Geum.ru

Философия, ее предмет и сущность мировоззренческая природа философии

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   25

Изображенный здесь ритм есть ритм самой необходимости, ибо послед­няя в том и заключается, что когда дано некое одно, то вместе с тем имеется и другое, поскольку всякая определенность вследствие своей противоречивости есть удвоение в самой себе на самое себя и свою противоположность. Рассмотренная нами диалектика понятия, как простого в своем начале, которое в качестве начала есть понятие в себе, но как результат движения, понятие, осуществляя свое содержание, определяет себя как единство всеобщего, особенного и единичного. В понятии ука­занные моменты взаимно проникают друг друга и образуют собой пульси­рующее в самом себе целое.

Момент всеобщности понятия заключается в сохранении тождества в процессе раздвоения единого на противоположности. Первоначальное про­стое, благодаря имманентной диалектике становится иным самого себя, но в этом ином не разрешается в ноль, а, напротив, в своем ином соот­носится с самим собой. Но это и есть всеобщее, как равенство с самим собой в своей определенности. Всеобщее есть целое, где одно определе­ние заключено внутри другого. Поэтому данная целокупность идеальна и совершенно прозрачна. Здесь полностью преодолена внешность, простран­ственная внеположность определений.

Момент особенности понятия переносит акцент на определенность, как результат раздвоения единого на противоположности, где выражена тен­денция расхождения моментов необходимости в их самостоятельность. Од­нако здесь имеет место и обратная тенденция, поскольку стороны проти­воположности, отрицая друг друга, вместе с тем в этом соотношении не безразличны друг другу, иначе они бы перестали быть сторонами проти­воположности, как неотделимыми друг от друга моментами. Следователь­но, в своем расхождении, как взаимном отрицании, стороны противопо­ложности утверждают вместе с тем и свое единство путем соотношения отрицательного с отрицательным и тем самым с самим собой. Таким об­разом в своей определенности всеобщее остается вполне прозрачным и равным самому себе, то есть пребывающим.

Момент единичности в качестве заключительной стадии движения поня­тия знаменует собой осуществление определенностей всеобщности и осо­бенности, которые в начальной стадии составляли лишь "в себе" поня­тия или его реальную возможность, где понятие еще не раскрыто, а как бы свернуто. Но как охваченные единством самоопределения, эти момен­ты сливаются в тождественное с собой целое или всеобщее. Понятие, как видим, представляет собой весьма неоднозначный и довольно дина­мичный комплекс.

Невозможно поэтому природу понятия реализующего себя как истин­ного субъекта движения, на заключительной ступени, на стадии синте­за, как второго отрицания, однозначно определить как просто единст­во двух первых определений: непосредственного и опосредованного. Дело в том, что в этом цикле отрицательности начальный и конечный пункт движения совпадают. Начальное первое - это простое всеобщее, но и заключительная фаза в качестве отрицания отрицания, как снятия различия или противоречия есть также всеобщее, как простое соотноше­ние с самим собой в свом ином. Но третье, как непосредственное или всеобщее получилось благодаря снятию, опосредования, простое через снятие различия, положительное путем снятия отрицательного. Резуль­тат, как вобравший в себя весь путь своего движения к себе, есть од­новременно и непосредственность и опосредование, оно, можно сказать, есть их единство. Но такие формы суждения явно неадекватны беспокой­ной природе отрицательности. Подобные рассудочные обороты не улавли­вают динамики понятия, умерщвляют его, делают статичным. Абсолютный субъект, как некоторый результат движения, есть не находящееся в со­стоянии покоя единство противоположностей, а, наоборот, в качестве этого единства есть различающая себя в самой себе активность и дея­тельность.

Сложившееся шаблонное представление о диалектике, как учении о единстве противоположностей или о том, как могут быть и как бывают тождественными противоположности, сильно упрощает суть дела, чтобы не сказать большего. И этот момент не может быть специально не ого­ворен. Мы можем пользоваться подобными оборотами в целях удобства, как некоторыми сокращенными формулами, если при этом не упускается сама суть дела. Бесконечно многообразный материал, которым оперирует философия, в конечном счете заключен в пределах высших противополож­ностей, выражающих отношение между мышлением и бытием.

Выше было кратко отмечено, что положение о совпадении противопо­ложностей само по себе статично и не указывает на процесс. Можно, прав­да, сказать в оправдание, что процесс остался позади определенного результата и мы имеем теперь дело с чем-то ставшим. Можно даже пойти еще дальше и сказать, что полученный результат сам в свою очередь есть некоторая определенность, а последняя, согласно общего тезиса диалектики о противоречивости всего сущего, будучи в себе иным само­го себя, начинает изменяться. И снова мы получили процесс, который должен резюмироваться опять-таки в некоторый результат и причем с той же необходимостью, с какой открылся и сам процесс. И такому чередова­нию конца не видно. Мы впадаем здесь в хорошо известный прогресс в бесконечность. Следует подчеркнуть, что мы тут не погрешили против ис­тины и ничего понапрасну не придумали. Это не результат ошибки в на­ших логических построениях и не искажение духа диалектики. Диалекти­ка с необходимостью рождает из себя такой безотрадный момент, но он в ней не единственный. Если вовремя не сориентироваться и дать себе застрять в пределах такой диалектики, можно смело обвинять кого угод­но в противоречии между методом, а наш метод и есть диалектика, и, например, положением, где утверждается абсолютный конечный пункт вся­кого развития. Но если внимательно присмотреться к природе противоположностей и вообще к природе какого угодно отдельно взятого предме­та, то вышеупомянутое обвинение должно отпасть само собой. Такая ду­рная изменчивость и в самом деле имеет место в природе и она действи­тельно не может иметь никакого окончательного результата. Это голая отрицательность, простая изменчивость, бесцельное движение вообще.

Выше было показано к чему приводит последовательно проведенная диалектика предметности, определенности как таковой, которая как от­рицательность, то есть нечто конечное, обнаруживает себя иным в са­мом себе, но в своем ином возвращается к самому себе и есть абсолют­ная отрицательность или бесконечность. Две точки, два определения сливаются в одну точку: в огне диалектики рождается идеальное, кото­рое и есть природа или сущность вещи, любого чувственного предмета, а если еще точнее - понятие.

Во внешней реальности два предмета не могут находиться в одной точке или в одном месте. Только идеальное, только сверхчувственное или имматериальное таковы по своей природе, что две точки совпадают в од­ну точку, две стороны противоположности перестают быть таковыми в ре­зультате своей диалектики и смыкаются или можно сказать схлопываются в единое целое, различающее себя внутри самого себя. Это и есть про­тиворечие как критерий истины, потому что мы получили идеальное, как нечто бесконечно гармоничное и соразмерное в самом себе. Понятие, как это совершенно идеальное внутри себя целое, как субстанция вещей, есть поэтому лишь нечто внутреннее и потому со своей внешней стороны обнаруживает себя в виде обособившихся реальных существований. Будучи бесконечным по своей природе, понятие имеет абсолютную власть над внешне обособившимися своими проявлениями, они ему совершенно несора­змерны. Всеобщая природа понятия проникает их насквозь, выходит за их пределы, возвращаясь к себе, и из своего бесконечного идеального ис­точника открывает новый процесс и управляет им. Понятие не может за­стрять в вещах, оно их преобразует и поднимает до своего уровня, реа­лизуясь как формирующая и созидающая сила.

Мы в нашем обычном представлении имеем мысли по существу родствен­ные этим философским положениям. Понятие, субстанция, сущность есть не что иное, как та же необходимость, закон, поскольку все они по своей природе выражают неразрывную связь каких-то сторон, предметов, явлений. И человек в своем познании стремится к тому, чтобы открывать законы в природе и обществе и в соответствии с ними строить свой мир. Отступление от них, игнорирование необходимости обрекает нас на неу­дачу. И, наоборот, наши действия с учетом необходимости являются бо­лее успешными и плодотворными и не только не стесняют нас в нашей сво­боде, но и расширяют ее. Поэтому познание законов, раскрытие содержания необходимости является для нас залогом нашей свободы. Но тем са­мым мы косвенно признали, что истинным субъектом движения и развития являются как раз эти императивы. По видимости человек действует про­извольно, но его цели указывают еще и на нечто иное, переходящее пре­делы голой субъективности и полагающее объективную тенденцию. Ну, а в природе, где нет сознательных целей и стремлений, борьбы страстей и столкновения интересов, проявление законов, действие необходимости более непосредственно и безусловно.

В природе за внешней игрой случайных сил всегда скрывается необхо­димость. Законы природы, необходимость не встречают ни малейшего пре­пятствия со стороны отдельно взятого существования. Разрозненность и непосредственность существования предметов в природе есть только ви­димость в них, что нами не раз отмечалось. Идеализм вещей в природе, их несамостоятельность в особенности откровенно проявляется в тяжес­ти, например, в направленности всех вещей к центру тяготения, где они теряют свою отрозненность. Гармоническое устройство космоса, строгое и стройное расположение всех его образований есть этот идеализм при­роды, как результат действия закона всемирного тяготения, но в то же время и отталкивания. Одного не бывает без другого, причем одновремен­но и в одном и том же отношении. Внешним выражением этого противоре­чия является движение небесных тел вокруг своего центра в форме зам­кнутой кривой.

Конечно, необходимость, закон, сущность еще не понятие и это отме­чалось. Поэтому синонимами их в строгом смысле слова назвать нельзя. Понятие можно считать сущностью сущности и соответственно других од­нопорядковых определений. Но более глубокое понимание содержания этих категорий показывает, что они в себе есть нечто большее, чем только то, что мы из них обычно извлекаем. Как было показано движение, напри­мер, сущности в самой себе, ее отрицательность оказывается абсолютной отрицательностью и, следовательно, целокупностью определений, то есть понятием.

Власть бесконечного понятия над реальным и конечным красноречиво обнаруживается и на уровне жизни. Живое существо обладает ощущением. Ощущение имеет определенное содержание и тем самым оно есть субъек­тивное различие внутри животного. Животное, следовательно, изнутри себя поставлено в отношение к природе, внешним реальным различиям, которые оно имеет внутри себя пока еще в простой, идеальной форме. Внешние различия, объективность есть другое, отрицательное живого су­щества и вместе с тем является моментом самого понятия, субъективно­сти животного, поскольку последнее содержит в себе те же различия, но в идеальной форме. Субъективные различия животного в виде его опреде­ленных ощущений остаются только субъективными, внутренними различия­ми и им недостает момента объективности, которая находится вовне. Этот недостаток выражается как стремление животного, как его инстинкт. Например, чувство голода животного есть ощущение другого в нем самом и стремление восполнить односторонность своей субъективности путем потребления предназначенного для него предмета. Чувство голода в жи­вом можно рассматривать как отрицание, которое снимается в свою оче­редь посредством поглощения внешнего предмета. Этот процесс есть от­рицание отрицания, процесс, в котором сущность живого в качестве поня­тия объективирует себя и сохраняет.

Нужно всегда помнить, что в сфере развития, субъект движения в ка­честве всеобщего, понятия не увлекается процессом так, чтобы в нем ис­чезнуть, а, напротив, сохраняет себя в процессе опредмечивания, пола­гая саму реальность равной самому себе. Поэтому в данном примере жи­вотное, поглощая предназначенный ему предмет и ассимилируя его, под­тверждает, с одной стороны, свою власть над ним, а, с другой стороны, показывает ничтожность предмета, не способного противостоять власти идеального.

Живое, жизнь вообще - это определенная ступень развития понятия, которое в качестве идеального, субъективного единства не остается то­лько чем-то внутренним, сущностью вещей, но реализует себя как тако­вое и в своем отношении к вещам, как несоразмерным природе идеального, утверждает свою безусловную власть над ними. Внешняя реальность потому терпит насилие понятия над собой, что вещи со своей внутренней сторо­ны, по своей сущности или, лучше сказать, по своему понятию есть то же самое, что живое есть для себя, то есть всеобщее, идеальное. Сле­довательно, животное, потребляя внешние предметы, соединяется в них с самим собой, сохраняя себя в самом процессе, оставаясь непроцессу­альным.

В неорганической природе, например, в химическом процессе резуль­татом реакции является нейтральный продукт, в котором самостоятель­ность противостоящих друг другу сторон снята в чем-то третьем. Скажем, натрий и хлор образуют собой поваренную соль и не сохраняются в конеч­ном продукте как таковые.

Не так обстоит дело со всеобщим, которое само как единство противо­положностей есть нечто отделяющее себя от несоразмерных ему конечных вещей и сохраняющее себя в своем соединении с ними. И сами единичные предметы, соприкасаясь со всеобщим, идеальным не сохраняются в своем прежнем виде, а силой всеобщего поднимаются из своей случайной единич­ности до уровня всеобщего и необходимого, ассимилируются им. Всеобщее сообщает единичным, случайным предметам, поднимая их до своего уровня, значение и достоинство равное самому себе. Понятие, воплощая себя в реальность до конца и без потерь доходит до своего кульминационного пункта и становится идеей. Абсолютным основанием всякого движения и развития является, следовательно, идея. Но в своем начале идея есть только всеобщее или логическая идея, понятие. И только в конце про­цесса она есть то, что она есть или, точнее, делает себя тем, что она есть в самой себе: абсолютное, конкретное, субъект, истинно единичное, как слившееся со всеобщим и ставшее равным ему, а не как чувственный предмет, противостоящий понятию.


3.О творческой или конституционной функции принципа отрицательности.

Понятие обладает творческой мощью, то есть способностью в своем опредмечивании поднимать разрозненную и хаотичную предметность до сво­его уровня, до уровня своего достоинства, как определенным образом организованного целого. Понятие, таким образом, по своему образу и по­добию творит свой универсум из этих ничтожных, случайных единичностей, из ничего. Разрозненная обособленность непосредственных существований является отрицанием их взаимной связи между собой, которая в них дей­ствительна как нечто только внутреннее. Но сила действующего в них понятия возвращает их в их первоначальное единство, что и является отрицанием отрицания.

Рассмотренная нами диалектика отрицательности показала истинное со­отношение противоположностей. Непреложный вывод заключается в том, что об­разующие единство противоположности материального и идеального, коне­чного и бесконечного, субъективного и объективного и др. неравноценны между собой, асимметричны. Все, что есть несимметричного в реальном мире, обусловлено отмеченной изначальной, субстанциальной асимметрией. Как мы видели при анализе различных положений, выражающих соотношение указанных противоположностей, идеальное, субъективное и т.д. в своей реализации свободно и беспрепятственно проникает сквозь реальное, объ­ективное, материальное и не оставляет его в его конечности и случай­ной разрозненности, а преобразует и возводит его до уровня собствен­ной существенности.

Если, например, конечное и бесконечное приводятся в такое соотно­шение или единство, то бесконечное в конечном имеет свою границу или предел и перестает быть бесконечным, а само становится лишь другим конечным. Бесконечное, чтобы подтвердить себя как таковое, должно пе­рейти конечное, иначе, снять его и положить моментом собственного дви­жения и тем самым возвратиться к самому себе, сохранить себя в своем процессе. Должно исчезнуть отношение между конечным и бесконечным, характерное для сферы сущности, потому что в отношении всегда полага­ется два определения, в результате чего бесконечное оконечивается в сущности и эта сфера, следовательно, еще не является высшей и ис­тинной сферой. Истинным бесконечным является бесконечное в сфере по­нятия, где оно становится единством самого себя и конечного и, таким

образом, два определения сливаются в одно и образуют собой абсолютное единство как абсолютную отрицательность. Подлинным идеализмом являет­ся абсолютный идеализм, где субъективное не противостоит объективно­му, идеальное материальному, бесконечное конечному и т.д., в резуль­тате чего они становятся односторонними, и, следовательно, конечными, единством только в себе.

Действительное бесконечное, идеальное, субъективное не нейтрализу­ются в своем соединении с конечным, реальным, объективным и не образуют как в химическом процессе чего-то третьего, в котором обе крайности снимаются и исчезают как таковые в нейтральном продукте, теряют оди­наково свою самостоятельность. Нет, бесконечное не исчезает, а сохра­няется в соединении с конечным как истинный субъект движения, только конечное снимается и становится моментом движения бесконечного. Поэто­му результатом движения является не единство противоположностей, а как реализовавшее себя понятие, этот результат есть единство идеи в форме бесконечного, субъективного и т.д.

Абсолютная, бесконечная форма отличает себя от конечных форм субъ­ективного, мышления, бесконечного, которые еще не развивали себя, не сняли конечное, объективное и, следовательно, остаются чем-то лишь внутренним, которым противостоит внешнее, как нечто самостоятельное. Подлинное философствование, оставаясь на почве монизма, должно назы­вать себя идеализмом, поскольку при соединении идеального и реального, мышления и бытия, конечного и бесконечного и т.д. реальное не остает­ся таким, каким оно было до этого соединения, а преобразуется и под­нимается из своей случайной формы до необходимости, до формы понятия. Идеальное, субъективное не терпит никакого ущерба в своем соединении с реальным, а сохраняет себя в своем процессе и не изменяется. Всеоб­щее есть нечто пребывающее, как спонтанно из самого себя вследствие своей противоречивости вспыхивающий и в самом себе затухающий процесс.

К подобному пониманию довольно близко подошло современное теоретическое естествознание, выдвинув гипотезу о проис­хождении вселенной путем спонтанного взрыва из нулевого объема, бук­вально из ничего. Движение от нулевого объема, от ничего следует при­знать принципиальным положением, которое должно быть принято во вни­мание. В истории философии все это уже было.

Восточные воззрения, как известно, в начало тоже помещали ничто. Элеаты разрабатывали понятие чистого бытия, которое мало чем отлича­ется от ничто, различие только формальное. И то и другое одинаково бессодержательно. Но дело в том, что сама природа начала такова, что в начале ничего и не должно быть более определенного, поскольку оно начало. Поэтому в начало и не следует помещать ничего конкретного.