Центр Детской Книги 90 Лидер чтения: 102 Чествование лучших читателей года 102 победителей конкурс
| Вид материала | Конкурс |
СодержаниеВенок из одуванчиков Ю.В. Калмыков |
- Конкурс сочинений «Моя семья» Конкурс проводился в сентябре 2010 года, в конкурсе приняли, 176.12kb.
- Публичный доклад о деятельности мадоу црр д/с №102 за 2010-2011 учебный год, 108.57kb.
- Конкурс «лидер детской организации «надежда», (далее просто конкурс), 33.86kb.
- Сп 41-102-98, 1743.38kb.
- Году в Республике Коми составил 103,0% к уровню 2007 года, что выше среднероссийского, 240.16kb.
- Вопросы к экзамену по дисциплине «Детская литература с практикумом по выразительному, 54.61kb.
- 11 года к уровню января-июля 2010 года составил 106,9% (для сравнения: в Тамбовской, 22.18kb.
- Правительством Республики Башкортостан из средств республиканского бюджета. Спонсором, 179.26kb.
- Врамках Недели Детской книги … Привейте человеку вкус к чтению и предоставьте ему возможность, 15.73kb.
- И. Л. Бим (3 часа в неделю-102 часа) вводный курс (vorkurs) № те-мы Стр. Цели и задачи, 181.17kb.
Венок из одуванчиков
Опыт профессионального общения
– Да, я согласен, что лучше всего предоставить
выбор фантазии слушателя.
Дуглас Р. Хофштадтер
– Подождите, я не поняла. Расскажите толком, в чем дело. Вы предлагаете мне авантюру?
– Ну что вы. Благонамеренное, скажем так, приличное приключение. Путешествие по волнам памяти… Между прочим, в авантюру вовлекли меня вы. Но тогда мы начинали с совершенно чистого листа, а сейчас…
– А сейчас на нем такая миленькая картинка. Только основательно отсыревшая.
– От слез?
– От бесконечных протечек-промочек. Соседи сверху.
– Опять? Это они из зависти. Или из ревности. Неизвестно, что лучше. Вам одну ложку?
– И то и другое хуже. Да, спасибо. Сахару еще чуть-чуть… Ну говорите же.
– Началось с приятного знакомства. В окрестностях дома, который построил Джек, вы знаете эти места. И вот слово-за-слово, немало обнаружилось общих интересов. Зазвали на чашку чая. А в редакции этой сразу как-то осваиваешься, такие люди. И чай какой-то необыкновенный. Речь, понятно, о детках и книжках, а стало быть, обо всем на свете.
– Воображаю. И что вы там натворили?
– Ну, упомянул, вроде бы вскользь, о библиотеке-музее. Это ведь не отпускает, вы знаете. И вдруг такое внимание, столько вопросов. А меня же только тронь… Вот и рассказал, конечно, о давнем замысле вашем и о проекте, которому теперь вот уже… четвертый, что ли, год?
– Четвертый… Был декабрь. Был сочельник, когда вы его представляли, я помню. Католический, правда, но это неважно. Все равно это было, как святочный рассказ, как обещание чуда, все девчонки мои шептались потом об этом. Не передать словами… Еще и та книга, "Рождественская ночь", "La Nuit de Noёl", старинная, лазорево-золотая. Откуда, как? Это было что-то неправдоподобное!
– Ну почему? Наверное, Господь одобрил идеи проекта.
– И послал нам подарок? Наверное… Что же там было дальше?
– А дальше мне предложили сделать о проекте материал для журнала. Это лестно, правда? Такой журнал, вы же теперь знаете… Только у меня ничего не получается. Точнее, не то чтобы совсем ничего, а ничего хорошего. Кряхтелка какая-то…
– И поэтому вы, конечно же как истинный джентльмен, хотите уступить эту честь мне, да?
– Вы просто читаете мои мысли. Однако торопитесь и не дочитываете до конца. С восторгом переложил бы все на ваши плечи. Но боюсь, и вам одной не справиться. Как мне без вас. Так что выручайте, ладно?
– Но это же невозможно. Зримые образы в сложном пространстве – словами? Не представляю. Выйдет что-то такое бледное, анемичное, как ни старайся. Попытка с негодными средствами. Помните? – вы сами меня учили – "говорить о музыке все равно что танцевать о литературе". Здесь что-то в этом же роде, разве нет?
– Только не я это сказал, а замечательный современник. И вы оба правы, конечно. У меня ведь тоже полно всяких сомнений. Я думал… Ладно, оставим это. Позвоню и…
– Ну вот. Уж так сразу и оставим. А поговорить? В кои-то веки встречаемся… Можно же, я подумала, просто поговорить, не пытаясь ничего рисовать словами. Вы посмотрите, какой снег повалил опять. И пусть лучше у кого-то появятся, может быть, свои какие-то представления, догадки, охота пофантазировать…
– Вместо самодельных визуальных конструкций под нашу неумелую диктовку, да?.. Терять нечего, давайте попробуем. Но сначала два слова о Винни!
– Почему вдруг вспомнили?
– Да потому, что снег повалил. Итак, ваш Винни стал знаменитостью?
– Наш Винни преподнес всем сюрприз. Представьте, вернулся с международного конкурса "Пресса 2005" с грамотой и знаком почета. И с высоко задранным носом!
– Ну а как же иначе? Молодчина! Браво… И это дивное название, откуда оно?
– Ну, как известно, всеобщий любимец – притом ведь еще и большой любитель и мастер сочинять. Журнал-то литературный. А Перья – это издательская группа ребят при кружке "Проба пера". Вот и получилось – "Винни Пух и Перья". Ребятам нравится.
– И не только… Послушайте, а в сказочном городке наш герой присутствует? Я что-то плохо помню.
– В городке он как все. Даже где-то на втором плане. Скромный труженик волшебного мира.
– Лаврами увенчивать не будем?
– Ни в коем случае. Обойдется. И вообще мне кажется, фигурки персонажей, хотя все они милы и любимы, не главное в обаянии городка. Они могут быть даже не так заметны… А городок подкупает странной убедительностью своего пространства. В общем-то придуманного, нереального. А чувство такое, будто в нем и правда находишься. Там вон домишки взбираются по склону, и мы, приближаясь к замку на вершине холма, и правда поднимаемся вверх по ступенькам. А здесь фасады поворачивают за угол, как на настоящем перекрестке, и нас тянет туда. Балкончик навис над головой. Потом и позади себя обнаружишь какие-то башенки вдалеке. И всюду хочется проникнуть взглядом дальше – вглубь, за поворот, под арку, всмотреться в проем окошка.
– Слушаю вас, и тоже захотелось куда-то туда… На совесть трудились мои строители. То есть пока – архитекторы. Я передам им ваши слова… Городку отводится, понятно, особая роль. Это ведь первое впечатление для человека, переступившего порог. Ничего нет важнее, да? И вот маленьких захватит сюжетная занимательность. Станут узнавать и отыскивать старых знакомых. Другие оценят, надеюсь, все то, о чем вы говорите. А кто-то – и пластику, композицию, колорит, фактуры. Это же не просто объемная картинка получается, правда?
– Вот удивительно. Даже в эскизах у вас это – солидное монументальное произведение. А при этом с такой камерной, теплой, домашней аурой.
– Ну да. Монументальный образ Дюймовочки или, скажем, Незнайки представить себе нелегко.
– Зачем вы так? Я же серьезно… А Дюймовочка вообще ни в чем не виновата. Она у нас совсем в другом месте. Смотрите, снегирь.
– Даже двое… Мы забыли, кстати, что городок еще и наполнен птичьими голосами. Ваша идея. В сторонке стеклянный вольер от пола до потолка, и в нем вашим постояльцам привольно… Еще кофе?
– У меня есть пока. Птички это давняя мечта.
– Остыл же. Ну-ка… И живые растения, да?
– И живые растения. Непременно. Сахар я сама, спасибо. И еще маленький водоем… Ну что, заглянем, что там у нас дальше? То была присказка…
– А сказка вот… Музей, как и договаривались, не обособлен в залах библиотеки, он скорее в них растворен. Цепочка витрин как бы пронизывает пространство мерцающим таким пунктиром.
– Восемь бусин из стекла, света и редкостей рассыпаны по складкам полотна, вытканного – или вышитого? – книжками и журналами… Похоже?
– Еще как. И аллитерация до чего хороша.
– Это нечаянно, просто так получилось…
– Понимаю. Изящная мысль самостоятельно облачилась в изысканный наряд. Если это тенденция, скоро мы останемся без работы.
– Не нервничайте. Еще не скоро… Сбили меня!
– Витрины.
– Да… Витрины, однако, это не весь музей. Еще знаменитые офорты Виталия Воловича к "Слову о полку Игореве"… а главное, такие глубокие… Еще ваши рельефы на крапивинские темы по мотивам классических иллюстраций…
– Еще две или три гравюры Юлиуса Шнорра фон Карольсфельда, оригинальные оттиски середины XIX века. Есть у меня предчувствие, что вы получите и такой подарок. Работы красивые, значительные, известные и имеющие прямое отношение к Книге.
– Правда? Невероятно… Даже сейчас, когда музея еще нет, он уже намного больше, чем тогда представлялся, да? Один дар вашей Белинки чего стоит! Чемоданище старинных книг, как вы его дотащили, не понимаю… И все это надо же как-то показывать. Как?
– Наверное, библиотечная и музейная суть воображаемого целого будут еще более взаимопроницаемы… А как, понятия не имею. Есть над чем поломать еще голову… И времени на это вволю. К сожалению, да?
– Это просто ужасно. И неизвестно, когда что сдвинется. Какие-то мои читатели вырастут, и уйдут, и не увидят всего этого. Так жалко. А некоторые уже выросли. Как много упущено и еще будет упущено… Вы не представляете, какие возможности для нас в этом проекте! Столько уже придумано и пропущено через душу… Хочется же побольше дать человечку, пришедшему к тебе за книгой.
– Кажется мне, когда замысел, даст Бог, осуществится, город наполнится слухами, и все ваши прежние питомцы придут хотя бы взглянуть на диковину. Кроме тех, ясно, что разъедутся. Слабое утешение, конечно, но все же…
– Но одно дело побывать. И совсем другое – бывать постоянно, бывать как дома. Жить, расти… Быть.
– Не помню, говорил ли вам, что вот наблюдаю временами эти лица и понимаю, что дети, приходящие в библиотеку, и те, кто у вас не бывает, вырастут очень разными людьми. Во всяком случае, в том и другом большинстве.
– А какими вырастут эти мальчики и девочки, таким будет и город, да? Как же не думать об этом. Не мы одни, конечно, озабочены их судьбой. Мы ищем единомышленников, мы стараемся дружить домами…
– Но именно библиотека может дать ребенку то, до чего у других в монотонной суете ежедневных забот-хлопот так редко доходят руки, правда? Интерес и способность к самопознанию. Многие ли задумываются об этом? Или почти забытое – воспитание чувств… Да просто теплоту искреннего внимания! Детвора ведь у нас, если вдуматься, один из обездоленных слоев населения. А доброе слово и кошке приятно… А в библиотеке оно не умолкает.
– Не знаю. Хотелось бы верить… Я рассказывала вам о девочке, что плела венок? Нет, потом. Опять отвлеклись… Итак, самая первая витрина у нас – это такой поэтический визуальный эпиграф ко всему дальнейшему, да? Лаконичный, стильный…
– И хрестоматийно-библиотечно-традиционно-музейный, сказал бы я. Даже отчасти тривиальный… Два-три тома в толстых переплетах с тиснением на корешках, старая чернильница, перо, лист бумаги с неоконченной рукописью. Небольшой овальный портрет незнакомки на заднем плане в тени…
– И темная драпировка, да? Сухая роза. Свеча… Что на листе?
– Это вам решать. Я не знаю. Вернее, у меня столько всего, что не хватит листа… Будем советоваться. Это очень важно, конечно. И очень тонко, согласны? Здесь-то ни за что не должно быть и тени тривиальности… А спасет наш натюрморт только непременная подлинность каждой вещи. Бутафория погубила бы все, верно?
– И еще какой-то особенный свет. Странный, загадочный… Невозможно оторваться…
– Не задерживайтесь. За поворотом у нас Крапивин. Тоже, скажу вам, история загадочная и странная, правда?
– Еще бы!.. Вы знаете, я не очень надеялась на эту вашу затею. Робела верить. До замирания сердца, теперь-то могу вам сказать… И когда вы стали раскладывать все эти сокровища… Даже теперь, вот уже годы прошли, бывает вдруг такое: мгновенная вспышка в сознании, словно ты в том прошлом, и это вновь совершается вот прямо сейчас. Вернее, не вновь, а именно впервые,.. и не впервые, а в тот единственный раз, потому что такое ведь не повторяется, иначе разве бы оно… Запуталась, не могу объяснить…
– Да уже объяснили. И снова разволновались. Есть отчего... Книги с дарственными надписями. Превосходный большой фотопортрет, лучший из всех, какие мы видели, правда? Рукописи ранних рассказов! – в потрепанных школьных тетрадках. Мастерски вырезанная из цельной древесины модель парусника. Похоже, галиот. И забавный ластик в виде обезьянки, которую командор собственноручно приладил на клотике, назначив впередсмотрящим матросом.
– Не обезьянка вовсе, а розовый котенок… А еще фотографии из домашнего архива, и среди них – молодой командор с севастопольскими мальчишками, прототипами тех, что с площади Карронад…
– И авторучка, которой сделана беловая правка "Семи фунтов брамсельного ветра"…
– И морские узлы – автографы, здорово это придумано. И цветные снимки кабинета. И оригиналы рисунков Евгении Стерлиговой, тех самых, узнаваемых, памятных! Голова идет кругом…
– Когда затевали вы программу "Давайте Дружить Домами", едва ли думали, что кроме садика, школы, семейств откликнутся на ваш зов любимый писатель и его блистательный иллюстратор, художник с мировым именем и одна из крупнейших библиотек?
– Что вы, ни сном ни духом. Да с такой щедростью и таким теплом… Где взять слова, равные благодарности?..
– И где взять такую витрину, чтобы достойно представить один лишь крапивинский фонд? Наши-то – скромных размеров.
– Значит, их будет две. Может быть, удастся тогда добавить и экзотический антураж, это так важно для маленького зрителя, правда? Штурвал, капитанская фуражка, якорь, мореходная карта…
– Обросшая ракушками амфора, да?
– И воздушный фрегат – парусник-мечта! Вы обещали.
– Из морской пены и облаков, очевидно. Сделаем… Однако и вторая витрина уже трещит по швам. Воображение нуждается в крепкой узде, вы не находите?.. Скорее дальше.
– А дальше непонятное. Дюймовочка… Это витрина для самых маленьких, здесь их зал. И здесь хотелось бы видеть что-то сказочно красивое, увлекательное, таинственное…
– Вы уже придумали сюжет?
– Понимаете, мне кажется, здесь не сюжет нужен, а лучше… некие предлагаемые обстоятельства, интригующая такая маленькая волшебная среда, в которой какие-то неизвестные истории еще только будут сочиняться, или угадываться, или сами собой происходить… Как вы считаете?
– Ничего себе… Теперь, знаете ли, и музеология уже потрескивать начинает. Вашими стараниями. Не музей получается, а неуемная какая-то… даже не игра, а чуть ли не произвол фантазии. Строгий блюститель жанра, боюсь, нас не простит.
– Нас многие не простят. Что ж теперь делать?.. А блюстителю скажем, мол, это у нас, коллега, музейная фантазия на библиотечные темы. Вот что такое в жанровом отношении этот наш ряд! А?
– Не знаю. Хотя… Почему бы и нет. Тем более что в композиционном отношении это часть библиотечной фантазии на вечные темы. Ведь так?
– Вы имеете в виду…
– Неугомонную вашу деятельность вообще.
– А я подумала, капитальный ремонт.
– Зачем вы так? Я же серьезно… Я имею в виду многолетнюю "ДДД" и нынешний "Шаг к читателю", литературное объединение "Ростки" и кружок "Проба пера", – это ведь не одно и то же? И поэтические сборники, и собственный полноцветный журнал. "Синюю птицу", "Волшебную книгу" и другие фестивали и конкурсы. И постоянные связи с писателями, и музыкальные вечера, и кукольный театр, и… Еще и регулярный телеэфир теперь. С ума сойти можно. Неспроста же все эти знаки признания!
– Не боитесь перехвалить?.. Приятно, что столько помните, но надо бы все-таки о музее.
– Да мы непрерывно говорим о музее! Они же с библиотекой неразделимы в проекте. Причем проект адресно индивидуален, он создан только и именно для нее. Это важно! Это как платье от хорошего портного, который учтет не только ваш вкус, рост и объемы, но также, уверяю вас, непременно и ваш темперамент, и круг общения, и реноме, привычки, симпатии, музыкальные пристрастия и все такое… Да вы прекрасно все понимаете. Проект просто неосуществим в других обстоятельствах.
– Что-то он не больно-то торопится и в этих… Теперь вон свиристели,.. не сосчитать. Это яблонька?
– Это боярышник… Знаете, я порой думаю, что в этой затянувшейся паузе есть, наверное, какой-то смысл. Просто не видимый нами сейчас, понимаете?
– Может быть. И бессмысленно гадать, в чем он, да?.. Ну что ж, наберемся терпения… И отправимся на второй этаж. Где у нас блюститель жанра?.. Приглашайте.
– Доверяете мне амплуа Сверчка? Я польщен… Очень нравится мне и эта идея, и идеальный выбор персоны. Местный житель, знаток достопримечательностей и – провожатый по всем путям и перепутьям. Только Сверчок, никаких сомнений! Остается найти достойное портретное воплощение… Однако ж по пути на второй этаж…
– По пути мы приблизимся, наконец, к композиции, которая видна была еще с перекрестка в сказочном городке. Поднимемся вплотную и даже как бы пройдем сквозь нее… Не представляю, как пришло на ум это решение. Были, наверное… Как вообще происходит такое?
– Не знаю. Теряюсь от подобных вопросов… В той первой поездке, еще лишь на подступах к работе, застряли в ушах ваши слова – "особый мир… мир сказки… здесь царствует книга…". Может быть, помните тот разговор? Не слабо вы обрисовали задачку. А в глазах, между прочим, застряли ваши глаза в те минуты, но этого вы помнить не можете.
– Вы все выдумываете.
– Да я же записывал… Ну вот, а царствовать положено во дворце, верно? Ну или на худой конец в замке. Высокие потолки, стрельчатые окна…
– Всегда хотелось, конечно, чтобы в глазах ребенка библиотека была ну хоть немножко замком или чуть-чуть дворцом. Но помещения наши, увы…
– Ну да, ни помещения, ни эти окна не переделать. И задача казалась безнадежной… Было, правда, одно небольшое место высотой в два этажа. Лестничный проем. Скучное, проходное, служебное… И вдруг привиделся там однажды, откуда ни возьмись, огромный этот фонарь с разноцветными волнистыми стеклами. А следом как-то сами собой появились эти высокие зеркала…
– И пространство стало глубоким и сложным, и наполнилось множеством стрельчатых витражей и завораживающим праздничным светом, и проросло сквозь него к небесам потрясающей красоты волшебное бронзовое дерево. Все очень просто, да?
– Все просто, как видите… Только насчет волшебства я бы не торопился. Не скрою, такая надежда есть. Но вам и вашим помощницам еще только предстоит привить к этому странному растению черенки каких-то тайн и преданий, возделывать которые стали бы вместе с вами и ваши читатели, и те, кто придут к вам в помощь. Согласны?
– А когда-нибудь и нам на смену…
– Ну вот и второй этаж. То, что в витринах, более стройно, что ли, чем внизу. Может быть, более информативно, а лучше сказать - повествовательно. Здесь постарше и построже посетители…
– Но это не значит, что маленьким вход воспрещен. Как и большим в нижние залы.
– Само собой. Полное равноправие. Но есть оттенки в тональностях, верно?.. Итак, здесь у нас история письменности и книги…
– Вся как есть, начистоту?
– С вами невозможно разговаривать… Просто ряд избранных ярких эпизодов, взывающих к любознательности, воображению… К чему еще?
– К потребности в эстетическом… приключении! Не очень точные слова.
– Но вполне понятные. Именно так. Словом, совершенно далекое от претензии на полноту, куда уж там, собрание великолепных раритетов на заданную тему.
– Лавка древностей, да?.. Чего тут только нет. Можно мне размечтаться?.. Тут и глиняная табличка с клинописью, и египетский папирус, и обломок мраморной плиты с эллинской надписью… А может, и узелковое письмо в начале?.. Китайские иероглифы на шелке, арабский манускрипт… Родословная европейских шрифтов, всякие там ротунды, унциалы, руны, рустики, ломбардские версалы… я ничего не переврала? Ох, нужен хотя бы набросок сценария, да?.. И листы рукописной книги, и первопечатные страницы. А фоном были бы гравюры на темы рождения книги. И старинные виды всяких заморских стран… Остановите меня!
– Рано. А русская грамота? А детская книга с середины XIX века?
– Ну конечно! Берестяная грамотка и свиток с полууставом, Иван Федоров и церковнославянская вязь, опять "Слово…" и многое еще… И тихий простой натюрморт с корчагой и вышитым полотенцем… Только возможно ли все это?
– Многое возможно… Об исторических подлинниках, разумеется, лучше не помышлять. Но достоверные, художественно безупречные копии, достойные музея, отчего же не сделать. У парней моих золотые руки, вы знаете… Да и с подлинниками, впрочем, возможны ведь счастливые исключения, что ж это я!.. Вот смотрите-ка, что нашел для вас недавно. Хорошо еще, что вспомнил, дырявая голова… Вот. Это странички из Псалтыри 1645 года издания… Можно взять в руки.
– Можно?.. Какая красота эта заставка… Спасибо… Только пусть это хранится пока у вас, ладно?.. Смотрите, - "И просвети разум и очи сердечнии…" Как хорошо…
– И как созвучно вашим упованиям на творческого читателя, правда?
– И всем другим упованиям… Вот о чем хотела рассказать… Прошлым летом иду на работу пораньше, в библиотеке еще никого нет. Сидит ребенок на ступеньках у запертых дверей, плетет веночек старательно. Ранец брошен где-то в сторонке, тихо, солнышко светит, покой. Она поглощена одуванчиками. Губки чуть шевелятся, о чем-то они разговаривают. Она и меня не заметила, пока я не позвала, а я прошла в полушаге от нее…
– Она знала, что ей отворят. А может быть, что и позовут, да?
– Да… И вот эта картинка так помогает, так поддерживает порой! Когда усталость навалится, или бьешься о безразличие, и слабеет надежда, да просто силы сдают…
– Понимаю… И очень хорошо вижу это. Не только вашими глазами. Что-то похожее видел на том же пороге, только не было венка… Венок из одуванчиков… Неторопливые шаги Брэдбери угадываются где-то поблизости… Его читают?
– Как вам ответить? Читают. Хотелось бы, чтобы больше. Но так о многих можно сказать. И о чтении вообще… Терпеливо, каждодневно, с переменным успехом, правда, - стараемся приручать пользователя.
– Слово-то какое жуткое… И эта знакомая неприглядная сценка, когда пользователь локтями отпихивает от полок читателя. Причем происходит это, что самое удручающее, внутри одного и того же человека, да? И не только в детской библиотеке, между прочим… Но это ваша реальность. И наша с вами проблема.
– И опасность, угрожающая человеку вообще…
– Это так… Но ведь пользователь не безнадежен?
– Да нет, конечно. Хотя некоторые этого страсть как не любят – приручаться. Часто пользователь самоуверен, своенравен, иногда и задирист. Но простодушен и любопытен, – ребенок же… И если действовать исподтишка, не торопясь, украдкой, исподволь, как бы невзначай…
– …да напустить цветного туману, как во многих местах экспозиции…
– Ой как же нам ее не хватает!..
– …да заморочить голову мнимыми парадоксами рельефа "Книги"… – то иных, глядишь, можно будет брать голыми руками, верно?.. Что вы замолкли?
– Как-то вы о рельефе… легкомысленно. А были у вас, я помню, немалые сомнения в отношении этой работы. Странные какие-то, но совсем другого рода. Забыли? Мол, поладят ли между собой возраст читателей и эта тема.
– И вы попытались успокоить меня. Я помню. Сказали, что возраст вообще ни при чем, и что это тема, до которой не вполне доросло и большинство современников. Не слишком ли смело?
– Ну что вы, нет. Тема-то существует, и притом испокон веков. Вы только напоминаете о ней. Причем без всякого вызова. Мягко, спокойно, вполголоса. И в очень подходящем для этого месте.
– Вы правы, наверное… Да… Кто-то поймет и задумается…
– А кто-то задумается и, может быть, поймет...
– А для других пусть это будет просто красивая декоративная вещь, эффектное украшение зала, да?
– И завершение великолепного музейного ряда. Такой слегка восклицательный знак на прощанье…
– И слегка вопросительный для нас с вами…Ох как хотелось бы надеяться, что для некоторых ребят обаяние книги – на исторических ее путях, со всеми ее связями и приключениями, с туманной, тревожной ее судьбой – преодолеет пределы витрин и станет, может быть, их собственным душевным достоянием…
– Подобно крапивинскому одуванчику, проплывающему сквозь стекло?.. Мы просто обречены на эту надежду. А еще, может быть, с кем-то из этих мальчиков и девочек случится и настоящее чудо. Это если помимо теплоты и доверия к книге возникнет и некое отношение к ней… сродни благодарному взгляду немножко снизу вверх, да?..
– Хорошо бы…
– Только как это сделать?
– Неизвестно. Надеяться можно, сделать это – нельзя… Вы же понимаете, нет ни моделей, ни методик, ни технологий. Это может произойти только само собой, я думаю. Если сами мы будем работать с любовью – к детишкам и книжкам, к своему делу, верно?
– Этого как будто не занимать… Смеркается. Который час? Заговорились мы с вами.
– Пора закругляться? Жаль… Ну что же, главного вроде бы коснулись.
– Именно что только коснулись. Да и то… Ни слова – об удивительном преображении нашей гостиной… Ни полслова - об интриге с гроздью чистых листов бумаги XVIII века…
– Которую еще нужно придумать.
– Придумаем… А сейчас мне и правда пора. Когда теперь свидимся?.. И на чем же поставим, наконец,.. многоточие?
– Мне кажется, я знаю. Ну-ка, что скажете? – Далеко-далеко на севере, в небольшом городе среди вековых лесов, жила-была детская библиотека…
– И вот приснился ей однажды очень странный сон, да?..
Беседовали:
В.А. Зайцева,
заведующая Центральной детской библиотекой,
г. Советский, Ханты-Мансийский-Югра АО
^ Ю.В. Калмыков,
руководитель Студии Артефактум,
г. Екатеринбург.