответственности.

Одной из составных частей национальной безопасности является духовная безопасность. И здесь на первый план выступает именно просветительская роль интеллигенции и церкви. Защищенность духовных основ русского народа, и других народов России составляет одну из важнейших государственных задач. С 1988 г., когда широко было отмечено тысячелетие введения христианства на Руси, началось возрождение Русской Православной церкви. Стремление власти заручиться поддержкой РПЦ, способной выступать в качестве авторитета для миллионов верующих с тех пор проявлялось неоднократно (достаточно вспомнить президентские выборы 1996 г.). Вместе с тем попытка увязать духовную безопасность только с возрождением РПЦ (так же как и других конфессий) оставляет «за бортом» массу неверующих людей. Атеист же, как и еще не определившийся в вере человек вовсе не обязательно должен быть лишен крепких духовных и нравственных основ. С другой стороны мы знаем примеры далеко не самых нравственных поступков людей, причастных к духовной иерархии.

Есть и другая сторона проблемы. Реставрация полуразрушенных церквей (опять таки далеко не везде, а преимущественно в крупных центрах), не мешает СМИ наносить удары по исторической памяти народа, разрывать преемственность поколений. Нередки попытки использовать авторитет церкви в политическом противостоянии. В 1996 г. поддержкой иерархов пытались заручиться и Б.Н. Ельцин и Г.А. Зюганов. Совсем недавно, вступая в должность исполняющего обязанности Президента Российской Федерации, В.В. Путин, как нечто само собой разумеющиеся принял благословение Патриарха Алексия II.

Наряду с увеличением роли религии в современном обществе, нельзя не отметить, что в последние годы значительно усилилась духовная экспансия из-за рубежа. Деятельность деструктивных сект, часто имеет финансовую подпитку идущую от западных спецслужб. Спустя тысячелетие после крещения Руси возродились языческие культы, широко пропагандируется деятельность различных «магов» и «целителей». На пороге XXI в. народ, по праву гордящийся своими культурными и научными достижениями, народ, давший миру Сергия Радонежского и впервые запустивший человека в космос, ринулся в изучение дохристианских верований и мистерий, легко воспринимая любые иррациональные идеи, предлагаемые под видом «нового откровения».

Значительно пошатнулось и чувство патриотизма. У части молодого поколения бытует мнение: «Где хорошо, там и родина». Подобная позиция порой объясняется тем, что «это государство мне ничего не дало». И действительно, может ли государство, не заботящееся о подрастающем поколении, рассчитывать вырастить людей способных встать на защиту этого государства. Одной из основных задач является возвращение государством доверия граждан. Принцип «своя рубашка ближе к телу», долгие годы проповедуемой системой оборачивается против самой этой системы. Десакрализация власти несет не меньшую опасность для демократического режима, чем для любого другого. Происходит массовое отчуждение общества от власти. Принцип тотального индивидуализма, наплевательского отношения к государству, которое «ничего не дает» выразился, в частности, в падении престижа военной службы, клевете на армию и другие силовые структуры в СМИ (достаточно вспомнить первую чеченскую кампанию).

Обеспечение духовной безопасности России не случайно включается нами в сферу национальной безопасности. Тем, кто надеется возродить Россию только как сильную державу, напомним, что государство выступает не только в качестве гарантии внешней и внутренней безопасности; оно так же выступает в качестве хранителя и блюстителя духа народа. Внешняя форма государства может меняться, но его основным смыслом остается воспитание граждан по образцам прошлого, преемственность, историческая традиция. Нации начинают клониться к упадку, когда чувство государственности ослабевает, и верх берут разлагающие и центробежные тенденции.

Современные проблемы нельзя решить, действуя в рамках биполярного мышления. Последнее десятилетие породило парадоксальное на первый взгляд смешение патерналистских ожиданий от государства и стремления к свободе. Выступая за рынок и политические права, многие одновременно выступают и за социальные льготы. В такой ситуации любые крайности («правые» или «левые» безразлично) неизбежно приведут к дальнейшей дестабилизации обстановки. В качестве движения, способного обеспечить защиту национальных интересов России можно выделить политический центризм, который перспективен тем, что может, наконец, снять многолетнее противостояние «красных» и «белых». Пусть понятие центра пока не воспринимается большинством общества, которое все еще склонно к право-левым крайностям, в самом этом понятии заложен огромный потенциал. Не случайно наиболее мыслящие интеллектуалы и из правительственного, и из оппозиционного лагеря пытаются создать новый проект в котором главным будет не принадлежность к той или иной партии, а верность государственности. Союз на основе идеи защиты национальных интересов возможен, но и «правым», и «левым», вошедшим в такой союз придется идти на компромиссы, что у нас всегда делают неохотно…

Национальные интересы… тесно связаны с господствующей идеологией. Тем не менее представляется, что можно вычленить некие несущие опоры, которые присутствуют практически в любой идеологической модели и которые должен оберегать любой государственно-мыслящий политик. Это прежде всего:

• сохранение целостности Российской Федерации;
  
• обеспечение военной безопасности;
  
• обеспечение внешнеполитической безопасности;
  
• обеспечение экономической безопасности;
  
• обеспечение сохранения и воспроизводства населения;
  
• обеспечение социальных гарантий;
  
• обеспечение культурной и духовной безопасности;
  
• обеспечение экологической безопасности.
  

Следует так же более четко сформулировать само понятие «национальные интересы». Ясно, что в многонациональном государстве эти интересы не могут (во всяком случае не должны) носить чисто этническую окраску. Национальные интересы в многонациональной стране, есть прежде всего государственные интересы, но в таком случае возникает вопрос - в какой степени государственные интересы соотносятся с интересами чисто национальными (т.е. интересами каждого конкретного этноса). Ясно, что сейчас русским нужно или настаивать на единстве «крови», или же взять в качестве объединительного принципа единство географического пространства, единство «почвы». На это еще в XIX в. прозорливо указывали представители русской консервативной мысли, чьи рассуждения актуальны и сегодня. Именно в приоритете общеимперского («почвы») над узконациональным («кровью») состоял, по мнению философа К.Н. Леонтьева, один из факторов успешного государственного строительства. Реакционные националистические доктрины о неравенстве рас, были неприемлемы для русских консерваторов. Государство, по их мнению, должно строиться на принципах самодержавия и православия, а не по этническому признаку, поскольку в случае ослабления государственности нация, сколь могущественной она не была, неизбежно начнет клониться к закату. Леонтьев, несомненно, был более империалист, чем националист, и мыслил масштабными имперскими категориями, считая, что порой можно поступиться интересами нации во имя интересов государства. Отбросив славянофильский национализм, он дал имперской идее религиозно - философское обоснование. С ним был согласен Л.А. Тихомиров, который, хотя и был националистом, считал, что преобладание этнического подхода в государственной политике ускоряет процесс эгалитаризации общества. «В узких порывах патриотизма... у нас понятие о вере ныне смешивается с понятием о племени, и русский народ представляется живущим верой только для самого себя, в эгоистической замкнутости» - писал он⁴.

Сегодня большинства населения России утратило понимание сверхзадачи. У нас нет объединяющей идеи. Возродить такую идею в идеологической оболочке уже нельзя. Предлагать в качестве сверхзадачи идею элементарного выживания или некий русский вариант «американской мечты» - слишком примитивно. Утеряно понимание мистики власти, мистики государственности. «Либеральная политология полна попыток оскопить феномен власти, лишив ее той таинственной энергетики, которая обеспечивает реальные ответы жизни на импульсы, идущие от власти, сообщает ей притягательность, силу и вдохновение. Власть пытаются изобразить в сугубо институциональным ключе - как заведенный механизм, работающий независимо от человеческой воли, страстей и дерзаний. Но это профанация подлинного феномена власти»⁵. Общество видит только дуализм: «консерваторы - реформаторы», «свобода - принуждение», «анархия - диктатура», забывая, что «государство держится не одной свободой и не одними стеснениями и строгостью, а неуловимой еще для социальной науки гармонией между дисциплиной веры, власти, законов, преданий и обычаев, с одной стороны, а с другой - той реальной свободой лица...», - которая предполагает выбор между соблюдением закона и наказанием за его нарушение. «Государство обязано всегда быть грозным, иногда жестоким и безжалостным, потому что общество всегда и везде слишком подвижно, бедно мыслью и слишком страстно», - писал Леонтьев⁶. Государство должно быть сильным: «надо крепить себя, меньше думать о благе и больше, о силе. Будет сила, будет и кой-какое благо. А без силы разве оно придет?»⁷. Сила есть «существенно необходимый элемент всякого закона». Закон это «регулирующая сила, действующая на особливых условиях, направленная к известной цели. Устранение закона силы никаким образом не устраняет элемента силы из закона, ибо в таком случае самый закон был бы разрушен»⁸. Восстановление авторитета власти немыслимо без уважения к власти и здесь предстоит еще многое сделать.

Что же можно предложить в качестве объединяющей и консолидирующей национальной идеи. Видимо нужно согласиться, что национальную идею нельзя вырастить в лабораторных условиях. Сколько бы не «колдовали» аналитики «левых» или «правых» сил, выращенная ими идея сможет привиться в массах только в том случае если будет адекватна настроениям и желаниям этих самых масс. Видимо каждый народ действительно имеет то правительство, которое он заслуживает, и национальная идея только тогда будет жизнеспособной, когда выдвинутая (или властью, или самим обществом) она найдет живой отклик в сердцах и душах большинства россиян.