Современные проблемы российской ментальности
| Вид материала | Документы |
- Статья представляет обзор исследований, связанных с проблемами менталитета и ментальности,, 77.08kb.
- Темы курсовых работ по дисциплине "Современные проблемы менеджмента" Современные проблемы, 46.67kb.
- Программа дисциплины «Современные тенденции развития медиасистемы» Специальность: Журналистика, 281.97kb.
- «Современные проблемы управления риском», 61.76kb.
- «Современные проблемы управления риском», 177.9kb.
- «Современные проблемы управления риском», 85.95kb.
- Программа дисциплины "современные проблемы науки", 33.09kb.
- Учебное пособие по курсу «Современные проблемы науки и образования», 564.67kb.
- Министерство образования Российской Федерации Казанский государственный технологический, 574.04kb.
- Программа, 261.73kb.
Литература
1. Акопов Г.В., Иванова Т.В. Менталистика как идеология психологического понимания проблемы ментальности // Психология искусства. Т.1. Самара, 2003.
2. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
3. Дюркгейм Э. Социология и теория познания // Хрестоматия по истории психологии. М., 1980.
4. Шкуратов В.А. Историческая психология. Ростов-на-Дону, 1994.
5. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991.
^ МУЗЫКАЛЬНЫЕ МОЛОДЕЖНЫЕ СУБКУЛЬТУРЫ КАК ОТРАЖЕНИЕ ПОЛИМЕНТАЛЬНОСТИ И ПОЛИСТИЛИСТИЗМА СОВРЕМЕННОСТИ
Борисова Е.Б., Астраханская государственная консерватория
В сознании молодежи сталкиваются подчас непримиримо противоречивые ценности; это ведет к конфликтному существованию молодых в социуме, обостряя генерационные отношения. Одной из таких форм «молодежной коллективной девиации» [1] являются музыкальные молодежные субкультуры.
Музыку, по глубине эмоционального воздействия и интегративной способности, трудно сопоставить с каким-либо другим видом искусства. Ее воздействие, благодаря техническим средствам коммуникации, весьма интенсивно. Звуковая среда является постоянным фоном современной жизни. Но сама эта среда неоднородна. Современность демонстрирует парадоксальность художественного бытия, сталкивая «высокое» и «низкое». В реальности – это «постмодернистский коллаж стилей» [2]. Он проявляет себя, по классификации В.Е.Семенова, действием таких четырех ментальных составляющих национального сознания, как «православно-христианский», «коллективистско-социалистический», «криминально-мафиозный», «индивидуалистско-капиталистический», плюс «мозаично-конформистский» − псевдоменталитет «осколков» вышеупомянутых форм мышления [3, c.278]. Показательно, что в отношении российской молодежи, к аналогичному выводу приходит В.А.Луков, выделяя следующие субкультурные образования: (1) связанные с криминалом, (2) подверженные влиянию западной моды, (3) романтизированные компенсаторы повседневности и (4) воссоздающие некоторые черты советского прошлого [4, с. 80].
Чтобы выявить содержательную структуру музыкальных субкультур, функционирующих на данный момент в молодежной среде, и определить зависимость ее от полиментальной установки современной культуры, в декабре 2004 года автор проводила глубинное интервью с 40 астраханскими подростками-участниками различных музыкальных сообществ. Это предоставило возможность осуществить типологию современных музыкальных молодежных субкультур.
РОКЕРЫ. Они характеризуются контрастной разнонаправленностью музыкальных увлечений: фанаты скиновкого рока, панк-рока, советского рока, различных ветвей «тяжелого» рока. Каждый субкультурный подвид стремится дистанцироваться от другого, посредством выделения оригинальной содержательно-смысловой компоненты рока. Это: шуточно-хулиганская (скоморошья) тематика панк-групп и подчеркивающий свой патриотический настрой в националистических тонах рок скинов; стремление вернуть былое протестное идеологическое звучание русских рокеров и разрушительные мотивы современной социальности металлистов, вплоть до неоязычества блэк-металлистов. Основная черта рокеров – индивидуализм, который не способствует их целостности, зато создает условия для экспериментирования с различными моделями поведения. По той же причине, они избирательно подходят к выбору музыкально-информационных каналов, часто прибегая к Internet-услугам. Чувство независимости, личностного самоутверждения, культивирование мужских ценностей – качественные составляющие всех молодежных рок-объединений.
РЭПЕРЫ. Сплоченность, единство, солидарность характеризуют эту подростковую субкультуру, не разделяющих своих участников ни по полу, ни по возрасту. Главное – дистанцироваться от взрослого поп-мейнстрима и музыкальных увлечений других молодежных команд. Эгоцентричность рэперов демонстративно проявляется в обособлении речевой интонации и ритмической выразительности музыки, в независимых дискотечных hip-hop party и эпатажном поведении на них (драки, экстравагантность танца, особая символика одежды). Отталкиваясь от западной модели, они стремятся создать собственный российский оригинальный молодежный стиль, поэтому их субкультура не лишена поиска.
ТЕХНО. Данная субкультура опирается на авангардные искания в области современной музыки, направленные на экспериментирование с техно-звуком. Отсюда происходит разделение ее членов на «творцов» и «фанатов». Первые – это ее лидеры, увлеченные творческими задачами и желанием повелевать музыкальным сознанием и вкусами диско-массы. Вторые – преданные поклонники «творцов» и техно-музыки, готовые подчиняться их музыкальному шаманству для получения психоделического эффекта. Естественно, что техно-материал предрасполагает к такой форме обмена музыкальной информации, как Internet, а также консолидации своих участников на дискотеках.
ШАНСОН. Сугубо российская музыкальная традиция городских низов, нашедшая отклик в душах молодых людей стремящихся понять «настоящую» мужскую жизнь. Их объединяет желание быть ближе к старшим, чем к сверстникам, потому они разделяют музыкальные увлечения своих отцов (дедов). Следуя за бардами, любители русского шансона высоко ценят «живой» звук. Это делает их активными слушателями концертов любимых исполнителей, а не только собирателями фонотек. Одновременно, «лагерный» сюжет песен и подчеркнутая маскулинность отдаляют субкультуру любителей русского шансона от остальных представителей молодежного музыкального братства.
РОКОПОПСОВИКИ. Музыкальная эклектика – основа этой субкультуры. Нестабильность подросткового возраста и эмоциональная подвижность приводят к частой смене музыкальных увлечений. Но рок остается в центре внимания как символ молодежного протеста и источник музыкально-стилевых новаций. В тоже время, поп привлекает своей сентиментальностью и мелодичностью. Пожалуй, это единственная музыкальная субкультура, где ценится мелодическая выразительность. От остальных фанатов поп-музыки ее отличает критическое отношение к коммерческому шлягеру. Черты новаторства, озабоченность поиском новых звуковых решений не тяготят любителей поп-рока. Конформность – основа стиля поведения, что делает их очень общительными. Для коммуникации используются любые источники (теле- и радиозаписи, интернет-сайты, собственные музыкальные коллекции) и разнообразные места (дискотеки, концерты, клубы, сэйшены). Таким образом, субкультура поп-рока грозит стать массовой.
Итак, вышепредставленная типология молодежных музыкальных субкультур наглядно репрезентирует тезис о значимости музыки в качестве фактора внутригрупповой консолидации, ее способности влиять на становление индивидуальных стилей жизни. Разобщенность, атомизация молодежных субкультур вызвана желанием защитить свои культурные ценности от бесконечных заимствований их поп-индустрией. Поэтому в ближайшее время не следует ожидать взрыва новых музыкальных молодежных субкультур. Идет процесс их консервации. Если количественно масса юных потребителей поп-музыки будет расти, то возможен переход ряда небольших в процентном отношении молодежных субкультур (к примеру, фанатов скиневского рока и русского шансона) на позиции андеграунда.
В заключении отметим: субкультурная активность российской молодежи вызвана адаптационной реакцией на изменчивость современной социокультурной среды. Пожалуй, сущностной качественной чертой их культурного поведения является парадоксальное «мозаичное» сцепление субкультур и стилей.
Литература
1. Brake M. The sociology of youth culture and youth subculture: Sex and drugs and rock’n’roll? L., 1980.
2. Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. Изд. 3-е, перераб. и доп. М., 2000.
3. Социология и общество. Тезисы I Всероссийского социологического конгресса «Общество и социология: новые реалии и новые идеи». СПб., 2000.
4. Луков В.А. Особенности молодежных субкультур в России // Соц. исследования. 2002. №10.
^ ФОРМИРОВАНИЕ ГРАЖДАНСКИХ ЦЕННОСТЕЙ В СЕМЬЕ
Захарова Е.М., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург
Согласно данным социально-психологических исследований, проведенных НИИ комплексных социальных исследованиях в 1995-2005 гг. под руководством В.Т. Лисовского и А.А. Козлова, наиболее значимое влияние на формирование гражданско-патриотических ценностей оказывает семья. По мнению самих опрошенных молодых людей, на становление их гражданской позиции наиболее сильное положительное воздействие оказывают семья и авторитетные взрослые; далее (по значимости) идут СМИ (особенно телевидение), и ближайшее социальное окружение (друзья, любимые); несколько слабее воздействие учебного заведения. Кроме того, треть опрошенных отметили положительное влияние церкви. Но, безусловно, в первые годы жизни важнейшую роль в процессе усвоения гражданских ценностей играет семья.
Формирование историко-патриотических представлений, складывающихся в результате в феномен исторической памяти человека, начинается с песен, сказок, рассказов старших членов семьи о Родине, ее знаменитых людях, героях, умельцах. 44,2% людей слышали такие рассказы часто, 38,4% относительно редко; не помнят о них всего 15% опрошенных.
Как и следовало ожидать, такие рассказы и сказки благоприятно воздействуют на процесс усвоения гражданско-патриотических ценностей. Сильное положительное влияние на формирование гражданственности отмечается в семьях, где их часто рассказывают. По данным исследования, молодые люди, слышавшие в детстве рассказы о Родине, в большей степени чувствуют с ней эмоциональную и духовную близость, ощущают себя ее гражданами, гордятся этим и стремятся проявлять гражданскую активность, служить в армии.
Исследование показало, что историческая память современной семьи, вопреки распространившемуся в последнее время мнению, достаточно глубока, хотя и не во всех случаях. Большинство опрошенных (64%), хотя и фрагментарно, ориентируются в своей родословной на 3–6 поколений, из них 58,7% помнят о предках в 3–4 поколениях, 6% до 5–6 поколения, а 2,3% — издревле. Если взять за усредненный интервал время жизни поколений в 30–40 лет, то получается, что глубина исторической памяти респондентов составляет от 100–120 до 200–250 лет. Вместе с тем, оставшаяся треть опрошенных держит в памяти свою родословную лишь до 2-го поколения.
От глубины исторической памяти в семье зависит степень и качество влияния семьи на формирование гражданско-патриотических ценностных ориентаций детей. Статистические расчеты показывают прямо пропорциональную зависимость этих факторов (см. таблицу).
Таблица. Влияние глубины исторической памяти семьи на качество
гражданско-патриотического воспитания (в %)
| Какое влияние, по-Вашему, на формирование | До какого поколения Вы знаете родословную своей семьи? | ||||
| гражданской позиции оказывает семья? | Только о родителях | До 2-го поколения | До 3-4 поколения | До 5-6 поколения | Издревле |
| Сильное положительное | 51,3 | 52,8 | 58,1 | 60,0 | 66,7 |
| Скорее, отрицательное | 7,7 | 4,4 | 4,2 | 1,4 | – |
С углублением исторической памяти в семье усиливается ощущение молодого человека себя гражданином (от 50% в семьях, где знают только о родителях до 81% в семьях, ведущих свою родословную издревле); гордость за свое российское гражданство; чувство духовной близости с Россией. Более того, молодые люди из семей, хранящих память о предках, в большей степени признают новую государственность состоявшейся и готовы защищать и всемерно содействовать ее развитию.
Более половины опрошенных молодых людей отметили, что в их роду есть человек, который вызывает у них особую гордость и уважение; только 10% не смогли назвать такого человека. Среди родственников, вызывающих гордость и уважение, респонденты больше всего называли дедушек, прадедушек и бабушек. Наиболее значимым для современной молодежи оказывается поколение Великой Отечественной войны. Отцы и матери составляют 1/6 ответов. Некоторые более подробно описали своих славных предков: “деды, погибшие на войне”, “Макаров — комиссар отряда “Красные орлы”, “дед — герой войны, дошедший до Берлина”, “участник Крымской войны 1854-55 гг.”, “прадедушка, управлявший театральными салонами”, “дед — священник”, “Карл Адольфович Эверт”, “граф Чеботарев” и т.д. Интересно отметить, что героический пример дедов имеет определенное влияние (различие в 1.7 раза) на желание внуков быть защитниками Отечества, а также проявлять гражданскую активность в других формах.
Во многих семьях хранятся памятные реликвии — фотографии (90%), награды (49,8%), документы (39,5%), личные вещи (16,2%), предметы быта (18,5%), украшения (23,6%), письма (23,0%). А те 4,5% опрошенных молодых людей, у которых ничего не сохранилось, менее остальных ощущают себя гражданами России, менее чувствуют с ней духовную близость и гордость от того, что родились и живут в ней, в меньшей степени стремятся проявлять гражданскую активность и служить в армии (в 1,5 раза).
Таким образом, в семьях, бережно хранящих память о своих предках, героях и славных событиях российской истории, царит дух, способствующий воспитанию детей в патриотических традициях; в результате именно в таких семьях вырастают полноценные граждане и патриоты.
^ ПОТРЕБЛЕНИЕ РЕКЛАМЫ И ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ МОЛОДЕЖИ
Иванова А.С., НИИКСИ, студентка факультета социологии СПбГУ
За последние несколько десятилетий в России произошли кардинальные перемены во всех сферах жизни человека, и сфера потребления не является исключением. Немаловажным становиться тот факт, что потребление – больше не пассивный акт удовлетворения насущных жизненных потребностей, а активный модус отношения – не только к вещам, но и к другим людям и ко всему миру. В нем осуществляется систематическая деятельность и универсальный отклик на внешние воздействия (Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995). Потребление становится сферой социализации личности, формирования социальных норм, ценностей, культуры, изменения ментальности.
Начавшееся 15 лет назад становление в нашей стране так называемого «общества потребления», сейчас находиться на пике своего развития. Изменения экономических отношений, повлекшие за собой изменения в образе жизни населения, сейчас пышным цветом расцветают в молодежной среде. Не имеющая идеологических и духовных ценностей часть молодежи стремится к западному образу жизни, который в вульгаризованном виде навязывается ей фильмами и рекламой. Неограниченное потребление, идентификация себя с определенной «престижной» группой через покупку и ношение определенных вещей навязывается современной российской молодежи, прежде всего тотальной агрессивной рекламой.
Экономический бум в мировой экономике второй половины XX века, и как следствие быстрое развитие рынков и обострение конкуренции вынудило подавляющее большинство производителей переориентировать свои товары не на какого-то «мифического потребителя», а на конкретного человека приобретающего их товары. И самым «лакомым кусочком» для производителей массовых товаров становится особо легко подверженная открытому влиянию со стороны масс-медиа и своих сверстников конформная несамостоятельная часть молодежи.
Новым ключевым словом в данном случае становиться понятие – «круто» (cool). Настоящим «Эльдорадо крутизны» оказались разного рода субкультуры – этнические гетто, альтернативная молодежь, рейверы, любители экстремальных видов спорта и даже целые общественные движения. Молодежные клики и школьные компании объединяются не общностью интересов, а единообразием униформы: эти носят Adidas, те – Nike, эти ходят с мобильными телефонами Nokia, те – с Motorola. Соответствовать должно все – джинсы, футболка, рюкзак. Одеваться в «правильные» марки не менее важно, чем слушать «правильную» музыку, а неправильно обмундированные подростки подвергаются жесточайшему остракизму.
Утверждение и регулирование такого образа жизни оказывается невозможным без рекламы. Она неизбежно оказывает влияние на взгляды, отношение к себе и к окружающему миру, предлагая молодежи готовые формы поведения в той или иной ситуации, определяя, что якобы модно, престижно и что немодно, отстало. Она воспитывает в основном на неосознанном уровне, внедряя в сознание определенные ценности и мораль. Тотальная реклама в значительной степени начинает определять мораль общества и его этические качества. Она выступает как самый активный пропагандист эстетических ценностей. По мнению американского социолога Д. Буззи, «рекламные объявления сегодня играют основополагающую и ни с чем не сравнимую роль в создании привычек и обычаев, в распространении и закреплении культурных и эстетических клише» (цит. по Феофанову О. Реклама: новые технологии в России. СПб., 2003). Таким образом, чрезмерное использование рекламы, внушение мысли о том, что приобретение тех или иных товаров сделает человека более счастливым, более привлекательным или будет способствовать более высокому статусу в обществе приводит к деформации системы ценностей человека, подменяя стимулы внутреннего, духовного развития внешними навязчивыми стимулами потребления.
Таким образом, общество потребления связано не столько с демократизацией богатства и роскоши, сколько с социальной конструкцией идентичности человека, – это просто новая система социокультурных связей, при которой социальная идентификация построена уже не на системе распределения труда и производства, а на способе потребления. Одним из продуктов этого общества является новая молодежная субкультура, основанная не на общих культурных, духовных или социальных интересах, не делающая различий между различными социальными слоями, а зиждущаяся на общности интересов в сфере потребления товаров: определенного вида, марки, стиля. Принцип таков: неважно, откуда ты, кто твои родители, важно лишь то, что ты носить, что покупаешь. Подкрепляемая рекламными образами эта субкультура прочно оседает в сознании части современной молодежи, формирует нивелирующую глобализационную ментальность.
^ ОБ ОТНОШЕНИИ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ К ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ УГРОЗЕ*
Козлов А.А., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург
Проблема вызова терроризма бесспорно одна из актуальных тем, что подтверждено не только в заявлениях руководства различных стран и союзов, но и последней юбилейной сессией Генеральной Ассамблеей ООН. Реальность, к сожалению такова: Россия – одна из стран наиболее пострадавших от терроризма. А ее население реально вынуждено соотносить свою жизнедеятельность с постоянной угрозой. Поэтому вопрос о восприятии населением угрозы терроризма, а шире – экстремизма превращается в один из актуальных вопросов государственной политики. В частности это относится к антитеррористическому воспитанию молодежи.
Проведенный нами всероссийский опрос1 (1) показал, что совершенные террористами акты не прошли бесследно для многих молодых людей. В частности, отметили, что испытывают страх стать жертвой экстремистов в среднем 16,4%, а в Кавказском регионе 25%. Что касается последствий терактов, то треть опрошенных отметили, что у них осталось ощущение страха, незащищенности, в частности, опасение пользоваться транспортом, посещать кинотеатры, дискотеки и т.д. В кавказском регионе таких 47,4%. Около половины по всем регионам ответили, что возникшее в первые дни беспокойство быстро прошло, а 19% россиян и 7% в Кавказском регионе не испытали никаких стрессовых состояний. Специалистам хорошо известно, что в данном случае (конечно, с учетом индивидуальных характеристик) речь может идти не только о психических травмах, но и об обладающих возвратностью посттравматических состояниях. Поэтому, считать, что последствия терактов легко стираются в памяти, не стоит.
Не менее актуальны и масштабы соприкосновения молодежи с экстремизмом и террором: 11,5% респондентов ответили, что им уже приходилось лично встречаться в экстремистами (а это не только террористы – авт.). Среди родственников, близких, знакомых у 7,4% уже есть пострадавшие от терроризма (на Кавказе – 17,4). Эти данные лишний раз показывают, что экстремизм и терроризм не выдумки и не страшилки политиков, а горькая и страшная реальность. Хотя, как раз, 9,8% по массиву и 16,4% на Кавказе полагают, что терроризм – это искусственная проблема, которой страшат людей нечистоплотные политики.
Другая, не менее существенная сторона – отношение респондентов к экстремизму и терроризму. Подавляющее большинство респондентов настроены негативно. Но 11,3% считают, что экстремисты – это мужественные, искренние люди, борющиеся за справедливость (на Кавказе – 7%). То есть, в целом, каждый десятый! Кроме того, 3,7% опрошенных считают, что действия террористов иногда бывают полезны и заслуживают поддержки. А 30,9% опрошенных (45,1% на Кавказе) считают, что у террористов могут быть оправдания, а потому нельзя всех стричь под одну гребенку.
Как видно только из этих данных, проблема профилактики экстремизма представляется не только сложной, но и неоднозначной. Она тесно увязана как на психологические характеристики, так и на индивидуальный и групповой социальный опыт. Она идеологически насыщена, представляя собой феномен искаженного, превращенного сознания и, к тому же является объектом как целенаправленного и злонамеренного (экстремистского) воздействия определенных сил, так и следствием неквалифицированного или спонтанного вмешательства. Но ее сути невозможно понять, если не учитывать, что экстремизм (в частности и терроризм) ежечасно подпитывается реальностью, в которую вплетен многими отношениями. Более того, можно утверждать, что в современном мире с его отнюдь не простыми реалиями экстремизм закономерен, как закономерна девиация. И не его присутствие, а его отсутствие должно вызывать вопросы. И дело, в общем-то, не в ответах на вопросы, почему экстремизм и терроризм проявляется в одних точках, а в других его как бы нет. Ответы следует искать, как в направлении выявления социальных, психологических и биологических источников, так и в специфике воздействия внешних факторов на эти источники, и в том, при каких условиях срабатывает механизм взаимодействия, когда формируется и проявляется сам феномен экстремизма во всем многообразии его проявлений. Этот механизм действует закономерно. И это один из выводов из более чем десятилетних исследований (2).
Заслуживает внимания тема ментальности, ибо отношение, как к самой угрозе, так и к экстремистам ею опосредовано. Анализируемый нами так называемый «оправдательный синдром», как оказывается, тесно связан с исторической памятью народов, имеющих за спиной тысячелетие тоталитарного опыта, борьбы с властью, или ее неприятия. Вот почему преступник-террорист может стать, что, кажется, невероятно в нашем мире, позитивным героем. А конкретная оценка его деяний может существенно расходиться с нормативной.
Если ограничиваться только темой профилактики, то, с одной стороны, речь идет о разработке, как политики, так и системы мер и формированию у населения установок на адекватное поведение в аналогичной экстремальной ситуации. С другой стороны, в изучении особенностей восприятия террористической угрозы самими людьми и их способности к адекватным действиям. Не секрет, что тяжелейшие последствия террористических акций во многом связаны именно с неадекватным поведением людей. В одном случае, это отсутствие внимания к подозрительным предметам, людям. В другом случае, просто незнание, что делать и отсутствие необходимой информации.
Но стратегия, как противодействия вызову экстремизма, так и адекватного поведения не сводится только к обучению и тренировкам. Формирование адекватного отношения (на что определенно указывают данные исследований) – это, прежде всего, отражение позиции личности гражданина и патриота, являющегося хозяином своей страны и полноправным членом общества. Это опора на сильные стороны культуры и менталитета. А если шире, то это долговременная работа по формированию социального здоровья нации в соответствии с генеральными векторами развития нашей цивилизации.