Калмыцкий государственный университет Есенова Т. С. Русский язык в калмыкии: социокультурные портреты и лингвокультурные типажи элиста 2007

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

20

21

используются разнообразные лексико-грамматические, риторические средства, лозунги. Синтаксическая организация публицистических текстов также реализует воздействующую функцию: «На политически совершенно невоспитанных, темных и суеверных калмыков страшные бесчинства в степи производят ошеломляющее впечатление, и они, запуганные, абсолютно не могут ориентироваться - в чем тут причина и почему они являются объектом насилия и жестокого нечеловеческого издевательства... Во имя спасения целого народа необходимо скорейшим образом, энергично приниматься за культурно-просветительскую и политическую работу, а такова мыслима, если вся интеллигенция будет с народом». Оценочные слова (темные, суеверные; мародеры, насильники), обращения, призывы (Великие народы Востока! Освобожденный калмыцкий народ ждет вашего выступления. Вперед, братья!) реализуют прагматическую функцию этих текстов.

Воспоминания современников, научная литература, посвященная личности А.М. Амур-Санана и его творчеству, дают основания считать, что это человек с сильной, подвижной, нервной системой. Для него характерна быстрота реакции, продуманность поступков, жизнерадостность, высокая приспособляемость к новым условиям. Это был общительный человек, легко сходящийся с людьми, имеющий широкий круг знакомств, активно действующий в необычной ситуации, способный достичь своей цели. Это прирожденный лидер, любимец публики.

Таким образом, преодоление границ родного хотона, степи, приобщение к революционным событиям, деятельное участие в преобразовании жизни калмыков и всех угнетенных народов Востока -таков жизненный путь мудрешкиного сына. Такой путь мог пройти только сильный духом, убежденный в правоте происходящего человек. Стремление к лучшей жизни, знаниям - характерная черта личности А.М. Амур-Санана. Она приводит А.М. Амур-Санана к общественной работе, затем - в революцию. Благодаря лидерским чертам характера, убежденности в правильности происходящего,

ораторскому мастерству, умению завоевать симпатии масс, он становится одним из организаторов калмыцкой автономии, государственным деятелем. Несомненно, по духовному складу, образу мышления это калмык, воспринявший русскую культуру, язык. Русский язык волею судьбы, в силу сложившихся исторических обстоятельств стал для него благодатным средством воплощения художественных замыслов, передачи своеобразного мира калмыков конца XIX - начала XX вв.

На наш взгляд, А.М. Амур-Санан олицетворяет собой типичный образ калмыцких государственных деятелей начала XX в., которые за короткий промежуток времени преодолели путь от самых низов калмыцкого патриархального общества до вершин нового типа государственного образования калмыков. Невысокий уровень образования они восполняли путем самообразования, для них характерна огромная тяга к знаниям, стремление к лучшей жизни. Поэтому они с большим энтузиазмом и искренней убежденностью в правильности происходящего приняли революцию, утверждали новый строй в калмыцким степях. Они, будучи носителями традиционной этнокультуры, восприняли русскую культуру и язык, некоторые были женаты на русских. Они талантливы: проявляли склонность к художественному творчеству: писали стихи, прозу, сочиняли песни. Не случайно их любил народ, особенно молодежь.

1.2.2. Военный корреспондент Инджиев И.О.

Наш анализ портрета языковой личности известного калмыцкого писателя Лиджи Очировича Инджиева (1913-1995 гг.) ограничен временными рамками: рассматривается период Великой Отечественной войны. Мы попытаемся создать фрагмент личности - языковую личность военного корреспондента.

В основу анализа положен «Фронтовой дневник», опубликованный в г. Элисте в 2002 году, после кончины писателя. Дневник составлялся лейтенантом Лиджи Инджиевым с августа 1942 г., момента призыва, до ноября 1943 г., когда писатель был демобилизован из рядов Красной Армии по национальному

22

23

признаку и выслан в Сибирь. Дневник написан на русском языке. Однако определенно можно сказать, что перед нами двуязычная личность, формирование которой происходило на базе калмыцкого языка. Такой вывод можно сделать на основании следующих фактов. В Дневник включены несколько стихотворений, написанных автором на родном языке, в отдельных случаях использованы национальные лексемы, в тексте отмечены калмыцкие лингвокультуремы, создающие национальный фон произведения. Анализ показывает, что национальный материал появляется в исключительных случаях: при адресации к близким людям (родным, друзьям), а также к родной земле. Калмыцкие слова, помещенные в русский текст, свидетельствуют о душевном подъеме, сильном нервном напряжении. Можно заключить, что, находясь в исключительных условиях, человек прибегает к материнскому языку. Слова родного языка передают сокровенные мысли поэта, глубину его чувств, теплоту отношений, отражают состояние души автора в тот или иной момент. Сам составитель отмечает: «В походных условиях, в перерыве между боями, в моменты наивысшего душевного подъема я продолжал писать стихи на родном языке и заносил их в свой Дневник» (Инджиев 2002: 103). Так как национальный язык, на наш взгляд, занимает важное место в структуре личности Л.О. Инджиева, остановимся на этом материале подробнее.

Из калмыцких слов, включенных в русский текст, наиболее высокочастотным является «дярке» (богиня Тара). Оно используется для передачи сильных эмоций. Нами ранее уже отмечалось, что билингвы, в большинстве жизненных ситуаций использующие русский язык, для передачи эмоций прибегают к родному языку (Есенова 2003). По-видимому, неродной язык выполняет коммуникативную функцию, а сфера эмоций, чувств обслуживается родным языком. Поэтому устойчивы в русской речи экспрессивы из родного языка, национальные жесты, мимика, т.е. невербальные средства проявления языковой личности.

В Дневник включены четыре стихотворения на калмыцком языке, написанные в перерыве между боями. Тематика

стихотворений - борьба с немецкими захватчиками, изгнание гитлеровцев с родной земли, победное возвращение в родные степи для созидания новой жизни. Они написаны с пафосом, передают чувство негодования по поводу захвата родной земли фашистами, уверенности в победе над врагом, содержат призыв очистить родную землю.

Хотя Дневник нельзя отнести к какому-либо художественному жанру, однако определенные художественные черты в нем присутствуют. Обращает на себя внимание образная система данного произведения, в которой присутствуют национально-региональные элементы: «Пролетел немецкий самолет, как вор, убегающий из калмыцкого хотона» (Инджиев 2002: 21); «поцеловать девушку Елену, которая убегала, как сайгак» (Инджиев 2002: 29). Автор приводит и калмыцкие пословицы {ушедший ногами - вернется, закопанный лопатой - не вернется и др.). Как известно, символы, образы, паремия, будучи средствами лингвокультурологии, определяют национальную принадлежность личности и ее своеобразие.

В Дневнике содержатся также лингвокультуремы, из которых складывается национальный фон произведения. Приведем некоторые примеры: «не теряй свое имя» (калмыки почитают предков, память о которых передается в имени), «выпьем по чашке чая, как положено» (любое дело калмыки начинают с молочного чая, символизирующего чистые помыслы и удачу); «по-орлиному взмахнув руками, сделал несколько .мелких дробных шажков на одном месте, как бы изготовился сплясать лихой чичердык» (национальный танец, передающий удаль и страсть). Несомненно, за русским текстом Дневника просматривается его актор- человек, владеющий калмыцким языком, носитель национальной культуры. В русском тексте национальным вкраплениям принадлежит важная роль - выражать чувства, особенности личности автора. Значит, родной язык, обслуживающий эмоциональную сферу, в том числе систему символов, образов, стереотипов, стандартов, занимает значительное место в менталитете писателя. Известно, что эмоциональная система складывается раньше языковой и оказывает на нее влияние, влияет и на

24

25

формирование личности. Следовательно, менталитет данной личности формировался на базе родного языка. Отметим, что в Дневнике есть отдельные записи на калмыцком языке (от 19.02.1943; 4.03.1943). По содержанию они не отличаются от записей, сделанных на русском языке.

Мысли о родине, родной степи, Элисте присутствуют почти в каждой записи. Они также локализуют текст. Приведем характерные строки: «Она, моя родная земля, будет горда, что, скинув с себя смертельного врага свободы и радости, тем самым участвовала в великой борьбе великой страны Советов и еще более укрепила свою родственную связь с бессмертным русским народом... Да, приближается час, с которого начнется время, когда не будет конца и края радости и гордости. Да здравствует моя советская родина, созданная большевиками!» (Инджиев 2002: 25). Отметим, что для текстов патриотического звучания характерна некоторая «тяжеловесность» слога, которая создается включением как канцеляритов, так и деепричастных и причастных оборотов, однородных членов в рамки одного предложения. Это вызвано, по нашему мнению, влиянием родного языка, в котором подобные средства осложнения структуры простого предложения высокочастотны.

В концепт «родина», помимо компонента земля, входит семья, жена, сын. Мысли об освобождении Родины от захватчиков, негодование по поводу бесчинств гитлеровцев на оккупированной территории, разрушений доминируют в записях. Однако в минуты уединения, когда поэт остается наедине со своими чувствами и мыслями, им овладевает тоска по родным: «Где ты сейчас, моя семья, мой сын, маленький Юрик? Где ты, жинка Катюша, Екатерина Михайловна и все остальные? Живы будем - встретимся, дорогие мои, родные мои» (Инджиев 2002: 24); «Сегодня ровно год милому сынку ~ Юрию Лиджиевичу» (Инджиев 2002: 18); «Хотелось бы видеть сынка Юрика хотя бы во сне. Ой, как я соскучился по нему!» (Инджиев 2002: 20). В записях, относящихся к началу войны, автор пишет о мучительном чувстве разлуки: «Какая-то тоска бродит во мне. Тоска по семье, по

26

сыну Юрику» (Инджиев 2002: 38); «Мучает тоска по сыну. Где же он, мой миленький?» (Инджиев 2002: 44). Тревога о судьбе родины сочетается с беспокойством о родных, озабоченностью по поводу неизвестности об их судьбе. Таким образом, границы концепта «родина» в сознании поэта размыты, нет четкой границы между индивидуальным и общим. На наш взгляд, это объясняется как коммунистическим воспитанием советских людей, когда провозглашалось главенство общественного над частным, индивидуальным, так и обстоятельствами личной биографии Л.О. Инджиева: будущий поэт воспитывался в детском доме. Сам автор пишет о детдомовском братстве следующее: «А знаешь, брат, я ведь тоже детдомовский. Серьезно. Меня поместил туда один красный партизан. После этого короткого разговора между нами установилось родство душ» (Инджиев 2002: 65).

Можно заключить, что центром концепта «родина» в структуре языковой личности поэта является семья, родные. Это сокровенная, наиболее интимная зона концепта; если можно так выразиться, его сердце. Активизируется она при особых жизненных обстоятельствах, например, в момент уединения, когда человек остается наедине с собой или когда наступает момент истины, от которого зависит жизнь или смерть. За пределами этой зоны расположена часть, которую занимают родственники, друзья, соплеменники, сограждане. Так как в анализируемый период поэт находился в экстремальной ситуации - на войне, - концепт «родина» занял особое место в структуре языковой личности поэта.

Таким образом, Л.О. Инджиева можно считать двуязычной личностью, сформировавшейся на базе калмыцкого языка. Для него характерно обостренное чувство родины. Концепт «родина» в его менталитете представлен импликантами земля, родные, семья, соплеменники, сограждане.

Анализ показывает, что стержневым компонентом языковой личности поэта является патриотизм: «Советская власть, великая Россия не покорены, а живут» (Инджиев 2002: 27), «Идет великая борьба за Родину!» (Инджиев 2002: 34), «Опьянен от радости по случаю окончательной победы

27

советских войск под Сталинградом» (Инджиев 2002: 36). Именно это сильное чувство помогало столь разным людям объединиться и силой своего духа сломить врага: «Такие разные люди — по национальности, по возрасту, по отношению к партии и по роду мирной профессии, проживавшие в отдаленных друг от друга краях необъятной страны, - они одинаково рвутся в бой под Красным знаменем полка. Не в этом ли сила и непобедимость Красной Армии?» (Инджиев 2002: 100). Чувство патриотизма Л.О. Инджиев испытывает по отношению к своей малой родине: «Я был пьян от радости по случаю освобождения нашими красными воинами пятнадцатилетней Элисты — столицы, сердца Советской Калмыкии» (Инджиев 2002: 25); «Думая о родной калмыцкой земле, я горжусь, что на ней развертываются сражения, сражения за честь и независимость Родины. Горжусь, что калмыцкая земля является неотъемлемой частью необъятной Страны Советов» (Инджиев 2002: 23). Любовь к родине рождает в поэте чувство ненависти к фашистским захватчикам. Из противопоставления «родной», «советский» - «фашистский», «захватнический» складывается концепт «патриотизм». Оценочная лексика, входящая в лексико-семантическое поле «захватчик», «враг» {изверги, людоеды, двуногие скоты, вшивые солдаты, гады), способствует реализации патриотической составляющей всего текста.

В структуре языковой личности Л.О. Инджиева можно выделить также идеологический компонент. Л.О. Инджиев на фронте начинал свой боевой путь политработником. Шестого ноября 1942 г. он оставляет в Дневнике запись: «С сего дня я «король» по комсомолу» (ответственный секретарь бюро ВЛКСМ отдельного конно-артиллерийского дивизиона 110 Отдельной калмыцкой кавалерийской дивизии - примечание составителя). Он отвечал за боевой настрой солдат, выступал перед солдатами с агитационной речью, особенно перед наступлением, разъяснял обстановку, складывавшуюся на фронтах. Дневник помогает воссоздать морально-политический настрой солдат во время войны, понять, каким образом удалось противостоять вооруженным до зубов гитлеровцам:

28

«В связи с возрастающим наступательным порывом наших бойцов многие товарищи приняты в комсомол. Комсомолец Испинов и коммунист Куракин сегодня представлены к наградам. Созван митинг» (Инджиев 2002: 28); «Перед боем прошло собрание по приему в партию» (Инджиев 2002: 64); «Перед началом погрузки на суда состоялся короткий митинг. Зачитано обращение Военного совета Северо-Кавказского фронта. Выступил пожилой боец Фомин, житель Крыма, семья которого осталась на оккупированной территории. Он вспоминал своего маленького сына. Когда Фомин уходил в армию, сын сказал: «Иди, папа, на войну. Бей врага, а мы с мамой как-нибудь продержимся до твоего возвращения. Ждем тебя с победой». И вот я выполняю свое обещание, - говорит Фомин. - Переправлюсь на тот берег, чтобы очистить его от врага. Вперед, товарищи!» (Инджиев 2002: 65); «Одновременно в войсках проводится политическая работа по вступлению в ВКП(б) и комсомол, воспитанию молодых коммунистов. В других подразделениях проводится политическая работа на тему полкового знамени» (Инджиев 2002: 98). Твердость духа, любовь к Родине, убежденность в правоте помогли солдатам выстоять, победить врага, изгнать их с родной земли. Этот настрой солдат создавали бойцы идеологического фронта- политруки, журналисты. Одним из убежденных бойцов идеологического фронта был Л.О. Инджиев.

Позже Л.О. Инджиев становится литературным сотрудником дивизионных газет «Красный кавалерист», «На защиту Отечества», «Вперед за Родину!», «Казак гвардеец». В этой должности еще более проявляется его политическая убежденность, идеологическая стойкость. Он так понимает свой долг: «пронзительно осознал свой долг военного журналиста. Мое назначение — быть вестником, связным, глашатаем» (Инджиев 2002: 62). 28 октября 1943 г. он записывает в Дневнике: «По долгу службы и обязанности я всегда бываю в подразделениях, беседую с бойцами и собираю материалы для нашей газеты. Наблюдаю за нашими людьми на переднем крае, во время наступления, на привалах, на учениях, везде я не

29

расстаюсь с одной мыслью: мне выпала ответственная миссия участвовать в составлении всеобщей летописи войны».

Материалы, опубликованные Л.О. Инджиевым во фронтовых газетах, свидетельствуют о том, что перо журналиста воодушевляло солдат, поднимало на борьбу с врагом. Он создал галерею образов солдат Великой Отечественной войны. Характерны названия газетных публикаций военного журналиста Инджиева «Славный сын осетинского народа», «Мы можем гордиться снайпером Давидом Доевым», «Истреблять фрицев, как снайпер Доев», «Снайпер Доев - гроза гитлеровцев», «Равняются на командира», «Отвага танкиста Лебедева», «Честь и слава рядовому Козлову!», «Боевое мастерство офицера Устименко», «Бронебойщик Данилевский сбил немецкий самолет», «Боевые дела батареи офицера Бортникова», «Отличные действия бойцов офицера Стукаловского. Они овладели важным узлом сопротивления немцев, окружили и истребили вражеский гарнизон», «Патриотка», «Мы отомстим за тебя, Николай Кокарев! Воины! Беспощадно уничтожайте гитлеровских палачей» и др.

В очерках писатель несколькими штрихами рисует образы героев войны. В этих произведениях проявились такие черты характера поэта, как наблюдательность, умение обобщать, видеть типичное в ряду множества частных деталей, языковое мастерство. Своими публикациями журналист поднимал боевой дух воинов и, безусловно, внес свой вклад в общую победу над гитлеровской Германией. Профессиональная подготовка (до войны Л.О. Инджиев обучался в Институте журналистики имени «Правды»), изучение публикаций классиков военной журналистики М. Кольцова («его репортажи и очерки с места событий стали для нас образцами военной журналистики»), С. Борзенко {«я не пропускал ни единой строчки Сергея Борзенко. У меня было почти физическое ощущение его присутствия где-то рядом»), работа над собой («из центральных газет я вырезал наиболее яркие публицистические статьи и очерки известных писателей, фронтовых корреспондентов. Они стали для меня эталоном. Так, всю войну я проносил в своем планшете статью Б. По-

^ Полевого «Дом 21а») помогли ему создать небольшие по объему, яркие произведения.

В военных публикациях Л.О. Инджиева обнаруживается, помимо художественного дара, партийность автора, его идеологическая настроенность. Реализации замысла автора способствуют тропы: эпитеты, сравнения, метафоры, олицетворения, гиперболы и т.д. В очерках активно используется прием внутренней речи: «Я коммунист. Меня вчера приняли в партию. Я должен бесстрашно идти вперед, только вперед и беспощадно бить этих людоедов-немцев», — думал старший сержант Луговской, готовя свой взвод к решительной атаке...Луговской поднялся с призывом «Хлопцы! Живей за мной!» и устремился вперед, ведя на ходу автоматный огонь по врагу. С ним шел его взвод, а за ним рота и весь батальон» (Инджиев 2002: 127). Меткий глаз писателя выделял яркую личность солдата, талант литератора создавал запоминающийся образ героя войны, который мог повести за собой в бой солдат, мог пожертвовать своей жизнью во имя победы. Л.О. Инджиев понимал свою задачу так: «Как журналист, прикрепленный к данной группе войск, я исподволь изучаю людей, с которыми предстоит идти в бой» (Инджиев 2002: 55). Приведем отрывок из «Фронтового дневника», в котором экономными средствами автор создает типичный образ солдата Великой Отечественной войны, обстановку военных будней, морально-политическую атмосферу войны.

- Война кочует на запад, - задумчиво сказал сидевший у окна человек. В такой боевой обстановке проходило партийное собрание подразделения. В числе других бойцов-кавалеристов получил партийный билет младший лейтенант Лиджиев Босхомджи Эдяляевич. Это был человек, сидевший у окна, — спокойный и немного, казалось бы, даже медлительный. Но за его внешней невозмутимостью крылась огромная внутренняя сила.

- С честью носите звание члена великой партии большевиков, - говорил подполковник товарищ Короткое, вручая партийные билеты молодым армейским коммунистам. Его слова глубоко врезались в память, в душу красных воинов.

30

31

Лиджиев, подержав в руках новенький партбилет, внимательно вглядевшись в подписи и печати, осторожно положил заветную книжицу в левый карман гимнастерки. Ближе к сердцу. В этот миг ему казалось, что все его тело наполнилось новой особенной силой, что даже земля под ногами теперь ощущает его вес. Он чувствовал ловкость в своих движениях, твердость в своих шагах...В торжественный момент жизни Босхомджи Лиджиеву вспомнились жестокие бои с врагом, дни неудач и успехов, пережитый накал сражений, в процессе которых опрос и мужал. На войне он стал зрелым командиром среднего офицерского состава. Оправ-дач звание коммуниста» (Инджиев 2002: 136-137). Автор данных строк демонстрирует наблюдательность, психологические способности обобщать, умение разбираться в характере людей. Эти черты сочетаются с идеологической преданностью партии, убежденностью в победе.

В Дневнике широко представлены идеологемы: советский, коммунизм, товарищ, ВКП(б), партия, Красная Армия, красное знамя, командиры и др. Частота их использования, положительная коннотация позволяют заключить, что Л.О. Инджиев был убежденным коммунистом, активно воздействующим на боевой дух солдат. Приведем концовку очерка «Молодой гвардеец», опубликованного 16 ноября 1942 г. в газете «Красный кавалерист». «Взвод тов. Саткуева одним из первых откликнулся на обращение частей тов. Павлова и включился в боевое предоктябрьское социалистическое соревнование, взяв на себя конкретные обязательства. «За очищение родной советской земли от фашистских гадов не жалеть ничего! Быть до конца преданным делу партии Ленина-Сталина! - так воспитывает бойцов молодой гвардеец тов. Саткуев» (Инджиев 2002: 114). Автор данного текста -: коммунист, активный пропагандист.

Дневник свидетельствует о литературном опыте составителя. Автор пишет: «Я уходил на фронт уже известным в родной республике «молодым поэтом». С первых дней фашистского нападения откликнулся на события страстными публицистическими стихотворениями: «22 июня»,

«Грабитель», «Письмо отца сыну на фронт». Они печатались на страницах газеты «Ленинский путь», в коллективном сборнике военно-патриотического содержания и в собственном сборнике «Мана чидл», который вышел в свет в ноябре 1941 г. Я взял книжку с собой вместе с первыми мирными поэтическими сборниками «Байр» и «Булг». Даже находясь в боевой обстановке, поэт обращает внимание на то, что остается вне поля зрения обычного человека. Тонкий лирик, Инджиев даже на войне находит прекрасное, объект для любования: «Какой удивительный смеху нашей хозяйки! Каждый раз, когда она смеется, вспоминаю свою любимую» (Инджиев 2002: 20).

Сам автор отмечает: «На ходу возникают сюжеты, отдельные сцены: грусть молодого кавалериста, конь и девушка, фашистский офицер тщетно старался целый день, чтобы хоть поцеловать девушку Елену, которая убегала, как сайгак». В поле зрения автора попадают чувства, возникающие между людьми, в частности, чувство симпатии. Приведем интересный эпизод. «Казачка Люба заболела любовью к молодому лейтенанту Бадме Озаеву Она шла с водой мимо квартиры красного командира Озаева, слегка покачивая ведрами на коромысле, замедляя шаг, чтобы увидеться и переброситься словечком со своим возлюбленным. Когда тот появился в проеме двери, она милым, почти детским, дрожащим от волнения голоском крикнула: «Борис! Пойдем со мной к нам, угощу тебя горячим чаем с молоком». От таких смелых слов у нее не только нос, а все лицо полностью покраснело. Так она и стояла посреди улицы, забыв, что существует девичий стыд, не позволяющий первой зазывать мужчину. Борис ответил игриво: «Вот видишь коня моего, красивого, как павлин. На него я сяду и заеду к тебе. Жди».

Дневник - жанр личной направленности, он несет печать индивидуальности автора. Художественный склад мышления автора Дневника обнаруживается в мельчайших деталях, в образах, которые рождают в его сознании эпизоды войны. В Дневнике содержатся зарисовки картины природы, позволяющие заключить: автор не просто констатирует потери или победу в сражениях, но передает состояние души человека,

Blog

Калмыцкий государственный университет Есенова Т. С. Русский язык в калмыкии: социокультурные портреты и лингвокультурные типажи элиста 2007

Содержание