Жили-Были «Дед» и «Баба»

Вид материала

Документы

Содержание На майдане

Подобный материал:

• Жили-были дед да баба. Была у них курочка Ряба… Замечательная сказка! Ловко сложена, 116.29kb.
• Сказка про Корку, 12.58kb.
• Как прожить в лесу без математики (сказка), 72.05kb.
• Звери: волки, белки, зайцы, 167.45kb.
• 1 страница Жили-были дед да баба…, 491.75kb.
• Конкурс: «Налоги в шутку и всерьёз» "налоговая сказка", 52.42kb.
• Жили-были дед и баба. Удеда была дочка, и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой, 29.81kb.
• Звучить тиха мелодія, на сцені темно. Дід І баба спляти, 132.02kb.
• Новогодняя сказка -2009, 139.58kb.
• На темы русских народных сказок, 313.63kb.

^

НА МАЙДАНЕ

Когда же в этой стране будет хоть какой-то элементарный порядок? Задавая себе такой вопрос, Валентин стопроцентно мог без труда ответить: никогда! И сколько бы ни кричали со сцены Майдана, что они за честную и прозрачную власть, бабушки, сидевшие напротив, у гастронома, как продавали с асфальта безакцизные сигареты, так и будут продавать. Валентина давно интересовало, что же за крыша у этих бабушек с дедушками, если при любой власти они безнаказанно торгуют контрабандной продукцией. И никогда им за это ничего не бывает. Попробуй, скажем, он выйти с сигаретами, эти же менты, что смотрят, чтобы бабушек никто не обидел, легко его залободают под белы рученьки, доставят в участок, да еще по шее дадут. Потому как он не является членом мафии, а вот бабушка, выходит, состоит в оной.

Никогда порядка не будет в этой стране. И они еще хотят в Европу! По крайней мере, кричат об этом. Когда сегодня, во вторник, как и было заранее оговорено, Валентин приехал на техстанцию забрать свою машину, застал там только зевающую кассиршу.

— Где все?

- На Майдане. Вы что – не в курсе? Сегодня второй день…

— Так мы же в пятницу договаривались, я и деньги проплатил за тонировку, мультилок…

— Так то в пятницу, Майдан же только вчера встал, наши все там, и начальство. Сначала шеф не пускал, потом и сам уехал на своем «Крайслере».

— А что же мне делать?

— Позвоните завтра, я вечером спрошу у начальства, если появятся. Вы же деньги за саму машину оплатили?

— Ну а как же! Причем сразу, всю сумму! Еще месяц назад.

— Тогда позванивайте.

Черт знает что такое! Еще в сентябре, сразу после приезда из Африки, они с товарищем поехали в салон, долго выбирали, потом, наконец, заказали серебристую красавицу — «Субара-Форестер». Последняя модель, со всеми наворотами - кожаным салоном, автомат, климат-контроль и т.д. Машину везли из самой Японии, он иногда делал крюк, заезжал в салон, и девушки ему находили по компьютеру и показывали, как движется его мечта — сначала по воде до Франции, потом через Польшу в Украину. Не прошло и двух месяцев, как он увидел ее, но уже не в салоне, а на станции техобслуживания, в районе Ленинградской площади.

Здесь-то Валентину и предложили за отдельную плату выполнить обычные при покупке машины работы — затонировать стекла, поставить замки, купить коврики, прочую ерунду. Он заплатил слесарю Васе тысячу гривен, и тот назначил ему на вторник. Так кто же знал, что в понедельник утром Ющенко начнет собирать Майдан! Вечером ему позвонил менеджер, который оформлял машину, предложил или дожидаться конца всего этого Майдана, или забирать машину и искать другую станцию, деньги они вернут.

— И на том спасибо!— раздраженно сказал Валентин и бросил трубку.

Уж действительно, киевский сервис ненавязчив: не хочешь — иди на три буквы! Ты сначала дело сделай, а потом иди на Майдан! Профессионалы хреновы, в Европу они хотят! Да в любой стране неустойку бы выплатили за такое неуважение. Так он распалял себя, после махнул рукой — идиоты!

На следующий день он опять упросил товарища – они объехали все станции вокруг, но эти оказались закрыты, потому что люди, работающие в них, стояли на Майдане. С большим трудом договорились, чтобы не забирать не готовую, без сигнализации машину, оставить ее на «родной» станции — должно же когда-нибудь все наладиться? Когда возвращались, заметили, что только их «жигуленок» без оранжевых ленточек, все встречные, и попутные машины, что их обгоняли, расцвечены оранжевой символикой. Им гудели вслед.

— Надо будет раздобыть где-то кусок такой тряпки, чтобы не клаксонили вслед,— сказал товарищ.

«Напиться, что ли? Тридцать пять штук, больше половины всех привезенных бабок, отдал за тачку, и за свои деньги невозможно ничего сделать. Стоило сюда возвращаться, чтобы увидеть этот зомбированный город, расхристанную толпу полоумных с оранжевыми флагами бомжей с Западной Украины? А что? Так тебе и надо: хотел быть самым шустрым, как раз таких и кидают. Еще раз восторжествовала истина: лучший способ быть обманутым – считать себя умнее другого».

Зусман на дворе приличный — конец ноября, как они там только стоят? Он время от времени то в магазин заскочит, то в кафе, а в голову надуло чувствительно. В Тунисе в это время купаются в море, где он там два года протрубил. Пожалуй, тот климат как раз для него. В январе минимальная — плюс восемнадцать, здесь минус восемнадцать. Летом, конечно, жарковато, но опять же, не так как в Киеве. Здесь плюс 33 — задыхаешься, на улицу нос не высунешь, там — терпеть можно.

Шутки-шутками, а на голову что-то купить надо, хотя бы кепку какую. Он доехал в метро до площади Толстого, прошел по Бессарабке, в направлении дорогих магазинов одежды «Барселона» и «Галерея». В одну сторону с ним, обгоняя, стремительно бежали в направлении Крещатика люди, большинство — в оранжевых шарфиках, платках, с флагами, обратил внимание — много женщин и девушек. Давно не слышанная украинская речь, тот специфический галицкий говорок с амбитными интонациями.

Валентин заскочил в «Галерею», еле сдержался, чтоб не рассмеяться. Манекены с витрины улыбались в наброшенных оранжевых шарфах и свитерах, даже галстуках. Назойливые сигналы автомобилей, курсировавших весь день туда-сюда-обратно с ленточками на антеннах, удивили его меньше.

«Неужели это у них настолько серьезно?» — подумал и ощутил неприятный озноб.— Из двух одно: либо ребятки совсем свихнулись, либо задействованы большие бабки»

«Галерея» — магазин солидный, из дорогих, здесь он покупал себе костюмы к большим праздникам. Все же дешевле, чем в Париже или Милане.

- Мне бы кепчонку…

— Выбирайте,— продавщица провела его в угол, где аккуратно разложены кепи оранжевого и кофе с молоком цвета.

— Темные есть?

— Должны быть, сейчас спрошу, просто мода на коричневое. Мы убрали другие, чтобы в глаза не бросались, да и не спрашивает никто.

«Что за намеки!»

Купив черную велюровую кепку в тон кашемировому пальто, он перешел дорогу почти в центре Крещатика - движение транспорта перекрыто, и по проезжей части осторожно двинулся вверх, в сторону Киевской мэрии. Отсюда, с Крещатика, по которому Валентин исходил, наверное, миллион километров, было видно огромную толпу – над ней колыхались оранжевые полотнища. Мимо по-прежнему бежали люди. Иногда оглядывались, он чувствовал свою ненужность и случайность — никуда не спешащий, слишком прикинутый на фоне дешевых курток и вылинявших спортивных шапочек-петушков. Чем дальше — тем больше мусора, асфальт укрыт толстым слоем «бычков» сигарет и папирос.

«Все осквернено, вся жизнь, не только Крещатик».

В одном из пробегавших мимо людей разглядел Бориса Немцова, либерала из Москвы. «Этому что надо здесь? Решил принять участие в тусовке, заодно и рейтинг свой поднять?» Немцов что-то кричал в мобильник. Заметив пристальный взгляд Валентина, помахал свободной рукой:

- И вы здесь? Отлично!

«Полная клиника».

Он смог пробраться только до угла Прорезной, дальше – загорожено скамейками, поставленными на «попа», веревками и проволокой, просто завешано газетами. Валентин только сейчас заметил, что бульвары и скверики выглядят пустынно и неуютно — скамеек нет, все на баррикадах. Ему удалось вместе с какими-то ребятами проскользнуть и встать на ступеньки ресторана «Шато де Флер». Выступали в микрофон, почти ничего не слышно, тем более что толпа все время выкрикивала: «Кучму геть!» или: «Ющенко, Ющенко!»

«Интересно, здесь могут быть мои знакомые? Еще встретишь кого-нибудь ненароком, объясняй потом!»

И сразу же кто-то тронул его за рукав. Валентин, стараясь не делать резких движений, осторожно скосил глазами влево. Незнакомая девушка передавала ему разовый стаканчик с дымящейся жидкостью.

Машинально взяв, он обернулся.

— Пейте-пейте, горячий чай!— улыбнулась симпатичная девушка в оранжевой косынке, которая ей очень к лицу. — Я в этом киоске работаю, себе успею сделать. А где ваша лента, потеряли?

Валентин кивнул. Девушка вытащила из кармана еще одну:

— Давайте вам на руку повяжу! Давайте-давайте! Нечего стесняться, здесь все свои, как братья и сестры. Неужели Кучму прогоним, как вы думаете? Что вы все время молчите? Вы что – немой? Ха-ха! Помните, как в «Бриллиантовой руке»… Вас как зовут?

— Виктор,— не задумываясь соврал Валентин.

— Меня, не поверите – Виктория! Так что мы тезки. А главное, Виктория — победа! Мы победим! Вы здесь часто бываете?

— Бываю.

— Меня всегда можете найти в киоске, где сигареты продают. Или меня, или Галку, сменщицу, мы круглосуточно, считайте, чай-кофе вам обеспечены. На время Майдана только! Ха-ха!

— Всего-то?— Валентин слишком хорошо знал таких вот девушек, типичных киевлянок, тем более из сферы обслуживания, это был его контингент. В далекой молодости, еще школьником а потом студентом, редкий поход на пляж, на Труханов, по пешеходному мосту, удавался, чтобы не зацепить такую Галочку или Вику. И почти всегда - не просто зацепить.

— Что бы вы хотели еще? Все остальное — когда победим!

Вокруг снова закричали: «Ю-щен-ко!», «Ю-щен-ко!», и Виктория громче всех подхватила, прямо ему в ухо, так что и Валентин, с оранжевой повязкой на левой руке, вынужден присоединиться и вполголоса подхватить.

— Как, вы уже уходите? Сейчас самое интересное начнется.

— На работу надо, у нас в учреждении с этим строго.

— Какая может быть работа, когда все на Майдане! Вечером придете, увидимся?

— Обязательно!

— До встречи!

Пробирался закоулками к метро, незаметно сорвав косынку и аккуратно положив ее в карман — еще пригодится — Валентин ощущал предательскую дрожь во всем теле. Давно замечено: агрессивные скопища отрицательно влияют на нормальных людей. Кто-то сказал: толпа — классический пример дефолта демократии. Вот именно. Такие толпы привели к власти тоталитарные режимы. Будь то коммунисты, будь то фашисты. Кроме того, Валентин с детства терпеть не мог, когда его заставляли что-либо делать вместе со всеми, например, шагать строем, петь, скандировать, даже делать зарядку. Пусть это трижды будет правильно и к месту, но почему он должен быть в стаде?

Когда шел в сторону Крещатика, на него меньше обращали внимания. Сейчас же получалось так, что Валентин двигался против течения, и, как только он вышел из проходного двора, толпа летела навстречу. Некоторые подозрительно на него щурились. У метро пришлось даже остановиться и отойти в сторону – пропустить только что пришедший поезд, подождать, пока все не пройдут, после чего нырнуть в переход.

«Почему они не на работе? Почему перекрыто движение на Крещатике, ведь сегодня же не выходной? Надо дома телек посмотреть, ведь вчера объявили, да и утром сегодня, что победил Янукович, куда и чего они бегут? Путин поздравил! Ребята, куда вы лезете? Есть большая политика и взрослые политики. Вспомните Пекин, Тбилиси времен Горбачева, когда саперными лопатками разогнали бесконечный митинг на площади Руставели.

Это – с одной стороны. С другой - нынешний Тбилиси, взявший реванш, низвергший в тартарары Шеварднадзе – не последнего, согласись, политика в этом мире. И чем-то здорово они похожи - Саакашвили и Ющенко — будто из одной колоды, из той самой табакерки: бац- и готово! И там, и здесь — жены, одна из Голландии, другая из Штатов, сами же мужики – ну, с очень схожими психологическими установками. Кто им противостоит? Дважды судимый Янукович и всем опостылевший Кучма. Последний так и не выучил украинский язык, «попал», как мальчик, на пленки Мельниченко, подставился под убийство журналиста, которого ликвидировали его оппоненты, да так все подгадили, что отмыться никогда не удастся…»

Если бы не аллергия на стадное чувство, он тоже, наверное, сейчас стоял бы там. Подручные режима, полностью себя скомпрометировавшего, вытолкнули Валентина из страны, вынудили слоняться по разным африкам, пока сами здесь жирели.

Вопрос только в том, за кого стоять. За Ющенко и Юлю Тимошенко? Так это еще не факт, кто лучше — те, наследники партноменклатуры, или эти, выдающие себя за патриотов и борцов за народ. До лампочки им тот народ! Им как бы бизнес свой пристроить на место тех, кого они хотят выпереть. Или - с другой стороны - за кандидата от власти, преемника Кучмы? Явления Януковича Валентин боялся даже больше, чем пришествия Ющенко, хотя и в том, и в другом случае, он это твердо знал, ничего хорошего ожидать не следовало…

Вот как повернулось. Пока он пропадал в Африке, эти ребята скопили столько денег, что все остальное перестало иметь значение. Ты можешь быть ста пядей во лбу, обладать самым оригинальным аналитическим умом, твои достоинства никто не оспорит, но если у тебя нет денег, ты — никто и зовут тебя — никак, и ты чужой на этом празднике жизни. Никуда тебя не позовут и никуда тебе не пробиться – сиди тихо и сопи в тряпочку со всеми своими достоинствами и знаниями.

Наоборот, если ты при бабках – к тебе придут, тебя найдут, позовут, пригласят, и ты будешь самый уважаемый человек в обществе. Да, деньги всегда котировались, но только сейчас стали играть решающую роль в обществе. Причем, когда Валентин уезжал, это не проявлялось так.

Что же эти, которые стоят там и орут благим матом? Их просто используют? Похоже. Хотя, если бы ты был, скажем, студентом, разве не стоял бы с ними? Наверняка.

Вообще, почему они пришли туда? Конечно, недовольны жизнью, многие еле-еле сводят концы с концами. Во-вторых, Кучма за десять лет надоел всем, как горькая редька. Да еще под занавес кого предложил вместо себя? Кому такой понравится? А люди – заложники, что им остается, кому верить, за кем идти? Не власти же, которая себя полностью скомпрометировала, верить? Просто их выгнали, загнали на этот Майдан, выхода нет. Стой и кричи, иначе то же самое будет всю жизнь.

И еще одна мысль не давала покоя. Почему все-таки Кучма, будучи человеком неглупым и уже не раз обжигавшимся, предложил такую кандидатуру от власти? Разве нельзя было на ком-то другом остановиться? Знал же, не мог не чувствовать, какой базар поднимется. Значит, поступил обдуманно. На что же рассчитывал? Что люди не выберут ни того, ни этого.

От Ющенко идет угроза национализма, и восточные области никогда за него не проголосуют, а голосов западной Украины не хватит, чтобы победить. Не может быть, чтобы не осознавал. И вдруг вспышка: да все проще простого! Заложен самый примитивный расчет! Отвести обоих кандидатов, признать выборы недействительными, чтобы самому остаться еще на шесть месяцев. Затем — новые выборы, где он, Кучма, мог участвовать как равноправный кандидат, ведь Конституционный Суд признал у него только один президентский срок. Нет, я таки круглый идиот, самый настоящий, что сюда вернулся! В этой стране никогда ничего не изменится! Никогда! Люди сами не хотят, им обманываться – за счастье, как уже было когда-то с трастами, домами Селенга всякими Хопрами. Потом, когда они прозреют, задним умом, соберутся в стаи и давай громко скулить: нас обманули! И так – всю жизнь. И на Майдане их кинут, как всегда…

На Подоле, куда он доехал на метро, также неспокойно, все неслись, возбужденные, в сторону Крещатика. Движение здесь тоже перекрыли. По проезжей части вразброд шли неорганизованные толпы народу. Кто нес дрова, кто палатки, кто трубы для буржуек. Толпы напоминали «партизан», призванных на переподготовку времен Советской Армии.

Ночь обещала быть холодной. На этом фоне выделялся ручеек школьников, впереди которого гордо вышагивал высокий и худой, как Геббельс, в допотопных очках, классный руководитель с поднятой табличкой: «6-й «Б» за Ющенко!»

Писать бы грамотно их учил: по-украински правильно – «за Ющенка»! Да кого это сейчас волнует, Господи? Кто-то снова сунул ему оранжевую ленточку. От этого цвета резало глаза. Проходя мимо секс-шопа и борделя по совместительству с призывным названием «Насолода», что на Константиновской, Валентин впервые за день улыбнулся: голую грудь женщины-манекена прикрыли сверху оранжевым мехом. Что, наверное, означало: дает не всем, только своим, оранжевым. Это – во-первых. Во-вторых, она не просто проститутка – а в правильном цвете, значит, политически грамотная, никак не корыстная давалка.

Спасаясь от холода, заскочил в книжный магазин. Один из немногих сохранившихся в Киеве. А ведь были времена… Давным-давно, в пору его молодости хорошая книга котировалась на уровне чешского хрусталя, гэдеэровского костюма или венгерского ковра. Его поколение прошло через дефицит всего этого, в том числе книг. Смешно вспомнить, как толпы людей ночевали на лавочках на Бульваре Шевченко, возле единственного в Киеве магазина подписных изданий, где утром должны были «выбросить» полное собрание сочинений, скажем, Жорж Санд, Бальзака или Диккенса. Да многим, почти всем, по барабану был тот Бальзак! Книги ставились на полки навечно, подбирались по цвету и тону корешков, никто ими всерьез не интересовался. Но престижным считалось приобрести, стать обладателем, владельцем, показать на людях, что ты – не хухры-мухры, а Диккенса и Чехова всего имеешь!

Уж он-то помнил, как в бытность в горкоме партии их собрал очень ответственный товарищ:

- Что хотите делайте, хоть сами ночуйте с ними на бульваре. Команда из ЦК – убрать очереди в книжном. Безобразие, в центре города, у самого, понимаете, святого, можно сказать, места, у памятника вождю распродажу книг устроили…

Не одну ноченьку пришлось тогда отсидеть, пока не нашлось решение. В чем ведь была закавыка: основное количество книжек «уплывало» по так называемым лимитам – письменным заявкам трудовых коллективов. Их представители – люди проверенные, из числа актива, все понимали, с ними можно всегда договориться. Так и образовывался «резерв» - для себя, друзей, для «нужных» людей, которые, тебе, к примеру, обои смогут достать, когда и тебя припечет. Граждане, занимавшие же очереди на бульваре, рассчитывали на «остатки», выбрасываемые в свободную продажу. На те несчастные 20 -30 экземпляров, на которые, если повезет, надо сперва записываться, ежемесячно отмечаться в рабочее время, и где-то только через год ожидать заветной открытки с уведомлением о получении первого тома.

Они остроумный ход придумали: устроить лотерею с крутящимися барабанами, да не где-нибудь, а у черта на куличках, на Рыбальском острове, в клубе «Ленкузни», куда ходил только один автобус раз в час. Розыгрыши, в которых принимали участие так называемые клубы книголюбов, официально признанные в районах, практически сводили к нулю надежду какого-нибудь любителя приобрести ту или иную новинку.

Пристрастившись к серьезному чтению, а это случилось после ЦК, Валентин понял и другой смысл необходимости этой иезуитской затеи. Охота за книгами предполагала наличие некой тайны, загадки, секрета, это обжигало, бередило душу, открывало дорогу в круг немногих «посвященных». Впервые ощутил, когда к нему попали на одну ночь журналы с «Мастером и Маргаритой». Утром он был уже обладателем информации, доступной далеко не всем. И сразу же возникла потребность поделиться этой тайной с кем-то, рассказать, обсудить. Кроме того, вольно или нет, но он почувствовал себя человеком, ловко облапошившим режим. Стражи порядка, издав «вредную книгу», изо всех сил «бдили», чтоб никто ее, чего доброго, не прочел. «Самая читающая страна в мире» прятала от своего народа книги, вводила цензуру, ссылала в лагеря за «самиздат»! И угораздило здесь родиться…

Вот они все, родимые, стоят на прилавке спокойненько рядком – Блок, Булгаков, Пастернак, даже Солженицын. И что? Да ничего. Никому не интересны, не востребованы, никакого ажиотажа. Как Лавра или София – не места паломничества, никто туда не рвется, киевляне – вообще никогда не бывают.

- Вам что-то показать?- спросила немолодая продавщица.

- Да нет, посмотреть только хотел. Покупают книги-то?

- Нет, редко, если только школьники – по программе что нужно… Богатеи же нынешние лишь каталогами интересуются, часы если, или костюмы, аксессуары… Каталогов нам начальство мало дает.

…Вот и настали для Натальи самые главные дни, когда ее жизнь слилась с жизнью Майдана воедино. И если бы кто-то сказал тогда ей, что именно это время станет самым ярким и важным в ее судьбе, она вряд ли поверила: недосуг о всяких глупостях думать. Домой она взяла жить девятерых хлопцев из Луцка, студентов техникума. Позже к ним прибилась и Яся, тоже волынянка, лет двадцати, может, немного старше, замужняя, работает на почте. Наталье, впрочем, все равно, кто да что. «Я метрик не прошу, анкет не требую!» — шутила Наталья. Яська все сама ей рассказала, натура такая, что на душе – выговориться.

Ночевали они в ее спальне, ребята на кухне и в большой комнате на ковре. Шутили: остались только люксовые места на подстилке в коридоре. Спали на ковре, привезли с собой вещмешки, которые клали под голову. Имели свой автобус, «ПАЗик», каких в Киеве уже, наверное, не осталось, в нем они каждый день ездили на Майдан.

Часам к одиннадцати Роман, водитель, отвозил ее на рынок. Там Наталью ожидало много людей — кто с продуктами, кто с одеждой, кто и просто новости узнать, потрепаться. Хотя и времени в обрез – пока погрузишь, то да се, договоришься на вечер и завтрашнее утро, перекинешься с Валерием, который решительно не хотел принимать участие во всем этом, как он говорил, бедламе,— ехать на Майдан пора, люди ждут.

Сегодня вскочила в полшестого, шустро приняла душ, пока хлопцы спали, сварила им вермишель, подогрела вчерашнюю картошку, после ужина немного осталось с консервами, чай — и вперед. Не обошлось, правда, без ЧП: какой-то кретин шину проколол, потеряли минут пятнадцать. И не первый раз, заметьте, и видят же, что оранжевые ленты привязаны, неужели бело-синие завелись, одно слово — Печерск! Здесь любую заразу встретить — не проблема. У Ромы дома трое детей. Наталья как-то спросила:

— Как же ты приехал?

— Вот потому и приехал, из-за детей. Им-то как жить? И спросят, когда подрастут: тату, как же вы довели до такого? Что отвечать? Прятать глаза, извините, мол, так получилось? Если наше поколение чего-то стоит, доказывать на Майдане надо. Может, последний раз наш.

Хлопцы все воспитанные, вежливые, на «вы» со всеми. Значит, не только в Киеве, везде люди чувствуют к себе скотское отношение, по всей Украине. Долго терпели, наконец прорвало! Особенно Наталью поразили киевляне. Она думала, что давно и все знает про них — мещанский город в третьем колене, хоть кол на голове теши, все стерпят, ничем их не прошибешь, живут по принципу: а нам — лишь бы пожрать!! И вот, кто бы мог подумать, что именно киевляне первыми выйдут на Майдан, организуют все, и теперь, когда сюда съехалась вся Украина, станут поддерживать его, как могут. Да, собственно, сама Наталья, разве она революционерка? Кино и немцы! А ведь одна из первых здесь, правда, идеями Юли Тимошенко еще раньше пропиталась.

Поэтому сегодня ей вдвойне приятно, когда они загрузили автобус и кто-то спросил:

— Ну, что там, как?

Она с гордостью сказала:

— Сегодня Юлия Владимировна выступила, призвала людей идти на захват здания президентской администрации и Кабинета министров.

— Ой, горенько,— запричитала Софка из вьетнамского ряда,— только крови бы не было, эти злочинцы пойдут на все.

— Не паникуй! Вечно ты накаркаешь!

— Послушайте! Я там был только что, возле Кучмы!— этого деда она раньше не видела на рынке, прибился, видать, недавно. — Послушайте!

— Да слушаем, слушаем, что там?

— После того, как выступила Юля и Ющенко присягу принял в Верховной Раде, двинули на Банковую. А там ОМОН в десять рядов, и во дворе московский «Витязь» прячется – Кучма вызвал специально. Ну, а впереди у нас девчата из Ивано-Франковска и Львова, мы их специально выставили. Из тех букетов, что Ющенко вручили после присяги, по цветочку выдернули и через решетку омоновцам давай вручать. Мы — скандировать: «Милиция — с народом!» Когда девчата танцевать и петь начали — «Гуцулка Ксеня», «Наша служба и опасна и трудна», тут все поняли, что ОМОН никогда нас не тронет. Девчата еще танцевать их приглашали, да командир не разрешил. Многие там, кстати, и остались, Луценко сказал, что их заменят к обеду, теперь блокаду будем держать круглосуточно…

— Дед, а ты чего драпанул оттудова? И так быстро у Натальиной юбки оказался?

— Я, к вашему сведению, всю ночь на Майдане простоял. Как, то есть, простоял — на ногах, поил всех кофе, чаем, раздавал еду, бутерброды, суп в стаканчиках, даже сало резал, вот так вот!

— Да знаем этого деда, он возле пивной бочки воблой подторговывает!

— Точно, мил человек, и живу здесь неподалеку, сейчас только переоденусь, помоюсь — и снова на Майдан пойду. Сегодня там Ющенко выступает, говорили.

— Только валенки не забудь! Говорят, ночь сегодня холодная ожидается!

Тронулись, наконец.

— Яся, ты борщу наварила?— спросила Наталья.

— А то як же! Цилу выварку, як обищала. А ты лекарства взяла?

— Взяла. Как посмотрю на наших девушек и женщин, сердце кровью обливается. Весь день на ногах, на холодном ветру, в перчатках еды не раздашь, ни отвлечься, ни вздремнуть, ни в туалет сходить. Я, кстати, двести прокладок в аптечном нашем киоске выпросила.

— Это точно, что кстати. Ты, Яська, на работу, к себе на почту, так и не звонила?

— Да что туда звонить, как будет, так и будет. Я сегодня с твоего телефона домой позвоню, можно? Ты, если что, мужу подтвердишь, что мы тут не гуляем, а то сказал: узнаю, что по мужикам - домой не пущу.

— Ты что, по этому делу? Я не замечала. Когда победим, я вас с мужем в гости в Киев позову, по-настоящему, чтобы лето. Что сейчас увидишь? Холодрыга одна, деревья голые, неприкянные, неуютно. В ресторан сходим, на склонах погуляем, в Гидропарк поедем, на пляж…

— И на Майдан?

— Это обязательно. Придем и выпьем здесь шампанского.

— Меня возьмете?

— Обязательно, Рома, как же они без тебя доедут?

-— Ох, боюсь, моя таратайка на такой подвиг второй раз не сподобится!

— Так мы ее после Майдана обязательно починим.

— Может тебе новую выдадут, как участнику таких событий.

— Ты даешь, Наталия! Да если всем новые бесплатно выдавать!..

— Приехали. Пойди, Рома, ребят позови, чтоб перенесли.

— Смотри! Кто-то на «Хаммере» причалил! Знаешь, сколько такая машина стоит? Не меньше 200 тысяч баксов.

– Что на ней написано?

— А что написано, объявление, не видишь?

— «Кофе, чай, горячая пицца»!

— Круто, прикинь, Яська, какие у нас бизнесмены в гостях, запоминай – будет что мужу рассказать!

— А народу сколько подошло, да сейчас на Майдане больше людей, чем у нас в Луцке!

Когда разгрузились, Наталья с Яськой решили сходить в отбитый Дом профсоюзов, посмотреть, в ней обстановку: чтоб греться ходить, в туалет, недалеко ведь от их палаток. В профсоюзе этом народу тьма-тьмущая, и все начальство разное, с бирками «охрана», «служба размещения», еще какими-то надписями, не разберешь, что к чему. Многие сидели на стульях, дремали, вид такой, что не собираются никого охранять. Они переглянулись: вот, оказывается, как люди устраиваются. Все как в жизни. Кто с утра до ночи мерзнет на улице, зуб на зуб не попадает, кто в теплом доме клопа давит. Этот, тоже считается, что на Майдане, да еще и при начальстве.

На обратном пути увидели палатку с красивой вывеской «Намет Вуйка Василя». Палатка заметно отличалась от других, с внешней стороны обложена дровами, вход обрамлен красными воланами, горит большой фонарь.

— Можно посмотреть, как устроились?— спросила Наталья невысокого коренастого человека с роскошной седой шевелюрой и такими же усами, размером с весло каждый.

— Дамам разрешено все! Кофейку могу предложить, «Якобс», слыхали? Хороший кофе, добрые люди принесли из ресторации.

— Правда, вкусный кофе, я такой в Луцке и не пробовала.

— Вы из Луцка? Как зовут, где там трудитесь?

— Ярослава, можно просто Яся, на почтамте работаю. Вы бывали в наших краях?

— И неоднократно. Я там служил…

— В армии, что ли?

— Нет, серденько, в приходе, священник я.

— Как интересно! Я — Наташа. Киевлянка. Вы мне дачу посвятить можете?

— Освятить, вы имеете в виду? Конечно, вот победим зло, весной на Пасху и освятим.

— Вы верите, что победим?

— То как же? Борьба нелегкая будет. Нет, здесь, на Майдане все быстро решится. А вот за Украину борьба предстоит длительная. Помните, Днепр величавый течет свои воды плавные с севера на юг. Так с начала веков православное русское население селилось с севера, католики селились на западе, от Польши. Россию же поддерживает восток, Америку и Европу — запад. Вечное противостояние… Сейчас ко мне придут по делам, а вы вечером заглядывайте, продолжим.

— Что же вам принести, вуйко Василь, может покушать что?

— Есть что кушать,— он приоткрыл дверь в палатку.

Действительно, в палатке, размером на восемь человек, возвышались ряды тушенки, консервы на любой вкус, компоты, даже несколько баночек икры проглядывало сквозь целлофан.

— Пить есть что? Не алкоголь, конечно, – вода или сок?

— И пить достаточно.

— Что же принести?

— Ковер можно, ну, и огнетушитель. Шучу я так, а то еще принесете.

— Сами-то откуда? Со Львова?

— Вам один Львов на уме. Не Львовом единым, как говорят… Про Батурин слыхали? Столица древняя гетманская. Нет? Ну, приходите вечерком, расскажу.

…Оранжевая революция разъединила много семей. Не пощадила и семью Ивана Бабенко. Его малая, которой как-то незаметно исполнилось двадцать один и которая в этом году перешла на четвертый курс педагогического, оказывается, бегает на Майдан. Не успел Иван как следует нарадоваться внуку Ванечке, подаренному в прошлом году его Галкой и зятьком Костей, сыном бывшего замминистра энергетики Петра Сиренко,— и такой конфуз! Вчера поздно вечером он все-таки дозвонился Петру Степановичу, знал того давно, но отношений не поддерживали, так, раз в год, по семейным праздникам. Петро не разделял убеждений Ивана – принципиально беспартийный, не состоял, не участвовал, всю жизнь так и прожил галушкой аполитичной.

— Ты знаешь, Петро, нехорошо у нас.

— Что?

— Я имею в виду — у наших.

— Каких наших?

— Ну, детей.

— Нет, а что такое? С Ванечкой что-то?

— Да с Ванечкой, слава Богу, тьфу-тьфу. Дети наши туда ходят… Ты бы поговорил с Костей.

— Куда? А, понял-понял… Ну и что? Все туда ходят.

— Мы с тобой, вроде, не ходим. Или ты тоже?

— Так это ж мы с тобой. Не хватало. Дело к пенсии идет, куда нам-то. Ну и что, а куда же им ходить, к тем, другим? Больше не к кому, оттого и ходят. Знаешь, как бабы в старину: у кого стоит, к тому и ходят.

— Да причем здесь? Я же о другом тебе талдычу, ити его в корень! Почему они туда ходят - вот вопрос, чего им не хватает?

— Иван, ты всегда рассуждаешь как ортодокс. Себя вспомни в их возрасте. Я, например, чуть в тюрягу не сел. Булки из магазинов таскал под рубахой. Молодость. Ну как я ему могу запретить? В двадцать лет ты был таким же правильным?

— Во всяком случае, против власти не выступал.

— Так все дело в том, Ваня, какая власть. Не мне тебе это объяснять…

— Петро, надо что-то делать, нечего им туда ходить, еще увидит кто…

— Да кто? Там миллион народу собирается, весь мир смотрит. Ну, коль ты так считаешь, поговори с Галочкой, с Костей, я не против. Только, думаю, не послушают они тебя.

— Так более того, Галка мне знаешь, что сказала? В окно своей комнаты шарики оранжевые вывесят, и ленты…

— Ну, это уже перебор, еще Ванечку простудят.

Иван понял: не помощник ему в этом деле сват, не боец. «Пусть ходят!» Родную дочь теряет, с шантрапой связалась. И это все Костя, зять, с его штучками, не успокоится никак. Революции захотелось! С Галкой у Ивана, как-то так получилось, давно контакта нет. Все больше с матерью. У отца только деньги берет, когда припекает. А припекает почти каждый день.

Иван, конечно, понимает: свобода выбора и все такое, ну и пусть бы себе голосовали, как считают нужным, зачем на Майдан-то ходить? И то — как он узнал? Их, оказывается, по телеку показывали, по пятому каналу, знакомая жены видела с работы. Не крупно, в толпе, но эта дурочка узнала же. Могут и другие. Да и не в этом дело, что узнают, вопросы возникнут, оправдывайся, что не верблюд. Соседей и знакомых перетерпеть можно. Родителей своих подставляют, вот что. До этого кто там за кого - равнобедренно, как бы понарошку баловались. Когда же стенка на стенку пошла, серьезная каша заварилась — не до выпендрежа глупого.

И чего туда ходить? В массовке стоять? Или, как Юля однажды проговорилась: «биомассу наращивать»? Такие котята слепые, несмышленые и служат для них биомассой. А может, они - за деньги, там, говорят, зарплату выдают, кто регулярно выходит? Надо будет узнать. Вряд ли чтобы платили всем, да и где столько денег взять, если там вчера только более миллиона стояло, по радио сам слышал. Нет, здесь другое. Та, что и у многих: задрал всех Кучма за десять лет. Особенно молодежь его ненавидит. Им-то уже хочется жить по-другому, не так, как их поколение.

Этих толстеющих бюргеров с их малыми да совместными предприятиями не шибко-то сегодня вокруг пальца обведешь. Они за границей, минимум, по два раза в год бывают, причем, за свои, заработанные ездят, знают, как в Европе люди живут, возвращаются — им лапшу на уши - ни бизнеса, ни работы пристойной, никакой перспективы…

Вспомнил, как тот же Костик жаловался: хотела их фирма поучаствовать в приватизации одного киевского предприятия, договорились с двумя иностранными компаниями, чтобы как инвесторов привлечь, а их по кругу пустили, так и не разобрали, кому сколько дать, чтобы не «кинули». Подали в арбитражный суд, а им и говорят: вы в такую-то юридическую фирму обратитесь, договор заключите, чтобы как положено все. Ну, приходят, узнают, оказывается, зять председателя суда держит ту фирму. Думали, дело в шляпе. А им открытым текстом: вот номер счета, вы в течение двух дней триста тысяч туда перечислите, будьте добры, и начинаем сразу же работать.

Однажды, еще до всего этого кошмара, когда собирались по воскресеньям у них дома, после обеда включали телек, и там показывали Кучму, так они с Галкой смеялись ужасно, и дочка спрашивала: «Мама, ну как вы могли его выбрать?» И так везде — не только дома, на работе, в транспорте, особенно под конец, издевались в открытую. И когда появился Ющенко, голливудский красавец, с интонациями, подкупающими своей искренностью, кинулись к нему все, не анализируя ни программы его, ни жизненных установок — главное, чтоб не Кучма.

Ивана особенно насторожило отношение Ющенко к воякам ОУН—УПА, которых тот предлагал приравнять к воинам Советской Армии. Хотя всем ведь известно, что эти бандеровцы на самом деле являлись прислужниками фашистов, что даже на Нюрнбергском процессе зафиксировано. Да и других деятелей ющенковской команды Иван знал не по газетам и давно сложил им цену. Что бы про них не пели по пятому каналу, он-то со стопроцентной уверенностью мог сказать, что высокие слова и лозунги про Украину — лишь ширма, за которой они прячут свои истинные намерения. Именно: стать самыми богатыми людьми в Украине, вытеснив нынешних олигархов, сколотивших свои состояния под крышей Кучмы. Потому-то менять шило на мыло смысла никакого. Обоих к прокурору вести надо, а не на Майдане осанну петь.

Как Иван гордился, что тогда, в 94-м, угадал, а ведь приглашали его в предвыборный штаб Кучмы! Хотя… Кто знает, может, и жизнь по-другому бы сложилась. Сейчас они, коммунисты, в загоне, глаза от людей приходится прятать. И когда Вася Чеботарь его клембовал к себе в помощники, чувствовал Иван — труха это все, не настоящее. Так и получилось. Сначала все вокруг щеки надували: да вы знаете, какие мы! Дошло до дела – гора мышь родила.

Хотели сперва своего кандидата предложить, общего с московскими, да кишка тонка оказалась. Утрясали все, согласовывали, то одного, то другого. Когда времени совсем не оставалось, родили, наконец. Ивану под большим секретом, даже не Чеботарь сообщил, давний знакомый по горкому партии. Давно в органы направление получил, сейчас на пенсии, обувной магазин на Соломенке держит, но с товарищами по работе, видать, постоянно на связи. Иван не поверил тогда, но Чеботарь подтвердил: точно! В президенты метят бывшего шефа спецслужбы (аналогия с Путиным?), который на пересидке в администрации Кучмы. Ни авторитета у людей, ни заслуг особых, серый аппаратчик, знаток кулуарных интриг, рейтинг не то, что нулевой – минусовый. Ни опыта публичного, политического, ни харизмы, а туда же. Ничего, говорят, еще полгода времени до выборов, раскрутим.

- Не успеете!

— Путина же успели?

— Что ты сравниваешь, его же преемником сначала сделали, потом избирали, с поста премьер-министра. И избирали-то в какой обстановке — взрывы домов в Москве, война в Чечне, истребители, дзю-до…

- Не исключено, наш тоже преемником станет…

Ничего, конечно, у них не склеилось. И кандидат хилый, побоялся в драку лезть, и начальство без энтузиазма, короче, на тормозах спустили, но тянули до последнего. В Москве всегда так: тянут, тянут, а потом, когда здесь все засветились, вляпались в дерьмо по самые уши, поступила команда: «Отставить!»

И когда думали: все, отбой, отыгрались, вдруг новая вводная из белокаменной, как снег на голову, — как говорил один герой, «перебазируемся!» Немедленно надлежало закрепиться в штабе Януковича, продолжать работать на этого кандидата. Можно подумать, они начинали на него пахать когда-нибудь. Да не в жизнь!

Так с Василием и оказались в «Зоряном», здании бывшего кинотеатра на Печерске, аккурат напротив райадминистрации, где дислоцировался со вчерашнего дня штаб их кандидата. Это вам не на Подоле или Жилянской за поломанными столами на просиженных стульях дремать. Здесь одного мрамора тысяч на шестьсот долларов положено. Офисная мебель – новье, только со склада, а техники, техники, что ты! Иван там и компьютер освоил. Одно плохо: их как основную рабсилу – в клетушки без кондиционеров загнали по пять-шесть человек в малюсенькой комнате, кричат все по телефону, задыхаются, к вечеру с ног валятся. Начальство разместилось в просторных кабинетах, с плоскими телевизорами, официанты снуют в смокингах, подносы с графинами запотевшими, бутерброды носят. Все с охраной и черными мерседесами. Вот такое равенство!

Мальчики-комсомольцы носятся по коридорам, публичный штаб, деятельность бурную развивают, секретарш длинноногих на бегу за руки хватают. В такой диспозиции они с Василием очень быстро почувствовали себя лишними. Усугубляло и то, что курить в «Зоряном» запрещалось везде, даже в туалетах. Приходилось выходить на улицу. Зябко, холодно, дождь, оранжевые пикеты выставили вокруг, подначивают, задираются. И хоть их кандидат считался провластным, действовать приходилось скрыто, почти подпольно. С каждым днем давление нарастало, и Ивану, когда он выходил после работы на улицу, и попадал в оранжевый круговорот, становилось не по себе. Чем мы вообще занимаемся? Как сюда попали, что нас ждет? Ведь ясно, что проигрыш неизбежен, несколько раз предлагал Василию рвать когти…

- Ты не суетись. Слинять завсегда успеем. Давай потихонечку документацию уничтожать, чтобы на случай захвата здания…

Несколько дней занимались только этим. Бумаги все в кульки, потом – в портфели, вечером выносили незаметно, Иван свои жег на мусорной свалке. Василий допоздна чистил компьютеры – там вся информация о людях, адреса, расписки в получении, кто, когда, сколько, за что. Как-то в окно случайно заметили машину с тернопольскими номерами, «пирожок», дежурила у штаба, наблюдала, и никто ее не прогонял. «Значит, дело гаплык!».

Слухи, один другого страшнее, будоражили бывший кинотеатр. Говорили, что Кучма договорился с Ющенко об условиях капитуляции, все поделено, давно и без нас, мы остались в заложниках, одна «деза» повторялась неоднократно: «сегодня ночью готовится решающий штурм «Зоряного». Однажды их даже отпустили по домам, ворота закрыли и охрану сняли. Ничего такого страшного не произошло, толпа, «гулявшая» по городу, дважды с лозунгами и флагами прошествовала мимо, не причинив, однако, никакого вреда. Ивана поразило количество демонстрантов, как он их про себя называл. Непрерывно они шли три часа двадцать минут.

- Представить себе, что эти люди отрабатывали деньги, значит, соврать себе и устраниться от анализа явления, которое мы с тобой наблюдаем.

- Я тебе давно говорил, тут никаких денег не хватит.

А вокруг все больше откровенничали штабисты. Открытым текстом говорилось такое, что раньше и лучшему другу не доверил бы. Особенно, после того, как отменили результаты второго тура. Иван, кстати, сразу был уверен, что их отменят, решение Центризбиркома аннулируют. Один депутат из Донецка, заскочив вечером в штаб и никого там не найдя, кроме Ивана с Василием, рассказал:

- Кучма до последнего был уверен, что пойдет на третий срок. Потому и «московского» кандидата «кинул», потому и тянул до последнего. В самом начале дал нам слово : если не я, тогда поддержим вашего кандидата. Ехал в Стамбул на очередной саммит, где его специально позорно усадили в торце стола, якобы рассаживали участников по французскому алфавиту. Вокруг – полный вакуум, но он знал, что так будет. И полетел только для того, чтобы у Буша просить разрешения на третий срок идти, будто бы в Украине все согласны, и Конституционный суд решение в его пользу принял. Во, как власть любит, готов на все! В перерыве никто к нему не подходит, изгоем стоит со свитой, дипломатические каналы заблокированы. Наконец, пришел ответ, оскорбительный и по форме — через курьера — и по содержанию: третий срок невозможен. Тогда-то, спускаясь по трапу, Кучма сказал встречавшим его в Киеве чиновникам:

— Я знаю, кто будет кандидатом от власти. Премьер-министр, второму лицу в государстве положено быть первым.

Теперь ответьте мне на последний вопрос,- продолжал депутат.- Вы, киевляне, хорошо знаете Леонида Кучму? Скажите, он похож на человека, который способен отказаться от власти? Вот и я о том же. И даже, заметьте, после того, как президент России поздравил Януковича с победой во втором туре, Кучма делать это не стал, они уже с Ющенко обо всем договорились.

- Что ж,- сказал Василий, когда депутат ушел,- такие простофили, как мы с тобой, оказались на обочине, нам и так, правда, ничего не светило, при любом раскладе мы в проигрыше, да не мы одни. Очень многие оказались в таком положении.

Дома Иван ловил сочувственные взгляды жены. Дети на обед по воскресеньям ходить перестали, это и хорошо, потому, что говорить не о чем, разве о Ванечке. Зато молодые нашли хороший выход: подбрасывали внука в субботу на ночь, поздно вечером в воскресенье забирали. Родители все выходные пусть дома сидят, а им же на Майдан надо!

Да это пустяки, конечно, в сравнении с тем, что каждый день надо голову свою дурную в галстук, как в хомут, всовывать, и плестись, пряча глаза, будто метели боится, на службу в «Зоряный». Там такое кино каждый день крутят, скучно не покажется.