Geum.ru

Жили-Были «Дед» и «Баба»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   12   13   14   15   16   17   18   19   ...   39

АЛЯ



Проснулась еле живая. Малорослые уроды с копьями и на лошадях низкой посадки, больше напоминающие ослов или коней Пржевальского, скачут с саблями наперевес. У некоторых в руках топорики. Тоже, кстати, небольшие, да если по шее достанут — голова запрыгает по траве, как футбольный мяч. Понаблюдать такую игру он-лайн. Интересно, снится или на самом деле? Потом поняла — это спинка кровати из красного дерева, барельеф такой высечен. Не хило, совсем не хило! Где это я? Ясно, не у себя в квартире, на Сковороды. И не у Валентина на хазе, на Горького. Вот где лафа! Вдвоем в постели, простыня, как парус на волне в ветреную погоду. Жаль, недолго музыка играла. Где сейчас милый ее сердцу Валентин, которого она с таким блеском подцепила на той презентации банка? Как пережил весь этот кошмар? Сколько ни пыталась пробить, вычислить — без толку. Одни говорят, в Африку на заработки уехал, другие — в Москву, даже в Израиль, на ПМЖ. Да разве ж он еврей? Алька точно знает, что нет.

И, понятно уже, что не в мастерской Юрика Сергиенко, которому в последнее время позирует за небольшое материальное вознаграждение. И не только, конечно, позирует. Неплохой он парень, Юрик, но друзья у него те еще. Все какие-то неухоженные, неопрятные, ботинки нечищеные, носки пахнут, ноги не моют, что ли? Пьют ввосьмером из одного стакана, в котором и краски разводят. На каком-то этапе она стала опасаться за ними пить и докуривать сигареты, такие эти ребята негигиеничные. Юрик успокаивал: зараза к заразе не пристанет. Видела бы няня все это! И не скажешь, что совсем опустившиеся люди, но неприятно! Да и откуда в Юркиной мастерской такая кровать, сексодром на шестерых, постель атласная, как у них дома, английская, роскошная.

Еще из интересного: она одна, но голая, без ночнушки, белья и одежды тоже не наблюдается, обычно, если одна, никогда не спит нагишом. Что сие означает? Что был кто-то с ней, да весь вышел.

Напротив кровати — большое трюмо, видимо, чтобы наблюдать, как все происходит в самые заветные мгновения. Неплохо-неплохо. Зубы почистить бы не мешало, и кофе горячего в постель. Или лучше в чашку? Но пока одежда не найдется, как выйти? Может, покричать? Эй, люди, где вы?! С добрым утром, страна!

Где-то сзади и сверху то ли прогрохотало, то ли прогромыхало, протяжно, со звоном. Ведь позади кровати окно, это хорошо, ну-ка… Абсолютно незнакомый пейзаж, надо же! Не похоже, чтобы Киев, вот в чем дело. Да ее, кажется, в лес занесло! Вон сосны какие, корабельные, в снегу все, и плавно так снежинки, как в кино, крутятся. Приятно, голова успокаивается. Сугробы кругом, узкая полоска расчищена, похоже, грейдером. Кормушка на дереве, хлеб, семечки для птичек-синичек. Больно на Кончу смахивает. Точно, дача! Или коттедж, как теперь говорят. У них ведь тоже была, служебная, у бати. Пока работал…

Прокашлялась, чтобы громче получилось. В это время дверь отворилась – на пороге незнакомый молодой человек.

— Доброе утро, Алевтина. Ваша одежда. Шеф приглашает к завтраку через двадцать минут.

— Спасибо.

Дверь так же неожиданно закрылась. Слуга, что ли, метрдотель? Шеф? Офис? Белье постирано и поглажено! Видно, дело дрянь! Это ж надо так напиться, чтобы абсолютно ничего не помнить! Пора завязывать. Хорошо, сумка висит на стуле, косметичка и все такое. Села лицом к окну, но не к тому, в которое глядела из постели, к другому, на противоположной стороне. Сосны вокруг да ели, какой-то замок на горе. Точно дачи! Элитный поселок, вон и забор корпоративный и фонтан с бассейном закрытым, снегу везде понасыпало.

Достала зеркальце, лицо усталое, несвежее, ничего, сейчас поправим. Подошла к трюмо, привстала на цыпочки, будто на каблуках, повернулась в профиль — точеная фигурка, недаром пять лет танцами в школе занималась, темные волосы, короткая стрижка, темно-коричневые глаза, улыбнулась тонкими чувственными губами — зубы ровные, один в один, светятся в темноте, кожа смуглая, ну и грудь — убойный козырь: третий номер. Когда раздевается или на пляже, мужики таращатся: секс-бомба идет!

Ее в институте сокурсники моделькой дразнили. Марафет навела быстро, автоматом, как мало надо, чтобы снова быть собой довольной, любить себя! Довольна. Потянулась к мобильнику — без четверти десять, тринадцатое февраля. Неслабо! И как обухом по голове — тринадцатое! Февраля! Лоттар приезжает! Ей же надо встретить, разместить, и с ребятами… Ответственный день какой, всю зиму готовились, надо же! Рейс в 13.20. Но как же выпутаться отсюда, с этой дачи? Пиликнул мобильник.

— Алло!

— Алена?

— Да, приветик.

— У тебя все по плану? Что-то не могли дозвониться к тебе.

— Работы много, готовлюсь в Борисполь. Ждите сигнала, как договорились.

В дверь постучали.

— Ну все, я не могу больше говорить. Пока.

На пороге стоял приземистый мужик, что в длину, что в ширину, того возраста, о котором в объявлениях раздела «Жду тебя» пишут: молодой человек от 36 до 45 лет. Типичный папик, из тех, кто когда-то носил красные пиджаки. На шее, поверх свитера, золотая цепочка с крестом. Бывший бандит, ныне топ-менеджер, с распальцовкой. Конечно, джип, конечно, охрана, две домработницы, брошенная жена с детьми. Живет с секретаршей, которая вечно канючит про штамп в паспорте, все осточертело, сбегает на дачу, мечтает что-то изменить, мужские силы тают. Эх, любовницу бы завести, вдвое моложе, гимнастку или другую какую спортсменку, чтобы обновляла, реабилитировала.

Постой-постой, он же вчера снял меня в кабаке, куда я зашла, якобы случайно, кофе выпить у стойки, чуть под конец с местными оторвами не подралась. Обрывки давешнего вечера проносились в воспаленном, еще не отошедшем от алкогольного стресса мозгу, как в калейдоскопе или компьютере каком, чтобы сразу же сгореть. Но вот имя, его имя хорошо бы вспомнить, вернуть, вспомнить, как зовут этого нового возлюбленного.

— Алевтина, ты готова к завтраку?

Так ее редко кто называл. Значит, она сама представилась? Сплошная угадайка. И на «ты»…

— Да, дорогой, только руки помыть бы.

— По коридору налево. Я тебя жду внизу.

Дымился кофе, икра, бутерброды, фрукты. «Дорогой» пил чай. Зеленый, без сахара, но с медом. Подавальщица ушла.

— Тебе здесь нравится?

— Просто супер.

— Вечером приедем сюда?

— Почему нет? Я только освобожусь сегодня поздно, давай тебе позвоню.

— Я тебе дам визитку, сейчас, только номер мобильника напишу. Часов в шесть освободишься?

— Да, дорогой.

Вот и визитка. Климук Виктор Дмитриевич… Первый заместитель главы правления страховой кампании «Дельта». Что ж, кое-что проясняется.

— Тебе вчера понравилось?

— Очень. А тебе?

— Может, поужинаем сегодня здесь, по-домашнему, не поедем в ресторан, отдохнем, побудем вдвоем. Как ты?

— Отличная идея, милый!

— Ну что, пора ехать. Тебя куда отвезти?

— Ты знаешь, мне надо в Борисполь, в аэропорт, встречаю нашего партнера из Кельна.

— Да, помню, ты вчера говорила.

Говорила? Вчера? Интересно, что еще успела наболтать?

— Если не возражаешь, тебя мой охранник довезет, я уже в цейтноте.

— Ну что ты, конечно. Большое спасибо тебе за все, ты мне так помог!

— Это я в долгу… Я просто на свет родился второй раз, начинаю пробуждаться!

— Не спеши, медведи зимой любят поспать, отдохнуть.

— Вот мы вечером и займемся этим, если не возражаешь.

— Я? Да я мечтаю об этом!

— И я! Как классно! До вечера, дай поцелую!

Уехал, слава Богу! Интересная ситуация. Можно сюда вернуться, место как бы специально придуманное для отсидки, кто здесь, в лесу, искать станет? Да и лох – сразу видно, такого наколоть, раз плюнуть. Почему же ничего не помню, отшибло все, что вчера было? Раньше-то хоть постель помнила, а сейчас, когда в таком состоянии, даже если целый полк пилить будет, ни фига не почувствую. Пора завязывать, Алька! Это такой звонок, что ты на грани самой настоящей деградации. Ого, какие страсти-мордасти, а ну, не раскисать, да еще в такой важный день!

— Алевтина, мы можем ехать. Меня зовут Геннадий, служба охраны Виктора Дмитриевича.

— Геннадий? Очень приятно. Можно, я еще кофе выпью?

— Конечно, без проблем.

Парень-то какой! Он не только поведет, понесет машину на вытянутых руках! И как смотрит… Как? Как все мужики? Изменить этому Виктору с его охранником хочешь? Нет, не то. Все это может пригодиться, и хозяин Виктор, и этот Геннадий, надо обязательно союзника заиметь. Ясно и то, что место хозяйки в этих хоромах, кажется, вакантно. Почему бы на время его не занять? Что касается этого парня — Геннадия, Гены — то его можно бы использовать на все сто, ведь он с транспортом и запросто может помочь в нашем деле.
Так она себе что-то придумывала, чтобы логика хоть какая-то вязалась. Но себя-то не обманешь. Все проще простого. После таких запоев, особенно по утрам, ей, как утренний кофе, как воздух, как зубная щетка, нужен мужчина, иначе она будет мучиться целый день, пока не поправит здоровье таким вот женским способом.

— Геннадий, вы не могли бы меня проводить в комнату, что-то голова закружилась, полежу немного.

— Прошу вас, Алевтина. Осторожнее, пожалуйста. Наверное, кофе перепила. Сердце?

— Голова кружится. Сделайте холодный компресс. Нет, лучше дайте сюда руку. У вас должна быть хорошая энергетика. Расстегните мне блузку, пожалуйста…

— Сколько пуговиц? Может ее лучше вообще снять, чтобы не помялась?

— Я не замерзну?

— Что вы, я позабочусь, если желаете.

Когда все кончилось, и она лежала у него головой на плече, он спросил:

— Так мы едем?

— Обязательно! Ты меня вернул к жизни, я совсем никакая была. С тобой так хорошо, может, только один человек был, с которым так же.

— Любила его?

— Жутко! Сама не знаю, как. Наверное, души настроены на общую волну. Так бывает?

— У меня ни разу, но слышал, когда программы совпадают…

— Мы с тобой программы свои выполнили?

— Мне кажется, надо еще раз проверить. Продолжим, ты очень торопишься?

— В этом деле я спешить ненавижу!

В аэропорт они приехали за полчаса до посадки самолета из Франкфурта.

— Хочу посоветоваться, Гена. У тебя есть для меня время, часа четыре, например?

— Что надо сделать?

— Отвезти меня в Киев с этим иностранцем и там подождать, пока он устроится, мы его на корпоративной квартире селим и отвозим в офис…

— Я с удовольствием отвезу и с тобой побуду, только обязательно с шефом согласовать. Такие отлучки без его ведома у нас не приняты.

— Мне ему позвонить, как ты думаешь?

— Непременно!. Пойми, мне нельзя. С чего это вдруг охрана звонит? Но если все уладишь, я в твоем распоряжении. Звонить Виктору Дмитриевичу надо сейчас, мы и так время потеряли. Он не откажет.

— Ты жалеешь, что время потерял зря?

— О чем ты? Я волнуюсь, это так для меня неожиданно. Понимаешь, шеф очень щепетилен в таких вещах, дотошный, педант, одним словом. Все простить может, но без обмана. У него пунктик на этот счет, не терпит, когда его лохом выставляют.

— Спасибо, что сказал. Мотаю на ус. Что касается наших отношений, тоже все ясно. Мой телефон запиши, пожалуйста. Если надо будет, звони. Для тебя я всегда готова. Ну что, набираем шефа? Алло! Виктор Дмитриевич! Это Алевтина. Здесь такое дело. Мы в аэропорту, с самолетом всякие нюансы, с таможней. Не мог бы ты разрешить, чтобы я нашего гостя на этой же машине в офис отвезла? Да, сейчас даю трубку.

— Да, шеф. В аэропорту. Все нормально. Конечно. Есть. Бу-сделано. До встречи, шеф. Передаю трубку.

— Алло! Спасибо большое. Целую. И я тоже соскучилась. До скорого.

— Ну вот и славненько! Когда у нас этот борт прибывает?

— Спасибо, Гена. Все,побежала. Ты здесь стоишь? Чао-какао!

Лоттар Хофман — невысокий мужчина сорока двух лет, с ярко выраженными залысинами, которые разбавлялись редкими белесо-седыми космами по бокам головы, в больших роговых очках, держа шапку-пирожок в одной руке и дорожный кейс в другой, стоял в очереди на паспортный контроль в лабиринтах аэропорта «Борисполь».

В Киев по делам фирмы он приезжал третий раз, поэтому процедура была ему хорошо знакома. В самолете он познакомился с Марком, летевшим из Штатов в Украину, откуда в начале 90-х выехал на ПМЖ сначала в Германию, в Штуттгарт, позже перебрался в США, штат Филадельфия. Марк говорил по-немецки, так что скучать в самолете не пришлось. Они вместе вышли, сели в автобус, их привезли сюда, к пунктам пересечения границы, но потом толпа разъединила, развела в связи с чем они потеряли друг друга.

Медленно двигаясь в очереди, Лоттар еще раз прокручивал в голове план действий. Итак, сейчас его должна встретить Алена, переводчица, с которой его связывали не только деловые отношения. Впрочем, такие отношения у него легко завязывались не только в Киеве, Днепропетровске, Запорожье, куда время от времени он наезжал в командировки, но и в таких экзотических странах, как Таиланд или Южная Корея, где ему раз в год приходилось бывать по делам фирмы. За это, собственно, он и любил дальние поездки, которые сулили новые интересные приключения.

И хотя Лоттар был далеко не красавец, с коротенькими рыжеволосыми ножками тридцать седьмого дамского размера, а все тело усыпано бурыми веснушками, для командировочной любви это не служило помехой. Главное, чтобы марок, теперь евро, в кошельке хватало, остальное во всех гостиницах мира стандартно: вечерние посиделки с коктейлями в лобби-баре, куда подтягивались постоянные посетительницы, пара-тройка знакомых фраз. Не больше пяти минут, по-деловому. После того, как сделка заключалась, очередная пара шествовала мимо зевающего портье в номер. С портье расплачивалась девушка.

Так Лоттар когда-то познакомился с Аленой. Он тогда приехал в Киев, да и, вообще, в Украину первый раз, было это за год до оранжевой революции. Фирма переводчицей не обеспечивала, языка он не знал, и коллега, часто ездивший в Москву, посоветовал подыскать переводчицу из числа отельных проституток. «Что ты, знаешь, сколько их там с высшим образованием, любая специальность, и со знанием языка многие…»

И действительно, в первый же вечер, в гостинице «Русь», где Лоттар остановился, стоило ему заговорить по-немецки, как из стайки девушек, изо всех сил изображавших равнодушие ко всему, что происходит в холле, тем не менее, фиксирующих каждый эпизод, отделились две, и завязался ни к чему не обязывающий разговор. Он выбрал ту, что знала язык лучше. И не пожалел ни разу — ни в постели, ни во время переговоров. И заплатил за работу, смешно сказать, за два дня восемьдесят марок. Тогда, как ночь любви обошлась в сто двадцать.

Итак, Алена его встречает и они едут в снятую квартиру, так договорились в прошлый раз, чтобы не тратить деньги на дорогущий отель. Лоттар подгадал, чтобы сегодня делами больше не заниматься - отдых с Аленой, променад по Крещатику, романтический ужин в ресторане, ночь, заполненная до краев любовью. В накладном кармане пальто волнующе поскрипывали упаковки презервативов. Вспомнил, как когда-то в Таиланде, первый раз, ему не хватило, и негде купить, там по этому профилю целая мафия работает, создает искусственный дефицит, чтобы спекулировать.

Значит, сегодня полнейшая релаксация. Настоящая работа начнется только завтра, день обещает быть напряженным — встреча с чиновниками из киевской мэрии и переговоры на заводе, часть площадей которого фирма собирается взять в долгосрочную аренду. Вот здесь талант Алены-переводчицы пригодится несомненно. Так же, кстати, как и сегодня ночью — ее талант любовницы. А исполняет она превосходно. Вечером они садятся в поезд и едут на день в Днепропетровск, две суперважные встречи, переезд в Киев, и тем же днем отлет на родину, во Франкфурт. Вот в каких условиях приходится работать: всего одна ночь!

Лоттар, близоруко щурясь, вышел в толпу встречающих, беспомощно оглядывался в поисках Алены. Впереди замаячило ярко-красное пятно на фоне невзрачных серо-черных курток и пальто. Она! Красная разлетайка стремительно неслась на него, прорезая толпу, многие оглядывались на ее статную фигуру, такую красоту трудно не заметить. Лоттар успел порадоваться своему выбору, прежде чем она его крепко обняла за шею и поцеловала в губы.

— Привет, Люсик, как я рада!

Так у них повелось с первой ночи: она называла его Люсиком, он ее — Аленой.

— Я тоже рад! — он перевел тележку с багажом, чтобы она им не мешала.— Ты с транспортом?

— Конечно. Полетели?

На улице у выхода столкнулись с тем Марком из Филадельфии.

— Вы с машиной, Лоттар, подвезете?

— Познакомься, Алена, это Марк из Филадельфии, вместе летели. Поможем ему?

— Вообще-то я из Подола. Жданова, угол Братской, знаете? Мне бы в центр, в гостиницу «Днепр»…

— Нет теперь Жданова, есть Сагайдачного. Слыхали про такого? Гетьман наш, украинский, не путать с Саксаганским. Что ж, нет проблем, поехали.

«Где ты взялся на мою голову, пидар несчастный, нежелательный свидетель, обдумать все надо. Так еще вези на шармака!»

— Геннадий, будьте добры, сначала в гостиницу «Днепр»,— попросила Алена, удобно усаживаясь на переднем сиденье, которое галантные мужчины ей уступили. Впрочем, здесь распоряжалась она.

— Как вам наша киевская погодка?

— Точь-в-точь, как в Филадельфии, столько снега намело!

— Во Франкфурте густой туман, плюсовая температура, некоторые рейсы отменяют даже.

— Ну, это нам не подходит. Сейчас приедем, расселимся, прикинем завтрашний день.

— Да, в этот раз работы много, как никогда.

— У вас, вернее, у нас, говорят: работы непочатый край. Верно?

— В самую точку!— Алька перехватила осуждающий взгляд водителя и хитро ему подмигнула своими блядскими глазами.

Конечно, этот болтун Марк из Филадельфии, так неожиданно свалившийся ей на голову,— совершенно некстати. Аля немного успокоилась, когда поняла, что они никак не связаны между собой, ее Люсик и этот подольский еврей, обычное дорожное знакомство, тем более, если бы и захотели встретиться еще раз, не получилось. Времени у Лоттара нет совершенно. А снег все шел и шел, уже тринадцатое февраля, и эта зима начинала раздражать…

Вот и «Днепр». Аля выходить из машины не стала. Во-первых, много чести, во-вторых, запросто можно встретить кого-то, на этой точке она когда-то начинала, еще студенткой, доили интуристов, мелкая фарца, потом и проституция потихоньку пошла. Пока мужчины обменивались визитками на улице, что тоже не очень клево, надо будет не забыть забрать, она взяла за руку Геннадия, погладила:

— Так скучаю по тебе!

— У нас еще будет что-то?

— Конечно! И гораздо слаще, чем было! Обещаю. Ты вот что, Гена, нас на Горького, как высадишь, развернись и ожидай на противоположной стороне бульварчика, а я минут через двадцать выйду, чтобы время не терять, и поедем.

Так она предполагала. Но вышло все по-другому. Лоттар оказался таким тошнотворным, ужас! Сначала детально уточнили программу, проговорили все, что им предстоит, встречи — когда, кто будет, все ли предупреждены и т.д. Аля терпеливо рассказывала, под запись, ворчала: да что ты от руки, у меня все компьютерные распечатки есть, папка скомплектована… Ничего не хотел слушать, зря только теряли время. Тем более, что у нее ничего не было, и этот Люсик немало бы удивился, узнав, что ни одной встречи она не запланировала. Наконец, он пошел в душ. Мылся всегда один, не любил, когда рядом в душе женщина. Неприятно щелкнул замок. Закрывается, падло! Алька по-быстрому разостлала постель, специально в ЦУМе купила позавчера новенькие простыни, с ярлыками. Может, хоть постель его успокоит, квартира понравилась не очень. «Да что тебе жить здесь годами, одну-две ночи переспать, и я рядом буду, милый!»

Она рассчитывала, это все затянется ненадолго, даст ему по-быстрому — и с концами! Не тут-то было! Сначала ласки этого козла рыжего пришлось терпеть, во всем угождать, хорошо хоть минет с презервативом, но все равно неприятно. Ну, и потом сам процесс. «Точно, виагру принимает, козел, уже полчаса прошло, и как она не извивается, он не кончает никак, а там машина ждет, ребята… Наконец-то! Кончил, кажется. Второй раз не сподобится, мы и так спешим…».

— Я в ванную.

— Давай, я за тобой.

На мобильнике номер пробит раньше, своей очереди дожидался. Она нажала кнопку. И почти тут же — звонок в дверь. Видимо, на лестнице стояли, ждали, проклиная ее. Бросилась открывать. Хоть дверь в ванную не закрыл на защелку, в этот раз, расслабился, повезло!

Пацаны вскочили, у Витьки в руках топорик для рубки мяса, где только раздобыл. У Женьки — молоток, которым обычно отбивали отбивные у них дома, с обратной стороны. И это все? Ну, блин, придурки. Она дверь в ванную распахнула так, чтобы ее саму не видно было, ну и началось. Крик, мат, стон, упал кто-то, да бейте же сильнее, чтобы не встал больше. Так и не подмылась из-за этого козла, здесь же одна ванная!

Но делать нечего, простынею вытерлась, сама-то тоже кончила, оделась быстро, как солдат по тревоге — и по карманам шманать! Портмоне заметила, где держит, несколько раз в аэропорту вынимал, вот оно, родимое, паспорт, документы, карточка «Виза Голд» — себе в сумочку, в потайное отделение, быстро, деньги — 625 евро. Всего-то? Должны где-то еще быть. Из багажа что? Фотоаппарат не очень новый, ручка в футляре, «Паркер», — все себе. Кулончик золотой, упакованный как подарок. Не мне ли за ратный труд? Ну а кому же еще!

— Алька! Кажется, готов!

— Так готов или кажется?

— Готов!

— Берите вещи, сматывайтесь. Ночью придете, часа в два, чтобы никто не слыхал, расчлените труп, в кульках вынесете. По городу разбросаете, только не в одно место. И ножи хорошие купите, не жлобитесь!. Вот вам гонорар, по двести евро. И мне двести двадцать пять, за моральный ущерб. Багаж, вещи себе заберете. Поищите хорошенько, бабки должны быть. Документы сожжете, следа не должно остаться. Крови много в ванной? Помыть все!

— По двести евро?! Ты что, нас за падло держишь? Да я за сто евро…

— Не шебурши. Посмотрите, может еще найдете. У меня времени нет искать, как следует. Вот еще фотик возьмите, цифровой, загоните.

«Такая я дура, чтобы им про кредитную карту сказать…»

— Ты, Алька, нам лапшу не вешай. С тебя как минимум по штуке баксов нам. Заварила всю эту канитель, а чувак пустой оказался! Чтобы через неделю бабки были, иначе на счетчик поставим.

— Кто поставит? Ты? Видели, с кем я приехала? Телохранитель мой, новый поклонник выделил. Я и так вам все отдала честно, что было. Найдем еще бабки, поделим. Некогда с вами торговаться, ждет машина, я теперь в Конче, на даче трехэтажной, хозяйничаю. Скоро ее брать будем. Там, мальчики, на всю жизнь хватит! Все, пока! Чао-какао!