Современные проблемы российской ментальности

Вид материала

Документы

Содержание Акопов Г.В. Территориально-региональная ментальность: определение и структура Естественно-системные основы ментальности Духовное здоровье общества: к постановке проблемы

Подобный материал:

• Статья представляет обзор исследований, связанных с проблемами менталитета и ментальности,, 77.08kb.
• Темы курсовых работ по дисциплине "Современные проблемы менеджмента" Современные проблемы, 46.67kb.
• Программа дисциплины «Современные тенденции развития медиасистемы» Специальность: Журналистика, 281.97kb.
• «Современные проблемы управления риском», 61.76kb.
• «Современные проблемы управления риском», 177.9kb.
• «Современные проблемы управления риском», 85.95kb.
• Программа дисциплины "современные проблемы науки", 33.09kb.
• Учебное пособие по курсу «Современные проблемы науки и образования», 564.67kb.
• Министерство образования Российской Федерации Казанский государственный технологический, 574.04kb.
• Программа, 261.73kb.

Литература

1. ^ Акопов Г.В. Проблема сознания в психологии. Отечественная платформа. Самара, 2002.

2. Акопов Г.В. Уровневая структура общения. Материалы международной конференции «Психология общения. Социокультурный анализ». Ростов-на-Дону, 2003.

3. Акопов Г.В. Формирование – развитие – созидание: смена парадигм в постсоветской психологии. Ежегодник Российского психологического общества «Антология современной психологии конца XX века». По материалам конференции «Психология созидания». Т.7, вып. 3, Казань, 2001.

4. Акопов Г.В. Российское сознание. Историко-психологические очерки (Издание 2-е исправленное и дополненное). Самара, 2002.

5. Акопов Г.В. Проблема сознания в зарубежной психологии: последняя четверть XX века. // Известия Самарского научного центра РАН. Спец. выпуск «Актуальные проблемы психологии. Самарский регион. 2003».

6. Акопов Г.В. Сознание как проблема и ее интегрирующая роль в отечественной психологии. // Ежегодник российского психологического общества. Материалы III Всероссийского съезда психологов. СПб., 2003.

7. Акопов Г.В. Отечественные и зарубежные исследования по психологии сознания. // Известия Самарского научного центра РАН. Спец. выпуск «Актуальные проблемы психологии. Поволжье (Средняя Волга). 2004».


^ ТЕРРИТОРИАЛЬНО-РЕГИОНАЛЬНАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ: ОПРЕДЕЛЕНИЕ И СТРУКТУРА^

Бороноев А.О., ф-т социологии СПбГУ, Санкт-Петербург


Исследование различных форм ментальности актуально во многих отношениях. Во-первых, это включение в научный процесс истории и состоянии массовых и индивидуальных представлений, системы образов, стереотипов, ценностей, которые презентируют субъективность, особливость жизнедеятельности людей, их образа жизни, антропологичность исторического и социального процесса, т.к. ментальные особенности определяют во многом поступки, миропонимание и поведение людей, объединенных в различные группы, страты, народы и т.д.

Во-вторых, в современном обществе, в котором активно стираются экономические, государственные, культурные границы в условиях глобализации особое значение приобретают аспекты социокультурной памяти, идентичности, т.е. все то, что связано со структурой ментальности, как системы образов, представлений, установок традиций. При размывании объективных критериев социальных групп, этносов, страт активно проявляются структуры ментальности как факторы сохранения социальных общностей и индивидуального выбора.

Среди видов менталитетных образований особое место занимают территориально-региональные формы, которые характеризуют население определенных территориальных регионов, составляя его модальные черты представления и ценности и т.д. Известно, что каждая географо-социальная территория – регион обладает своими особенностями: спецификой природных условий, сложившейся структурой культурных взаимодействий, пространством, отношениями с Центром (метрополией). Все это влияет на формирование своеобразного «типа» населения с его психологическими и нравственными характеристиками, социальным характером сложившейся общности и личности.

Современный исследователь Р.Х. Симонян, подчеркивая это, пишет, что «в подобных регионах население составляет определенную целостность, характеризующуюся выработанными веками особыми формами симбиоза с природой, специфическими видами самообеспечения, общностью поведенческих черт, сложившихся в процессе адаптации людей в природной и социокультурной среде…» (Р.Х. Симонян. От национально-государственных объединений к региональным // Вопросы философии, № 3, 2005). Это в полной мере относится к Сибири, которая обладает материально-физическими чертами (природа, ландшафт, пространства), множеством культур, традиций, верований и их своеобразным переплетением. Сибирь одна из редких территорий, где сложилась своя субкультура и соответственно структура местного менталитета. Более ста лет тому назад (1888) А. Пыпин писал, что «… Сибирь отличается от России своим гражданским положением, и, кроме того, в своем русском населении представляет этнографический тип, которого опять нельзя отождествлять с господствующим типом русской народности в европейской России» (А. Пыпин. Сибирь и исследования ее // Вестник Европы. , Кн. 4-ая, апрель, 1888). Изменения происходили и с аборигенами. В процессе взаимовлияния и смешения культур и традиций они приобщались к европейской культуре, представлениям и опыту жизни. формированию сибирского типа личности, сибирского менталитета способствовали, кроме природных условий и культурно-бытового приближения народов, сложившиеся отношения с метрополией, которые характеризовались слабой связью, отчужденностью, что во многом было связано с пространственной отдаленностью. Это одна из основ формирования «сибирской разнородности русского народа» (А. Пыпин), которая приобрела многие представления, традиции и опыт коренного населения (и наоборот), что послужило становлению особых сибирских модальных черт сознания и поведения.

Активное восприятие европейцами местных традиций связано относительно гуманистическим характером колонизации этой территории, что отметил Ф. Достоевский, который писал: «Мы впервые объявили миру, что не через подавление личностей иноплеменных нам национальностей хотим достигнуть собственного преуспеяния, а напротив, видим его лишь в свободнейшем и самостоятельнейшем развитии всех других наций и в братском единении с ними, восполняясь одна другой, прививая в себе их органические особенности и уделяя им от себя ветви для прививки, сообщаясь с ними душой и духом, участь у них и уча их…» (Ф.М. Достоевский. Биография, письма и заметки из записной книжки. М. 1998, с. 357).

Менталитет сибиряков включает в себя первичное мировоззрение (отношения человек – природа, основы пространственной и временной картины мира, нравственные представления), ценностные ориентации и предпочтения, понятие жизненных перспектив и определенный настрой. Он определяет коллективные отношения и взаимодействия, жизненный стиль людей, нравственно-психологические характеристики, что позволяет говорить о сибиряках, сибирском образе жизни и его особенностях. Можно утверждать, что менталитет населения Сибири – это своеобразное сочетание представлений, ценностных ориентаций, верований, нравственных и других норм, который определяет модальные черты этой территориальной общности, личностные характеристики, стиль жизни, поведения. Это активно функционирующий феномен, который определяет специфику отношения к окружающей среде, социально-трудовую практику населения, социальную память, жизненные стратегии и их перспективы.

В менталитете проявляется особое качество населения региона, его «закодированный» опыт жизни (экология и хозяйственная деятельность), особенности чувствовать и мыслить (М. Блок), т.е. своеобразная картина мира и логика повседневной жизни.

Сибирский менталитет. кроме сказанного, характеризуется особым сочетанием культурных традиций, верований и опыта различных народов. Это фактически наднационально-территориальная форма субъективности, связанная с определенной географо-социальной территорией. Безусловно, нельзя говорить, что на всей территории Сибири существовала и существует единый менталитет. Сибирская ментальность имеет, на наш взгляд, два проявления: это ментальность русских (и других) старожилов и ментальность сибирских аборигенов. Эти формы имеют свои особенности. Например, в ментальности коренных народов Сибири преобладают черты этнической принадлежности и традиций. У них историческая территория проживания ставится ниже по значению этнического феномена. У европейцев – старожилов сибирство имеет большее значение, чем этническое происхождение. Особо выделяются «новые» поселенцы, о приверженности которых к сибирским традициям, стандартам жизни или о «сибирском патриотизме» пока говорить трудно. Поэтому среди этой категории населения Сибири наблюдается активный отток.

Таким образом, сибирский менталитет – это реальный феномен, имеющий свою структуру и функции.

В современных условиях чрезвычайно актуально изучение менталитета населения Сибири. Во-первых, это путь углубленного изучения социальной истории края, дополнение ее антропологически-гуманитарным аспектом, что сделано до сих пор недостаточно. Подобные исследования включают в историю края духовное содержание, проблемы человека. Это является основой регионально-территориальной антропологии и социологии. Только исторические, экономические, политические исследования региона недостаточны. Включение в исследовательский процесс социально-антропологического направления – основа системного представления о Сибири как особом регионе страны.

Во-вторых, это важно для выявления готовности населения к адаптации к новым формам социальных отношений, и новым практикам современного общества.

В этих условиях нужно возрождение и развитие регионального самосознания (патриотизма), достоинства, ценности жизни на этой территории, пробуждение интереса к прошлому опыту, традициям, верованиям, в целом социальной истории.

В-третьих, проблема территориально-региональной ментальности возрастает в связи с глобализацией, когда регионализация становится одной из тенденций современного развития.

При этом вместо национально-государственных образований определяющую роль начинают играть региональные структуры. Так, в Европе выделяются не государства, а такие регионы как Средиземноморье, Северные страны, Скандинавия, Балтия и т.д. Они выделяются на природно-климатической основе. Они составляют определенное культурно-историческое единство. Региональность характерна почти для всех стран, в том числе и для России. Так, в России выделяются кроме Сибири, Уральский регион, Северный, Дальневосточный, Волжский, Северо-Кавказский, Северо-Западный, Поморский и т.д.

Таким образом, актуализация ментальности один из путей системного познания территориальных общностей и основа поиска субъективно-антропологических факторов развития территорий.


^ ЕСТЕСТВЕННО-СИСТЕМНЫЕ ОСНОВЫ МЕНТАЛЬНОСТИ

Беломестнова Н.В., РГПУ им.А.И.Герцена, Санкт-Петербург


Одна из фундаментальных категорий культурологии, социологии, психологии и социальной философии – ментальность – все еще не нашла общепринятого и точного определения, ее дефиниции пока носят дескриптивный характер. Но, как известно, точное определение концепта не появляется на первых этапах развития науки, имеющей этот концепт своим предметом – это достояние зрелых ее форм. Не последнюю роль в определении места рассматриваемого явления в метасистеме культуры играет знание его генезиса или, как минимум, его компонент. А для выявления компонент менталитета (как это следует из закономерностей логики и психологии) требуется его сравнительно-дифференциальный анализ, проще говоря, сравнительный анализ ментальностей различных культур.

Первым описал глобальные различия менталитета суперкультур (суперэтносов – в терминологии Л.Н.Гумилева) философ и социолог П.Сорокин. Выделив чувственный, идеационный и идеалистический типы культуры, мышления или менталитета, он атрибутировал эти типы этносам и суперэтносам, введя таким способом некую обобщенную характеристику мышления (в современной психологии и философии сказали бы «стиль мышления») в дифференцирующие параметры этноспецифической культуры.

Почти одновременно Н.Н.Алексеев, ведущий философ концепции евразийства, анализируя глобальные различия «принципов восприятия и взаимодействия со средой» Востока и Запада, что мы бы обозначили «психическим складом, мышлением, ментальностью», так противопоставил их в философских дихотомических категориях. Мышлению Запада присущи «посюстороннесть» (материализм), идея движения и теоретичность, а Восточному характеру мысли «потустороннесть» (идеализм), идеал (ценность, как сказали бы сейчас) покоя и практика.

С развитием теории функциональной асимметрии головного мозга в среде биологов появились идеи корреляции способов работы левого и правого полушария и глобальных менталитетов Запада и Востока, впервые высказанные в явной форме В.А.Айрапетянцем и Б.И.Белым в 1979 году. Этот подход отражен в гипотезе В.С.Ротенберга и В.В.Аршавского, опубликованной в «Вопросах философии» в 1994 году.

Такие сугубо биологические детерминанты культуральных свойств можно было предполагать, учитывая то очевидное обстоятельство, что культура является порождением психики человека, а психика человека возникла в биологических системах, получив знаково-символические детерминанты развития на завершающих этапах ноогенеза (антропосоциокультурогенеза в терминологии М.С.Кагана). Поэтому у нас и возникло прямое предложение учитывать естественнонаучные категории в описании менталитета культур (Н.В.Васильева, О.В.Плебанек, 1998; О.В.Плебанек, 2001).

И даже представители гуманитарного знания – философы – поддержали такой подход. А.Л.Вассоевич использует заведомо психологические концепты, обобщая описание философии и литературы Ближнего Востока (он его называет классическим) в оппозиции европейскому мышлению. Европейская ориентация мышления описывается им как абстрактно-логическая, активно-поисковая, сверхсознательная, рациональная, дискретная, футуристичная. Традиция мышления классического Востока конкретно-образная, охранительная, подсознательная, иррациональная, континуальная, пассеистичная.

Занимаясь проблемами фундаментальной психологии и, в частности, структуры мышления человека, мы многократно отстаивали мысль о том, что во многих явлениях действительности, традиционно исследуемых методом спекулятивного подхода (интуитивно-логического, дискурсивного), т.е. средствами гуманитарного знания, возможно применение естественнонаучных категорий, общесистемных принципов (общих для биологических, психических и социальных систем). Так, возможен анализ операций мышления в онтогенезе, чем занимается генетическая эпистемология Ж.Пиаже. Возможно исследование соотношений логических операций в онтогенезе, что мы уже описывали (Н.В.Беломестнова, 2004).

Исследование модусов мышления в свете теории функциональной асимметрии головного мозга человека в среде биологов приняты давно. Л.И.Леушина атрибутировала полушариям головного мозга если не операции мышления, то способ обработки информации. В.Л.Бианки прямо пишет о выполнении каждой гемисферой различных логических операций (В.Л.Бианки, 1967, 1985, 1989). Н.Н.Брагина и Т.А.Доброхотова (1988) в своем труде по асимметриям человека используют именно операции мышления при описании функций обоих полушарий. В.Л.Деглин экспериментально обсновывает эту идею в прямой форме (В.Л.Деглин, 1996). А поскольку именно способ обработки информации, или способ мышления, или стиль мышления, или когнитивный стиль (термин можно выбирать, по содержанию эти понятия совпадают) считается основоположниками социологии и социальной философии одним из параметров этноспецифичного (или культуроспецифичного) менталитета, то уже из этих работ можно предполагать, что несоциальные и неслучаные (биологические) детерминанты дифференциации культур возможны.

И тогда наиболее соответствующим современному уровню знаний определением менталитета можно признать дефиницию А.Л.Вассоевича: «Менталитет есть находящий свое материальное выражение в языке и действиях человека образ мышления, определяемый как его генетическими особенностями, так и принадлежностью к конкретной этносоциальной группе» (А.Л.Вассоевич, 2001, с.7).

Таким образом, уже имеется почти столетняя традиция анализа ментальностей Востока и Запада не только в философских, социологических, личностно-психологических и культурологических категориях, но и в понятиях фундаментально-психологического знания, верифицированного экспериментальными и эмпирическими данными естественных наук.

Но как уже аргументировалось выше, в менталитет входит категолрия когнитивного стиля (стиля мышления), а этот стиль в значительной мере (если не абсолютно) детерминирован функциональными свойствами головного мозга в его функционально-асимметричной организации. Эта организация в значительной мере отражена и в морфологических индивидуально-типологических свойствах, как это было показано трудами Н.Н.Брагиной и Т.А.Доброхотовой (1980). Обильные материалы по этой же проблеме представлены в материалах симпозиума 1978 года «Функциональная асимметрия и адаптация человека». Значит, ментальность культур в каких-то параметрах может детерминироваться и естественно-системными свойствами, одним из которых и является когнитивный стиль.


^ ДУХОВНОЕ ЗДОРОВЬЕ ОБЩЕСТВА: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ

Васильева С.А., Воронова Е.А., НИИКСИ, факультет социологии СПбГУ


Нравственные основы личности должны быть охраняемы в каждом поколении и в каждую эпоху как источник и цель прогресса общества.

На пути обретения устойчивых духовных ориентиров современное поколение сталкивается с реальностью проповеди агрессии, насилия, разврата, культа доллара, стремления к власти, гордыни; насаждение знаний по оккультизму, сектантству, восточной мистике, экстрасенсорике, а то и колдовству в неприкрытом виде, идущее с экранов телевидения, кино, рекламы, книжных развалов. Эта массовидная «проповедь» стремится не только уничтожить культурно-исторические традиции нашего народа, но и подавить жизненную энергию нации на психофизическом уровне. (А. Мороз)

Психическое и физическое развитие ребенка нельзя рассматривать в отрыве от общества, культуры, социальной группы, семьи, где он получает свой жизненный опыт, социализацию в определенном объеме и определенного качества. Приобщение к системе духовно-нравственных ценностей начинается с рождения, именно в семье. Преломляясь через призму индивидуальной жизнедеятельности на фоне определенной морально-нравственной ситуации в семье ценности, значимые для данного микросоциума, входят в психологическую структуру личности, становясь одним из источников ее дальнейшей мотивации. Таким образом, исповедание ценностей закрепляет единство и самотождество личности, надолго определяя собой главные характеристики личности, ее стержень, ее мораль, нравственность. (1).

Когда на фоне социально-экономического упадка общества на первый план выдвинулись ценности, способствующие приспособлению к новым социально-экономическим реалиям без учета морально-нравственных ориентиров, мы стали наблюдать бурное распространение таких негативных явлений, как беспризорность, социальная и педагогическая запущенность, детский труд, детская преступность, алкоголизм, наркомания, и т.п. А в ситуации, когда международные и большинство внутрироссийских правовых документов декларируют права и социальную защищенность человека, на деле мы имеем не только проявления жестокого обращения родителей с детьми, но даже запредельные для нормального человека формы бизнеса в виде детской проституции и порнографии.

Важную группу институтов социализации традиционно образуют институты обучения. В школьном возрасте воспринимается широкий объем моделей социального поведения сверстников, родителей, других взрослых, происходит соотнесение принципов социального поведения в отношении ближайшего социально-приемлемого окружения и чужеродного сообщества, в этом возрасте происходит соотнесение ценностей декларируемых обществом, государством и фактически реализуемых в жизнедеятельности. Если система декларируемых ценностей совпадает с реальной, то она становится руководящей в реализации принципов социального поведения. Если же она не соответствует уже выработанной, то поведение личности будет противопоставляться общественно провозглашаемым принципам или будет «скрыто», замаскировано. Социально-экономический кризис, который уже привел и к снижению морали, и к обнищанию народных масс, и к процветанию коррупции и преступности, вынуждает молодежь превращать себя в товар и предлагать на рынке так называемого постмодерна, где установлены свои правила и где зачастую обертка важнее содержания, где актуальным, оригинальным и прогрессивным считается исключительно то, что продается и покупается, где самонадеянность, агрессивность и безжалостность являются качествами, способствующими продвижению вверх по социальной лестнице. (2)

В современной школе часто господствует идея сугубо образовательной направленности обучения, а в большинстве случаев воспитательный процесс сегодня проходит так, что душевное игнорируется, и в результате совесть ребенок усваивает как некую декларацию, а вовсе не как внутреннее искреннее проявление. И таким образом, на практике ребенок опирается не на духовное, не на совестливое в себе, а на установки, впитанные только сознанием. Ведь сами по себе знания не несут положительного заряда. (3). Если же эта картина дополняется неблагоприятными условиями жизни и воспитания в семье, то формирование ценностного сознания будет происходить в неблагополучной среде.

Наши опросы специалистов-экспертов, имеющих опыт работы с детьми в социально-реабилитационных учреждениях, говорят о том, что психологическое состояние детей «группы риска» характеризуется наличием серьезных личностных проблем, изменением системы моральных ценностей. Социально-психологическая дезадаптация подростков выражается в широком спектре личностных деформаций. У них искажено нравственное сознание – понятие о добре и зле, ограничен круг потребностей, примитивный характер носят и интересы.

Совместные исследования сотрудников лаборатории практического человекознания НИИКСИ и Центра научно-практической работы факультета социологии, проведенные в рамках программы МОТ/ИПЕК «Уличные дети Санкт-Петербурга: от эксплуатации к образованию», в 2000-2003 гг. показывают, что для последних характерно недоразвитие эмоциональной сферы, снижение эмоциональной отзывчивости. Это объясняется тем, что уже с раннего возраста многие из них были лишены ощущения сопереживания близкого им человека, подолгу оставались в одиночестве, их нередко били, что привело к утрате чувства психологической защиты, исходящей от взрослых.

Отношение уличных детей к чужим окружающим людям также характеризуется крайней степенью недоверия. В уличной среде дети становятся замкнутыми, настороженными, недоверчивыми, готовыми к тому, что опасность может исходить от любого человека. К этому их вынуждают условия жизни, необходимость каждый день бороться за собственное выживание. Ребенок, постоянно подвергающийся насилию (физическому, эмоциональному, сексуальному), не может испытывать доверия к людям. Это отношение дети переносят на весь остальной мир.

Необходимость постоянно бороться за собственное выживание развивает у детей такие качества, как лживость, изворотливость. В том уличном мире, который стал для них домом, существует своя система ценностей, свои жизненные идеалы и принципы. Но следует отметить, что больше половины опрошенных уличных детей считают себя верующими. Некоторые дети выражают даже готовность жить и работать при монастыре, церковном приходе. Таким образом, несмотря на негативное отношение, которое большинство из уличных детей испытывает к окружающему миру, вера в Бога занимает значительное место в их системе нравственных установок. Особенно много верующих в среде тех уличных детей, которые работают, чтобы помогать своим родителям, брату или сестре, т. е. работают на улице из благородных побуждений. (4).

Государству необходимо задуматься над созданием условий переориентации социальной среды от агрессивно-разрушающей к созидательной. Государственная политика (социальная, правовая, экономическая, культурная) должна строиться на почве поиска солидаризации с деятельностью общественных организаций и русской православной церковью, активно занимающимися духовным возрождением и социальной поддержкой неблагополучных групп населения, с уделением особого внимания подрастающему поколению.