Современные проблемы российской ментальности
| Вид материала | Документы |
- Статья представляет обзор исследований, связанных с проблемами менталитета и ментальности,, 77.08kb.
- Темы курсовых работ по дисциплине "Современные проблемы менеджмента" Современные проблемы, 46.67kb.
- Программа дисциплины «Современные тенденции развития медиасистемы» Специальность: Журналистика, 281.97kb.
- «Современные проблемы управления риском», 61.76kb.
- «Современные проблемы управления риском», 177.9kb.
- «Современные проблемы управления риском», 85.95kb.
- Программа дисциплины "современные проблемы науки", 33.09kb.
- Учебное пособие по курсу «Современные проблемы науки и образования», 564.67kb.
- Министерство образования Российской Федерации Казанский государственный технологический, 574.04kb.
- Программа, 261.73kb.
Литература
1. Братусь Б.С., Сидоров Т.И. Психология, клиника и профилактика раннего алкоголизма. М., 1984.
2. Первова И.Л. Асоциальное поведение детей и подростков. СПб, 1999.
3. Гармаев А. Этапы нравственного развития ребенка. Волгоград, 2001.
4. Уличные дети: ценностные ориентации и жизненные установки // Технологии уличной социальной работы / под ред. Е.А. Вороновой, В.Н. Келасьева, Г.С. Кургановой. СПб, 2002.
^ НАРРАТИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ В ИССЛЕДОВАНИИ МЕНТАЛИТЕТОВ
Виноградов А.В., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург,
Плейжер А.Л., Пьедмонтский колледж, Джорджия, США
Представляемые материалы являются предварительными результатами исследований в рамках совместных российско-американских историко-социологических проектов: «Исторические судьбы оренбургского казачества в советское время» (1997 – 2000 гг. – см. Голоса измайловцев. Воспоминания потомков оренбургских казаков. СПб., 2004) и «Битва за Ленинград в судьбах людей» (2000 – 2005 гг. – см. Битва за Ленинград в судьбах жителей города и области (воспоминания защитников и жителей города и оккупированных территорий). СПб., 2005).
Актуальность такого рода историко-социологических исследований определяется тем, что до недавнего времени голоса отдельных представителей различных социальных групп, в особенности, людей, находящихся в самом низу социальной пирамиды, редко доходили до историков и социологов. Традиционный подход к изучению социальных групп, их образа жизни, их менталитетов, как правило, ограничивался массовыми интервью с использованием сравнительно коротких и простых анкет, содержащих набор вопросов о составе семей, движимом и недвижимом имуществе, структуре бюджетов, условиях работы и досуга, об отношениях с представителями той же и иных социальных групп. При этом не только публикуемые результаты такого рода исследований подвергались жесткой цензуре, но и сами ответы часто несли на себе отпечаток самоцензуры.
Эпоха гласности, когда все, включая СМИ, без опаски обсуждают самые острые социальные, политические и бытовые вопросы, создала новые благоприятные условия для исследования реальных отношений человека и общества, его социальной позиции, ценностных ориентаций, его менталитета. Вот почему в качестве основного источника мы используем устные рассказы представителей различных социальных групп, рассказы по возможности полные, включающие не только личные воспоминания от самого детства до сегодняшнего дня, но и то, что было услышано от старших родственников, друзей, соседей.
В ходе совместных исследований у авторов сложилась специфическая методика полевых социологических исследований, суть которой сводится к следующему.
Во-первых, мы отказались от каких-либо анкет или вопросников: они вольно или невольно навязывают «респонденту» тот ответ, который запрограммировал составитель анкеты. Во-вторых, мы старались сохранить речь каждого собеседника в таком виде, в котором она звучала во время интервью, включая возможные оговорки, запинки, повторы, которые характеризуют эмоциональное состояние рассказчика, следовательно, и его отношение к описываемым событиям, и, конечно, специфику лексики. Наконец, мы отказались от самого понятия «респондент», считая, что достоверную информацию нам может сообщить только человек, доверительно, по-дружески к нам относящийся – если еще не друг, то, по крайней мере, дружелюбный собеседник. Это – очень важная установка. Если доверительные отношения с самого начала не складывались, не имело смысла продолжать интервью. К счастью, они складывались – как в Зауралье, так и в Петербурге и в Ленинградской области.
Полученные устные мемуары дают многогранную, «панорамную» историю не только отдельной семьи, но и позволяют глазами рассказчика увидеть судьбу человека в контексте истории – истории его села, города, всей страны на протяжении почти всего ХХ века – и оценивать влияние социально-исторического фактора на судьбу человека. С другой стороны, эти рассказы дают новые интересные сведения о городском и сельском быте начала минувшего века, о революции и Гражданской войне, о нэпе и коллективизации, о раскулачивании и репрессиях, о Великой Отечественной войне, оккупации Ленинградской области и блокаде Ленинграда, о самоотверженном труде колхозников в тылу и послевоенной жизни крестьян, о хрущевской «оттепели» и брежневском «застое», о горбачевской перестройке и сегодняшнем катастрофическом положении в сельском хозяйстве.
Полученные сведения показывают, насколько была фальсифицирована история в советское время. Письменные исторические источники, включая архивные документы (отчеты, донесения, справки, биографии, доносы, дневники, письма и прочие) так же, как и историческая литература (статьи, монографии, диссертации, мемуары) всегда в большей или меньшей мере субъективны, часто тенденциозны, а порою и откровенно лживы. Они созданы людьми, и в них неизбежно отражается точка зрения автора документа или сочинения. Сколько людей, столько и мнений, а в архивах всегда можно подобрать документы, подтверждающие ту или иную точку зрения.
Со второй половины 1980-х нас буквально захлестнул вал сначала публицистической, а затем и научной литературы, переворачивающий наши представления об истории советского периода. Приводимые данные нечистоплотности революционного движения, об ужасах Гражданской войны, о перегибах в коллективизации и индустриализации, о ГУЛАГе, о грубых ошибках Сталина в начальный период войны и многое другое – буквально шокируют старшее поколение, обескураживают среднее и сбивают с толку младшее поколение россиян.
Конечно, мы далеки от мысли, что нарративные источники более объективны, чем источники письменные. Каждый рассказчик субъективен, но этот субъективизм и интересен при историко-социологическом подходе: он показывает не столько истинную историческую картину, сколько картину массовых настроений в обществе или в отдельных группах.
Насколько наша выборка оказывается репрезентативной и насколько получаемые сведения оказываются непредвзятыми – можно легко понять именно потому, что мы берем не отдельный фрагмент из жизни человека, а по возможности, всю его судьбу. Репрезентативность в некоторой степени гарантируется случайностью выборки (хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счетов и активную деятельность НКВД по уничтожению всех «враждебных» элементов, и то обстоятельство, что до сегодняшнего дня дожили далеко не все, а лишь те, чьи семьи относительно благополучно пережили раскулачивание, репрессии, войну). Степень непредвзятости может оцениваться сравнением независимых версий одних и тех же событий истории города, села, всей страны. Это позволяет частично преодолеть искажения, которые неизбежно привносит в свои воспоминания каждый рассказчик.
Их – людей, помнящих историю почти всего ХХ века, – осталось уже очень немного, и наша задача – сохранить их воспоминания для будущих поколений историков и социологов.
^ ДИНАМИКА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ ЛИЧНОСТИ И МЕНТАЛИТЕТ
Дворяшина М.Д., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург
В индивидуальном развитии человека обе рассматриваемые психические структуры тесно связаны между собой. Если интеллект отражает более всего умственное развитие и обучаемость, то менталитет основывается на специфическом складе мышления, впитывающем семейные традиции, особенности национального характера и в целом общественный дух родной страны. Интеллектуальное развитие более управляемый и целенаправленный процесс, тогда как формирование менталитета человека происходит естественным образом, и подсознание играет важнейшую роль. Но если попытаться структурировать анализируемые понятия, то сразу же можно выделить такой элемент, как «склад мышления», который наличествует в обеих психических структурах.
В наших многолетних комплексных лонгитюдных психодиагностических исследованиях неоднократно выделялось понятие «склад мышления» при изучении психологических особенностей и учебной деятельности подростков и студентов. Были обнаружены сенситивные периоды формирования самопонимания, на базе которого создается мировоззренческая позиция – основа ментальности человека.
Склад мышления в структуре интеллекта более всего зависит от характеристик развивающей среды, а значит, от особенностей школьного образования, но более всего, по нашим данным, от системы высшего образования. Традиции вуза, степень многогранности студенческой жизни – основные факторы, влияющие на социализацию личности подрастающего поколения. На это указывал Б.Г.Ананьев (1968, 1972), когда выделял в специальную фазу «студенческий возраст» как возраст, определяющий гражданскую, политическую и другие позиции человека. Нельзя не упомянуть в связи с рассматриваемой проблемой его энергичные усилия в становлении такой науки как этнопсихология, где одним из предметов исследования был национальный характер, его становление и структура. И здесь отдельной темой звучит «склад мышления» и специфика жизнедеятельности разных народов.
При структурном подходе возможно выделение пересекающихся элементов интеллекта личности и ментальности социума.
^ ПРАВДА КАК ПРИНЦИП ЖИЗНИ И МЕНТАЛИТЕТА НАРОДА
Ельмеев В.Я., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург
В современных поисках национальной идеи и новой идеологической парадигмы без всяких на то оснований обходится постоянно присутствующий в народном менталитете императив правды. Не есть ли правда – искомый основной принцип жизни народа, его надежд и его социального разума? Если «да», то в чем состоит эта правда, каково ее онтологическое основание? Таковы главные вопросы, которые потребовали разработки социолого-философской концепции правды (Комаров В.Г. Правда: онтологическое основание социального разума. СПб., 2001).
Сегодня, как никогда, востребованы не только «правда – истина», но, главным образом, «правда – справедливость», правда жизни. В отличие от категории «справедливость». имеющей морально-правовое содержание, категорией «правда» характеризуется реальная жизнь, а не только сфера социального разума. Правдиво ли все то, что существует в действительности, особенно в нашей жизни – вот вопрос, поставленный еще Гегелем, на который мы должны ответить и на который осмелился дать ответ В.Г.Комаров в своей монографии.
Вопрос не простой. На наших глазах социальная и экономическая действительность теряет последние черты разумности. Разве можно говорить о разумности того, что 40 миллионов наших граждан, т.е. 1/3 населения, оказались за чертой бедности, о разумности преступности, воровства, коррупции, захлестнувших страну. Разве можно все это оправдывать от имени науки, как это ныне делают многие. Можно сказать, что балом стала править онтологическая и идеологическая ложь.
Неразумность действительности столь очевидна, что более правдоподобным будет вывод, противоположный тому, на котором некогда настаивал Гегель: ныне что неразумно, то действительно, а что действительно, то неразумно (Комаров В.Г. Указ.соч., с.17).
Главная причина всего этого – не просто в нашей неразумности, а в иррациональности самой сегодняшней практики, нашего общественного бытия. Эта причина – в охватывающем весь мир и страну товарном фетишизме, к которому ныне присоединился еще и информационно-коммуникативный, компьютерный фетишизм. Объективная, онтологическая ложь товарно-рыночной жизни порождает и ложь ее теоретических «испарений». Люди, в том числе и теоретики, попадают под власть и внушение социальных кажимостей, превращенных форм, которые неким мистическим туманным «покрывалом» закрывают действительную сущность истинного человеческого бытия. Все, что на деле, в своей сущности не может быть товаром (человеческое тело, красота, честь, совесть) превращается в товар, в предмет купли и продажи. Создаются иллюзии, будто материальный жизнеобеспечивающий производительный труд становится ненужным, будто знания, информация сами по себе, без этого труда, создают стоимость и богатство, будто человечество уже вступает в форму общества без экономики (постэкономическое общество), будто достаточно войти в интернет, чтобы оказаться в новом информационном обществе с новой сетевой структурой, устраняющей трудовые, общественные отношения людей и социальных групп, т.е. социально-классовые отношения.
К названной объективной причине следует добавить и субъективную – наличие значительного числа людей (идеологов), которые только тем и занимаются, что придают превращенные «смыслы» и «значения» действительным явлениям социальной жизни. Их деятельность сводится к тому, чтобы представлять других, играть их роли, быть действующими лицами и исполнителями разыгрываемой жизненной драмы. Это – чиновники государственного аппарата и представительных органов, выступающие от имени общества, писатели и актеры, представляющие «реальную» жизнь в книгах и на сценах театров, в телевидении, радио. Эти феноменологические процедуры, когда одно подставляется вместо другого, причем по меркам своей «колокольни», составляет другую причину существования лжи. Очевидно, что идеологи, оправдывающие рыночные реформы, заявляющие, что «иного не дано», не могут претендовать на научность и истину. Скорее они – противники разумного, научности, объективной истины. Либеральной буржуазии, по словам В.И.Ленина, нужна ее ложь, которую она выдает за величайшую правду, за святую святых торгашеского братства (см.Ленин В.И., ПСС, т.11, с. 329).
Этой идеологической лжи может противостоять только жизнеутверждающая сила правды, носителем которой всегда выступал и выступает народ. Эта сила обнаруживала себя в «Русской Правде» Ярослава Мудрого, в программе декабриста П.И.Пестеля, в многочисленных (ныне переименованных) названиях газет. Ныне к спасительной силе правды обращаются намного чаще, чем когда бы то ни было. Не менее часто ее охаивают.
Где же искать объективный источник народной надежды на торжество правды, неискоренимой силы правдоискательства?
Их онтологическим основанием и субстанцией может служить только жизнеобеспечивающий человеческий труд, т.е. труд, производящий не смыслы и значения вещей, а сами вещи, материальные и духовные блага, являющиеся условиями жизнедеятельности человека. Он, вопреки современным догмам о «смерти труда», трудового общества, никогда не уйдет в прошлое, не уступит место информации, которая без реализации посредством жизнеобеспечивающего труда ничего не дает. Как прошлое, так и будущее за обществом труда. Тогда и восторжествует царство правды.
Соответственно, торжество принципа жизнеобеспечивающего труда составляет основу мировоззрения аутентичного, нефальсифицированного коммунизма и ему предшествующих форм народного правдоискательства, социального разума народа, всех социальных движений и революций. К такому научно-обоснованному выводу пришел автор социологическо-философской концепции правды.
К атрибутам, в которых обнаруживает себя труд как субстанция правды жизни и истории, следует отнести прежде всего правду трудовой жизни в противоположность нетрудовой, праздной жизни. Нетрудовая жизнь, как об этом гласит христианская религия, в самом начале рода человеческого привела к первородному греху. Люди были обязаны искупить этот свой грех лишь тем, что они в поте лица своего должны есть свой хлеб.
Атрибут своей правдивости трудовая жизнь приобретает, конечно, не как искупление первородного греха, а потому, что труд был, есть и будет основным способом существования людей, жизнеобеспечивающим началом общественной жизни. При этом таким жизнеобеспечивающим началом является труд, производящий потребительные стоимости, материальные и духовные блага, удовлетворяющие собственно человеческие (разумные) потребности. Именно в этом качестве, а не как всякая деятельность, труд присущ всем обществам, всей истории. К сожалению, в этом своем качестве труд менее всего познан и признан. Если и обращают внимание на труд, то на труд, производящий стоимость.
На стороне действительного труда, кроме производства и воспроизводства человеческой жизни, находится еще одно важнейшее свойство – правда общего дела. Именно в общем деле, жизневоскрешающем труде, по справедливому утверждению русского мыслителя Н.Ф.Федорова, добываются свобода и равенство, исключающие господство одних над другими, достигается истинное родство сынов и дочерей человеческого рода.
Объединяющая сила труда – это правда как общественное отношение. В процессе трудовой деятельности люди творят, воспроизводят как человеческую общественную связь, так и свою общественную сущность, поэтому правда оказывается на стороне коллектива, в конечном счете – трудового народа.
Отсюда следует еще одно важнейшее онтологическое основание правды – собственность на условия и результаты труда, основанная на труде, т.е. правда трудовой собственности. Отношения собственности, возникающие из присвоения сил и предметов природы в процессе труда, имеют первым и последним своим законом – закон тождества труда и собственности, т.е. трудовую собственность.
Принцип правды как справедливости в отношениях собственности нельзя вывести из имеющихся декларированных прав человека, ибо равенство людей в правах на собственность в них отсутствует: нет равного права собственности на средства производства и его продукт. Поэтому единственным источником справедливости как правдивости в отношениях людей остается собственность на условия и продукт своего как индивидуального, так и общественного труда, т.е. утверждение единства труда и собственности.
В результате отчуждения труда от собственности образуется неравенство и несправедливость в распределении жизненных благ, что в современных условиях выражается в небывалом разрыве в доходах бедных и богатых. В поисках справедливости и равенства в этой сфере жизни обычно обращаются к известному принципу «От каждого по способностям – каждому по его труду», хотя он далек от того, чтобы выражать равенство и справедливость.
Принцип распределения по труду может быть оправдан лишь в том случае, когда не будет ущемлен труд, а его мера будет определяться не стоимостью рабочей силы, а условиями потребления, возможно лучшим удовлетворением человеческих, а потому и разумных потребностей.
Анализ правды, проведенный выше не исчерпывается ее рассмотрением со стороны онтологического основания в общественном бытии и жизнеобеспечивающим труде. Правда пребывает не только вне сознания, но и в сознании – как социальная истина, т.е. правда жизни возвышает себя до социальной истины. Здесь она становится предметом не только гносеологии, но и социологии, что требует разработки особой социологической концепции правды как истины социального разума в разных формах его функционирования.
^ МЕНТАЛИТЕТ, МЕНТАЛЬНОСТЬ, ПОЛИМЕНТАЛЬНОСТЬ: СТРУКТУРНО-ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ СООТНОШЕНИЯ
Жмыриков А.Н., ИСиПП, Нижний Новгород
В настоящее время мировое сообщество переживает период перехода из состояния социального инобытия в социальное бытие. Переходный период детерминирован императивом выживаемости социума. Грядущее состояние социального бытия характеризуется новым уровнем управления социальной логикой развития, совершенно иными, чем сегодня характеристиками социоприродной эволюции. Однако результат переходного периода предопределен не фатально. В том смысле, что на смену социальному инобытию обязательно придет социальное бытие, характеризующееся новым уровнем управления социальной логикой и социоприродной эволюцией. Результатом переходного периода вполне может стать и социальное небытие, гибель человечества. Итог во многом зависит от того, насколько качественно произойдет синтезное изменение менталитета, опосредующего взаимодействие механизмов общественного развития.
Анализ теорий менталитета, осуществленный в рамках системогенетической парадигмы, приводит к следующим выводам.
Первое. Процесс управления развитием современного общества осуществляется посредством двух разновекторных механизмов: механизма «кругооборота общественного интеллекта» (А.И. Субетто) и механизма «этико-эстетического развития» (Н.Н. Александров). Общественный интеллект (ОИ) управляет развитием общества через моделирование будущего. Объектный слой механизма действия ОИ связан с кругооборотом Знания. Через механизмы науки осуществляется накопление знания о будущем. Через механизмы образования накопленные знания передаются пользователям. Субъектный слой механизма ОИ связан с кругооборотом со-знания. Осознавая потребности, субъект привлекает часть знаний для реализации потребностей «здесь и сейчас». Результаты потребления осознаются коллективным субъектом и отражаются в общественных нормах, санкциях, стимулах. Другими словами, знания продвигают общество к пониманию ИСТИНЫ, в то время как со-знания, обусловливают реализацию ПОЛЬЗЫ. Механизм этико-эстетического развития также имеет два слоя. Объектным слоем этического управления являются общественные нормы долженствования (нравственность). Субъектным слоем – личностная норма долженствования (совесть). Объектным слоем эстетического является совокупность общественных ценностей выражения (признанные произведения искусства, культуры). Субъектным слоем – совокупность личностных паттернов выражения (имидж). Этические регуляторы долженствования имеют двухполюсную структуру (добро-зло), эстетические – трехполюсную (трагическое, прекрасное, низменное).
Второе. Координация механизмов этико-эстетического управления и управления посредством общественного интеллекта осуществляется посредством менталитета. Целостность развития осуществляется за счет инерционности социальных процессов. Инерционность удерживается за счет предельно длительного исторического цикла изменения структуры менталитета. Поэтому говорить о менталитете «новейшей России», или о менталитете «новых русских» методически безграмотно. Из всех существующих определений менталитета, наиболее точно выражает сущность этого понятия определение В.Е. Семенова: «Менталитет – это исторически сложившееся групповое долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом выражении» (В.Е.Семенов, 2000).
С точки зрения структурно-функционального соотношения, менталитет – это процесс обеспечения функционального единства механизмов влияния общественного интеллекта и этико-эстетического развития на протяжении конкретного исторического периода развития суперэтноса. Например, можно различать менталитет новой России (1584 – 1916 гг.) и менталитет новейшей России (1917 – ...).
Каждый исторический период знаменуется тремя циклами исторического развития (цикл трагического, цикл возвышенного, цикл низменного). В границах каждого цикла менталитет имеет специфичное соотношение «личность-общество». Так в цикле трагического в умонастроениях граждан представления о пространстве СВОБОДЫ ОБЩЕСТВА и гражданские чувства явно доминируют над представлениями о пространстве СВОБОДЫ ЛИЧНОСТИ и чувством «Я». Поэтому именно этот исторический цикл у всех народов планеты Земля отмечается проявлениями агрессии одного организованного сообщества в отношении другого. Цена человеческой жизни ничтожна в сравнении с целью доминирования своего сообщества. В цикле возвышенного умонастроения граждан характеризуются примерным равенством представлений о СВОБОДЕ ЛИЧНОСТИ и СВОБОДЕ ОБЩЕСТВА, гражданских и эгоистических чувств. Наконец, в цикле низменного эгоистичные представления и чувства доминируют над общественными.
Каждый исторический цикл имеет три фазы развития: начальную (архаика), срединную (классика) и конечную (декаданс). Каждая из этих фаз имеет разную степень выражения менталитета (Н.Н. Александров, 1999).
Третье. Каждый процесс, рассмотренный в конкретный период и применительно к конкретному пространству характеризуется определенным состоянием. Менталитет как процесс также должен характеризоваться состояниями, отражающими результат этого процесса в конкретно исторических условиях – ментальностью.
Ментальность – есть состояние менталитета применительно к конкретной социальной общности, находящейся в конкретном цикле исторического развития. Поэтому можно говорить, например, о ментальности чеченцев в историческом цикле низменного, но нельзя говорить о ментальности чеченцев «вообще». Ментальность позволяет удержать социальную идентичность в условиях развития социума.
Жизнедеятельность суперэтноса в пределах одного исторического цикла во многом определяется соотношением процессов социальной ассимиляции и удержания социальной идентичности больших социальных групп, входящих в состав суперэтноса. Удержание целостности суперэтноса и обеспечение его эволюционного развития осуществляется за счет свойства менталитета – полиментальности. Полиментальность – это свойство менталитета удерживать определенное состояние умонастроений суперэтноса на протяжении конкретного исторического цикла. Поэтому содержание полиментальности меняется в разные исторические циклы. Содержание полиментальности российского суперэтноса в историческом цикле низменного раскрыто в известной концепции полиментальности (В.Е. Семенов, 1998, 2000).
Четвертое. Принятие вышеописанного структурно-функционального соотношения понятий «менталитет», «ментальность», «полиментальность» позволяет оценить события разных циклов исторического периода новейшей России в позитивном смысле. «Социалистический эксперимент», имевший место в циклах трагического и возвышенного, должен характеризоваться не как историческая катастрофа России, и тем более не как неудачный финал социалистического пути развития, а как естественное проявление трансформации рефлексивного менталитета. Причем, в процессе трансформации происходит сплав четырех известных типов менталитета (научно-гедонистического, или «западно-христианского»; интуитивно-прагматического, или восточно-мусульманского; этически-интеллектуального, или индийского; эстетически-прагматичного, или китайского) в новый, синтетический менталитет, равновесными полюсами которого станут полюс «Пользы», полюс «Совести» и полюс «Красоты». Формирование такого равнополюсного менталитета осуществляется через отвержение доминанты иных полюсов: «эгоистического практицизма», «эгоистического мудрствования», «авторитарного доминирования» и т.п. Именно поэтому, в пределах полиментальности настоящего цикла развития России переживаются, чтобы быть отвергнутыми такие полюсные характеристики ментальности как «гедонистическая польза», «гедонистическая истина», «этический унитаризм», «эстетическая вычурность».
^ НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЦЕЛОСТНОГО ПОДХОДА К ИЗУЧЕНИЮ МЕНТАЛИТЕТА
Келасьев В.Н., НИИКСИ, ф-т социологии СПбГУ, Санкт-Петербург
Менталитет как сложное образование предполагает определенные механизмы своего порождения. Имея определенную структуру и вырастая из сложного сочетания таких компонент как культура, этнос, религия, наука, искусство, и не будучи сводим ни к одной из этих компонент, он предполагает определенную форму их синтеза. Механизмы этого синтеза пока недостаточно прояснены. В поисках подходов к установлению механизмов синтеза составляющих менталитета мы обратились к новой методологии, базирующейся на представлениях о некоторых универсалиях живого, обнаруживающихся не только на уровне человека и общества, но и более простых форм живого. В их основе – принцип совмещения. Он базируется на идее о доминирующей роли целого по отношению к частям. Дело в том, что живое на всех уровнях организации представлено некоторой целостностью. Человек, человеческая группа, любая социальная организация (даже любой организм) – формы некоторой целостности. А если есть целостность то есть и давление целого на свои части, тенденция к некоторому их согласованию, совмещению, объединению, гармонизации частей. Находясь в целом, части должны некоторым образом совмещаться, согласовываться, притираться друг к другу. В результате порождаются новые качества, обогащающие целостность. Целое при таком подходе первично по отношению к частям. Части (компоненты) «сами по себе», вне целого – это некоторая абстракция. Реально они всегда существуют в рамках того или иного целого. Теоретики, методологи науки оказались недостаточно внимательны по отношению к этому факту, не реализовали заложенные в нем возможности. С развиваемой же точки зрения именно здесь следует искать «невидимые» пружины порождения явлений психо- и социогенеза. А формирование менталитета – только одно из проявлений этой глобальной тенденции. Исходная целостность человека формируется его телесной и нервно-психической организацией, на базе которой он обладает значительными отражательными возможностями. Воздействие же культурной, этнической, экологической и других сред, отображаясь человеком, фактически оказываются в этой сложнейшей форме целостности. Нахождение в активной целостности психики побуждает эти отображенные компоненты к взаимодействию, согласованию, взаимопроникновению, способствует их адаптации друг к другу и т.д. Конечно, процесс такого согласования носит очень длительный характер, совершается на протяжении значительных периодов жизненного пути. При этом это согласование, взаимопроникновение может идти как до некоторого логического финала, конца – в этом случае человек становится обладателем целостного взгляда на мир (ибо из этих разнородных компонентов складывается единая система), так и останавливаться на некоторых промежуточных ступенях. В этом случае единой системы не формируется и можно говорить о несформировавшимся или неразвитом менталитете, отсутствии целостного взгляда на мир. Неразвитый же менталитет делает поведение человека импульсивным, непоследовательным, порождает множество конфликтов. Сама динамика становления менталитета зависит от силы выраженности той целостности, в рамках которой оказывается все множество разнородных, разноплановых этнических, культурологических, экологических и других компонент. Ясно, что их синтезу будет способствовать хорошая выраженность психической целостности. Новые качества, формирующиеся в результате взаимодействия этих разноплановых компонент, обогащают человека и превращают его в автономное, обладающее внутренней устойчивостью существо, создают целостность его личности.
Сформировавшись, менталитет начинает оказывать обратное влияние на активность и поведение человека. Т.е., говоря о менталитете, мы имеем в виду емкое общенаучное понятие самоорганизационного цикла, предполагающего цепь процессов, начинающихся от отражения человеком собственного бытия в виде тех или иных форм менталитета, самосознания, до влияния этих порожденных качеств обратно на возможности, все поведение и активность человека (см.подробнее Васильев Г.Н., Келасьев В.Н. Самоорганизация целостности: психо- и социогенез. СПбГУ, 2003).
Но отдельный человек всегда включен в сферу многих других форм целостностей (общая деятельность, общее пространство, общая культура, традиции). И в рамках этих форм целостности он выступает только их частью, которая должна совмещаться с другими людьми (своими интересами, целями, действиями). В итоге в качестве средств такого совмещения отдельных людей формируются новые качества в виде явлений морали, права, управленческих решений, которые согласовывают интересы отдельных людей. Тенденция к совмещению действовала во все времена, на уровне всех целостностей, всех включенных в них субъектов. Она порождала различные формы коллективного менталитета адекватного или неадекватного Я-социума.
Средства согласования компонентов целого редко являются идеальными. Порожденные новообразования, как правило, обладают внутренней противоречивостью. Процессы согласования составляющих их компонент часто не доходят до логического конца. Обладающие волей и разнонаправленной мотивацией индивиды порой не способны привести в систему свои мотивы, качества сознания или согласовать разнонаправленные влияния внешней среды. Личность с разорванным менталитетом сейчас распространена, потому что ее порождает сама социальная среда российского социума (заполненная противоречивыми и разобщенными требованиями). Еще в большей степени противодействовать совмещению могут отдельные индивиды или социальные группы, у которых в итоге совмещения могут пострадать экономические интересы. С точки зрения общенаучного подхода это проблемы взаимодействия частей целого: эти части противоречат друг другу, не желая адаптироваться друг к другу. Личность, семья, любая социальная группа организация, даже государство – формы целостности. И в общенаучном плане мы стоим перед задачей разработки технологий согласования и налаживания взаимодействия компонент этих разных форм целого. Здесь можно говорить о технологиях налаживания взаимодействия как применительно к составляющим индивидуального сознания (согласование мотивов, способностей, интересов, знаний человека, что ведет к повышению его социальной зрелости и компетентности), так и применительно к налаживанию взаимодействия составляющих уже Я-социума (согласование позиций представителей разных менталитетов, точек зрения специалистов из разных областей знаний, формирование большего общественного согласия, улучшение взаимопонимания между отдельными слоями и группами и т.д.).
^ СОВМЕСТИМОСТЬ МЕНТАЛИТЕТОВ КАК ФАКТОР СОТРУДНИЧЕСТВА ГОСУДАРСТВ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ
Киселев И.Ю., ЯрГУ, Ярославль
Изменения, которые произошли в мире, привели к акцентированию исследовательской проблематики, направленной на изучение сотрудничества. Как показали события последних лет на арене мировой политики, отсутствие противостояния не обязательно приводит к сотрудничеству, а государства, даже обладая общими интересами в сфере обеспечения безопасности, не всегда могут построить кооперативные отношения. Таким образом, дальнейшего изучения требует вопрос, как государства становятся партнерами, почему в качестве союзника выбирается именно данное, а не иное государство.
В качестве одного из важнейших условий возникновения сотрудничества государств выступает совместимость менталитетов государств как коллективных субъектов и менталитетов политического руководства: в практике международных отношений известны случаи, когда несовпадение «национальных логик мышления» являлось препятствием при разрешении конфликтов, выработке договоренностей. При этом менталитет рассматривается как «исторически сложившееся, долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом воплощении, присущее той или иной социальной группе (общности) и ее представителям» (Семенов, 2002: 228).
Проведенное исследование было направлено на изучение репрезентации проблемы в сознании политического руководства как одного из факторов, определяющего сотрудничество государств. В качестве примера рассматривалось участие России и США в урегулирование иракского кризиса 2002-2003 гг. В частности, проверялось предположение, согласно которому рассогласование в действиях членов антитеррористической коалиции в период иракского кризиса 2002-2003 гг. обусловлено существующими различиями в восприятии иракской проблемы российским и американским президентами.
Чтобы подтвердить или опровергнуть выдвинутую гипотезу, было проведено эмпирическое исследование, в качестве теоретической основы которого выступает психологический подход к пониманию функционирования международных организаций. Механизмы представления проблемы в сознании рассматриваются через концепт «образ «Я» государства в международных отношениях» (Киселев, 2003). Для выявления образов «Я» России и США в период иракского кризиса 2002-2003 гг. использовался метод контент-анализа официальных заявлений по иракской проблеме, сделанных президентами данных государств.
Обобщение результатов эмпирических исследований, посвященных изучению влияния образа «Я» государства на внешнюю политику, реализуемую его лидером (Кisselev, Smirnova, 2004), позволяет сделать предположение, что возможность создать реальность, разделяемую государствами, которые выстраивают отношения сотрудничества, зависит от различий в силе образов, конструируемых лидерами данных государств. Влияние образа «Я» государства выражается в том, что он выступает в качестве важного фактора представления проблемы в сознании политика. Рассматривая образ «Я» государства как состоящий из трех компонентов – идентификационного, статусного и ролевого, можно сформулировать следующий механизм представления проблемы в сознании политика. Доминирующий статусный, идентификационный или ролевой компонент образа «Я» государства определяет, какие характеристики проблемной ситуации рассматриваются в качестве ведущих, а какие – игнорируются. Иначе говоря, изучение образа государства позволяет выстроить иерархию приоритетов или ценностей политика, которые влияют на его предпочтения при принятии решений.
Сотрудничество между государствами возникает в том случае, если представление проблемы в сознании корректируются за счет получения обратной связи от партнеров. Однако, как показывает практика международных отношений, к общему пониманию решаемой проблемы прийти не всегда легко, и действия акторов на международной арене зачастую отражают существование несовпадающих точек зрения.
Урегулирование иракской проблемы 2002-2003 гг. представляет собой пример подобного несовпадения репрезентаций проблемы в сознании лидеров разных государств.
Опираясь на результаты проведенного исследования, можно утверждать, что позиция России по Ираку представлена в контексте доминирующего ролевого компонента образа государства в сознании российского политического руководства. Доминирование ролевого компонента в образе России отражает озабоченность российского политического руководства теми методами, с помощью которых силы антииракской коалиции осуществляли разоружение Ирака. В противоположность предложениям США и их союзников президент РФ, представители российского внешнеполитического ведомства высказывали точку зрения, что урегулирование иракской проблемы должно осуществляться, прежде всего, через продолжение работы инспекторов ООН, и Россия была готова принять в ней участие. Кроме того, Россия подчеркивала важность соблюдения резолюций Совета Безопасности ООН, применения исключительно политико-дипломатических средств. Военный метод урегулирования кризиса вокруг Ирака противоречил перечисленным принципам.
Выявленные особенности образа США в сознании американского президента в период иракского кризиса 2002-2003 гг. позволяют сделать вывод, что в основе принимаемых в отношении Ирака решений лежали иные задачи. Образ США, также как и образ России, характеризуется доминированием ролевых утверждений. Однако в противоположность коллективным, дипломатическим методам, основанным на нормах международного права, США предпочли проведение силовой акции с привлечением всей своей военной мощи. Содержание ролевой составляющей образа США обусловлено особенностями их статуса на международной арене: большинство статусных утверждений отражает восприятие угрозы со стороны режима С. Хуссейна и связанных с ним террористических организаций. В этой связи действия США должны приобрести превентивный, упреждающий характер. Таким образом, политические лидеры двух стран по-разному воспринимали уровень угрозы, которая исходит со стороны Ирака, и пути противодействия ей.
Кроме различий в восприятии угрозы и способов противодействия ей полученные характеристики образа США позволяют сделать вывод о незначительной готовности лидеров России и США корректировать сложившиеся картины мира под влиянием получаемой обратной связи, а значит реализовать еще одно условие, необходимое для сотрудничества.
Обобщая полученные результаты, можно сделать вывод, что российские и американские политические лидеры в ситуации иракского кризиса 2002-2003 гг. продемонстрировали разные репрезентации решаемой проблемы в сознании и предложили разные способы ее урегулирования. С точки зрения психологической перспективы к пониманию функционирования международных организаций, в отношениях между Россией и США возникла ситуация, когда задачи самореализации, поддержания собственных образов «Я» значительно доминировали над процессами поиска разделяемого образа мира. Таким образом, во взаимоотношениях России и США в период иракского кризиса отсутствовали базовые условия возникновения сотрудничества.