Современные проблемы российской ментальности
| Вид материала | Документы |
- Статья представляет обзор исследований, связанных с проблемами менталитета и ментальности,, 77.08kb.
- Темы курсовых работ по дисциплине "Современные проблемы менеджмента" Современные проблемы, 46.67kb.
- Программа дисциплины «Современные тенденции развития медиасистемы» Специальность: Журналистика, 281.97kb.
- «Современные проблемы управления риском», 61.76kb.
- «Современные проблемы управления риском», 177.9kb.
- «Современные проблемы управления риском», 85.95kb.
- Программа дисциплины "современные проблемы науки", 33.09kb.
- Учебное пособие по курсу «Современные проблемы науки и образования», 564.67kb.
- Министерство образования Российской Федерации Казанский государственный технологический, 574.04kb.
- Программа, 261.73kb.
^ Таблица 1. В какой степени Вы себя считаете: (данные в %)
| | В полной мере | В некоторой степени | Едва ли считаю | Не считаю | Не задумывался |
| Россиянином | 72,3 | 5,7 | 1,1 | 0,4 | 2,3 |
| Сибиряком | 43,1 | 17,3 | 4,1 | 2 | 4,1 |
| Забайкальцем | 61,7 | 11,8 | 2,2 | 1,1 | 2,8 |
| Агинчанином | 68,1 | 7,1 | 2,2 | 4,4 | 1,9 |
Распределение ответов свидетельствует о наличии иерархий территориальной идентичности: на первое место выступает общегосударственная идентичность – принадлежность к россиянам. На второй позиции микротерриториальная идентичность – принадлежность к Агинскому округу (агинчане). На третьей позиции принадлежность к идентичности среднего уровня – мы забайкальцы. На последней позиции принадлежность к сибирякам.
Существуют значимые различия региональной идентичности в зависимости от национальности респондента (см. таблицу № 2). Респонденты бурятской национальности в большей мере себя считают агинчанами, затем россиянами, далее забайкальцами, потом сибирками. Респонденты русской национальности в первую очередь ощущают принадлежность к россиянам, затем к забайкальцам, далее к сибирякам, в последнею очередь к агинчанам. Мы видим, что в зависимости от национальности меняется территориальная идентичность.
^ Таблица 2. Соотношение степени территориальной идентичности и национальности (данные в %)
| Считающие себя в полной мере … | Национальность | ||
| | Буряты | Русские | |
| Россиянином | 87,6 | 90,4 | |
| Сибиряком | 62,3 | 57,1 | |
| Забайкальцем | 76 | 80,6 | |
| Агинчанином | 91,2 | 51,2 | |
Выясняя уровень этнической толерантности в Агинском округе мы задавали следующий вопрос «Как бы Вы оценили межнациональные отношения в округе?». Ответы распределились следующим образом: спокойные – 78,3%, внешне спокойные, но внутренне напряженные – 16,2%, напряженные – 3,3%, на грани столкновений – 0,5%. Приведенные данные свидетельствуют о благополучном в целом восприятии людьми межнациональных отношений в округе. При этом 20% респондентов полагают, что межэтнические отношении в округе неидеальны. Распределение данного вопроса относительно этнической принадлежности респондентов показывает значимые различия. Респонденты бурятской национальности в большей степени оценивают межнациональные отношения как спокойные – 86,6% и 11,8% как внешне спокойные, но внутренне напряженные. Респонденты русской национальности в меньшей степени оценивают межнациональные отношения как спокойные – 62,1% и 28,3% русских (в два раза больше чем буряты) оценивают отношения как внешне спокойные, но внутренне напряженные. Русские гораздо в большей степени оценивают отношения как напряженные – 8,5% (буряты 1,3%). Данные показатели свидетельствуют о наличии некоторого межэтнического напряжения в округе.
Другим индикатором уровня этнической толерантности явился вопрос «Как Вы отнесетесь к тому, если Ваш ближайший родственник вступит в брак с представителем другой национальности?». Ответы: положительно, все равно, какая национальность – 57,2%, в зависимости от национальности – 23,4%, брак должен быть только с представителем своей национальности – 15,4%. Почти 60% респондентов, полагают, что брак не должен зависеть от национальности. При этом 15,4% респондентов можно классифицировать как группу, которая стремится защитить чистоту своего этноса, они могут являться потенциальными приверженцами националистических идеологий и практик. Распределение вопроса о браке относительно национальности респондентов так же, как и в предыдущих вопросах, обнаруживает различия. Респонденты бурятской национальности в большей степени обнаруживают закрытый тип брака (меду представителями своей этнической группы): 28,6% полагают, что брак должен зависеть от национальности, 18% – брак должен быть только с представителями своей национальности. Эти данные свидетельствуют во многом о традиционности семейных, брачных отношений, о стремлении сохранить свою этническую культуру. У русских в меньшей степени брак связан с национальностью: 75% респондентов русской национальности считают, что брак может быть с представителями любого этноса, 13,3% в зависимости от национальности, 11,7% только с представителями своей национальности.
Последний вопрос выявлял структуру несправедливости по отношению к респонденту. «Приходилось ли Вам в жизни испытывать несправедливое отношение к себе?». Ответы: не приходилось – 68,9%, приходилось из-за моих политических взглядов – 8,4%, приходилось из-за того, что я не местный – 5,4%, приходилось из-за моей национальности – 10,1%, приходилось из-за моего пола – 2,8%. Распределение ответов на вопрос свидетельствует, что в структуре несправедливостей, которые испытали люди, несправедливость, связанная с национальностью респондента, занимает первое место из четырех возможных, несмотря на общий небольшой процент. Это является тревожным показателем уровня этнической толерантности. По структуре видов несправедливости в зависимости от национальности респондентов имеются существенные различия. У лиц бурятской национальности на первое место выходит несправедливость из-за политических взглядов – 9,4%, на второй позиции несправедливость из-за этнической принадлежности – 8,4%. У лиц русской национальности на первом месте несправедливость (достаточно высокий процент) из-за национальности – 15,7%, на второй позиции из-за политических взглядов – 7,9%. Данные показатели свидетельствуют, что жители АБАО русской национальности объясняют несправедливость по отношению к себе этнической принадлежностью. Другими словами, существует в определенной степени этническая напряженность, локализованная в этническом сознании русских.
^ ОСОБЕННОСТИ МЕНТАЛИТЕТА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РАЗЛИЧНЫХ ПРОФЕССИЙ*
Ясюкова Л.А., Самойлова В.А., Матузова Н.Н., Мельн Е.А., НИИКСИ СПбГУ
Социально-экономические изменения и связанные с ними преобразования, происходящие в нашем обществе в течение последних десятилетий, находят отражение и в общественном сознании самых широких слоев населения. Об этом свидетельствуют данные, полученные нами в 2004 году, в сравнении с результатами аналогичных исследований начала 90-х годов прошлого века. Особое внимание мы обращали на изменения такого новообразования общественного сознания как правовое сознание. Исследования, проведенные нами в начальном периоде социальных преобразований нашего общества, показали отсутствие правового сознания у большинства обследованных представителей различных социально-профессиональных групп населения. Такое положение дел представлялось нам закономерным следствием тоталитарного режима. Относительно развитым правосознанием обладали только мужчины, имеющие высшее инженерно-техническое образование. Частичные правовые установки в трудовой сфере были сформированы у большинства бизнесменов, женщин, имеющих инженерно-техническое образование и рабочих-мужчин. Наиболее явный правовой нигилизм оказался характерен для депутатов Законодательного собрания, профсоюзных лидеров, журналистов, представителей культуры и искусства, преподавателей гуманитарных дисциплин, а также для женщин с образованием «ниже среднего», имеющих рабочие специальности. Более того, нами наблюдалась широкая распространенность среди россиян авторитарного личностного синдрома, который проявляется в комплексе таких свойств, как стереотипность и ригидность мировосприятия, мистическая настроенность, агрессивность, категоричность, подозрительность и недоверие к людям, жесткость воспитательских установок и др. Данный комплекс установок препятствует восприятию демократических ценностей и развитию правового сознания.
В нынешнем исследовании, охватившем около 600 человек, характеристики авторитарного синдрома, изучаемого с помощью методики В.А. Самойловой, проявились у гуманитариев (журналисты, психологи, юристы, преподаватели гуманитарных дисциплин вузов), а также предпринимателей (директоров частных фирм), администраторов, специалистов по рекламе на среднем уровне. При этом, у преподавателей средний балл выше (5,02 балла из 11 возможных), в самой меньшей степени авторитарные установки выражены у психологов (3,92 балла). Более явные проявления авторитарного личностного синдрома отмечаются у депутатов и помощников депутатов, работников сферы услуг, транспортных служб, технического персонала и руководителей низового и среднего звена предприятий (средний балл 6,6), что также соответствует среднему уровню авторитарности. Наиболее полно авторитарные личностные установки сохранились у рабочих как частных, так и государственных предприятий (средний индекс 7,8 балла, что соответствует высокому уровню авторитарности), причем у мужчин они выражены в большей степени, чем у женщин. Постепенное освобождение сознания широких слоев населения от авторитаризма открывает возможность восприятия демократических идей, понимания роли правового регулирования в современном многонациональном обществе, для которого характерна полиментальность. Однако, полученные данные показывают, что, хотя и в несколько ослабленном виде, авторитарные личностные тенденции сохраняют свою устойчивость.
Правовое сознание изучалось с помощью методики Л.А. Ясюковой. Исследование выявило позитивные изменения, происшедшие за последние 10-15 лет. Относительно развитое правовое сознание, приближающееся к полноценному, выявлено не только у мужчин, имеющих высшее техническое образование, но и у работников охранных предприятий, администраторов в бизнес структурах, а также у женщин гуманитарных профессий (в большей степени у психологов и журналистов, несколько в меньшей – у преподавателей). Средний индекс достигает 22 баллов (из 36 возможных). Менее чем на 2 балла отстают от них в развитии правового сознания частные предприниматели, юристы, экономисты, маркетологи, служащие государственного аппарата и помощники депутатов. Несколько слабее правовые установки выражены у мужчин, представителей гуманитарных профессий, у женщин, имеющих профессии инженерно-технического профиля, риэлторов, рабочих частных предприятий, транспортных служб, менеджеров среднего и низового звена (около 19 баллов). Еще ниже уровень правового сознания оказался у продавцов (18,1 балла), депутатов Московской Государственной Думы и Законодательного Собрания в Санкт-Петербурге (17,5 баллов). Правовой нигилизм, резкое неприятие правового регулирования характерно для работников сферы услуг (16,5 балла), технического персонала (16,5 баллов) и рабочих государственных предприятий (15,9 баллов).
Сформированность правового сознания оценивалась по 4-м сферам: готовность придерживаться правовых норм в межличностных отношениях, в профессиональной деятельности, зрелость гражданской позиции и уровень правовых знаний. Выявлены достоверные различия между представителями различных профессий в выраженности правовых установок по данным сферам. Наиболее явным преобразованиям подверглась сфера межличностных отношений. Уважительное и корректное отношение к представителям других культур, толерантность в межличностных отношениях свойственны многим из обследованных. Наиболее высоко развитые правовые установки, действующие в бытовой сфере, выявлены у психологов, помощников депутатов, юристов, представителей технической интеллигенции, администраторов и менеджеров бизнес структур, государственных служащих и работников охранных предприятий. Также хороший уровень правовых установок, действующих в межличностном общении, выявлен у журналистов, депутатов, предпринимателей и продавцов. Неприятие правовых норм, руководство сугубо личными представлениями в процессе общения оказалось характерно для работников сферы обслуживания.
Освоение правовых форм регулирования в сфере деловых отношений происходит менее успешно. Ориентируются на правовые нормы в профессиональной деятельности специалисты, имеющие высшее инженерно-техническое образование, юристы, экономисты, психологи, преподаватели вузов, журналистки и женщины, занимающиеся предпринимательством. Предпочитают и в профессиональной деятельности ориентироваться на приятельские отношения и неформальные контакты работники транспорта и сферы услуг, управленческий и технический персонал государственных предприятий, а также люди, потерявшие работу. Полностью игнорируют правовое регулирование в деловой сфере, предпочитают личную договоренность, апеллируют к совести, а не к должностным инструкциям обследованные нами депутаты и рабочие государственных предприятий.
Социальной активностью, принятием ответственности за свою судьбу, гражданской зрелостью в большей степени характеризуются предприниматели, администраторы и рабочие частных фирм, журналисты, психологи, работники рекламы и охранных предприятий. Социальный инфантилизм, иждивенчество максимально проявились у технического персонала и рабочих государственных предприятий. Их активность ограничивается выдвижением требований к начальству, государству, но не подразумевает личной инициативы и самостоятельности, выполнения своих обязанностей.
Наиболее высоким уровнем правовых знаний обладают юристы, работники охранных предприятий и администраторы бизнес структур. Хороший уровень правовых знаний выявлен у предпринимателей, журналистов, психологов, служащих государственного аппарата и рабочих частных предприятий. Наиболее низкий уровень правовых знаний оказался у депутатов и их помощников, у технического персонала государственных предприятий, а также у мужчин, оказавшихся без работы.
Сравнительное изучение системы трудовых ценностей (методика Л.А. Ясюковой) представителей различных профессиональных групп показало, что творчество и самостоятельность в работе абсолютно важны только для предпринимателей, депутатов и «технарей». Только их больше всего интересует сама работа, которую они выполняют. Для рабочих государственных предприятий и работников сферы услуг первостепенное значение имеет материальная сторона их деятельности, т.е. деньги, которые они могут получить. Для продавцов, администраторов и рабочих частных фирм оказались наиболее значимы общие комфортные условия работы. Для всех остальных обследованных нами профессиональных категорий работников абсолютное значение имеет удовлетворение коммуникативных потребностей в процессе работы, хороший климат в коллективе, возможность знакомиться и общаться с разными людьми.
Проводимые нами исследования выявляют определенные связи особенностей менталитета людей с характером их профессиональной деятельности. Можно предположить, что индивиды выбирают сферу деятельности в соответствии с особенностями их жизненных ценностей, установок, восприятия окружающих людей. Однако выявленная нами в сравнительном исследовании динамика различных компонентов общественного сознания позволяет предположить наличие и обратной зависимости. Изменения менталитета, восприятие новых социальных тенденций существенно зависят от характера профессиональной деятельности людей. Особенно явно это проявилось в группе представителей рабочих профессий. Если в начале 90-х годов это была достаточно однородная группа, то на современном этапе выявлены достоверные различия между рабочими частных фирм и государственных предприятий по большинству изучаемых показателей общественного сознания. (Полученные данные нельзя объяснить возрастными различиями, т.к. группы однородны по этому показателю.) Качественным изменениям подверглись жизненные представления тех, кто перешел на работу в частный сектор. Менталитет рабочих государственных предприятий фактически остался тем же, каким был сформирован в советское время. Психологические особенности людей изменяются не непосредственно под влиянием происходящих социальных преобразований в обществе. Эти изменения формируются в результате преломления сквозь призму своеобразного профессионального их восприятия. Полученные выводы возвращают нас к тому, что теоретические положения о зависимости сознания от деятельности необходимо обязательно учитывать в психологических исследования, а не абсолютизировать возрастные и половые параметры анализа.
^ СЕКЦИЯ 4. МЕНТАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ МОЛОДЕЖИ
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННЫХ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ О СВОБОДЕ
Алишев Б.С., ИПП ПО РАО, Казань
Недостаточно изучена в эмпирическом плане специфика представлений людей (в том числе молодежи и студенчества) о свободе и ее сущности. Очевидно, что это обобщенная, ценностная категория, сущность которой может пониматься по-разному: достаточно, например, вспомнить марксистскую, анархистскую, экзистенциальную и другие трактовки.
Между тем, эта проблема не является чисто академической, философской. Дело в том, что люди не просто живут в некой социальной реальности, а сами конструируют ее, и конструируют в соответствии с теми представлениями о сущем и должном, которые у них сложились. Таким образом, развитие любого общества зависит от социальных представлений его членов, прежде всего, молодых, тех, кому предстоит конструировать его дальше.
Каковы же представления современной молодежи о свободе? Для того, чтобы выяснить это, нами был разработан опросник, состоявший из 48 пунктов, каждый из которых представлял собой некое краткое определение сущности свободы. Испытуемым (138 студентов ВУЗов г. Казани и Нижнекамска, обучающихся по специальностям история, политология и психология, поровну татар и русских, соотношение девушек и юношей 2:1) нужно было по пятибалльной шкале указать меру соответствия каждого из предложенных определений собственному пониманию свободы.
Анализ полученных результатов с помощью корреляционного и факторного анализов позволил выделить 7 основных трактовок сущности свободы. Для каждого типа приведены три наиболее характерных определения, между которыми имеются максимально высокие значения коэффициентов корреляции, а также количество испытуемых, поддерживающих данную трактовку.
Социальная свобода. Образуется 4 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Возможность самовыражения. 2. Самостоятельность в принимаемых решениях и действиях, независимость от влияний. 3. Такое устройство общества и отношений между людьми, когда каждый имеет возможность защищать, отстаивать свои интересы и взгляды.) находятся в пределах от 0,7 до 0,76. Данное понимание свободы ярко выражено у 37 человек, причем для 24 – это преобладающая трактовка. Еще 54 человек имеют среднюю выраженность такой интерпретации.
Духовная свобода. Образуется 6 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Внутренняя раскрепощенность человека, позволяющая ему вести себя везде естественно и с достоинством. 2. Способность человека достигать поставленные цели. 3. Психологическое состояние, для которого характерно чувство своей духовной силы, способности преодолеть все.) находятся в пределах от 0,63 до 0,8. Подобное понимание свободы выражено у 33 студентов, но только у 11 из них оно является преимущественным. 67 человек согласны с таким пониманием частично.
Гармоническая свобода. Образуется 6 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Жизнь в гармонии с природой. 2. Способность человека наслаждаться каждым днем своей жизни. 3. Черта духовного мира человека, обладающего развитым воображением, склонностью к творчеству.) находятся в пределах от 0,78 до 0,87. Для 19 человек типично такое понимание свободы, из них 6 не имеют других интерпретаций. 48 человека придерживаются такого понимания отчасти.
Политическая свобода. Образуется 6 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Особенность общественного устройства, обеспечивающая соблюдение и защиту естественных прав любого человека. 2. Особенность общественного устройства, исключающая контроль за жизнью граждан со стороны государства и его органов. 3. Возможность прямого влияния каждого человека на решения, принимаемые органами власти.) находятся в пределах от 0,74 до 0,86. Данная трактовка ярко выражена у 11 студентов, но лишь для 2 из них она является отчетливо преобладающей. Еще 40 студентов частично придерживаются понимания свободы в политическом аспекте.
Экономическая свобода. Образуется 9 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Материальное благополучие, обеспечивающее уверенность в завтрашнем дне. 2. Богатство, дающее возможность путешествовать по миру, жить так, как тебе хочется. 3. Очень большие деньги, позволяющие удовлетворить любые желания и влиять на все, происходящее в обществе.) находятся в пределах от 0,82 до 0,89. Экономическая трактовка характерна для 13 студентов, и у 6 из них оно является преобладающим. Еще 26 студентов указывают на относительную приемлемость такого понимания.
Абсолютная свобода. Образуется 6 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Жизнь для себя, отсутствие привязанностей, ответственности перед другими. 2. Вольность, возможность в любой момент времени поступать так, как заблагорассудится, не думая о последствиях. 3. Наличие ничем неограниченного выбора при принятии решений.) находятся в пределах от 0,74 до 0,82. Только у 6 студентов подобная трактовка ярко выражена, а у 4 из них она является фактически единственной. Еще 11 человек признают допустимым такое толкование.
Негативная свобода. Образуется 8 параметрами. Коэффициенты корреляции между тремя из них (1. Хаос и беспорядок, отсутствие правил и законов. 2. Зло, несущее опасность разрушения и гибели. 3. Анархия в обществе, ведущая к разгулу преступности.) находятся в пределах от 0,78 до 0,84. Только 3 человека отчетливо придерживаются такого понимания, и ни для одного из них оно не является единственным. Еще 3 человека отчасти поддерживают негативную интерпретацию свободы.
Две шкалы: «духовная свобода» и «гармоническая свобода», – статистически значимо коррелируют между собой. Остальные являются независимыми. Корреляция между шкалами говорит о том, что большинством студентов эти трактовки не расчленяются.
Эти данные позволяют сделать три важных, на наш взгляд, вывода.
1. Во-первых, только 53 студента (≈40%) имеют единственную или одну явно преобладающую трактовку, а у остальных наблюдается сочетание разных трактовок. Чаще всего встречаются разные сочетания духовного, гармонического, социального и политического понимания свободы. Это говорит о сложности и многоаспектности рассматриваемого феномена, о невозможности дать ему единственно верное толкование.
2. Во-вторых, несмотря на то, что первое место по частоте упоминаний заняла интерпретация свободы как социального феномена, у многих студентов на передний план выдвигаются общегуманистические, экзистенциальные или субъективные аспекты явления (духовная и гармоническая свобода). Свобода приобретает не дифференцированное, размытое понимание, при котором она становится синонимом всеобщего добра, блага и счастья.
3. В-третьих, в общей сложности лишь для 9% студентов абсолютистское понимание свободы является одним из возможных, немногим более 4% считают такое толкование основным. Таким образом, вопреки считающейся традиционной для российского менталитета ориентации на абсолютизацию свободы, на так называемую «свободу – вольность», о чем писали российские мыслители прошлого (М.А. Бакунин, Н.А. Бердяев), и пишут иногда современные исследователи (М.А. Абрамов, К.С. Гаджиев), студенческая молодежь в наши дни не поддерживает такую интерпретацию свободы, по крайней мере, на уровне сознания.
^ МЕНТАЛЬНОСТЬ САМАРСКИХ ГРАФФИТИСТОВ
Белкин А.И., Самарский ГПУ, Самара
Для социальной психологии значение культуры определяется ее неразрывной связью с определенным типом ментальности, представляющим собой явление, выходящее за рамки индивидуальной психики. Наряду с психикой индивида, ряд исследователей говорят о существовании коллективной психики. Она существует объективно как антропологическое измерение культуры и не может быть сведена к сумме индивидуальных сознаний.
Впервые вопрос о существовании надындивидуальных явлений применительно к психологии группы был поставлен в проектах психологии народов, которые развивали М. Лацарус, Г. Штейнталь, В. Вундт. Объектом их изучения служили мифы, обычаи, язык. В дальнейшем эта проблема разрабатывалась в трудах К.Г. Юнга, М. Вебера, Э. Дюркгейма [2; 3; 5].
В последнее время в социальной науке широко используется понятие ментальности. Если для традиционной социальной психологии ментальность – это неосознаваемая или частично осознаваемая, характерная для данной культуры (субкультуры) специфика психической жизни представляющих ее индивидов, детерминированная экономическими, политическими и социальными условиями жизни, то для современной науки ментальность – это взятая вне ракурса индивидуального сознания специфика отношения человека и культуры. Она обнаруживается в системе образов, норм и ценностей, которые лежат в основе представлений человека о мире и о своем месте в нем, определяя тем самым сознание и поведение людей. Ментальность является объектом истории и объективирована в памятниках культуры. Она выступает как интегральная психологическая характеристика, объясняющая сходство «картин мира», имеющихся у разных людей. Тот или иной вид ментальности возникает вместе с определенной культурой или субкультурой, он складывается, существует и исчезает одновременно с ней.
Понятие ментальности, носящее междисциплинарный характер, применительно к проблематике социальной психологии активно разрабатывается в г. Самаре на основании обобщения понятия группового сознания. Под ментальностью при этом понимается выражение группового сознания в историческом времени и географическом пространстве [1 и др.].
Подробный анализ специфики функционирования письменной ментальности дается в работах В.А. Шкуратова [4], который ввел понятие письменной ментальности. Под последней понимается вся текстуальная масса цивилизации вместе со спецификой общения человека и текста, самовыражения.
Письменная ментальность представляет собой человеческую активность, объективированную в культурных памятниках. Важнейшей ее особенностью является слитность психологических и знаково-предметных характеристик. Психологические характеристики ментальности выявляются посредством интерпретации культурно-знаковых источников.
Письменная ментальность возникает как результат распространения в обществе новой социокультурной технологии – книгопечатания – и проникновения книжной культуры во все сферы жизни. Влияние письменности на социальные институты и психическую жизнь людей становится настолько значительным, что возникает новое качество общественного сознания в его ценностном слое и новый корпус памятников культуры – печатных текстов.
Структурно-динамической единицей письменной ментальности, по мнению В.А. Шкуратова, выступает наррадигма (термин предложен исследователем). Продукты письменной культуры – тексты и книги – являются результатом человеческого творчества и обстоятельств человеческой жизни, но их социальное использование, характеристики усвоения и распространения определяются закономерностями надындивидуального характера. Внутренняя логика этой закономерности проявляет себя как последовательность наррадигмальных фаз (апокрифической, канонической, гуманистической, гуманитарной и фазы человекознания). Наррадигмальная структура может рассматриваться как структура, предопределяющая легитимацию художественного творчества в социальной системе. Ее границы представлены, с одной стороны, необходимостью первоначальных шагов этой легитимации, то есть опубликования текста, а, во-вторых, пределами самой социальной системы [4].
Особенность исследования граффити состоит, прежде всего, в том, что эти надписи и рисунки создают авторы, являющиеся анонимными. Поэтому при анализе граффити с точки зрения наррадигмы можно говорить лишь о наррадигмальных моментах, которые проявляются, прежде всего, в оформлении, в функциональных и нарративных характеристиках граффити.
В данной работе наррадигмальный анализ применялся к определенному массиву данных – 6200 граффити г. Самары, собранных в период 2000-2002 гг. на материале учебных заведений начального и высшего профессионального образования.
Отдельной задачей нашего исследования является определение структурно-динамических характеристик письменной ментальности граффити, в частности, получение ответа на вопрос о наличии наррадигмальной последовательности в граффити, сохраняющей некоторые основные характеристики наррадигмы как структурно-динамической модели письменной ментальности. Были выделены основные критерии, позволяющие локализовать высказывания на различных стадиях наррадигмального цикла.
Так, для граффити апокрифической стадии характерна неоформленность; для граффити канонической стадии – типизированность и клишированность форм высказываний; граффити гуманистической стадии включают в свое пространство другого, обладают свойствами коммуникации, диалогизма; граффити, находящиеся на гуманитарной стадии, выражают некоторую гуманитарную идею; граффити, локализованные на стадии человекознания, переводят человеческие отношения в схемы, производят операционализацию понятий.
В ходе исследования было обнаружено, что основную массу граффити составляют надписи и рисунки, относящиеся к канонической стадии, то есть отличающиеся типичностью и клишированностью форм высказываний – 63,5 % в учебных заведениях высшего и 80, 2 % – начального профессионального образования. Сравнение эмпирического распределения с теоретическим показало, что в обеих выборках граффити канонической стадии являются доминирующими.
Следовательно, письменная ментальность самарских граффитистов является довольно устойчивой по своим социально-психологическим характеристикам явлением, а граффити являются особой самовоспроизводящейся системой транслирования ментальности большой маргинальной социальной группы – граффитистов.