Geum.ru

Б. В. Марков Вопросы к экзамену по специальности Литературоведение

Вид материалаВопросы к экзамену

Содержание


28 Смерть автора» в постмодернизме. (Фуко) Фуко
Подобный материал:
1   ...   40   41   42   43   44   45   46   47   ...   53
^

28 Смерть автора» в постмодернизме. (Фуко)

Фуко,


Доклад Фуко " Что такое автор" был прочитан после выхода "Слова и вещи", где описывались некие правила производства фундаментальных научных понятий, текстов, книг - дискурсивные практики, дискурсивные единства и не рассматривались авторы-индивиды или сообщества, создавшие тексты. Тем не менее проблема индивидуации текстов остается, равно как остаются этические и юридические нормы, заставляющие ссылаться на автора и соблюдать его права. Более того, несмотря на изменение понимания роли автора доходящее до утверждения о его "смерти" единство автора и произведения остается фактом и на него можно посмотреть с 2-х позиций. Во-первых, оставив нетронутой, несмотря на критику, фигуру автора -творца, который своей гениальностью обеспечивает целостность произведения и завершает поток событий в жизни смысловым целым текста. Такой автор убивает жизнь и убивает героя, он не отражает действительность, а создает симулякры, но, увы, нет иного способа сохранить порядок и понять жизнь. Во-вторых, можно сказать, что быть человеком, индивидом и быть автором - это совершенно разные вещи. Став авторм человек утрачивает "маленькие радости бытия", утрачивает тело (автор - тело без органов), становится "пишущей машиной", порядок работы которой диктует письма вопреки его собственным намерениям. Именно переход с одной точки зрения на другую и стал поводом утверждения о "смерти автора".

Однако не поспешили мы слишком быстро отделаться от автора? Не остались ли его прежние функции. Это подозрение и стало поводом доклада Фуко, где оно пытается реконструировать функции автора, а затем подвергает генеалогической деконструкции современные тексты, якобы не имеющие автора и обнаруживает, что несмотря на провозглашенную смерть автора он (его следы, призраки, как сказал бы Деррида) живет и здравствует в современной литературе. Дело не в авторе- человеке, а в месте, функции, которые он занимает и выполняет.

Фуко предпринимает анализ функций "автора". 1. Присвоение дискурса. Режим собственности в отношении дискурса менялся. Сначала анонимность в теоретических и авторство в художественных, а потом наоборот. 2. Вообще то функция автора не реализуется универсальным способом. В наши дни функция "автор" вполне применима лишь к литературным произведениям, так как в науке - это скорее индекс надежности. 3. Функция "автора" - результат сложных операций конституирования, когда анализируют, сближают и различают стили, манеру письма, а также анализ произведений. "Автор - это принцип некоего единства письма, поскольку все различия должны быть редуцированы по крайней мере с помощью принципов эволюции, созревания или влияния. 4. Автор не является только продуктом реконструкции текстов. Текст на самом деле несет в себе знаки, отсылающие к автору. Правда, это не всегда индивид, говорящий от первого лица, а чаще всего - рассказчик - альтеэго. Это тоже многофункциональная фигура, она по разному говорит и представляет разные инстанции даже в научном трактате, где есть предисловие (замысел, обстоятельства написания) содержание (от третьего лица - научного сообщества) и заключение (смысл и перспективы сделанного).Фуко резюмирует: "функция-автор связана с юридической, институциональной системой, которая обнимает, детерминирует и артикулирует универсум дискурса" (с. 30)

Фуко уже в этом наиболее радикальном периоде своей критики субъективности указывает на то, что автор транс-дискрусивная позиция. Авторы - это великие люди, соль земли. Но в нашей культуре кроме писателей книг и статей есть еще такие, которых Фуко называет "основателями дискурсивности". Они создают нечто большее, чем книги - правила образования других текстов. Фрейд и Маркс не просто авторы собственных сочинений, они установили некую бесконечную возможность дискурсов. Причем речь идет не только о подражании, но и о различии: "они открыли пространство для чего-то отличного от себя и, тем не менее, принадлежащего к тому, что они основали" (с.32). В этой связи Фуко сталкивается с проблемой учредителя и своеобразие его генеалогии в том, что он видит в основателе не только начало ряда единомышленников шаг за шагом расширяющими учрежденную парадигму, но и основателем тех, кто говорил иначе, возражая ему. Именно Кювье основатель теории эволюции, хотя в результате была принята концепция полностью отличающаяся от его модели.

Фуко различает акты основания научности и дискурсивности. В случае научности основание тождественно трансформациям. Наоборот установление дискурсивности всегда гетерогенно последующим трансформациям, которые раскрывают возможности применения дискурса: "в отличие отоснования науки установление дискурсивности не составляет части последующих трансформаций, но остается по необходимости в стороне и над ними" (с.34). Если в режиме научности масштабом оценки того или иного произведения выступает "научность" или "рациональность", то в режиме дискурсивности именно основоположник выступает критерием научности.

Фуко отмечает специфические функции требования "возвращения к истоку". Он полагает, что они связаны с забвением особого типа, которое не сводится к непониманию. "Акт установления, действительно, по самой своей сущности таков, что не может не быть забытым. То, что его обнаруживает, то, что из него проистекает, - это одновременно и то, что устанавливает разрыв, и то, что его маскирует и скрывает" (с. 36) Это конституитивное забвение является частью самой дискурсивности, именно благодаря забвению держится сама дискурсивность. Отсюда требуется изощренная техника возвращения истока, который присутствует в тексте как пустоты и которые замаскированы ложной полнотой. Возвращение к истоку должно обнаружить эти пробелы, но дискурс сопротивляется этому, что и приводит к вечной игре истока и дискурсивности. Возвращение как часть самого дискурса бесконечно его видоизменяет и это не просто дополнение, а преобразование самой дискурсивности. Пересмотр текстов Галилея изменил бы наши представления о развитии механики, не затрагивая ее существа, а пересмотр текстов Маркса и Фрейда стал бы пересмотром марксизма и фрейдизма.Возвращение к истоку происходит благодаря своеобразной стыковке текста и автора. Текст учредителя является в полном смысле слова авторским и поэтому появление нового текста Маркса или Фрейда могло бы привести к изменению систем марксизма или психоанализа.