Н. И. Матузова и доктора юридических наук,' профессора А. В. Малько москва юристъ 2002 удк 32 (075. 8) Ббк 66,0 П50 Федеральная программа

Вид материала

Программа

Содержание 2. Содержание и конституционно-правовая основа плюрализма См Собрание 16. Право как мера политико-юридической свободы Свобода как определенное социальное состояние общества Закон издревле почитался всеми как кладезь мудрости, добра, справедливости, коллективного разума.

Подобный материал:

• М. А. Василика гардаpuku москва 2000 удк 32(082. 24) Ббк66. 0 П50 Федеральная программа, 35368.28kb.
• М. А. Василика гардаpuku москва 2000 удк 32(082. 24) Ббк66. 0 П50 Федеральная программа, 12426.42kb.
• Учебное пособие Под общей редакцией доктора технических наук, профессора Н. А. Селезневой, 1419.51kb.
• Учебно-методическое пособие Москва, 2009 ббк-63. 3 /2/я 73 удк-930. 24 Степнова, 154.54kb.
• Учебное пособие Москва, 2009 ббк-63. 3 /2/я 73 удк-930. 24 Степнова Л. В. Россия, 242.42kb.
• В. П. Малков доктор юридических наук, профессор, 9953.56kb.
• А. Ю. Ерофеев Лекция составлена по материалам лекций, учебник, 394.81kb.
• Н. И. Матузов, А. В. Малько, 7532.65kb.
• Удк 070(075. 8) Ббк 76. 01я73, 5789.66kb.
• Методические рекомендации Москва ● 2010 удк 347. 962: 342. 7 Ббк 67. 721-91: 67. 400., 952.68kb.

Тема 15. Политический плюрализм

307


308 Е В Колесников

Принципиальная возможность подобного сотрудничества допускалась Б. И. Лениным¹. К сожалению, ошибки политичес­кого руководства с той и другой стороны нарушили намечав­шееся и желательное взаимодействие всех революционно-демо­кратических сил, что привело к ожесточенной гражданской войне и другим негативным последствиям. Причины этого надо искать в претензиях на монопольное обладание социалистичес­ким теоретическим наследием со стороны одной политической партии, в ее доктрине и стратегии. Особенно наглядно это про­явилось в выдвижении и осуществлении максималистского ло­зунга «Кто не с нами, тот против нас». Нарушившееся сотрудни­чество левых и демократических сил сузило социальную базу новой власти, сказалось на авторитете большевистской партии и Советского государства среди международной общественности, привело к новому витку в классовом противоборстве и в конеч­ном итоге к монополизму в принятии и реализации решений.

Реальные трудности послереволюционного периода, обста­новка конфронтационности, связанная с внешней угрозой и со­провождаемая целенаправленной идеологической, политико-воспитательной работой привели к существенным изменениям в общественном сознании и психологии, формированию среди на­селения синдрома «бойца осажденной крепости», готового идти на новые жертвы и слепо верящего вождю. Бее это, а также от­сутствие развитых традиций самоуправления, уважения прав че­ловека, законности, способствовало ограничению демократичес­ких процессов в государственном строительстве, правящей пар­тии, общественных организациях.

Попытки меньшинства (в том числе и среди руководства) отстаивать свои взгляды в большевистской партии решитель­но пресекались. В этих целях правящие верхи вплоть до пе­риода перестройки широко использовали резолюцию X съезда РКП (б) о единстве партии, принятую в экстремальных усло­виях 16 марта 1921 года. В целях «полного уничтожения всякой фракционности»² она запрещала образование в партии, в том числе и в руководящих органах, организационно оформленных групп партийцев по платформам. Подобное решение официаль-

¹ См.-Ленин В. И. Шли собр соч. Т. 35 С 76.

² См.: X Съезд Российской Коммунистической партии (большевиков): стенограф,
отчет. М., 1963. С. 563.

309

но обосновывалось интересами социалистической революции и диктатуры пролетариата, необходимостью сплочения подлинно революционных сил перед возможной интервенцией и действия­ми контрреволюции. Однако нельзя не учитывать здесь и лич­ностный момент, политические претензии тех или иных «вож­дей» на абсолютное лидерство¹. Негативные последствия одно-партийности несомненны, она неизбежно ограничивает созида­тельные процессы, порождает в конечном счете авторитаризм, командно-административную систему управления.

Небезынтересно объяснение советскими обществоведами причин идеологического монизма и однопартийности, которые обычно виделись в сложившихся исторических условиях, вы­званных отсутствием демократических традиций в прошлом, особом характере Коммунистической партии, представляющей социальные интересы рабочих, крестьян, интеллигенции, служа­щих, всего советского народа. Важное место занимал тезис офи­циальной пропаганды, неуклонно внедряемый е общественное сознание, о «политическом и идейном единстве советского наро­да», обусловленном общностью коренных интересов ведущих сил нового общества².

На протяжении семидесяти лет существовала монополия одной партии [РКП(б) — БКП(б) — КПСС] на власть, управле­ние государственными и общественными делами. Это привело к негативными процессам в партийном и государственном стро­ительстве, к кризису утвердившейся модели социализма. Партия все прочнее сливалась с государственными структурами. В то же время реальная власть в КПСС была сосредоточена целиком и полностью в ее руководящих органах и штатном аппарате³. Параллельно со свертыванием инакомыслия и ограничением оп­позиции уже к концу 20-х годов произошло огосударствление пар­тии, превращение ее не просто в правящую, а в государственную, осуществляющую властные функции. Трансформация партии в «суперпартию», некую государственную структуру отмечена и в

¹ См.- Авторханов А. Происхождение партократии//Октябрь. 1991. № 3. С 174—181.

² См.: Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1976. С. 15, 117;
Программа Коммунистической партии Советского Союза (новая редакция) // Материалы
XXVII съезда КПСС. М., 1986. С. 125

См.: Собчак А. А. Хождение во власть' рассказ о рождении парламента. М., 1991. С. 9; Оников Л. Вечьможные игры // Родина. 1994. № 2. С. 36—37; Прибытков В. Аппарат. СПб., 1995.

310

постановлении Конституционного Суда РФ по делу КПСС — КП РСФСР от 30 ноября 1992 года¹.

В политической практике подобный процесс был заметен еще в годы гражданской войны, однако в законодательстве не получал длительное время адекватной характеристики. Об этом прямо не было сказано ни в Конституции РСФСР 1918 года, ни в Основном Законе СССР 1924 года. В Конституции СССР 1936 года роль пар­тии была отражена в ст. 126, предусматривающей право граждан на объединение в общественные организации, в том числе и в Ком­мунистическую партию². И только преамбула и знаменитая ст. 6 советской Конституции 1977 года фиксировала особую роль КПСС в государственной и общественной жизни. Сказанное относится и к республиканским основным законам.

Изменившиеся социально-политические условия, связанные с политикой структурных реформ, вызревание многопартийнос­ти снизу, ожидания общественности, а также мировое общест­венное мнение сделали неизбежным пересмотр устоявшихся и законодательно закрепленных представлений о характере поли­тической системы, плюрализме, однопартийности и многопар­тийности.

В условиях демократии индивид обладает экономической и политической свободой, имеет право придерживаться и выра­жать те или иные взгляды, позиции, не всегда совпадающие с официальными. В этом аспекте можно говорить об «автоно­мии», «суверенитете», свободе личности. Б действующей россий­ской Конституции подобная совокупность прав зафиксирована в ст. 17, 19, 24, 29—32. Политический плюрализм является реаль­ным, а не декларативным, если обеспечены нормальные условия (стандарты) жизни, т.е. социальные, экономические и личные права и свободы граждан, в основе которых лежит как уровень экономического и духовного развития общества, так и полно­правие граждан в пользовании материальными и духовными благами. Нельзя не отметить, что существенное значение имеют также общая и политическая культура, вся система конститу­ционно-правовых, организационных и судебных гарантий.

¹ См Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховною
Совета Российской Федерации 1993 №11 Ст. 400

² См Конституция общенародного государства / Под ред М С Смиртюкова и
К М Боголюбова М, 1978 С 242 (прил)

311

2. Содержание и конституционно-правовая основа плюрализма

Советская конституционная теория не использовала поня­тие «плюрализм», считая его излишним или даже чуждым на­шему обществу и идеологии. Поэтому длительное время оно не применялось законодателем. Между тем опыт цивилизо­ванного развития показывает, что характерные черты полити­ческого плюрализма обычно закрепляются в текущем и кон­ституционном законодательстве. В Российской Федерации впервые о плюрализме в самом общем виде было сказано в Декларации о государственном суверенитете РСФСР от 12 июля 1990 года (ч. 12), а затем в соответствующих статьях Конститу­ции России.

Наиболее последовательно и полно важнейшие аспекты плю­рализма отражены в Конституции РФ 1993 года (ст. 13 и 14), к числу которых относятся:

• идеологическое многообразие;
  

• запрет на установление какой-либо идеологии в качестве
  государственной или обязательной;
  

—- светский характер государства (в связи с этим никакая ре­лигия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной);

— признание политического многообразия и многопартий­
ности;

— равенство всех общественных объединений перед законом.
Симптоматично, что в действующем Законе об образовании

1992 года (в редакции от 12 июля 1995 года) плюрализм закреп­лен в качестве одного из принципов государственной образова­тельной политики (ст. 2).

С учетом этого конституционного начала строит свою рабо­ту Государственная Дума Федерального Собрания России. Со­гласно ст. 3 Регламента деятельность Думы основывается на принципах политического многообразия и многопартийности, свободного, коллективного обсуждения и решения вопросов¹. Парламентарий не может преследоваться за свою политическую

¹ См Регламент Государственной Думы Федерального Собрания М., 1998 С 2.

312 Е В Колесников

деятельность, высказывания в законодательном (представитель­ном) органе или вне его.

Свидетельством различных политических позиций и при­страстий избирателей, свободно выразивших свою волю на по­следних парламентских выборах (декабрь 1995 года), являются депутатские фракции в Государственной Думе, Ими признаются депутатские объединения, сформированные на основе избира­тельного объединения, прошедшего в Государственную Думу по общефедеральному избирательному округу и одномандатным избирательным округам. В Государственной Думе второго созы­ва существуют депутатские фракции двух политических партий (Коммунистической и Либерально-демократической) и двух движений («Яблоко» и «Наш дом — Россия»).

Прямое отношение к плюрализму имеет конституционное право граждан на объединение. Все российские граждане могут вступать, образовывать и выходить из общественных объедине­ний, включая политические партии и профсоюзы. Деятельность объединений свободна, государство не вмешивается в их работу. Они действуют в соответствии с собственными уставами (поло­жениями) в рамках установленного законодательства. Никто в России не может быть принужден к вступлению в какую-либо общественную организацию или пребыванию в ней. Членство в объединении не может служить основанием предоставления го­сударственных привилегий.

Плюрализм отражен в ряде актов текущего законодательст­ва, хотя и не так последовательно, как это должно быть. Так, в апреле 1995 года был принят первый российский самостоя­тельный Закон об общественных объединениях. Законодатель под общественным объединением понимает добровольное, самоуправляемое, некоммерческое формирование, созданное по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации целей, указанных в его Уставе (ст 5). Впервые предусмотрены организационно-правовые формы этих объединений: общественная организация (включая поли­тические партии); общественное движение; общественный фонд; общественное учреждение; орган общественной самодея­тельности¹.

См Собрание законодательства Российской Федерации М , 1995 №21 Ст 1930

Тема 15 Политический плюрализм 313

Подготовлены и действуют принятые в 1995 году специаль­ные законы об отдельных видах объединений: о благотворитель­ной деятельности и благотворительных организациях, о государ­ственной поддержке молодежных и детских общественных объ­единений, о профессиональных союзах.

Важное значение имеет профсоюзный плюрализм, который появился и был официально признан только в начале 90-х годов. До этого существовал профсоюзный монополист в лице ВЦСПС, действовавший под контролем Коммунистической партии и объединявший практически все взрослое население страны.

Сегодня право на создание свободных профсоюзов отмече­но в Конституции РФ (ст. 30) и конкретизировано в Федераль­ном законе «О профессиональных союзах, их правах и гаран­тиях деятельности», который соответствует передовым между­народным стандартам. Российский законодатель выделяет профсоюзы из всей системы организаций общественности и определяет их как добровольные общественные объединения граждан, связанных общими производственными, профессио­нальными интересами по роду их деятельности, создаваемые в целях предоставления и защиты их социально-трудовых прав и интересов. Все профсоюзы пользуются равными правами, для их образования не требуется предварительного разреше­ния¹.

В Российской Федерации действуют несколько профсоюзных центров различной политической ориентации — Всеобщая кон­федерация профсоюзов, «Соцпроф», Свободное межпрофессио­нальное объединение трудящихся и др. Однако наиболее влия­тельна и многочисленна возникшая в 1992 году Федерация неза­висимых профсоюзов России (ФНПР).

Современный плюрализм в России связан главным образом с демократическими преобразованиями конца 80-х — начала 90-х годов. В 1989 году была создана первая легальная политическая оппозиция, широко использовавшая лозунги демократии, свобо­домыслия, плюрализма. Это была группа народных депутатов СССР, объединившихся вокруг известного физика и правоза­щитника А. Д. Сахарова и образовавших Межрегиональную де-

См Собрание законодательства Российской Федерации 1996 № 3 Ст 148

314 Е В. Колесников

путатскую группу¹. Впоследствии ее участники возглавили мно­гие оппозиционные КПСС партии и движения.

Крах командно-административной системы и авторитаризма сделал неизбежным плюрализм и инакомыслие, вывел в центр общественного внимания многие ценности и теории, отвергав­шиеся официальными властями или практически неизвестные в стране. Предметом дискуссий и обсуждения общественности и политиков стали самые разнообразные взгляды, подходы, кон­цепции. Это касается прежде всего политико-мировоззренческих вопросов, но в неменьшей мере — средств массовой информа­ции, культуры, литературы, искусства.

Цивилизованный плюрализм находит свое выражение преж­де всего в многопартийности. Несмотря на множество полити­ческих партий всех «цветов и оттенков», разнообразие общест­венных движений в Российской Федерации, преждевременно го­ворить о сформировавшейся или устоявшейся многопартийной системе, она находится в стадии становления. На партийном строительстве в России и странах СНГ негативно сказывается отсутствие полноценного гражданского общества, традиций многопартийности, свободомыслия и соответствующей развет­вленной законодательной базы. В целом же развитие плюрализ­ма и многопартийности у нас находится на начальной стадии. Это длительный, сложный и противоречивый процесс, охваты­вающий, как свидетельствует опыт ряда зарубежных стран, не одно десятилетие.

Итак, плюрализм имеет как индивидуально-личностный ас­пект, когда обеспечивает свободу граждан, уважение их духовно­го, мировоззренческого и культурного выбора, так и «общест­венно-государственный», когда направлен на реализацию много­партийности, цивилизованное решение конфликтных ситуаций между участниками политического процесса, недопущение мо­нополизма и унификации в социально-политической сфере. Конституционный принцип плюрализма — атрибут демократи­ческой и правовой государственности.

¹ См.: Попцов О. М. Хроника времен «Царя Бориса», М., 1996- С. 95, 289; Конституци­онные идеи Андрея Сахарова. М., 1990. С 95—96

Тема 16. ПРАВО КАК МЕРА ПОЛИТИКО-ЮРИДИЧЕСКОЙ СВОБОДЫ

(Н. И. Матузов)

Свобода — одно из наиболее емких, сложных и многогран­ных понягий. Существуют различные аспекты свободы — эко­номический, политический, юридический, нравственный, духов­ный и др. Соответственно выдвинуто и множество всевозмож­ных ее концепций, трактовок, определений. Эти истолкования нередко зависят от того, чего хотят от свободы сами ее интерпре­таторы, которые, как правило, наполняют данный феномен раз­личным содержанием, по-разному «препарируют» его роль и место в общественной жизни. Каждый видит в свободе то, что желает увидеть. Но есть и объективные основания свободы, среди которых на первом месте стоит необходимость.

Как и чем можно «измерить» свободу, ее уровень, рамки, пре­делы? Каковы критерии и способы выражения указанной цен­ности? Можно ли ее как-то дозировать, закреплять, «распреде­лять»? Такой нормативный инструментарий имеется — это право, законы. Свобода требует «деликатного» обращения, иначе она легко может перейти в свою противоположность. Именно поэтому свобода во многих случаях на «законных основаниях» ограничивается, вводится в конструктивное русло. Каким обра­зом, в каких целях, во имя чего? Где пролегают границы несвобо­ды? Об этом и пойдет речь в настоящей лекции.

Свобода как определенное социальное состояние общества, как познанная и освоенная необходимость находит сбое наиболее концентрированное выражение в праве, в котором она практиче­ски материализуется, объективируется, отливается в конкретные правовые формы, принципы, институты. По характеру права в данном обществе, его развитости, завершенности всегда можно судить о сущности и широте той свободы, которую юридически признает и допускает государственная власть.

Право служит официальным мерилом действующей свобо­ды, ее нормой, указателем границ должного и возможного. Вместе

о го n. и. матузов

с тем оно является гарантией осуществления этой свободы, сред­ством ее охраны и защиты. Выступая легитимной (законной) шкалой свободы, право объективно отражает достигнутый уро­вень развития социальной действительности, В этом смысле оно есть мера прогресса, а следовательно, и мера свободы как про­дукта развития.

Гегель рассматривал право как царство осуществленной сво­боды, реальное ее бытие. «Свобода бывает там, — писал он, — где господствует закон, а не произвол»¹. Известны кантовские положения о праве как сфере свободы; в обеспечении внешней автономии личности он видел основную цель и назначение права². Пожалуй, только Лев Толстой, вопреки всему, считал право насилием над личностью.

Правовые нормы и есть нормы свободы, но свободы юриди­чески признанной, выраженной (оформленной) государством в виде законов и иных правовых актов. Законы — это «положи­тельные, ясные всеобщие нормы, в которых свобода приобретает безличное, теоретическое, независимое от произвола отдельного индивида существование. Свод законов есть библия свободы»³.

Б этом заключается основная ценность и полезность права для личности. В праве свобода получает необходимую опору и гаранта, а. личность — возможность удовлетворения своего ин­тереса. Без права, вне права свобода могла бы оказаться «пустым звуком», остаться нереализованной и незащищенной. Именно в этом качестве право прежде всего необходимо человеку, а не в качестве инструмента властвования и принуждения.

Правовые нормы, будучи едиными масштабами (эталонами) человеческой деятельности, определяют границы поступков людей, меру, рамки, объем их возможного и должного поведе­ния. Именно с помощью права, законов субъекты общественных отношений — индивидуальные и коллективные — ставятся под юрисдикцию государства, которое в интересах всего общества запрещает или разрешает определенные действия, ограничивает или расширяет сферу личных желаний и устремлений, предо­ставляет права, возлагает обязанности, ответственность, поощ­ряет полезную и пресекает вредную деятельность.

¹ Гегель. Философия права. М-, 1990. С. 28.

² См.: Кант И. Соч. Т. 4, Ч. 2. С. 139—140.
^ъ Маркс К., Энгельс Ф, Соч. Т- I. С 62—63.

Тема 16. Право как мера политико-юридической свободы

Интерпретация права как меры {формы, нормы, уровня) сво­боды одним из первых в нашей литературе была наиболее четко к ос произведена в 80-х годах В. С. Нерсесянцем¹. До этого рас­сматриваемый аспект долгое время оставался в тени, хотя в той или иной степени он все же затрагивался и другими авторами¹. В настоящее же время философским вопросам права уделяется значительное внимание³. Тем самым продолжена традиция рус­ской философско-правовой мысли, которая успешно развива­лась до революции. Философия права как научная дисциплина внедряется в учебный процесс юридических вузов.

В современных условиях, когда Россия переходит к рыноч­ным отношениям, расширяется, в частности, зона экономичес­кой свободы, что соответственно влечет за собой и расширение «правового поля» для этого. Уже действует ряд законов, при­званных регулировать указанные процессы.

Конституция РФ провозглашает: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» (ч. 1 ст. 34). Новый Граждан­ский кодекс закрепляет свободу договоров. Он, в частности, устанавливает, что коммерческие организации «могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необхо­димые для осуществления любых видов деятельности, не за-прещенных'законом» (ст. 49).

Аналогичные возможности открывает Закон «О государст­венной поддержке малого предпринимательства в Российской Федерации» от 14 марта 1993 года, другие новейшие акты, на­правленные на развитие отечественного бизнеса. Вообще, пред­принимательство должно носить не разрешительный, а главным образом заявительный характер. Без этого цивилизованный

¹ См.: Нерсесянц В. С. Право и закон. М., 1983; Нерсесянц В. С. Право: многообразие
определений и единство понятия // Советское государство и право. 1983. № 10.

² См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 407—457.

³ См.: КеримоВ Д. А. Основы философии права. М., 1972.; Керимов Д. А. Предмет
философии права // Советское государство и право. 1994. № 7; М.алиноваИ- П. Философия
права (от метафизики к герменевтике). Екатеринбург. 1995; Малинова'И. П. Философия
пранотворчества. Екатеринбург, 1996; Ершов Ю. Г. Философия права: Материалы лекций,
Екатеринбург,. 1995; Пермяков Ю. П. Лекции по философии права. Самара, 1995; Бас-
кин Ю. Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996; ТихонраМ Ю. В. Основы филосо­
фии права: Учебное пособие. М., 1997; Нерсесянц В. С. Философия права: Учебник. М., 1997,
Алексеев С. С. Философия права. М., 1997.

318 НИ Maiysou

рынок невозможен. Рыночные отношения требуют прежде всего экономической и политической свободы. А для этого законода­тельство должно быть по возможности либеральным, гибким и демократическим. _ч

В президентском Послании Федеральному Собранию 1996 го­да указывается на необходимость «предоставления всем равных шансов для успешной экономической жизни, что позволит сформировать массовый слой наиболее активных граждан», Б аналогичном Послании 1997 года также подчеркивается, что «надо существенно снизить в хозяйственной сфере объем разре­шительного принципа, заменив его уведомительным. Это будет означать режим максимального благоприятствования для любо­го бизнеса, стремящегося к производству товаров и услуг».

Свободная экономика предполагает свободную личность и наоборот. При этом свободная экономика — не «дикая» эконо­мика, равно как и свободная личность — не анархическая лич­ность. Для того чтобы они не стали таковыми, как раз и нужна регулирующая роль государства и права, ибо там, где кончается закон, начинается произвол.

Существенно возрос уровень политической и личной свобо­ды, дающей простор для разнообразной позитивной деятельнос­ти индивида. Правда, в процессе осуществления этой свободы выявляются и негативные ее стороны, когда в силу ряда причин, и прежде всего из-за отсутствия должной гражданской культуры, свобода переходит во вседозволенность.

Это значит, что правовые рамки свободы должны быть до­статочно жесткими и надежными, что нисколько не противоре­чит принципам подлинной демократии. Право — это упорядо­ченная, нормированная форма свободы, свободы, введенной в законное (легитимное) русло. Рудольф Иеринг считал целью права «уравновешивание интересов в обществе и нахождение баланса между ними»¹.

Конечно, в условиях классических рыночных отношений многое определяется не законом, а личными устремлениями, волей, инициативой субъектов рынка. Но общие принципы, ис­ходные позиции и ориентиры в этой сфере сформулируются все же властью и законом. Любой цивилизованный рынок так или

Иеринг Р Борьба за право М , 1991 С 8

Тема 16 Право как мера политжо юридической свободы

иначе регламентируется законодательством, которое призвано определять его общую концепцию, оставляя в то же время до­статочно широкий простор для самостоятельных действии субъ­ектов.

Главная задача права — предотвращать стихию и неуправля­емость, обеспечивать порядок. Как заметил еще П. И. Стучка, юристы с давних пор видели в нормах права средства разграни­чения интересов, своего рода «пограничные столбы», «вехи», определяющие сферы деятельности отдельных лиц и не допус­кающие их столкновения¹.

«Свобода есть право делать все то и заниматься всем тем, что не вредит другому. Границы, в пределах которых каждый может двигаться без вреда для других, определяются законом, подобно тому как граница двух полей определяется межевым столбом»².

Теорию взаимодействия права, свободы и интереса глубоко разработал упомянутый выше Р. Иеринг Русский юрист Н.М. Кор кунов также видел назначение права в разделении и согласова­нии интересов. Он не сводил право к «карающему мечу», заяв­ляя: «Немыслимо право, которое бы всецело и исключительно опиралось бы на одно принуждение»³.

Понятно, что конечный (глубинный) источник свободы и ее сущность не в юридических формах, которые сами по себе не могут ни объяснить, ни исчерпать свободы. Н.А. Бердяев писал, что право — «это лишь минимум человеческой свободы»⁴. Но без правовых форм и средств в государственно-организованном обществе невозможно «юридическое признание» свободы, ее вы­ражение, закрепление и «распределение» в индивидуальное пользование. Важно ведь не только достигнуть известного уров­ня свободы, но и соответствующим образом распорядиться ею, законодательно оформить, сделать доступной для людей, поста­вить на службу обществу.

Поэтому проблема политико-правового выражения свободы, совершенствования ее форм, методов использования имеет принципиальное значение для понимания самой сути свободы и демократии. Юридическая свобода как раз и «обнаруживает»

¹ См Стучка П И Курс советского гражданского права М, 1928 Т 1 С 125 ^г Маркс К, Энгельс Ф Соч Т 1 С 400

³ Коршунов И М Лекции по общей теории права СПб , 1909 С 300

⁴ Бердяев Н А Философия неравенства М, 1990 С 90

320 Н. И. Матузов

себя в таких состояниях общественной жизни, как право, закон­ность, правопорядок, правосудие, законотворчество, правопри­менительная деятельность, система прав и обязанностей, их га­рантии, правовая культура.

При определенных условиях свобода и права личности могут ограничиваться во имя общего блага. В Конституции РФ говорится: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства» (ч. 3 ст. 55).

В чрезвычайных ситуациях «для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя... могут устанавли­ваться отдельные ограничения прав и свобод с указанием преде­лов и срока их действия» (ч. 1 ст. 56). «Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46—54 Конституции Российской Федерации» (ч. 3 ст. 56). В перечисленных статьях речь идет о праве на жизнь, честь, достоинство, неприкосновенность, тайну переписки, свободу совести и других личных правах.

Приведенные положения российской Конституции полнос­тью соответствуют общепринятым международным стандар­там, практике других государств, Всеобщей декларации прав человека.

Следует сказать, что в последнее время проблема ограниче­ния прав и свобод (наряду с их расширением и гарантировани­ем) привлекает к себе пристальное внимание юридической науки. Так, в декабре 1997 года журнал «Государство и право» на базе Нижегородского юридического института МВД РФ провел весьма представительный «круглый стол» на тему «Принципы, основания, пределы ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международно­му праву» с участием ряда судей Конституционного Суда, де­путатов Государственной Думы, работников Министерства внутренних дел, Прокуратуры, ученых и практиков из разных регионов страны.

Но запреты и ограничения в праве исследовались в литерату­ре и раньше, так как они представляют собой объективно необ­ходимые элементы (методы) правового регулирования общест-

321

венных отношений¹. Другое дело, что они сочетаются с правовы­ми дозволениями и разрешениями. И вся проблема заключается в нахождении оптимального (разумного) баланса между ними.

Право призвано гармонизировать (совмещать) свободу и не­свободу. Оно определяет те общие для всех властные рамки, 'за пределы которых индивид выйти не может.

Право выполняет разнообразные и многоцелевые функции. Оно одновременно и стимулирует, и ограничивает определенные действия, поощряет и запрещает их; открывает перед субъектами известные возможности и'обязывает их к должному (нужному, по­лезному) поведению. Право «дарует» и «отнимает» свободу, гаран­тирует и защищает государственно значимые интересы, служит средством удовлетворения потребностей, применяет санкции за «непослушание», милует и наказывает, стоит на страже мира и по­рядка. Еще Цицерон писал, что право призвано искоренять поро­ки и насаждать добро.

Свобода индивида проявляется во всех сферах его жизнедея­тельности — социальной, экономической, политической, духов­ной. Но проявляется и реализуется по-разному. Это образует структуру свободы личности, ее грани, стороны. Свободу по-на­стоящему начинают ощущать лишь тогда, когда почему-либо ее утрачивают. В этом случае она становится бесценной.

Разумеется, свобода личности предполагает также ее свободу от произвола власти. Посредником между ними выступает закон, в котором как раз и выражена официальная мера незави­симости индивида, его «суверенитет», а равно очерчены границы деятельности самой этой власти. Давно сказано: государством должен править закон. Закон выше любой должности, он «власт­вует над всеми»².

Законы принимаются только выборными органами, непо­средственно представляющими волю народа — единственного и абсолютного источника власти. Ни один царь, монарх, прези­дент не может издавать законов. Поэтому законы и обладают верховенством наибольшей юридической силой. Правители

¹ См.: Браппсо А. Г Запреты » советском праве. Саратов, 1979; Алексеев С. С. Общие
дозволения и общие запреты в советском праве. М-, 1989; Рыбушкин И И. Запрещающие
нормы в советском праве Казань, 1990; Малька А. В. Стимулы и ограничения в праве.
Теоретико-информационный аспект. Саратов, 1994.

² Аристотель. Политика М., 1991. С. 165

11 Зак. nb 4512 Матуэова

322 Н. И. Матузое

тоже обязаны подчиняться выраженной таким образом воле, т.е. закону.

Закон издревле почитался всеми как кладезь мудрости, добра, справедливости, коллективного разума. «Кто живет по закону, тот никому не вредит», — говорили римляне. Закон — воплоще­ние беспристрастия, объективности. На практике закон олице­творяет суд. «Богиня правосудия держит в одной руке весы, на которых она взвешивает право, в другой — меч, которым она его защищает. Меч без весов есть голое насилие, весы без меча — бессилие права»¹.

Ответственность. Право — не только мера юридической свободы, но и мера юридической ответственности. Это корреля­ционные категории. Общеизвестно, что свобода одного кончае­тся там, где начинается свобода другого. Или, наоборот, свобода одного начинается там, где она кончается у другого. Здесь дейст­вует принцип «сообщающихся сосудов».

И если отдельная личность переступает эти грани, возникает моральная либо правовая ответственность, в зависимости от того, какие нормы нарушены. Ради общей свободы личность должна жертвовать частью собственной свободы, иначе — хаос, анархия, произвол. Еще Ш. Монтескье заметил: «Разреши чело­веку делать все, что он хочет, и ты погубишь его»². Это созвучно платоновской мысли о том, что чрезмерная свобода может пре­вратиться в чрезмерное рабство. Свободой нередко злоупотреб­ляют. Давно подмечено: когда свободы нет, ее требуют, когда она есть, ее извращают.

Для практической реализации свободы нужна преч(де всего внутренняя культура личности, а уже потом внешняя — полити­ческая, правовая, нравственная. Впрочем, они тесно взаимосвя­заны. «В основе права, — писал Гегель, — лежит свобода отдель­ного человека, и право заключается в том, чтобы я обращался с другим как со свободным существом»³.

В этом и состоит подлинная этика поведения индивида. «Когда мы слышим, что свобода состоит вообще в возможности делать все, чего хотят, то мы можем признать такое представле­ние полным отсутствием культуры мысли: в этом представлении

¹ Иеринг Р. Указ, соч С 5.

² Монтескье Ш. О духе законов М., 1956. С 242.
" Гегель. Рабош разных лег. Т. 2. М., 1973. С. 36.

Тема 16. Право как мера политико-юридической свободы 323

нет еще ни малейшего даже намека понимания того, что есть в себе и для себя свободная воля, право, нравственность»¹.

Ответственность — такая же объективная необходимость, как и свобода. Более того, ответственность — условие свобо­ды. Субъектами ответственности выступают все, включая властные структуры. Поэтому вопрос о взаимной ответствен­ности государства и личности в современных условиях не сни­мается, а приобретает новое качество. Оптимальное взаимо­действие права и личности возможно только на основе четко функционирующей государственности. Твердая легитимная демократическая власть — предпосылка эффективности тако­го взаимодействия.

Власть идет на самоограничение, если желает предоставить своим гражданам свободу. В то же время она вправе «урезать» ее во имя общего интереса. Проблема старая. Любопытно в этой связи замечание Гегеля о том, что еще в Древних Афинах «суще­ствовал закон, предписывающий гражданину отчитываться, на какие средства он живет; теперь же полагают, что это никого не касается»². Звучит более чем современно.

Ответственность философами и юристами рассматри­вается в двух аспектах — негативном (ретроспективном)и позитивном (проспективном). Для нормального функциониро­вания правовой системы и поведения личности важны оба эти ас­пекта.' Первый — предполагает ответственность за уже совершен­ные правонарушения, он давно и обстоятельно разработан юриди­ческой наукой, подробно регламентируется законодательством. Такая ответственность — форма принудительного лишения че­ловека определенных благ, реакция государства на противоправ­ные действия, применение к виновному предусмотренных зако­ном санкций. Это извечные вопросы «деяния и воздаяния».

Слабее изучен второй — позитивный аспект ответственно­сти, под которым подразумевается не «расплата» за уже содеян­ное, а ответственность за надлежащее исполнение своих обязан­ностей, порученного дела, за добросовестное поведение, ответст­венность перед обществом, государством, коллективом, семьей, окружающими.

¹ Гегель. Соч. Т. 6. М., 1936 С. 44.

² Гегель. Философия права. М., 1990. С. 269.

324 Н И Матузов

Это не что иное, как чувство долга, гражданской позиции, развитого правового и нравственного сознания. Позитивная от­ветственность— мера требовательности к себе и другим. Она вытекает из реального социально-правового статуса субъекта и может быть названа также статусной ответственностью.

Указанный аспект ответственности стал предметом теорети-, ческого осмысления в отечественной правовой науке сравни­тельно недавно, примерно, в 70—80-х годах (Е. В. Черных, О. Э. Лейст, Б. Т. Базылев, Б. Л. Назаров, С. Н. Братусь, В. Н. Куд­рявцев, Т. Н. Радько, Н. И. Матузов и др.). Б настоящее время внимание к нему последовательно возрастает, в том числе в от­раслевых юридических дисциплинах (Н. А. Боброва, Т. Д. Зра-жевская, Ю. П. Еременко, Б. А, Тархов, В. А. Елеонский, 3. А. Ас-темиров и др.).

Ретроспективный подход к ответственности, который пока преобладает в литературе, обедняет, сужает проблему, выглядит односторонним и неполным. При таком подходе на первый план выступает лишь карательно-принудительный момент. Тем самым в какой-то мере умаляется' социальное, нравственно-пси­хологическое и гражданское значение ответственности.

Ответственность в ее полном объеме — это ответствен­ность за прошлое, настоящее и будущее, и именно в таком виде, т.е. во всех ее аспектах, она подлежит теоретической разработке. Задача науки состоит в том, чтобы обосновать необходимость, правомерность и этико-юридический характер позитивной от­ветственности, выявить ее особенности, место и роль в правовой системе общества.

И. А. Ильин называл позитивную и негативную ответствен­ность соответственно «предварительной» и «последующей». Предварительная ответственность, писал он, «есть живое чув­ство предостояния и призванности, стремление к совершенст­вованию. Еще не совершив поступка, человек уже знает о своей ответственности. И это дисциплинирует его и вдохнов­ляет. Последующая ответственность есть результат искажен­ного правосознания, негативного поведения индивида. Она — антипод предварительной ответственности, т.е. безответствен­ность»¹.

Ильин И А Путь к очевидности М , 1993 С 305

Теш 16 Право ш: мера голитет-юридаческой свободы

325


326 Н. И. Матузов

его принадлежности к данному государственному образованию, института гражданства.

Субъектами позитивной ответственности выступают не толь­ко все дееспособные граждане, но и само государство. В Консти­туции РФ записано: «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства» (ст. 2). Это означает, что российские граждане как носители этих прав выступают по отношению к государству в качестве управо-моченных, а государство по отношению к ним является правообя-занной стороной. На этой основе возникают так называемые об­щерегулятивные правоотношения, в рамках которых граждане могут предъявлять и уже предъявляют к государству судебные иски¹.

Причем иски адресуются непосредственно к государству как таковому, а не к отдельным его органам и учреждениям. Сегодня сама власть стала подведомственной суду. Нередко исковые за­явления направляются лично Президенту как высшему долж­ностному лицу, олицетворяющему государство и осуществляю­щему его властные функции². Президент — гарант Конституции и в связи с этим несет общую позитивную морально-правовую ответственность перед своими гражданами, которые в свою оче­редь обязаны блюсти Основной Закон и поддерживать порядок в обществе.

Б современных условиях проблема ответственности (особен­но позитивной) стоит, как никогда, остро, поскольку неизмери­мо возросла роль отдельного человека в окружающем мире, рас­ширялась его свобода и в то же время зависимость от внешней социальной и естественной среды. Увеличилось число ситуаций, при которых над человеком, кроме собственной совести, нет другого контроля. Принятие субъектом любого решения, выбор того или иного варианта поведения связаны с повышенной от­ветственностью за возможные неблагоприятные последствия.

При этом особую злободневность приобретает сегодня во­прос об ответственности политических лидеров, государствен­ных деятелей, особенно тех, кто волею судьбы оказывается у

¹ См.: Судебный процесс качака против России // Известия 1992. 12 авг.; Гражданин и
государстве-—равные партнеры // Известия, 1993. 30 июня.

² См.: Иск пенсионеров к Президенту // Известия 1995. 22 нояб , R Верховном Суде
слушается дело против Президента России // Известия. 1996. 21 февр.

Тема )6 Право как мера политико-юридической свободы

3Z7