Эко­ло­ги­чес­кая куль­ту­ро­ло­ги­я

Вид материала

Документы

Содержание Го­ры и свя­щен­ная влас­ть Гимн го­ры блан­к Свя­щен­ные го­ры в жиз­ни свя­тых и про­ро­ко­в Го­ры Индии и Ти­бе­та Го­ра кай­ла­с Го­ра нан­да де­ви Го­ра анна­пур­на Го­ра ма­ха­пу­ха­ре Го­ра та­ге Го­ра ару­на­ха­ла Го­ра уши-да­ре­на Го­ра асна­ван­т Дру­гие свя­щен­ные го­ры зо­ро­ас­т­рий­це­в Го­ра кас­са­йя пар­ба­т Го­ра эве­рест (джо­мо­лун­г­ма) Го­ра пи­е­рин­г­ма (га­у­ри шан­кер) Го­ра кан­чен­д­жан­га Го­ры Ки­та­я Пять импе­ра­тор­с­ких пи­ков ки­та­я Са­мая свя­щен­ная го­ра ... Полное содержание

Подобный материал:

• Эко­ЛО­ГИ­чес­кая эти­КА И эко­ЛО­гия че­ЛО­ВЕ­КА, 216.7kb.
• 2007. Эко­ло­ги­чес­кая куль­ту­ра. Очер­ки вза­и­мо­дей­с­т­ви­я на­у­ки и прак­ти­ки, 44.05kb.
• Экологическая этика, 289.64kb.
• В. Л. Огудин Сакральная экология, 2287.78kb.
• Та­ра­сен­ко А. В, 83.43kb.
• Кри­ти­ка и биб­ли­ог­ра­фи­я, 43.63kb.
• Хро­ни­ка и инфор­ма­ци­я, 58.36kb.
• Кротт И. И, 129.28kb.
• Философия и культурология, 3591.9kb.
• Эко У. Имя розы. М., 1998., 67.07kb.

Эко­ло­ги­чес­кая куль­ту­ро­ло­ги­я


С­вя­щен­ные го­ры*

*Из­да­ние тре­тье, до­пол­нен­ное, жур­наль­ный ва­ри­ант.


В.Е. Бо­рей­ко, Ки­ев­с­кий эко­ло­го-куль­тур­ный центр, г. Ки­ев

Свя­щен­ные го­ры
и при­ро­до­ох­ран­ное дви­же­ни­е


Я дол­жен быть удов­лет­во­рен,
гля­дя на го­ру ра­ди нее са­мой,
а не как на ком­мен­та­рий к мо­ей жиз­ни.

Д. Игна­то­в


Сов­ре­мен­ное дви­же­ние в за­щи­ту ди­кой при­ро­ды во мно­гих стра­нах на­ча­лось с ува­же­ния к го­рам, этой су­пер-фор­ме ди­кой при­ро­ды, на­и­бо­лее ди­кой, на­и­бо­лее кра­си­вой, на­и­бо­лее за­га­доч­ной, но и на­и­ме­нее под­да­ю­щей­ся че­ло­ве­чес­ко­му кон­т­ро­лю.

«Ког­да мы ду­ма­ем о гор­ном пи­ке, — пи­сал Эдвин Бер­н­ба­ум, — мы обыч­но пред­с­тав­ля­ем се­бе его как па­ра­диг­му ди­кой при­ро­ды в ее са­мой ди­кой и са­мой чис­той фор­ме — ду­хов­но воз­вы­ша­ю­щую область ле­сов, по­то­ков, скал и сне­гов, не­ис­пор­чен­ных тру­да­ми че­ло­ве­ка (...). В отли­чие от джун­г­лей и пус­тынь, двух дру­гих ха­рак­те­рис­тик при­род­но­го лан­д­шаф­та, ко­то­рые воп­ло­ща­ют мощ­ные обра­зы ди­кой при­ро­ды, вы­со­ты гор нель­зя вы­ру­бить или зас­та­вить цвес­ти, пре­об­ра­зо­вать в го­ро­да или зем­ли ферм (...). Си­лы неп­ри­ру­чен­ной при­ро­ды — ве­тер, обла­ка, шторм и хо­лод — на­хо­дят свое на­и­бо­лее силь­ное вы­ра­же­ние на вер­ши­нах гор, на­де­ляя вы­со­ты ау­рой ди­кой при­ро­ды в ее на­и­бо­лее экстре­маль­ном и не­на­ру­ша­е­мом сос­то­я­нии.

Хо­тя, воз­мож­но, мы не сох­ра­ни­ли кон­цеп­ции бо­жес­т­вен­нос­ти де­вят­над­ца­то­го сто­ле­тия, мно­гие из нас унас­ле­до­ва­ли взгляд Рес­ки­на на го­ры как на ди­кие сте­ны Рая, ве­ли­чес­т­вен­ные в смыс­ле вну­ша­е­мо­го ими бла­го­го­ве­ния.

Рас­с­мат­ри­ва­ет­ся ли она как сад Эде­ма или как бо­лее су­ро­вая, бо­лее аске­ти­чес­кая область, ди­кая при­ро­да фун­к­ци­о­ни­ру­ет для мно­гих как свя­щен­ное мес­то, отде­лен­ное от мир­с­кой тер­ри­то­рии пов­сед­нев­ной жиз­ни. Там, вда­ли от ци­ви­ли­зо­ван­но­го ми­ра ле­жит та­ин­с­т­вен­ная область Со­вер­шен­но Ино­го, управ­ля­е­мая при­род­ны­ми си­ла­ми, не­дос­ти­жи­мы­ми для че­ло­ве­чес­ко­го кон­т­ро­ля. Рас­к­ры­вая се­бя для этих сил, энту­зи­а­ты ди­кой при­ро­ды стре­мят­ся про­бу­дить чув­с­т­во свя­щен­но­го, ко­то­рое да­ет им воз­мож­ность вый­ти за пре­де­лы их обыч­ных за­ня­тий и поз­нать на ко­рот­кое вре­мя вкус бо­лее пос­то­ян­ной ре­аль­нос­ти. По­доб­но са­ду Эде­ма, ди­кие мес­та сох­ра­ня­ют для них пер­воз­дан­ную чис­то­ту тво­ре­ния, свя­щен­ное прос­т­ран­с­т­во, ко­то­рое оста­ет­ся не­ос­к­вер­нен­ным че­ло­ве­чес­т­вом» (7).

Пред­с­тав­ле­ние о ди­кой при­ро­де как о свя­щен­ном мес­те обес­пе­чи­ло вдох­но­ве­ние, ле­жа­щее в осно­ве мно­го­чис­лен­ных при­ро­до­ох­ран­ных дви­же­ний. Джон Мю­ир осно­вал Сьер­ра Клуб как сред­с­т­во сох­ра­не­ния при­род­ной свя­тос­ти ди­ких мест в Сьер­ра Не­ва­де в Ка­ли­фор­нии. Ста­тьи Мю­и­ра, нап­рав­лен­ные про­тив за­топ­ле­ния до­ли­ны Хетч-Хет­чи, рас­к­ры­ва­ют ре­ли­ги­оз­ную сущ­ность его мо­ти­вов: «Эти раз­ру­ши­те­ли хра­мов, сто­рон­ни­ки опус­то­ши­тель­но­го твор­чес­т­ва, ка­жет­ся пол­нос­тью пре­неб­ре­га­ют При­ро­дой и вмес­то то­го, что­бы под­ни­мать свои взгля­ды к Бо­гу гор, под­ни­ма­ют их к Все­мо­гу­ще­му Дол­ла­ру. Зап­ру­дить Хетч-Хет­чи! А так­же зап­ру­дить ра­ди вод­ных ре­зер­ву­а­ров че­ло­ве­чес­кие цер­к­ви и со­бо­ры, по­то­му что ни­ког­да бо­лее свя­той храм не освя­щал­ся че­ло­ве­чес­ким сер­д­цем» (7).

Он был уве­рен, что смот­реть на го­ру все рав­но, что смот­реть на свя­ты­ню. Отра­жая взгляд на го­ры как на па­ра­диг­му ди­кой при­ро­ды в сво­ем на­и­бо­лее дра­ма­ти­чес­ком и дев­с­т­вен­ном сос­то­я­нии, при­ро­до­ох­ран­ные аме­ри­кан­с­кие орга­ни­за­ции — Сьер­ра Клуб и Аппа­лач­с­кий гор­ный клуб на­зы­ва­лись в честь гор­ных ре­ги­о­нов, ко­то­рые нуж­но охра­нять по эко­ло­ги­чес­ким и ду­хов­ным при­чи­нам.

Крым­с­ко-Кав­каз­с­кий гор­ный клуб, орга­ни­зо­ван­ный в Одес­се в 1890 г., на ма­нер Альпий­с­ких клу­бов Евро­пы, стал чуть ли не пер­вой в Рос­сий­с­кой импе­рии общес­т­вен­ной орга­ни­за­ци­ей, за­пи­сав в сво­ем Уста­ве за­да­чу охра­ны при­ро­ды. Извес­т­ный альпи­нист и де­я­тель охра­ны при­ро­ды Поль­ши Ян Пав­ли­ков­с­кий соз­дал в 1912 г. в Поль­ше пер­вую общес­т­вен­ную при­ро­до­ох­ран­ную орга­ни­за­цию-сек­цию охра­ны Татр при альпий­с­ком клу­бе — Польс­ком Тат­ран­с­ком общес­т­ве.

Бла­го­го­ве­ние пе­ред го­ра­ми как свя­щен­ной тер­ри­то­ри­ей пов­ли­я­ло на раз­ви­тие аме­ри­кан­с­ких на­ци­о­наль­ных пар­ков. Зна­чи­тель­ное ко­ли­чес­т­во на­ци­о­наль­ных пар­ков ли­бо но­сит наз­ва­ние гор, ли­бо соз­да­но в гор­ных облас­тях. В лю­бом слу­чае аме­ри­кан­цы рас­с­мат­ри­ва­ют свои на­ци­о­наль­ные пар­ки как свя­щен­ные мес­та. Лю­ди стре­мят­ся в них как па­лом­ни­ки к при­род­ным свя­ты­ням, ко­то­рые воп­ло­ща­ют дух зем­ли в ее пер­во­на­чаль­ном сос­то­я­нии. Поч­ти ре­ли­ги­оз­ная ау­ра ви­сит над аме­ри­кан­с­ки­ми и ка­над­с­ки­ми на­ци­о­наль­ны­ми пар­ка­ми: если кто-то пы­та­ет­ся осквер­нить на­ци­о­наль­ный парк, не­мед­лен­но сле­ду­ет общес­т­вен­ный про­тест.

«При­тя­га­тель­ность и ма­гия ди­кой при­ро­ды, — пи­шет Эдвин Бер­н­ба­ум, — сущ­ность то­го, что де­ла­ет ее та­кой осо­бен­но прив­ле­ка­тель­ной, про­ис­хо­дит от чув­с­т­ва свя­щен­но­го, ко­то­рое она вы­зы­ва­ет. Есть неч­то фун­да­мен­таль­но ди­кое в са­мом свя­щен­ном, том, как оно избе­га­ет всех на­ших по­пы­ток кон­т­ро­ли­ро­вать и одо­маш­ни­вать его. По­доб­но не­дос­туп­ной вер­ши­не отда­лен­но­го пи­ка, оно ле­жит за пре­де­ла­ми на­шей до­ся­га­е­мос­ти, сво­бод­ным от огра­ни­че­ний лю­бо­го искус­с­т­вен­но­го по­ряд­ка, ко­то­рый мы пы­та­лись бы на­вя­зать ему. Его за­кон — это его соб­с­т­вен­ный за­кон, а не наш» (7).

Свя­щен­ные го­ры как сак­раль­ные мес­та обес­пе­чи­ва­ют и сей­час на­деж­ную за­щи­ту учас­т­кам ди­кой при­ро­ды. Так, 2—4% пре­фек­ту­ры Юннань про­вин­ции Сы­чу­ань в Ки­тае охра­ня­ют­ся как мес­та про­жи­ва­ния гор­ных ду­хов. Под та­кой же на­род­ной охра­ной на­хо­дит­ся часть цен­т­раль­но­го гор­но­го хреб­та гор Ве­не­су­э­лы (свя­ти­ли­ще Ко­ро­ле­вы Ма­ри Льон­сы — бо­ги­ни при­ро­ды), вер­ши­на свя­щен­ной го­ры Га­у­ри Шан­кер в Не­па­ле, не­ко­то­рые гор­ные озе­ра в Ги­ма­ла­ях и вы­со­ко­гор­ные лу­га в Альпах и т.д. Часть свя­щен­ных гор вош­ла в за­по­вед­ни­ки и на­ци­о­наль­ные пар­ки: на­ци­о­наль­ный парк «Ал­ха­най» в Рос­сии, Га­вай­с­кий вул­ка­ни­чес­кий на­ци­о­наль­ный парк в США и т.п.

Свя­щен­ные го­ры да­ют нам, де­я­те­лям при­ро­до­ох­ра­ны, нес­коль­ко уро­ков.

Во-пер­вых, это не­об­хо­ди­мость и важ­ность прив­ле­че­ния к борь­бе за сох­ра­не­ние учас­т­ков ди­кой при­ро­ды мес­т­ных ре­ли­ги­оз­ных тра­ди­ций. Исто­рия успеш­ной за­щи­ты свя­щен­но­го вул­ка­на Ки­ла­у­эа на Га­ва­йях, где в борь­бе с биз­не­сом объе­ди­ни­лись мес­т­ные ре­ли­ги­оз­ные общес­т­ва и при­ро­до­ох­ран­ные орга­ни­за­ции — Сьер­ра-Клуб и Одю­бо­нов­с­кое общес­т­во, да­ет то­му ве­со­мое под­т­вер­ж­де­ние.

Во-вто­рых, охра­на и, как след­с­т­вие, по­чи­та­ние свя­щен­ных гор, для­ще­е­ся ве­ка­ми, под­т­вер­ж­да­ет пра­виль­ность при­ро­до­ох­ран­ной кон­цеп­ции объяв­ле­ния всех остав­ших­ся учас­т­ков ди­кой при­ро­ды свя­щен­ны­ми. Про­буж­де­ние у лю­дей чув­с­т­ва свя­щен­но­го в при­ро­де явля­ет­ся важ­ней­шей за­да­чей сов­ре­мен­ных при­ро­до­ох­ран­ни­ков.

Ре­ли­ги­оз­ная мо­ти­ва­ция мо­жет зна­чи­тель­но укре­пить эко­ло­ги­чес­кие уси­лия общес­т­вен­нос­ти. Без та­ко­го, ле­жа­ще­го в осно­ве этих уси­лий, чув­с­т­ва свя­щен­но­го все при­ро­до­ох­ран­ные по­пыт­ки, осно­ван­ные толь­ко на эко­ло­ги­чес­ких фак­тах и те­о­ри­ях, не усто­ят пе­ред на­по­ром мощ­ных сил, нас­т­ро­ен­ных исполь­зо­вать при­ро­ду для сво­их мер­кан­тиль­ных це­лей.

У­час­т­ки ди­кой при­ро­ды нуж­но срав­ни­вать с хра­ма­ми, соз­дан­ны­ми че­ло­ве­ком стро­е­ни­я­ми, осквер­не­нию ко­то­рых про­ти­ви­лась бы ши­ро­кая общес­т­вен­ность.

Но как со­вер­шен­но спра­вед­ли­во за­ме­ча­ет Эдвин Бер­н­ба­ум, «чув­с­т­во свя­щен­но­го са­мо по се­бе не га­ран­ти­ру­ет сох­ра­не­ние окру­жа­ю­щей сре­ды» (7). Опре­де­лен­ные кон­цеп­ции свя­щен­но­го мо­гут да­же угро­жать окру­жа­ю­щей сре­де. Не­ко­то­рые си­бир­с­кие на­ро­ды уби­ва­ют свя­щен­ных жи­вот­ных ра­ди исполь­зо­ва­ния их в ша­ман­с­ких ри­ту­а­лах. Отдель­ные сов­ре­мен­ные свя­щен­ные ро­щи на Кав­ка­зе те­ря­ют свою эко­ло­ги­чес­кую цен­ность из-за чрез­мер­но­го ко­ли­чес­т­ва по­се­ти­те­лей. Рас­с­мот­ре­ние ди­кой при­ро­ды как свя­щен­ной мо­жет не­о­соз­нан­но прев­ра­тить ее в жер­т­вен­ное при­но­ше­ние ра­ди выс­шей це­ли.

«Все это озна­ча­ет, — пи­шет Эдвин Бер­н­ба­ум, — что мы дол­ж­ны пол­нос­тью осоз­на­вать пос­лед­с­т­вия про­буж­де­ния чув­с­т­ва свя­щен­но­го. По­то­му, что оно свя­за­но с воп­ро­са­ми ко­неч­ной за­бо­ты — цен­нос­тя­ми, ра­ди ко­то­рых мы го­то­вы по­жер­т­во­вать всем осталь­ным — оно обла­да­ет спо­соб­нос­тью дви­гать нас к доб­ру или злу. Оно мо­жет вдох­нов­лять нас сох­ра­нять окру­жа­ю­щую сре­ду как что-то, что мы лю­бим и ле­ле­ем, или вес­ти нас к раз­ру­ше­нию ее как че­го-то, че­го мы бо­им­ся, или испы­ты­ва­ем отвра­ще­ние. Оно мо­жет так­же вес­ти нас к рас­с­мот­ре­нию час­тей при­ро­ды — нап­ри­мер, де­ре­вьев в ле­су — как дос­той­ных объек­тов по­жер­т­во­ва­ния, дан­ных про­ве­де­ни­ем как источ­ни­ки, что­бы улуч­шить жизнь че­ло­ве­ка.

Толь­ко если оно по­ощ­ря­ет нас по­чи­тать ве­щи как цен­ные са­ми по се­бе, а не как сред­с­т­ва дос­ти­же­ния дру­гих це­лей, ка­ки­ми бы бла­го­род­ны­ми или воз­вы­шен­ны­ми они не бы­ли, про­буж­де­ние чув­с­т­ва свя­щен­но­го обес­пе­чит нам проч­ное осно­ва­ние для уси­лий по сох­ра­не­нию ред­ких жи­вот­ных и рас­те­ний, дру­гих объек­тов при­ро­ды» (7).

Сов­ре­мен­ный альпи­нист идет в го­ры, что­бы по­ко­рить вер­ши­ну, оста­вить там знак сво­е­го мо­гу­щес­т­ва. Че­ло­ве­ку же, по­чи­та­ю­ще­му го­ры как свя­щен­ное прос­т­ран­с­т­во, ни­ког­да не приш­ла бы в го­ло­ву мысль о по­ко­ре­нии гор из-за чув­с­т­ва свя­тос­ти и род­с­т­ва с при­ро­дой. Он ни­ког­да не ре­шил­ся бы ме­тить вер­ши­ну го­ры сво­им зна­ком из-за бо­яз­ни осквер­нить ди­кую при­ро­ду. На­о­бо­рот, под­ни­ма­ясь в го­ры, он воз­вы­ша­ет­ся над мир­с­кой су­е­той, а со­зер­цая мол­ча­ли­вые звез­ды, откры­ва­ет для се­бя соз­на­ние все­лен­ной.

^ Го­ры и свя­щен­ная влас­ть


Гор­ные вер­ши­ны дрем­лют,

до­ли­ны, ска­лы и пе­ще­ры мол­чат.

Ал­ке­н


Лю­ди За­па­да лю­бят по­ко­рять го­ры,

лю­ди Вос­то­ка лю­бят со­зер­цать их.

Я­пон­с­кое изре­че­ни­е


За­чем под­ни­мать­ся на вы­со­кую го­ру;

э­то го­ра, на ко­то­рой же­ла­ет жить Бог:

Да, Гос­подь бу­дет жить на ней всег­да.

Геб­рю


Го­ры обла­да­ют чрез­вы­чай­ной спо­соб­нос­тью обра­щать­ся к свя­щен­но­му. Эдвин Бер­н­ба­ум пи­шет: «Эфе­мер­ное воз­ник­но­ве­ние хреб­та в дым­ке, блеск лун­но­го све­та на ле­дя­ной по­вер­х­нос­ти, вспыш­ки зо­ло­то­го на отда­лен­ном пи­ке — та­кие ви­ды тран­с­цен­ден­таль­ной кра­со­ты мо­гут рас­к­рыть наш мир как мес­то не­во­об­ра­зи­мой кра­со­ты и рос­ко­ши. В ожес­то­чен­ной игре при­род­ных сти­хий, ко­то­рые кру­жат­ся вок­руг их вер­шин — гро­ма, мол­нии, вет­ра и обла­ков — го­ры так­же оли­цет­во­ря­ют мо­гу­чие си­лы, на­хо­дя­щи­е­ся вне на­ше­го кон­т­ро­ля, фи­зи­чес­кие воп­ло­ще­ния вну­ша­ю­щей бла­го­го­ве­ние ре­аль­нос­ти, ко­то­рая мо­жет оше­ло­мить нас чув­с­т­ва­ми изум­ле­ния и стра­ха» (7).

За­пад­ный прак­тик ти­бет­с­ко­го буд­диз­ма Ла­ма Ана­га­ри­ка Го­вин­да по­ла­га­ет: «Власть та­кой го­ры (свя­щен­ной — В.Б.), так ве­ли­ка и в то же вре­мя так тон­ка, что без при­нуж­де­ния лю­дей тя­нет к ней из близ­ка и из да­ле­ка, как бы си­лой ка­ко­го-то не­ви­ди­мо­го маг­ни­та; и они сог­лас­ны под­вер­гать­ся нес­ка­зан­ным труд­нос­тям и ли­ше­ни­ям в сво­ем не­о­бъ­яс­ни­мом стрем­ле­нии по­дой­ти к цен­т­ру этой свя­щен­ной си­лы и пок­ло­нить­ся ему. Ник­то не при­да­вал ти­ту­ла свя­щен­нос­ти та­кой го­ре, и все же каж­дый приз­на­ет его; ник­то не дол­жен за­щи­щать ее пра­во, по­то­му что ник­то не сом­не­ва­ет­ся в нем; ник­то не дол­жен орга­ни­зо­вы­вать пок­ло­не­ния ему, по­то­му что лю­ди оше­лом­ле­ны при­сут­с­т­ви­ем та­кой го­ры и не мо­гут вы­ра­зить сво­их чувств по дру­го­му чем по­чи­та­ни­ем» (7).

Вре­ме­на и на­ро­ды смот­ре­ли на го­ры как на сим­во­лы сво­их вы­со­чай­ших ду­хов­ных це­лей. Япон­с­кий рас­с­каз XIX ве­ка опи­сы­ва­ет по­пыт­ку буд­дий­с­ко­го мо­на­ха по име­ни Шо­до под­нять­ся на го­ру Нан­тай­зан, свя­щен­ный пик, ра­нее извес­т­ный как Фу­да­ра­ку:

«В той же са­мой про­вин­ции на­хо­дит­ся го­ра под наз­ва­ни­ем Фу­да­ра­ку, чьи пи­ки под­ни­ма­ют­ся до Млеч­но­го Пу­ти, пок­ры­тая сне­гом вер­ши­на ко­то­рой ка­са­ет­ся изум­руд­ных стен не­ба. Но­ся в сво­ем ло­не ре­ву­щий гром, ко­то­рый отме­ча­ет про­хо­дя­щие ча­сы, это жи­ли­ще Фе­ник­са, скру­чен­ное как рог овцы. Здесь ред­ко бы­ва­ют де­мо­ны и нет сле­дов че­ло­ве­чес­ких ша­гов... Гос­по­дин за­ко­на (Шо­до)... устрем­лял свою во­лю впе­ред... «Ес­ли я не дос­тиг­ну вер­ши­ны этой го­ры, я ни­ког­да не смо­гу дос­тиг­нуть про­буж­де­ния!» Пос­ле то­го, как он про­из­нес этот обет, Шо­до про­шел че­рез свер­ка­ю­щие сне­га и сту­пал по мо­ло­дым лис­тьям, си­я­ю­щим, по­доб­но дра­го­цен­нос­тям: ког­да он про­шел по­ло­ви­ну пу­ти на­верх, его те­ло бы­ло исто­ще­но, его си­ла по­ки­ну­ла его. Он отдох­нул два дня и на­ко­нец при­шел и уви­дел вер­ши­ну; его вос­торг был по­до­бен меч­те, он чув­с­т­во­вал се­бя как при Про­буж­де­нии» (7).

Для Шо­до и для дру­гих, кто пос­ле­до­вал за ним, вер­ши­на свя­щен­ной го­ры ока­за­лась мес­том дос­ти­же­ния прос­вет­ле­ния, ко­неч­ной це­лью буд­дий­с­ко­го пу­ти.

О­пи­са­ние Альп в су­мер­ках ита­льян­с­ким альпи­нис­том Ги­до Ре­ем рас­к­ры­ва­ет вну­ша­ю­щее бла­го­го­ве­ние, ко­то­рое го­ры мо­гут про­из­вес­ти как про­яв­ле­ние Со­вер­шен­но Ино­го:

«...пи­ки ка­за­лись свер­ка­ю­щи­ми в оди­но­чес­т­ве в бес­ц­вет­ных сво­дах и ви­ся­щи­ми, как бы не ка­са­лись зем­ли; они бы­ли по­хо­жи на не­ре­аль­ные фор­мы, соз­дан­ные из ни­че­го, по­доб­но фан­то­мам, ко­то­рые жи­вут по но­чам в ужа­са­ю­щих вы­со­тах не­ба и толь­ко вре­мя от вре­ме­ни при­хо­дят в снах к спя­щим. Я не узна­вал прек­рас­ных форм, ко­то­рые я ви­дел днем, они не­из­ме­ри­мо уве­ли­чи­лись, они изме­ни­ли свой внеш­ний вид, они бо­лее не при­над­ле­жа­ли к не­му, они бы­ли те­ня­ми дру­гих не­из­вес­т­ных гор, ко­то­рые не­о­бъ­яс­ни­мый фе­но­мен отбра­сы­вал на на­ше не­бо от ка­кой-то отда­лен­ной звез­ды» (7).

О сво­ем свя­щен­ном опы­те обще­ния с го­ра­ми Альп оста­вил вос­по­ми­на­ния и Фе­дор Тют­чев:


А там, в тор­жес­т­вен­ном по­кое,

Ра­зоб­ла­чен­ная с утра

Си­я­ет Бе­лая го­ра,

Как откро­ве­нье не­зем­ное...


Сра­зу за по­лем на­ше­го зре­ния, за сле­ду­ю­щим хреб­том по­за­ди вер­ши­ны ле­жит тай­ная, на­по­ло­ви­ну за­бы­тая сущ­ность на­ших дет­с­ких грез. Кип­линг уло­вил этот аспект тай­ны гор луч­ше дру­гих:


«Что-то спря­та­но. Пой­ди и най­ди ее.

Пой­ди и пос­мот­ри за Це­пя­ми гор,

Что-то по­те­ря­но за Це­пя­ми гор.

По­те­ря­но и ждет те­бя. Иди!»


Ки­тай­с­кий по­эт Тянг Ли По, жив­ший в VIII ве­ке н.э., под­ни­ма­ясь на свя­щен­ную го­ру Тай­шань на­пи­сал:


«Вы­со­ко вверх уле­те­ли все пти­цы,

О­ди­но­кое обла­ко дрей­фу­ет по не­бу.

Мы успо­ка­и­ва­ем­ся вмес­те, ни­ког­да не уста­вая друг от дру­га.

Толь­ко мы вдво­ем, го­ра и я.»(7).


По­э­ма вы­ра­жа­ет чув­с­т­во спо­кой­но­го, поч­ти мис­ти­чес­ко­го един­с­т­ва меж­ду пи­ка­ми и по­э­том.

Ба­шо, ве­ли­чай­ший по­эт Япо­нии, оста­вил пос­ле се­бя вос­по­ми­на­ния о по­дъ­е­ме им в 1698 г. на свя­щен­ные го­ры остро­ва Хон­сю: «Я обер­нул вок­руг сво­ей шеи свя­щен­ную ве­рев­ку, сде­лан­ную из бе­лой бу­ма­ги, и пок­рыл го­ло­ву кол­па­ком, сде­лан­ным из отбе­лен­но­го кар­то­на, и отпра­вил­ся со сво­им про­вод­ни­ком в дол­гий путь в во­семь миль на вер­ши­ну го­ры. Я шел сквозь ту­ма­ны и обла­ка, ды­ша раз­ре­жен­ным воз­ду­хом боль­ших вы­сот и сту­пая на скольз­кий лед и снег, по­ка на­ко­нец сквозь вра­та обла­ков, как ка­за­лось по тем же тро­пам, что и сол­н­це с лу­ной, доб­рал­ся до вер­ши­ны, пол­нос­тью за­пы­хав­ший­ся и за­мер­з­ший поч­ти до смер­ти» (7).

Этот отры­вок сме­ши­ва­ет фи­зи­чес­кий опыт вос­хож­де­ния на го­ру, труд­ность ды­ха­ния и хо­лод — с ви­де­ни­ем тран­с­цен­ден­таль­нос­ти, ко­то­рые про­дол­жа­ют­ся за вер­ши­ну пи­ка, вверх к бо­жес­т­вен­ной облас­ти сол­н­ца и лу­ны.


^ ГИМН ГО­РЫ БЛАН­К


О, на­во­дя­щая ужас, мол­ча­ли­вая Го­ра!

Я вгля­ды­ва­юсь в те­бя,

Ты за­пол­ня­ешь все мое соз­на­ние,

Не по­ки­да­ешь мо­их мыс­лей,

ты внут­ри ме­ня, мо­ля­ще­го­ся,

Я скло­ня­юсь в глу­бо­ком пок­ло­не к те­бе,

не­за­ме­чен­ный, оди­но­кий.

Сно­ва и сно­ва ты, изу­ми­тель­ная Го­ра.


С. Коль­рид­ж


В­ли­я­тель­ный англий­с­кий куль­ту­ро­лог XIX ве­ка Джон Рес­кин был одер­жим свя­щен­ным зна­че­ни­ем гор. Он рас­с­мат­ри­вал их как «ве­ли­кие со­бо­ры зем­ли с во­ро­та­ми из скал, пок­ры­ти­ем из обла­ков, хо­ра­ми из по­то­ков и кам­ня, алта­ря­ми из сне­га и сво­да­ми из пур­пу­ра, пе­ре­се­чен­ны­ми неп­ре­рыв­ны­ми звез­да­ми» (7).

Ме­та­фо­ра, ко­то­рую он исполь­зо­вал, что­бы вы­ра­зить эту точ­ку зре­ния, бы­ла для не­го не при­чуд­ли­вы­ми фи­гу­ра­ми ре­чи; во вре­мя прис­ту­пов деп­рес­сии и ре­ли­ги­оз­но­го отча­я­ния, он отправ­лял­ся в Альпы, как в цер­ковь, что­бы вос­с­та­но­вить свою ве­ру и ожи­вить ду­шу. Го­ры ему рас­к­ры­ва­ли исти­ну о том, что при­ро­да явля­ет­ся тво­ре­ни­ем Бо­га.

Не­ко­то­рые альпи­нис­ты да­же пы­та­лись сде­лать го­ры источ­ни­ком са­мой ре­ли­гии. В ре­чи, про­из­не­сен­ной пе­ред Гор­ным клу­бом Южной Афри­ки, Ян Смит, ко­то­рый впос­лед­с­т­вии стал пре­мьер-ми­нис­т­ром Со­ю­за Южной Афри­ки, за­я­вил: «Го­ра име­ет боль­шое исто­ри­чес­кое и ду­хов­ное зна­че­ние для нас. Она сим­во­ли­зи­ру­ет лес­т­ни­цу в не­бо. Нет, бо­лее то­го, она явля­ет­ся лес­т­ни­цей ду­ши, и лю­бо­пыт­ным обра­зом источ­ни­ком ре­ли­гии. С нее при­шел За­кон, с нее приш­ла На­гор­ная про­по­ведь. Мы мо­жем вер­но ска­зать, что ве­ли­чай­шая ре­ли­гия — это ре­ли­гия Го­ры» (7).

Приб­ли­жа­ясь к Ги­ма­ла­ям, фран­цуз­с­кий альпи­нист Гас­тон Ра­баф­фат, раз­мыш­лял о го­рах: «Это мес­то сов­сем как дом, толь­ко в боль­шем мас­ш­та­бе! Это одно из тех мест, ко­то­рые отме­че­ны жел­то-ко­рич­не­вым и бе­лым в атла­се, вы­сот, бес­п­лод­ных и ни к че­му не при­год­ных; нич­то из то­го, что мож­но про­дать на рын­ке, не рас­тет здесь, а вы­ше во­об­ще нич­то не мо­жет су­щес­т­во­вать. Это одно из тех мест, ко­то­рые сде­ла­ны исклю­чи­тель­но для счас­тья лю­дей, для то­го, что­бы в этом измен­чи­вом ми­ре, ко­то­рый каж­дый день ста­но­вит­ся все бо­лее искус­с­т­вен­ным, они все же мог­ли най­ти нес­коль­ко са­дов, пол­ных пер­во­быт­ных цве­тов, ко­то­рые хо­ро­ши для гла­за и для сер­д­ца» (7).

Дру­гой альпи­нист из Гер­ма­нии — Карл Вин, ока­зав­ший­ся то­же в Ги­ма­ла­ях, за­пи­сал: «Так в этот день го­ра по преж­не­му сто­я­ла пе­ред на­ми, и то, что мы дос­тиг­ли ее вер­ши­ны, ка­за­лось бо­жес­т­вен­ным бла­го­рас­по­ло­же­ни­ем, ко­то­рое на­пол­ня­ло нас счас­тьем и бла­го­дар­нос­тью, и ко­то­рое мы ви­де­ли и испы­ты­ва­ли в те ча­сы, ког­да про­би­ва­лись на скло­ны, толь­ко углу­би­ло на­ше поч­те­ние ко все­му Бо­жье­му тво­ре­нию» (7).

Уви­дев Альпы пер­вый раз, Джон Рес­кин пи­сал: «Ник­то из нас не ду­мал, что это прос­то обла­ка. Они бы­ли ясны­ми как хрус­таль, рез­ки­ми на фо­не чис­то­го го­ри­зон­та не­ба и уже окра­шен­ны­ми в ро­зо­вый цвет са­дя­щим­ся сол­н­цем. Бес­ко­неч­но боль­ше чем все, о чем мы ког­да-то ду­ма­ли или о чем меч­та­ли — уви­ден­ные сте­ны утра­чен­но­го Эде­ма не мог­ли быть бо­лее кра­си­вы­ми для нас; как не мог­ли вну­шать боль­ше­го бла­го­го­ве­ния на фо­не не­ба сте­ны свя­щен­ной смер­ти» (7).

По­бы­вав в го­рах, Джон Мю­ир ска­зал: «Я рань­ше за­ви­до­вал отцу на­шей ра­сы, ко­то­рый про­жи­вал так ска­зать ря­дом с толь­ко что соз­дан­ны­ми по­ля­ми и рас­те­ни­я­ми Эде­ма; но боль­ше я ему не за­ви­дую, по­то­му что открыл, что я так­же жи­ву на «рас­с­ве­те тво­ре­ния». Утрен­ние звез­ды no-преж­не­му ли­ку­ют вмес­те, и мир, не соз­дан­ный еще на­по­ло­ви­ну, ста­но­вит­ся все бо­лее кра­си­вым каж­дый день» (7).

Ком­мен­ти­руя та­ин­с­т­вен­ную, не­ис­то­щи­мую при­ро­ду ре­аль­нос­ти, скры­той в ми­ре и рас­к­ры­ва­е­мой в го­рах, япон­с­кий мас­тер дзен До­чен пи­сал: «Что ка­са­ет­ся гор, есть го­ры, скры­тые в дра­го­цен­нос­тях, есть го­ры, скры­тые в бо­ло­тах, го­ры, скры­тые в не­бе. Су­щес­т­ву­ют го­ры, спря­тан­ные в «спря­тан­нос­ти» (7).

Го­ры име­ют огром­ное зна­че­ние не толь­ко в ре­ли­гии, но и в жи­во­пи­си, ли­те­ра­ту­ре, му­зы­ке. Про­из­ве­де­ния жи­во­пи­си — «Сто ви­дов Фуд­зи» — Кат­су­ши­ка Хо­ку­са­йя, «Вид ска­лис­тых гор» Альбер­та Бир­ш­тад­та, му­зы­ки — «Ночь на Лы­сой го­ре» — Мо­дес­та Му­сор­г­с­ко­го, «Та­ин­с­т­вен­ная го­ра» — Ала­на Хов­ха­не­са, ли­те­ра­ту­ры — «Бо­жес­т­вен­ная ко­ме­дия» — Дан­те и «Ма­ги­чес­кая го­ра» — То­ма­са Ман­на пы­та­лись по­ка­зать дух свя­щен­ных гор.

Го­ры мо­гут вы­зы­вать как бла­го­го­ве­ние, изум­ле­ние, вос­хи­ще­ние, так и свя­щен­ный ужас. Один ки­тай­с­кий по­эт на­пи­сал о вос­хож­де­нии на свя­щен­ный пик в чет­вер­том сто­ле­тии н.э.:


Цеп­ля­ясь, по­доб­но ка­раб­ка­ю­ще­му­ся мед­ве­дю,

Ты оста­ешь­ся не­под­виж­ным на мес­те,

Пот ка­па­ет к тво­им но­гам.

Ты чув­с­т­ву­ешь се­бя по­те­рян­ным,

ис­пы­ты­ва­ешь го­ло­вок­ру­же­ние,

Про­ни­зан­ным бо­лью, вне се­бя;

И твой дух, пот­ря­сен­ный

пог­ру­жа­ет­ся в ужас без при­чи­ны (7).


Все­мир­но извес­т­ные иссле­до­ва­те­ли ре­ли­гии Ру­доль­ф Отто и Мир­ча Эли­а­де по­ла­га­ли, что чув­с­т­во свя­щен­но­го в пер­вую оче­редь про­буж­да­ет тай­на, ощу­ще­ние Со­вер­шен­но Ино­го, ко­то­рое в го­рах че­ло­век испы­ты­ва­ет на каж­дом ша­гу (16, 17).

Эд­вин Бер­н­ба­ум про­дол­жа­ет их мысль: «Нас прив­ле­ка­ет имен­но ау­ра тай­ны, че­го-то за пре­де­ла­ми на­ше­го кру­го­зо­ра. Мы тя­нем­ся к имен­но свя­щен­но­му, по­то­му что оно явля­ет­ся не­поз­на­ва­е­мым, что-то, что оста­ет­ся та­ин­с­т­вен­ным, да­же если мы на­хо­дим­ся в его при­сут­с­т­вии.(...) Есть глу­бо­кая прив­ле­ка­тель­ность в са­мом фак­те то­го, что пик явля­ет­ся не­ис­с­ле­до­ван­ным или не­по­ко­рен­ным. По­доб­ным обра­зом, свя­щен­ное по са­мой сво­ей при­ро­де избе­га­ет всех на­ших по­пы­ток опре­де­лить и по­нять его. Без ка­ко­го-то внут­рен­не­го со­дер­жа­ния не­пос­ти­жи­мой тай­ны оно прек­ра­ща­ет быть свя­щен­ным. Свя­щен­ное — это не прос­то не­из­вес­т­ное, это не­из­вес­т­ное, ко­то­рое мы счи­та­ем ко­неч­ной ре­аль­нос­тью. Мир­ча Эли­а­де ска­зал, что свя­щен­ное экви­ва­лен­т­но си­ле и в ко­неч­ном сче­те ре­аль­нос­ти.

Свя­щен­ное есть глу­бо­кая тай­на, ко­то­рая при­тя­ги­ва­ет тем, что ее нель­зя поз­нать. Так извер­же­ние вул­ка­на есть при­мер про­яв­ле­ния свя­щен­но­го, ощу­ще­ние опы­та свя­щен­нос­ти в обыч­ном «прог­рам­м­ном», свет­с­ком ми­ре. Это клас­си­чес­кий при­мер про­яв­ле­ния ие­ро­фа­нии (про­яв­ле­ние свя­той си­лы). Осо­бен­нос­ти гор­но­го при­род­но­го лан­д­шаф­та тран­с­фор­ми­ру­ют­ся в су­пер­на­ту­раль­ную си­лу и оре­ол, что озна­ча­ет на­ме­ре­ния бо­га всту­пить в кон­такт с че­ло­ве­ком. Го­ры явля­ют­ся мес­том встре­чи че­ло­ве­ка с бо­гом, мес­том встре­чи свя­щен­но­го и про­фан­но­го, мес­том свя­щен­ной влас­ти и вдох­но­ве­ния. Власть свя­щен­но­го мо­жет при­нять фор­му как все­ох­ва­ты­ва­ю­щей люб­ви, так и все­пог­ло­ща­ю­ще­го гне­ва. Оно не прос­то по­ка­зы­ва­ет се­бя, оно мо­жет схва­тить нас обжи­га­ю­щим зах­ва­том.

...Мо­гу­щес­т­вен­ные убеж­де­ния и до­ми­ни­ру­ю­щие цен­нос­ти свя­щен­ных гор по­беж­да­ют да­же сов­ре­мен­ную ци­ви­ли­за­цию, по­то­му что при­род­ная кра­со­та и куль­тур­но-ре­ли­ги­оз­ные цен­нос­ти свя­щен­ных гор кон­цен­т­ри­ру­ют на се­бе вни­ма­ние не толь­ко это­го, но и зап­ре­дель­но­го ми­ра» (7).

По мне­нию Ру­доль­фа Отто, в при­ро­де име­ют­ся опре­де­лен­ные ирра­ци­о­наль­ные фак­то­ры, при по­мо­щи ко­то­рых свя­тое, в том чис­ле в го­рах, воз­дей­с­т­ву­ет на че­ло­ве­ка, или, дру­ги­ми сло­ва­ми, их ком­п­лек­с­ное воз­дей­с­т­вие вы­зы­ва­ет у че­ло­ве­ка чув­с­т­во свя­то­го. Это пе­ре­жи­ва­ние «чув­с­т­ва нез­на­чи­тель­нос­ти»; «Со­вер­шен­но Ино­го» (чу­жо­го, стран­но­го); «оча­ро­ва­ния» (вос­хи­ще­ния, удив­ле­ния); «бо­го­бо­яз­ни», «ве­ли­чес­т­вен­ной влас­ти»; «энер­гии бо­жес­т­вен­но­го» (17).

Мир­ча Эли­а­де наз­вал при­род­ные объек­ты, вы­зы­ва­ю­щие чув­с­т­во свя­то­го «ие­ро­фа­ни­ей» («неч­то свя­тое, про­яв­ля­ю­ще­е­ся или по­ка­зы­ва­ю­щее се­бя нам»). По его мне­нию, лю­бая го­ра мо­жет быть ие­ро­фа­ни­ей, то есть иметь свя­щен­ную си­лу бла­го­да­ря влас­ти ре­ли­ги­оз­но­го вос­п­ри­я­тия (16).

Свя­щен­ные го­ры име­лись прак­ти­чес­ки у всех вре­мен и на­ро­дов. Но боль­ше все­го их по­чи­та­ли древ­ние ацте­ки, ки­тай­цы и япон­цы. В го­рах ро­ди­лись мно­гие ми­ро­вые ре­ли­гии — буд­дизм, хрис­ти­ан­с­т­во, ислам. В цен­т­ре шу­мер­с­кой ци­ви­ли­за­ции су­щес­т­во­вал храм бо­ги­ни Нин­кур­саг — «гос­по­жи гор». На го­ре в Га­ли­лее Ии­сус про­из­нес свою пер­вую боль­шую про­по­ведь к на­ро­ду — ле­ген­дар­ную «На­гор­ную про­по­ведь». Извес­т­на по­го­вор­ка буд­дий­с­ких мо­на­хов: «Ког­да взбе­ре­тесь до вер­ши­ны го­ры, про­дол­жай­те взби­рать­ся даль­ше».

Эд­вин Бер­н­ба­ум счи­та­ет, что свя­щен­ные го­ры тра­ди­ци­он­но рас­с­мат­ри­ва­ют­ся как мес­та откро­ве­ния, цен­т­ры все­лен­ной, источ­ни­ки жиз­ни, пу­ти к не­бу, оби­те­ли мер­т­вых, хра­мы бо­гов, ло­на, вы­ра­же­ния ко­неч­ной ре­аль­нос­ти в сво­их мно­го­чис­лен­ных про­яв­ле­ни­ях, мес­та для отшель­ни­чес­т­ва и раз­мыш­ле­ния и т.д. (7).

Иног­да го­ра явля­ет­ся свя­щен­ной имен­но по­то­му, что она ле­жит на краю ве­щей, в облас­ти не­пос­ти­жи­мой тай­ны вда­ли от цен­т­ра че­го-ли­бо. Как по­ла­га­ет Мир­ча Эли­а­де, сим­во­ли­чес­кая и ре­ли­ги­оз­ная зна­чи­мость гор — бес­ко­неч­ны.

Взгляд на свя­щен­ную го­ру как центр явля­ет­ся на­и­бо­лее извес­т­ным в ми­ре. Он по­яв­ля­ет­ся в сво­ей рас­п­рос­т­ра­нен­ной фор­ме: го­ра — цен­т­раль­ная ось, со­е­ди­ня­ю­щая три уров­ня кос­мо­са — не­бо, зем­лю и ад. Ось при­да­ет ста­биль­ность и по­ря­док все­лен­ной вок­руг нее. Как связь меж­ду тре­мя ми­ра­ми, она дей­с­т­ву­ет как про­вод­ник си­лы, мес­то, где свя­щен­ные энер­гии, как бо­жес­т­вен­ные, так и де­мо­ни­чес­кие, изли­ва­ют­ся в мир че­ло­ве­чес­ко­го су­щес­т­во­ва­ния. На­и­бо­лее раз­ра­бо­тан­ный и вли­я­тель­ный взгляд на свя­щен­ную го­ру как кос­ми­чес­кую ось про­яв­ля­ет­ся в буд­дий­с­ких ви­де­ни­ях го­ры Ме­ру, воз­но­ся­щей­ся на во­семь­де­сят ты­сяч миль из глу­бин ада к вы­со­там не­ба, окру­жен­ной остро­ва­ми-кон­ти­нен­та­ми, пла­ва­ю­щи­ми в огром­ном оке­а­не с коль­цом огня.

Ме­нее гра­ци­оз­ные вер­сии рас­с­мат­ри­ва­ют свя­щен­ные го­ры как цен­т­ры ло­каль­ных ре­ги­о­нов и стран. Бог Хум­бу про­жи­ва­ет на вер­ши­не Хум­би­лы, отно­си­тель­но не­боль­шо­го пи­ка, ко­то­рый сто­ит в цен­т­ре ро­ди­ны шер­пов в Ги­ма­ла­ях пря­мо к югу от Эве­рес­та. Как воз­вы­шен­ные мес­та си­лы и ста­биль­нос­ти, свя­щен­ные го­ры пред­с­тав­ля­ли со­бой иде­аль­ные ре­зи­ден­ции для че­ло­ве­чес­ких и бо­жес­т­вен­ных пра­ви­те­лей. Мно­гие ази­ат­с­кие куль­ту­ры рас­с­мат­ри­ва­ли сто­ли­цу ко­ро­ля или импе­ра­то­ра как го­ру, рас­по­ло­жен­ную в цен­т­ре его вла­де­ния. Си­дя на вер­ши­не та­кой го­ры, пра­ви­тель мо­жет по­лу­чить свя­щен­ную си­лу от бо­жес­т­ва, ко­то­рое там про­жи­ва­ет.

Вы­со­та и кра­со­та вы­де­ля­ет го­ры сре­ди лан­д­шаф­та как мес­та бо­жес­т­вен­ной зна­чи­мос­ти. Один альпи­нист за­пи­сал: «Снег, пок­ры­ва­ю­щий каж­дую ска­лу и свер­ка­ю­щий на сол­н­це, обла­дал лу­че­зар­ной кра­со­той, ко­то­рая тро­ну­ла ме­ня до са­мо­го сер­д­ца. Я ни­ког­да не ви­дел та­кой пол­ной проз­рач­нос­ти и я жил в хрус­таль­ном ми­ре. Зву­ки бы­ли не­от­чет­ли­вы­ми, атмос­фе­ра по­хо­жей на ва­ту» (7). При­мер­но то же ска­зал дру­гой альпи­нист: «Го­ры наг­раж­да­ли нас сво­и­ми кра­со­та­ми, мы прек­ло­ня­лись пе­ред ни­ми с прос­то­той ре­бен­ка и по­чи­та­ли их с бла­го­го­ве­ни­ем мо­на­ха пе­ред бо­жес­т­вен­ным» (7).

Не­ко­то­рые го­ры при­ни­ма­ют при­ро­ду рая, рас­по­ло­жен­но­го на зем­ле. Мо­на­хи го­ры Атос счи­та­ют ее зем­ным ра­ем, Джон Мю­ир то­же пре­воз­но­сил Сьер­ра-Не­ва­ду как рай на зем­ле. «Рай» на сан­с­к­ри­те, кста­ти, озна­ча­ет «вы­со­кая зем­ля».

Час­то свя­щен­ные го­ры слу­жат оби­те­ля­ми бо­гов. Это го­ра Олимп, где по­се­ли­лись гре­чес­кие бо­ги — олим­пий­цы. Бо­ги­ня бла­жен­с­т­ва Нан­да Де­ви жи­вет на вер­ши­не го­ры, но­ся­щей ее имя.

Свя­щен­ные го­ры да­ют так­же кров бо­жес­т­вам, ран­гом по­ни­же бо­гов. Как цен­т­ры и вы­со­кие мес­та, откры­тые не­бу, го­ры обес­пе­чи­ва­ют иде­аль­ные алта­ри для со­вер­ше­ния при­но­ше­ний бо­гам и ду­хам. Ки­тай­с­кие импе­ра­то­ры про­из­во­ди­ли на свя­щен­ной го­ре Тай­шань по­жер­т­во­ва­ния, бла­го­да­ря зем­лю и не­бо за успе­хи их ди­нас­тий. На го­ре Гу­нунг Агунг, свя­щен­ной го­ре Ба­ли, ре­ли­ги­оз­ные це­ре­мо­нии про­ис­хо­дят один раз в 100 лет.

Лю­ди по­чи­та­ют го­ры как мес­та пок­ло­не­ния, уве­ко­ве­чи­вая жизнь свя­тых и бо­жеств. Па­лом­ни­ки под­ни­ма­ют­ся на пик Ада­ма, что­бы по­це­ло­вать отпе­чат­ки ног, остав­лен­ных Буд­дой, Ши­вой, Ада­мом и Св. Фо­мой.

Го­ры мо­гут счи­тать­ся вмес­ти­ли­щем не толь­ко доб­рой бо­жес­т­вен­ной си­лы, но и де­мо­ни­чес­кой. При­мер то­му — Лы­сые го­ры в сла­вян­с­ких стра­нах, мес­та ша­ба­ша ведьм.

Мно­гие на­ро­ды по­чи­та­ют го­ры как свя­щен­ные мес­та мер­т­вых. Индей­цы хо­пи ве­рят, что ду­хи мно­гих их пред­ков ухо­дят жить внутрь пи­ков гор Сан-Фран­цис­ко. Ви­кин­ги рас­с­мат­ри­ва­ли за­мет­ные хол­мы как чер­то­ги сво­их мер­т­вых во­и­нов.

Сход­с­т­во гор с гроб­ни­ца­ми де­ла­ет их естес­т­вен­ным мес­том за­хо­ро­не­ния. Огром­ное клад­би­ще мер­т­вых в Япо­нии на­хо­дит­ся на вер­ши­не го­ры Кия.

Я­пон­цы на­зы­ва­ют гроб­ни­цы сво­их древ­них импе­ра­то­ров — «го­ра­ми». Мно­гие иу­деи про­сят, что­бы их по­хо­ро­ни­ли на вер­ши­не свя­щен­ной го­ры Си­он.

Рас­с­мат­ри­вая го­ры как оби­те­ли мер­т­вых, лю­ди час­то счи­та­ют их мес­та­ми, из ко­то­рых приш­ли их пред­ки. На­род ма­о­ри ви­дит в очер­та­ни­ях го­ры Ку­ка ока­ме­нев­шие те­ла сво­их ге­ро­и­чес­ких пред­ков.

Свя­щен­ные го­ры свя­за­ны с раз­лич­ны­ми ле­ген­да­ми о все­мир­ном по­то­пе. На го­рах Ара­рат, Пар­нас, Нан­да Де­ви лю­ди спа­са­лись от по­то­пов.

Мно­гие на­ро­ды счи­та­ли свя­щен­ные го­ры источ­ни­ка­ми мно­го­чис­лен­ных бла­гос­ло­ве­ний, час­то при­пи­сы­ва­е­мых ду­хам пред­ков, жи­ву­щих внут­ри них. Для раз­лич­ных куль­тур одним из та­ких бла­гос­ло­ве­ний явля­ет­ся во­да. Лю­ди Анд мо­лят­ся бо­гам вы­со­ких пи­ков, что­бы они по­ли­ли их по­ле дож­дем. Инду­сы по­чи­та­ют Ги­ма­лаи как источ­ни­ки сво­их свя­щен­ных рек, преж­де все­го бо­жес­т­вен­но­го Ган­га.

Дру­гие бла­гос­лов­ле­ния свя­щен­ных гор — здо­ро­вье, спо­кой­с­т­вие ума и раз­лич­ные сок­ро­ви­ща. Го­ры по­мо­га­ют вос­с­та­но­вить здо­ро­вье, а так­же явля­ют­ся мес­том про­из­рас­та­ния це­леб­ных трав. Смот­рят на го­ры и как на источ­ни­ки бо­гат­с­т­ва и проц­ве­та­ния. Так, наз­ва­ние свя­щен­ной го­ры Кан­г­чен­д­жан­га озна­ча­ет «Пять сок­ро­вищ ве­ли­ко­го сне­га», име­ют­ся вви­ду ма­те­ри­аль­ные и ду­хов­ные сок­ро­ви­ща, ко­то­рые хра­нят­ся в пя­ти вер­ши­нах этой го­ры.

Лю­ди ищут в го­рах бла­гос­ло­ве­ния и рас­с­мат­ри­ва­ют их как мес­та свя­щен­ной си­лы. Эта си­ла мо­жет исхо­дить от са­мой го­ры, или бо­жес­т­ва, там жи­ву­ще­го.

Как близ­кие к не­бе­сам, свя­щен­ные го­ры по­чи­та­ют­ся мес­та­ми ви­де­ния, откро­ве­ния и вдох­но­ве­ния. Один из извес­т­ных в хрис­ти­ан­с­т­ве при­ме­ров — явле­ние Бо­га Мо­и­сею на го­ре Си­най. На го­ре Хи­ра Му­хам­мед слы­шал пер­вые сло­ва Ко­ра­на. Аме­ри­кан­с­кие индей­цы под­ни­ма­ют­ся на свои свя­щен­ные хол­мы в по­ис­ках ви­де­ний. Вор­д­с­ворт и Шел­ли, по­э­ты-ро­ман­ти­ки, счи­та­ли го­ры сим­во­ла­ми бес­ко­неч­но­го, из ко­то­рых они чер­па­ли по­э­ти­чес­кое вдох­но­ве­ние.

От­к­ро­ве­ние на го­ре пре­об­ра­зо­вы­ва­ет лич­ность. Ког­да Мо­и­сей спус­кал­ся с го­ры Си­най, его ли­цо си­я­ло бо­жес­т­вен­ным све­том. Ии­сус пре­об­ра­жа­ет­ся на го­ре, где Бог по­ве­дал ему, что он его сын.

Ша­ман сиу, по­лу­чив ви­де­ние на го­ре, воз­в­ра­ща­ет­ся со спо­соб­нос­тью ле­чить боль­ных лю­дей. Отшель­ни­ки очи­ща­лись на свя­щен­ных го­рах при по­мо­щи аске­тиз­ма и ме­ди­та­ции.

По­э­ты и мис­ти­ки пред­с­тав­ля­ли вос­хож­де­ние на свя­щен­ную го­ру как сим­вол па­лом­ни­чес­т­ва, ве­ду­щий к вы­со­там не­бес и ду­хов­но­му очи­ще­нию.

Не­ко­то­рые свя­щен­ные го­ры фун­к­ци­о­ни­ру­ют как отмет­ки, опре­де­ля­ю­щие гра­ни­цы свя­щен­ной зем­ли, где лю­ди жи­вут в бе­зо­пас­нос­ти. Они мо­гут счи­тать­ся и за­щит­ни­ка­ми опре­де­лен­ной ре­ли­гии.

Ког­да лю­дей спра­ши­ва­ют, что де­ла­ет в их гла­зах го­ру свя­щен­ной, они, как пра­ви­ло, на­зы­ва­ют нес­коль­ко при­чин. Нап­ри­мер, инду­сы по­чи­та­ют го­ру Кай­лас не толь­ко по­то­му, что там жи­вет бо­жес­т­во, но и по­то­му, что Ганг рож­да­ет­ся на ее вер­ши­не.

Каж­дая точ­ка зре­ния объе­ди­ня­ет два или бо­лее обра­зов — го­ру и то, как еще рас­с­мат­ри­ва­ет­ся го­ра.

Так, па­лом­ник, под­ни­ма­ю­щий­ся на го­ру Кай­лас, ви­дит не толь­ко снеж­ный пик, но и си­я­ю­щий храм бо­жес­т­ва. На­ло­же­ние этих двух обра­зов про­буж­да­ет осоз­на­ние че­го-то, что вы­хо­дит за пре­де­лы двух обра­зов и пок­ры­ва­ет Кай­лас ау­рой свя­щен­нос­ти. На­ло­же­ние раз­ных обра­зов да­же мо­жет про­бу­дить чув­с­т­во свя­щен­но­го са­мо по се­бе.

«На­ло­же­ние обра­зов во взгля­де на го­ру ра­бо­та­ет по­доб­но сли­я­нию нот в му­зы­каль­ном аккор­де, — пи­шет Эдвин Бер­н­ба­ум. — Звук раз­лич­ных то­нов, ре­зо­ни­ру­ю­щих вмес­те, соз­да­ет гар­мо­нию, звук осо­бо­го ка­чес­т­ва, ко­то­рый не мо­жет по­ро­дить са­ма по се­бе ни одна отдель­ная но­та. Как бы­ло бы оши­боч­но утвер­ж­дать, что одна но­та за­ме­ня­ет дру­гую, точ­но так­же бы­ло бы ошиб­кой го­во­рить, что го­ра прос­то пред­с­тав­ля­ет или сим­во­ли­зи­ру­ет храм или центр Все­лен­ной. Ско­рее, для ре­ли­ги­оз­но­го че­ло­ве­ка два обра­за ра­бо­та­ют вмес­те, что­бы про­бу­дить осоз­на­ние свя­щен­ной ре­аль­нос­ти, ко­то­рую каж­дый из них воп­ло­ща­ет, но обыч­но рас­к­ры­ва­ет толь­ко тог­да, ког­да они ре­зо­ни­ру­ют друг с дру­гом!» (7).

Аме­ри­кан­с­кий куль­ту­ро­лог До­ло­рес Ла Ша­пель пи­шет: «Го­ры вы­рас­та­ют и при­хо­дят в упа­док, они ды­шат жиз­нью и пуль­си­ру­ют. Они прив­ле­ка­ют и со­би­ра­ют не­ви­ди­мую энер­гию от сво­е­го при­род­но­го окру­же­ния: си­лы воз­ду­ха, во­ды, элек­т­ри­чес­т­ва и маг­не­тиз­ма. Они соз­да­ют вет­ры, обла­ка, гро­зы, дож­ди, во­до­па­ды и ре­ки. Они чув­с­т­ву­ют жи­вых су­ществ, окру­жа­ю­щих их сво­ей актив­ной жиз­нью, и да­ют при­ют, прис­та­ни­ще и пи­щу бес­чис­лен­ным жи­вым су­щес­т­вам. Та­ко­во ве­ли­чай­шее мо­гу­щес­т­во гор» (23).

Пос­коль­ку го­ры вклю­ча­ют в се­бя эле­мен­ты ино­го лан­д­шаф­та — ле­са, лу­га, озе­ра, бо­ло­та, ре­ки, пус­ты­ни — гор­ные пи­ки час­то вос­п­ри­ни­ма­ют­ся как мик­ро­кос­мо­сы ми­ра. Что-то в го­ре всег­да пер­во­на­чаль­но прив­ле­ка­ет вни­ма­ние для то­го, что­бы ее на­чать рас­с­мат­ри­вать как свя­щен­ную. Лю­ди мо­гут за­ме­тить, что круп­ные ре­ки рож­да­ют­ся на ее скло­нах и на­чи­на­ют пок­ло­нять­ся ей как источ­ни­ку во­ды и пло­до­ро­дия. Муд­рец или про­рок мо­жет по­лу­чить за­вет на ее вы­со­тах — его пос­ле­до­ва­те­ли ста­нут по­чи­тать пик как мес­то бо­жес­т­вен­но­го откро­ве­ния. Кто-то за­ме­тит на вер­ши­не го­ры бо­жес­т­во и го­ра ста­но­вит­ся по­чи­та­е­мой как жи­ли­ще доб­рых ду­хов.

С те­че­ни­ем вре­ме­ни, как спра­вед­ли­во по­ла­га­ет Эдвин Бер­н­ба­ум, взгля­ды на свя­щен­ную го­ру раз­ви­ва­ют­ся и изме­ня­ют­ся. Пер­во­на­чаль­ная при­чи­на, сог­лас­но ко­то­рой го­ру рас­с­мат­ри­ва­ли как свя­щен­ную, за­бы­ва­ет­ся или вы­тес­ня­ет­ся дру­гим взгля­дом. Пик, ко­то­ро­му вна­ча­ле пок­ло­ня­лись как источ­ни­ку во­ды, мо­жет на­чать рас­с­мат­ри­вать­ся как оби­тель Бо­га. Но­вая ре­ли­гия или куль­ту­ра мо­жет овла­деть ре­ги­о­ном и на­вя­зать свои соб­с­т­вен­ные взгля­ды на го­ру.

С.А. То­ка­рев так объяс­ня­ет при­чи­ны обра­зо­ва­ния куль­та гор. По его мне­нию, по­чи­та­е­мость го­ре мо­жет при­дать: 1) На­ли­чие на ней бо­га­тых про­мыс­ло­вых уго­дий. Ти­пич­ный при­мер — гор­ный Алтай. 2) За­ви­си­мость уро­жая зем­ле­дель­чес­ких ра­йо­нов от сво­ев­ре­мен­ных гор­ных па­вод­ков. В Южной Аме­ри­ке мно­гие свя­щен­ные го­ры по­чи­та­ют­ся как ре­сур­сы вла­ги. 3) Спе­ци­фи­чес­кую фор­му куль­т гор мо­жет по­лу­чить в тех мес­т­нос­тях, где в го­рах до­бы­ва­ют­ся ред­кие ме­тал­лы и дра­го­цен­ные кам­ни. 4) Свя­щен­ность го­рам мо­жет при­дать на­ли­чие «ог­не­ды­ша­щих» вул­ка­нов. 5) Го­ра мо­жет по­чи­тать­ся как «ро­до­вая». Так, у каж­до­го се­е­ка име­ет­ся своя «ро­до­вая» го­ра, где он устра­и­ва­ет ро­до­вые мо­ле­ния. Счи­та­ет­ся, что чле­ны ро­да про­ис­хо­дят имен­но от дан­ной «ро­до­вой» го­ры. 6) Ми­фо­ло­ги­чес­кие го­ры, свя­зан­ные с ге­ро­я­ми или исто­ри­чес­ки­ми со­бы­ти­я­ми. 7) Пси­хо­ло­ги­чес­кое воз­дей­с­т­вие лю­бой вы­со­ты на че­ло­ве­ка 8) При­чем каж­дое из вы­шеп­ри­ве­ден­ных объяс­не­ний мо­жет быть рас­ши­ре­но за счет раз­лич­ных ва­ри­ан­тов (8).

По мне­нию И.Л. Кыз­ла­со­ва ду­хов­ная связь го­ры с ге­ро­ем мо­жет опре­де­лять­ся сле­ду­ю­щи­ми при­чи­на­ми: а) рож­де­ни­ем ге­роя внут­ри го­ры; б) в гор­ной пе­ще­ре пря­чут­ся от опас­нос­ти де­ти и вы­рас­та­ют ге­ро­я­ми; в) ге­рой спа­са­ет­ся от прес­ле­до­ва­ния на го­ре (10).

Свя­тые го­ры — сим­вол бес­ко­неч­нос­ти и веч­нос­ти, они мо­гут поз­во­лить се­бе на­ру­шать чув­с­т­во про­пор­ции и сим­мет­рии, ба­лан­са и гар­мо­нии, соз­дан­ные в иде­аль­ном лан­д­шаф­те Бо­гом. Их це­нят за ве­ли­чес­т­вен­ность и ста­биль­ность, как свя­тые мо­ну­мен­ты, мес­та пок­ло­не­ния и со­ве­та. Они раз­де­ля­ют раз­лич­ные уров­ни кос­мо­са. Свя­щен­ная го­ра на­хо­дит­ся в цен­т­ре ми­ра, там где про­хо­дит его ось. Про­дол­же­ние ми­ро­вой оси вверх, че­рез вер­ши­ну го­ры — ука­зы­ва­ет по­ло­же­ние По­ляр­ной звез­ды, а ее про­дол­же­ние вниз — мес­то, где на­хо­дит­ся вход в пре­ис­под­нюю. Осно­ва­ние свя­щен­ной го­ры при­хо­дит­ся на «пуп зем­ли». На го­ре жи­вут бо­ги, под го­рой — злые ду­хи, в до­ли­не — лю­ди (4).

Во мно­гих стра­нах хра­мы, пи­ра­ми­ды, па­го­ды, чу­мы, арки явля­лись ко­пи­я­ми свя­щен­ных гор. Ши­ро­ко извес­тен обы­чай устра­и­вать жер­т­вен­ник, алтарь, храм, трон, клад­би­ще, за­жи­гать огни на свя­щен­ной го­ре. В Ва­ви­ло­не го­ра по­чи­та­лась как мес­то су­да.

Час­то куль­т гор свя­зан с куль­том пе­щер, кам­ней, ду­хов и лю­дей — осно­ва­те­лей тра­ди­ций. Сов­ре­мен­ный ко­рей­с­кий обряд «пок­ло­не­ния пе­ще­ре» вклю­ча­ет­ся в праз­д­ник «пок­ло­не­ния го­ре», ког­да у го­ры мо­лят о дож­де, про­сят де­тей. Ро­до­на­чаль­ник ко­рей­с­ко­го го­су­дар­с­т­ва, ми­фи­чес­кая пра­ро­ди­тель­ни­ца, ста­ла ге­ни­ем зем­ли, веч­но оби­та­ю­щим на свя­щен­ной го­ре. У мно­гих на­ро­дов сам по­дъ­ем на свя­щен­ную го­ру уже являл­ся ре­ли­ги­оз­ным ри­ту­а­лом. В иных го­су­дар­с­т­вах свя­щен­ная го­ра выс­ту­па­ет как «ко­роль го­ра», оли­цет­во­ря­е­мая в жи­вом мо­нар­хе.

В Ки­тае свя­щен­ные го­ры по­чи­та­лись издав­на, и вы­со­чай­шая из них счи­та­лась гос­по­ди­ном и за­щит­ни­ком стра­ны, над ко­то­рой она воз­вы­ша­лась. Она дер­жит под сво­ей влас­тью окру­жа­ю­щую зем­лю, за­щи­щая ее от зем­лет­ря­се­ний и на­вод­не­ний. Из до­лин исхо­дят по­то­ки вод и пло­до­род­ные поч­вы, обла­ка со­би­ра­ют­ся над ее го­ло­вой. Каж­дая про­вин­ция и ра­йон в Ки­тае име­ли свою свя­щен­ную го­ру. Ки­тай­цы го­во­ри­ли: «Муд­рый че­ло­век ра­ду­ет­ся во­де, бла­го­чес­ти­вый че­ло­век ра­ду­ет­ся го­ре».

В Евро­пе го­ры, бла­го­да­ря хрис­ти­ан­с­т­ву, име­ли два пе­ре­жи­ва­ния свя­щен­но­го: свя­щен­ное как бо­жес­т­вен­ное, и свя­щен­ное как де­мо­ни­чес­кое. В дру­гих мес­тах, нап­ри­мер, в Южной Аме­ри­ке, хрис­ти­ан­с­т­во всту­пи­ло в кон­такт с мес­т­ны­ми язы­чес­ки­ми ре­ли­ги­я­ми, в ре­зуль­та­те че­го воз­ни­ка­ли и воз­ни­ка­ют сек­ты, по­чи­та­ю­щие как Хрис­та, так и свя­щен­ные го­ры.

Что­бы ощу­тить свя­щен­ные го­ры ду­хов­но, по­рой не обя­за­тель­но их ви­деть. Ду­хов­ная тран­с­фор­ма­ция мо­жет про­и­зой­ти и при по­мо­щи ее ви­зу­а­ли­за­ции в уме. Как го­во­рят в Индии: «Тот, кто ду­ма­ет о Ги­ма­ла­ях, да­же если не ви­дит их, бо­лее ве­лик, чем тот, кто со­вер­ша­ет ре­ли­ги­оз­ные обря­ды в Бе­на­ре­се. Тот, кто ду­ма­ет о Ги­ма­ла­ях, бу­дет осво­бож­ден от всех гре­хов».