Н. Д. Елецкий основы политической экономии учебное пособие

Вид материала

Учебное пособие

Содержание Историческая и пространственная вариантность хозяйственного механизма. Правовые элементы хозяйственного механизма. 11. Экономическая культура Человек как носитель экономической культуры общества. Экономическая психология. Экономическая идеология. Заключение по разделу ш.

Подобный материал:

• Учебное пособие Житомир 2001 удк 33: 007. Основы экономической кибернетики. Учебное, 3745.06kb.
• А. А. Дегтярев основы политической теории введение Литература, 3430.48kb.
• Алферов Анатолий Александрович Ромек Е. А. «Общество знания» Дисциплинарная структура, 948.72kb.
• С. Н. Булгаков. Задачи политической экономии, 585.04kb.
• Н. Г. Сычев Основы энергосбережения Учебное пособие, 2821.1kb.
• Работа Д. Рикардо «Начала политической экономии и налогового обложения», 56.63kb.
• Ольшанский Д. Основы политической психологии. Учебное пособие для вузов Глава, 1022.42kb.
• Концепция социализма в экономическом наследии Ленина и Сталина. 22. Основные школы, 15.95kb.
• Н. Ю. Каменская основы финансового менеджмента учебное пособие, 1952.65kb.
• Е. Г. Степанов Основы курортологии Учебное пособие, 3763.22kb.

Историческая и пространственная вариантность хозяйственного механизма. В первом параграфе данной главы было отмечено, что одновариантная для того или иного способа производства система первичных производственных отношений проявляется через многообразные модификации хозяйственного механизма. Одним из факторов модификации является историческая эволю­ция экономической системы, в связи с чем на разных этапах ее развития возникают различные исторические варианты хозяйст­венного механизма, соответствующие одному способу производ­ства (данная проблема частично уже была затронута при анализе типов хозяйствующих субъектов).

Как правило, новый хозяйственный механизм возникает сна­чала в качестве уклада, некоторого элемента в системе предыду­щего. Воплощая уже новый вид отношений между трудом и соб­ственностью, он по внешней оболочке, по организационным и надстроечным параметрам выступает как часть, сторона господ­ствующего хозяйственного механизма, и для современников далеко не всегда очевидно, что происходит зарождение новой хозяйст­венной системы. Так, возникновение рабства в течение несколь­ких тысячелетий воспринималось как второстепенная модифика­ция общинной собственности, колонат получил развитие как эко­номическая и юридическая разновидность рабовладения и т.д. Производительные силы в рамках формации эволюционируют, и каждому из этапов этой эволюции соответствует особенный вари­ант хозяйственного механизма. Вплоть до качественного перело­ма в развитии производительных сил, когда на приобретенной адекватной технической базе происходит переход от формального к реальному утверждению нового вида собственности, воспроиз­водство хозяйственного механизма развивающегося способа про­изводства характеризуется неустойчивостью и неопределенностью, подчиненным положением, многочисленными вкраплениями пред­шествующих хозяйственных форм и симбиозом с ними. После же указанного перелома картина кардинально меняется: новый тип хозяйственного механизма становится господствующим, подчиняет и преобразует, соответственно природе утвердившегося основного производственного отношения, все формы экономических связей; функционирование хозяйственного механизма наиболее адекватно воплощает сущность способа производства. Хозяйствующие субъекты и их взаимосвязи могут по внешним параметрам значительно отличаться от своих исторических прообразов (так, крупный фабрикант эпохи расцвета капитализма во многом отличен от хозяина небольшой мастерской, бюргера позднефеодального периода) - хотя существо отношений труда и собствен­ности в обоих случаях может быть однотипным.

В эпоху движения способа производства по нисходящей линии в функционировании хозяйственного механизма нарастают кри­зисные симптомы; историческая бесперспективность данной фор­мы связи труда и собственности проявляется как дестабилизация, нарушения хозяйственных связей, увеличение трудностей инди­видуального воспроизводства хозяйствующих субъектов и обще­ственного воспроизводства в целом. Резко обостряются противо­речия хозяйственного механизма; как правило, предпринимаются непоследовательные попытки его реформирования. Собственни­ки все в меньшей мере могут реализовать свои интересы посред­ством традиционных хозяйственных приемов и вынуждены ми­риться с распространением новых форм экономических отноше­ний, даже понимая, что эти формы подрывают основу еще сохра­няющегося социально-экономического порядка (так, общинники были вынуждены мириться с новыми хозяйственными принципа­ми богатеющих рабовладельческих семей, феодалы - с активнос­тью предпринимателей, арендующих у них землю, а американ­ские капиталисты - с "новым курсом" Рузвельта, которого они именовали "социалистом" и даже “большевиком”). Хозяйственный механизм в данном состоянии все в большей степени формализуется - сохраняющая­ся внешняя экономическая и юридическая оболочка хозяйствую­щих субъектов и связей между ними наполняется меняющимся содержанием, развивается расширенное воспроизводство нового уклада вплоть до смены исторического типа хозяйственного меха­низма.

Историческая вариантность хозяйственного механизма допол­няется пространственной. Один и тот же формационный вид соб­ственности может по-разному проявляться в различных регионах и странах, на разных континентах. Пространственная вариант­ность хозяйственного механизма обусловлена, прежде всего, гео­графическими факторами и связанным с ними естественно-территориальным разделением труда. Уже первобытнообщинная собственность приобретала различные конкретно-хозяйственные проявления в географических зонах, способствовавших производвенной специализации охотничьих, земледельческих, скотоводческих сообществ. Для всех доиндустриальных формаций данный фактор вариации хозяйственного механизма оставался решающим. Он в определенной мере сохраняет свою значимость и до насто­ящего времени (нетрудно обнаружить естественно-географичес­кие причины отличий хозяйственного механизма, например, Ис­ландии и Парагвая). Однако, в целом, производительные силы индустриального и, тем более, постиндустриального типа нивелируют естественную пространственную дифференциацию форм хо­зяйствования. Пространственные модификации хозяйственного механизма становятся, все в большей мере, результатом общест­венного разделения труда и, в частности, отраслевой специализа­ции, мало связанной или вообще не связанной с географическим положением страны или региона.

По-существу, именно отмеченные исторические и простран­ственные факторы модификации хозяйственного механизма от­ражаются в современных концепциях "моделей экономических систем". Когда сопоставляются, например, американская, япон­ская и западноевропейская "модели капитализма", когда анали­зируются различные "модели смешанной экономики", то, факти­чески, речь ведется об исторически-пространственных вариантах хозяйственного механизма, но с одним существенным добавлением: с учетом влияния надстроечных факторов. Традиции, особеннос­ти "образа жизни", национального характера, мышления, специ­фические черты политического и правового регулирования эко­номики способны стать ощутимым фактором модификации хо­зяйственного механизма, вызвать к жизни ту или иную своеоб­разную "модель" экономической системы.

Правовые элементы хозяйственного механизма. Среди надстро­ечных факторов вариантности хозяйственного механизма решаю­щая роль принадлежит политическим и правовым. Проблемы вза­имосвязи политики и экономики, и, в частности, социальная при­рода экономической политики, - были затронуты в предыдущей главе. Формой, стороной политико-властных отношений, приоб­ретающей, в силу своей специфики и особой важности, роль само­стоятельного элемента надстройки, является право. Право – это система общеобязательных социальных норм; в условиях государственной организации общества исполнение этих норм обеспечивается и гарантируется силой государства; право выступает как возведенная в закон воля господствующих социальных сил, содержание которой определяется их интересами. Государственный аппарат может применять санкции и принуждение для исполнения закона; в этом заключает­ся отличие механизма действия государственного законодательства от норм «обычного» права, регулирующих жизнь общества в до­классовую эпоху, а также от иных нормативных систем (этичес­ких и др.). Будучи частью надстройки, право обусловлено господ­ствующими производственными отношениями, оно оформляет и закрепляет эти отношения.

В системе хозяйственного механизма правовые нормы вы­полняют формоорганизующую роль - посредством этих норм эко­номические отношения приобретают конкретную форму юриди­чески признаваемых обществом хозяйственных связей. Решаю­щую роль имеет при этом хозяйственное право, непосредственно регулирующее отношения между хозяйствующими субъектами; важны и экономические аспекты других отраслей права - госу­дарственного, административного, гражданского, наследственно­го, уголовного т.д. Хозяйственный механизм модифицируется в зависимос­ти от особенностей присущего некоторой стране позитивного права, то есть формально зафиксированных тем или иным обра­зом законов, подзаконных актов и иных юридических норм.

В современных условиях вариантность хозяйственного меха­низма и, в частности, формы борьбы с экономической преступ­ностью в значительной мере определяются степенью воплощения в практику социальных отношений принципов правового государ­ства. Концепция правового государства возникла в условиях ут­верждения капитализма как реакция на государственный произ­вол феодальной власти и первоначально включала в себя две ос­новные идеи: верховенство закона и независимость индивида от произвола власти⁴¹². Антитезой феодальной и буржуазной госу­дарственности объясняется некоторая тавтологичность термина; ведь право - это по определению атрибут государственности⁴¹³.

В настояшее время разработаны обобщенные трактовки концепции правового государства. В соответствии с ними, сущностное значение имеют два фундаментальных принципа: во-первых, это соответствие позитивного права объективно необходимому для данного этапа развития социума («"правление закона" лишь в том случае будет атрибутом правового государства, когда сами за­коны адекватны объективно необходимому правопорядку и по своему содержанию являются правовыми, но не актами государ­ственного санкционирования произвола тех, кто их принимает, или тех, от которых зависит такое принятие»⁴¹⁴); во-вторых, это соответствие фактических социальных отношений позитивному праву. В истории известны многочисленные случаи как несоот­ветствия утверждаемых и защищаемых государством законов объ­ективным тенденциям развития, так и значительного отклонения действительной социальной практики от "правильных", своевре­менных и "хорошо сформулированных", но фактически не реа­лизуемых законов.

Очевидно, что функционирование рынка не может осущест­вляться вне системы договорных отношений и реализации прин­ципа равноправия и взаимной ответственности контрагентов, за­ключающих договор (на это особое внимание обращают пред­ставители теоретических направлений "прав собственности" и контрактной экономики"⁴¹⁵). В системе правового государства хозяйствующие субъекты подчиняются лицам и органам, воплощающим государственную власть, в той мере и тогда, в какой и когда они представляют закон и действуют в его рамках. Что же касается правомерных распоряжений, то они должны исполняться субъектами нижестоящих социальных уровней независимо от их желаний; в противном случае ни хозяйственный механизм, ни общество в целом не могут нормально функционировать.

Важ­нейшей методолого-теоретической и хозяйственно-практической проблемой является при этом оптимальное отражение в системе позитивного права объективной диалектики принципов стабиль­ности и мобильности законодательства. Стабильность законов способствует устойчивости хозяйственной системы, но содержит опасность формализации правовой системы и превращения ее в фактор, препятствующий эффективному развитию экономики вследствие отставания от движения производственных отноше­ний; мобильность, напротив, отражает их динамику, но порожда­ет тенденции неустойчивости и неопределенности, неувереннос­ти хозяйствующих субъектов в рациональности и желательности их действий и проектов, особенно ориентированных на долгос­рочную перспективу.

Атрибутом хозяйственного механизма правового общества является эффективная работа судебной системы. В условиях пра­вового государства хозяйствующие субъекты должны иметь воз­можность подтверждения или отмены в судебном порядке реше­ний по экономическим вопросам, принятых любыми лицами или органами. Естественно, это усложняет функции суда, требует вы­сокой правовой культуры, "юридизации мышления" всех хозяй­ствующих субъектов и всех членов общества - но только на такой основе возможно функционирование хозяйственного механизма, отвечающего требованиям современного эффективного экономи­ческого правопорядка и принципам правового государства, спо­собствующего выявлению позитивного потенциала иных надстро­ечных форм, воздействующих на экономику.


11. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА


11.1. Экономическая культура

и экономический человек


Сущность экономической культуры. Категория “культура” относится к числу сложных синтетических понятий обществове­дения. Культура отражает достижения общества, человеческой истории, цивилизации (имеются различные варианты трактовок соотношения понятий "культура" и "цивилизация"; русские фи­лософы конца XIX - начала XX вв. обосновывали антитезу этих понятий). Традиционно выделяют материальные и духовные фор­мы культуры, а также аспект концентрации в феномене культуры предшествующего социального опыта.

Ключевым элементом культуры общества является его эконо­мическая культура. Материальные аспекты экономической куль­туры воплощаются в уровне, состоянии и эффективности произ­водительных сил и производственных отношений, духовные - в степени совершенства элементов духовной жизни, связанных с производством, и в степени их содействия прогрессу экономики; аспект социального опыта - в полноте и мобильности механизма усвоения и воспроизводства позитивных и преодоления негатив­ных результатов предшествующего развития⁴¹⁶. Последний момент при этом соотносится с опытом не только некоторой данной, но и других экономических систем - способность к эффективному восприятию "чужого" опыта и превращению его в собственное достояние является важным показателем уровня экономической культуры. «Культура - термин с колоссальной емкостью смысла и содержания... Культура, будучи продуктом жизнедеятельности лю­дей, представляет собой своего рода предметный (овеществлен­ный) и деятельный "генофонд" общества, обладающий различ­ными механизмами трансляции (наследования) опыта, задающий индивидам и институтам определенные образцы мышления чувствования и поведения, но, вместе с тем, предполагающий и их способность к обучению... В экономической культуре кристаллизируются наиболее успешные и поддерживаемые естественные ходом жизни и сознательными усилиями образцы мысли, действий, взаимоотношений. В них сжатая энергия (сила) прошлого опыта, фактически ценнейший и не заменяемый ничем моральный и мотивационный ресурс экономического роста... Первосте­пенный интерес представляет характеристика культуры под углом зрения ее соотнесенности с факторами экономического успеха"⁴¹⁷.

Экономическая культура имеет не только качественную, но и количественную сторону (уровень культуры). Особенностью ко­личественной стороны культуры (как и вообще количественных показателей) является то, что она приобретает содержательный смысл, преимущественно, в соотносительном выражении: во-пер­вых, в соотношении физического и социального времени движе­ния некоторого социума; во-вторых, в режиме реального времени - в соотношении уровня экономической культуры различных со­циумов в данный момент или исторический интервал. Без учета этой соотносительности, в "абсолютном" смысле невозможно, например, ответить на вопросы: высока или низка экономическая культура Древнего Египта? экономическая культура современного Египта? - и т.д.

Материальные аспекты экономической культуры тяготеют, как отмечено выше, к параметрам способа производства, - но отнюдь не сводятся к ним полностью. Это объясняется наличием у куль­туры собственного синтетического содержания, которое может прослеживаться в разных способах производства. Данный факт объясняется наличием в структуре культуры и влиянием на все ее основные аспекты таких интегрированных социальных феноме­нов с "размытыми" границами, как традиции, обычаи, привычки. ("Действие диктуется преимущественно привычкой, особенно когда дело касается экономического поведения"⁴¹⁸. "Именно ин­ституционализированные обычаи... являются реальной силой, уп­равляющей человеческим поведением⁴¹⁹".) Влияние традиций, обычаев проявляется в формах организации производства, во взаимо­язях хозяйствующих субъектов, в технических и социальных свойствах рабочей силы - ключевого элемента производительных сил. Моментам своеобразия и даже уникальности отдельных форм культуры особое внимание уделяет концепция "локальных циви­лизаций", для которой, например, экономическая культура есть порождение "духа" некоторой цивилизации, ее особенного, не соотносящегося с другими, социального качества. Если оставить в стороне крайности данного подхода, то необходимо отметить, что проблема экономико-культурного своеобразия отдельных со­циальных систем действительно существует и она очень важна. Наряду с вариантностью хозяйственного механизма, возможной на базе одного способа производства (о чем шла речь в предыду­щей главе), обнаруживается и вариантность форм экономической культуры, при их взаимной обусловленности друг другом. Эле­менты хозяйственного механизма, особенно такие, как функцио­нирование рабочей силы, формы надстроечного воздействия на производство, деловая этика - существенным образом зависят от особенностей экономической культуры⁴²⁰. В то же время, хозяйст­венный механизм, и особенно его трансформация, может оказать ощутимое влияние на экономическую культуру общества, на мо­дификацию психологии, на воспроизводство или, напротив, пре­одоление традиций, на образ жизни⁴²¹.

Весьма разнообразны страновые и региональные формы экономической культуры. Диалектически противоречивы тенденции к унификации культур, к формированию интегрированной гло­бальной экономической культуры, с одной стороны, - и к возможно более полной реализации собственного внутреннего потенциала каждой из культур, к утверждению и воспроизводству её самоидентичности - с другой. Практика последних десятилетий убедительно показывает, что наибольших экономических успехов достигали не обособленные социальные системы, и не те, кото­рые механически воспроизводили чужой опыт, а те, которые ус­ваивали этот опыт, преломляя через "призму" собственной куль­турной традиции, стремились к интегрированию положительных черт и достижений внутренней и внешней социально-экономи­ческой организации и, вместе с тем, решительно отказывались от устаревших форм своей культуры, учитывая при этом также ошибки и негативные результаты функционирования других социальных систем⁴²².

Фундаментальным свойством культуры вообще (и экономи­ческой культуры, в частности) является присущий ей фрактально-голографический эффект: носителем и воплощением культуры яв­ляется и общество в целом, и отдельные его блоки и элементы, институты и группы людей, и наконец, отдельные члены общест­ва. Естественно, степень воплощения системных свойств культу­ры в жизнедеятельности тех или иных элементов социума различ­на; возможна не только преимущественная реализация тех или иных сторон культуры, но и типологически-персонифицированная ориентация на противоположные моменты ее сущности. Их диалектическая противоречивость получает при этом внешнюю форму движения, чем и объясняются социально-экономические конфликты между носителями одной культуры. Наряду с внеш­ней реализацией, противоречивые аспекты культуры представле­ны в социальном качестве каждого из субъектов общественных отношений, в связи с чем экономическая деятельность всегда есть диалектика рационального и иррационального, логичного и ало­гичного, расчета и интуиции и т.д., - хотя и с различиями струк­турного преобладания и в разных формах у отдельных социаль­ных субъектов. Характеристика последних в качестве носителей экономической культуры предполагает, прежде всего, рассмотре­ние обеих сторон диалектической пары "общество - человек".

Человек как носитель экономической культуры общества. Одним из наиболее абстрактных моментов экономико-теоретического ис­следования человека является оценка его просто как члена обще­ства, которое понимается в качестве совокупного нерасчлененного субъекта производства и потребления. "Человек вообще", "че­ловек в широком смысле слова" на этом уровне абстракции тож­дественен "человеческому обществу". Необходимость реализации, в процессе жизнедеятельности и ради нее, противоречия между производством и потреблением, неизбежно придает социальной форме движения качество "экономического общества", а каждому индивиду как абстрактному социальному субъекту - качество "эко­номического человека"⁴²³.

Хорошо известно, что первые развернутые теоретические модели "экономического человека" были разработаны в XVIII веке, и, главным образом, - в произведениях А.Смита. В его понимании данная модель воплощает экономические черты любого человека, "человека вообще", отражает, так сказать, "экономическую ипос­тась" естественного человека Руссо, экономические параметры "естественного порядка"⁴²⁴. Как было показано еще в XIX в., в действительности "экономический человек" Смита - это отнюдь не "человек вообще", а идеальная модель буржуазного предприни­мателя. Продолжением линии на отождествление свойств "эко­номического человека вообще" с качествами того или иного исто­рического типа хозяйствующего субъекта явились далее маржиналистский "рациональный максимизатор полезности", субъект "ра­ционального выбора" или "рациональных ожиданий", "информа­ционно-экономический человек" и т.д.⁴²⁵.

Современные обобщения смитовской концепции содержат с одной стороны, признание того, что "экономическому человеку вообще" как абстрактному социальному субъекту действительно присущи некоторые общеисторические черты, но, в то же время с другой, - сами эти черты следует трактовать иначе, в более широ­ком контексте, воплощающем общесистемные свойства эконо­мики. "Никакая экономическая теория не может обойтись без рабочей модели человека, то есть определенных допущений отно­сительно детерминантов и способов его экономического поведе­ния. Главными компонентами такой модели являются, на наш взгляд, гипотеза о мотивации или целевой функции экономичес­кой деятельности человека, гипотеза о доступной ему информа­ции и определенное представление о физических, и, главное, ин­теллектуальных возможностях человека, позволяющих ему в той или иной мере добиваться своей цели"⁴²⁶.

Вместе с тем, уже на уровне абстрактной оценки индивида как члена общества выявляется, что интересы отдельного челове­ка не могут быть тождественны интересам общества в целом - как в качественном разрезе (ибо общество имеет системные цели, не сводимые к сумме целей индивидов), так и в количественном. В связи с этим, современный вариант обобщенной концепции "экономического человека" может быть представлен как модель индивида, имеющего экономические интересы и стремящегося к их реализации. Нетрудно заметить, что при таком понимании "эко­номическим человеком" является каждый член общества, осущест­вляющий сознательную жизнедеятельность.

Тот факт, что "экономический человек" не только имеет ин­тересы, но и стремится, посредством своей деятельности, к их реализации, означает включение рассматриваемого вопроса в струк­туру проблематики экономической культуры, ибо механизмы, спо­собы реализации интересов, соблюдаемые при этом социальные правила, границы допустимого, методы ведения борьбы и формы разрешения противоречий обусловлены именно экономической культурой данного общества. Влияние духовных аспектов культу­ры и традиций на способы реализации интересов очевидно, но не следует забывать, что решающая роль и в этом случае принадле­жит материальной стороне культуры. Уровнем производитель­ных сил, в первую очередь, обусловлено как само возникновение интересов данного исторического вида, так и принципиально воз­можные способы их реализации. Экономический человек, таким образом, всегда является носителем экономической культуры.

В то же время, не следует забывать, что, как и всякая теорети­ческая концепция, модель "экономического человека" - это аб­стракция, хотя и отражающая сущностные зависимости и тенден­ции, но представляющая их упрощенно и "в чистом виде". Человек - это не автомат, жестко запрограммированный на стремление к реализации своих интересов; он может, во-первых, неправильно понимать эти интересы а, во-вторых, даже понимая их правиль­но, не всегда действовать в соответствии с их объективной ориен­тацией под влиянием "неэкономических" интересов и побужде­ний, которые нередко оказываются более весомыми. ("Но чело­век от природы беспечен; он скорее согласится быть доволен ма­лым и вести спокойную жизнь, нежели домогаться больших выгод, требующих несравненных забот и трудов"⁴²⁷.)

Следующим шагом конкретизации проблемы экономическо­го человека в системе экономической культуры является конста­тация неоднородности общества, в связи с чем обнаруживается, что главной формой социальных противоречий являются не противоречия между равнопорядковыми хозяйствующими субъектами, воплощающими принципиально однотипные элементы культуры, а противоречия собственности, радикально меняющие структурирование экономической культуры. Разнородность социальных групп и их интересов порождает и специфически-конкретизированные типы экономического человека и экономической культу­ры, вплоть до классово-антагонистических. Отмеченная в главе 9 идея Платона о существовании в рамках формально единого госу­дарства фактически двух государств (богачей и бедняков) сохра­няет свою методологическую значимость для характеристики всех феноменов классового общества, и, в частности, форм экономи­ческого человека и экономической культуры. "Определение клас­сового индивида, базирующееся на роли его в производстве, явля­ется поэтому сущностным, в отличие от определений на базе яв­лений сферы видимости"⁴²⁸.

Каждый из персонифицированных полюсов противоречия труда и собственности объективно наделен экономическими ин­тересами и стремится к их реализации, поэтому каждый из них выступает как экономический человек. Но это - классовый эконо­мический человек, деятельность которого всегда есть борьба с ин­тересами полярно противоположного классово-экономического человека; объектом борьбы является, прежде всего, ограничен­ный по качественным и количественным параметрам продукт. Вместе с тем, объективная общность интересов в рамках того или иного класса приводит к типизации черт соответствующего клас­сово-экономического человека; индивидуально-личностные чер­ты отступают на второй план, а ведущее значение приобретает классовая природа экономического человека. "Рабочий - это не трудящаяся личность, то есть не личность, которая трудится, а рабочий в силу того, что он выступает как лишь персонифициро­ванная рабочая сила, наемный классовый индивид"⁴²⁹.

Двум "государствам", двум противостоящим типам экономи­ческого человека соответствуют и две формы экономической куль­туры. С точки зрения материальных аспектов культуры это прояв­ляется в противоречии между элементами совокупной рабочей силы и соответствующими им формами производительного труда: труда по управлению (принуждению) и труда по исполнению (подчи­нению). В духовной сфере имеет место противоположность идеологии, мышления, психологии, мировоззрения классовых индивидов и совокупностей. Противостоящую ориентацию имеют, в главных чертах, традиции, обычаи, привычки. Классовые инди­виды живут как бы в разных мирах с противостоящими система­ми культуры. Степень этого противостояния обусловлена степе­нью остроты противоречий труда и собственности, которая, в свою очередь, зависит от этапа эволюционного движения способа про­изводства. Различные элементы культуры экономического чело­века определяются, таким образом, его объективным положением в хозяйственной системе⁴³⁰.

Рассмотренные выше положения позволяют, в частности, сде­лать вывод о соотношении категорий "хозяйствующий субъект" и "экономический человек". Последняя отражает более широкий круг производственных отношений: каждый тип хозяйствующего субъ­екта выступает как конкретизация "экономического человека", но экономические интересы имеют и стараются их реализовать и индивиды, не выступающие в качестве хозяйствующих субъектов (например, рабы, или, во все исторические эпохи - иждивенцы традиционно-трудоспособного возраста) и индивиды, представляющие предельно-суженный, превращенный, "вырож­денный" тип хозяйственной субъектности (наемные работники). Интересы каждого типа экономического человека находят отра­жение в соответствующих духовных формах культуры.


11.2. Экономическое сознание как форма культуры

Экономическое мышление. К духовной культуре общества и человека в широком смысле слова относятся идеальные формы жизнедеятельности, частично или в значительной степени пере­секающиеся: сознание, мышление, идеология, психика, мо­раль, научное познание, обыденное мировосприятие, правосозна­ние и т.д.⁴³¹. В экономической литературе традиционно ведущее место занимает проблематика экономического мышления, психо­логии, идеологии, морали, рассматриваемых в качестве форм эко­номического сознания.

Если сознание вообще - это высшая свойственная человеку форма отражения объективной действительности, то, по-видимо­му, его наиболее общим проявлением можно считать мышление как активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т.п., связанный с решением тех или иных задач. Соответственно, экономическое мышление - это процесс от­ражения экономической действительности в идеальных формах. Зависимость сознания вообще и экономического мышления, в частности, от материальных основ культуры проявляется "... в необходимости возникновения у субъекта именно такого содер­жания сознания... Ход его мысли определяется объективным эко­номическим процессом. Субъект не волен не только в своих дей­ствиях, но и в своих мыслях"⁴³².

Но если бы экономическое мышление представляло собой лишь пассивное, к тому же, зеркальное отражение хозяйственной практики, то оно не представляло бы собой самостоятельного эле­мента культуры и объекта научного изучения. Хотя экономичес­кий человек действительно находится в некоторых объективных условиях, с необходимостью порождающих содержание и ориентацию его мышления, но степень вариантности и дифференцированности последнего исключительно велика, она определяется множеством трудносистематизируемых факторов и отражает ин­дивидуальные особенности людей. Сложна структура экономичес­кого мышления⁴³³; различна степень адекватности мысленного от­ражения действительности отдельными экономическими субъек­тами⁴³⁴. Экономический мир, в котором они функционируют, един; но в сознании каждого из них возникает свой идеальный, мыс­ленный мир, который, во-первых, никогда полностью не адеква­тен материальному, и, во-вторых, никогда не тождественен хотя бы у двух разных субъектов.

Нетрудно понять, какой сложный комплекс проблем это по­рождает, когда субъекты вступают в отношения друг с другом. Помимо того, что различные типы "экономического человека" имеют разные интересы, по-разному их реализуют, - сказываются и особенности индивидуального миропонимания. Ясно, что прак­тические действия и выясняющиеся в их ходе факты влияют на корректировку мысленных форм, так что, в целом, у экономичес­ких субъектов формируются идеальные модели, близкие или со­впадающие в степени, достаточной для взаимного понимания и для реализации поставленных целей. Тем не менее, тождество здесь в принципе невозможно.

Необходимость изучения закономерностей экономического мышления объясняется не только задачами упрощения взаимопо­нимания субъектами друг друга, но и, главным образом, тем вли­янием, которое характер мышления экономического человека ока­зывает на его решения, на осуществляемый им выбор альтернатив, на его действия и, в конечном счете, - на успех жизнедеятельнос­ти в целом. Мышление не просто отражает мир, но и формирует механизм деятельностной активности человека⁴³⁵. На основе исследования взаимосвязи материальных и духовных элементов культуры в науке выработалось "представление о наличии у общественного сознания двух основных подфункций: отображательной и регулятивной... Регулятивная подфункция сознания вообще и экономического сознания в частности состоит в том, что содержание сознания соответствующего субъекта непосредственно определяет содержание его деятельности"⁴³⁶. В связи с этим, одной из важных задач развития духовной культуры общества является совершенствование форм экономического мышления, повыше­ние степени адекватности мысленных образов материальным первоаналогам. В современных условиях решающее значение приоб­ретает рост научности экономического мышления, распростране­ние экономического образования, способствующего усвоению эко­номических знаний как можно более широким кругом членов об­щества не только на уровне обыденного мировосприятия, но и посредством научных теоретических моделей.

Экономическое мышление - это атрибут экономического че­ловека, в связи с чем выявляется ограниченность представления, в соответствии с которым "экономический образ мышления" при­сущ лишь рыночным хозяйствующим субъектам. "Экономичес­ким образом" мыслит всякий человек, имеющий экономические интересы и предпринимающий действия в целях их реализации⁴³⁷. Различия в степени совершенства, в уровне достоверности и научности, в эффективности взаимосвязи идеальных и материально-деятельностных форм, в соотношении рациональных и ирра­циональных начал социально-экономического бытия, безуслов­но, существуют, что, однако, не означает, что кто-то из участни­ков хозяйственных отношений, мыслит "неэкономически". Пос­леднее в принципе невозможно (а логически представляет собой противоречие в определении), так как каждый член общества как экономический человек не может не иметь экономических интересов, которые, в свою очередь, не могут не отражаться в мышлении.

Экономическое мышление шире узкорыночного мышления, носитель которого «ощущает себя как товар, свою стоимость не как потребительную стоимость, а как меновую. Живое существо становится товаром на рынке личностей… Цель человека рыночного характера – «надлежащее функционирование» в данных обстоятельствах – обусловливает рассудочную в основном реакцию на окружающий мир; ему присущ манипулятивный интеллект, лишённый разума»⁴³⁸.

Кроме экономического мышления, обусловленного самим фак­том наличия экономических интересов, объективно существует еще и политико-экономическое мышление, характеризующее спе­цифику сознания субъектов в аспекте их функционирования в системе взаимосвязи труда и собственности. В условиях развитой классовой структуризации общества политико-экономическое мышление выступает как форма сознания классово-экономичес­кого субъекта. В течение многих веков данный аспект сознания существовал как одна из сторон обыденного мышления, и часто - в неявно выраженной форме. Развитие политико-экономической науки привело, во-первых, к повышению степени истинности политико-экономического мышления; во-вторых, к расширяющей­ся трансформации его неявных форм - в явные, осознанно вос­принимаемые растущим количеством социальных субъектов; в-третьих, к изменению соотношения обыденных и научных поли­тико-экономических идей в пользу последних⁴³⁹. Но этот процесс протекает противоречиво, сопровождается появлением и распро­странением ложных концепций, "всплесками" активности нена­учных, в частности, конъюнктурных форм мышления, разнооб­разными вариантами "давления" обыденного и апологетического сознания на научное и т.д. Данные феномены неизбежны, так как они отражают в мышлении объективную противоречивость отно­шений собственности. Специфика политико-экономического мышления проявляется и в психологии членов общества.

Экономическая психология. Строго научная трактовка соот­ношения сознания, мышления, психики и психологии осущест­вляется в специальных исследованиях. В экономической литера­туре получило распространение такое понимание экономической психологии, которое подразумевает под последней аспекты ду­ховной культуры, наиболее тесно связанные с активно-деятельностным началом социального бытия и с противоречиями эконо­мического функционирования субъектов. "Мы с особенной энер­гией должны подчеркнуть ту истину, к которой приходит поли­тическая экономия: хозяйство, рассматриваемое как творчество, есть и психологический феномен... Дух хозяйства есть не фик­ция, не образ, но историческая реальность... Понимание хозяйст­ва как явления духовной жизни открывает глаза на психологию хозяйственных эпох и значение смены хозяйственных мировоззрений"⁴⁴⁰. Экономическую психологию в исходном смысле можно, таким образом, обобщенно понимать как "психологию экономических эпох", начиная с древнейшей⁴⁴¹. Вместе с тем, возникает проблема соотношения общесоциальной и индивидуальной экономической психологии⁴⁴².

Аналогично мышлению и другим духовным элементам культуры, психология экономического человека определяется его материальными интересами, объективным положением и целями в системе хозяйствования; но в психологических мотивациях инте­ресы и обусловленные ими противоречия, как правило, выраже­ны более отчетливо, резко. При анализе экономической психоло­гии на первый план выступает не общность, свойственная струк­турной организации некоторых форм сознания вследствие суще­ствования общеисторических качеств экономического человека, а моменты особенности, различий, своеобразия. Таковы особенности психологии работников и собственников, управляющих и управ­ляемых, отдельных функционально-хозяйственных и даже про­фессионально-отраслевых типов работников. Поэтому, наряду с политической экономией, исследующей сущность экономической психологии, последнюю изучают также, в разрезе своего предме­та, многие частноэкономические дисциплины, особенно ориен­тированные на организационно-деятельностные параметры функ­ционирования различных экономических субъектов (управление персоналом, психология принятия управленческих решений, психология трудового кол­лектива, психология предпринимательства, психология творчес­кого отношения к работе и т.п.). Экономическую психологию изу­чают также комплексные и междисциплинарные научные направ­ления (экономическая социология, экономическая экология, эргономика и др.). Ощутимое влияние на развитие общества оказывает экономическая психология власти и, в частности, - государственной бюрократии⁴⁴³.

Особое направление исследований составляет изучение психологических деформаций отражения экономической действитель­ности в сознании участников хозяйственных операций. Таков, например, психологический эффект восприятия обменных опера­ций как неэквивалентных, когда каждый из контрагентов считает обмен более выгодным для себя, так как он взамен менее важной для него потребительной стоимости получает более важную. Не­эквивалентность существует в данном случае лишь как субъек­тивно-психологическое, а не объективно-экономическое явление, но первое способно оказать на второе, на практику обменных операций, весьма ощутимое влияние. В более широком плане можно отметить, что субъективно-психологические факторы, об­ладая значительной автономностью внутренних закономерностей, могут не только искажать восприятие объективного хозяйствен­ного мира, но и, в отдельных случаях, противодействовать реаль­ным интересам "экономического человека".

Значимость психологических побуждений в деятельности эко­номических субъектов породила целый спектр "психологических направлений" в экономической теории. На основе анализа психо­логических мотивов была построена концепция маржинализма; Дж. М. Кейнс считал необходимым изучение "основного психоло­гического закона"; ключевое значение придается психологичес­ким факторам в неоклассических моделях "рационального выбо­ра", в некоторых теориях экономического роста и цикла⁴⁴⁴. Достижения современной теории рынка в исследовании психоло рыночных хозяйствующих субъектов, безусловно, весьма значительны; они составляют в настоящее время один из важнейших элементов системы частноэкономического знания о закономерностях движения хозяйственного механизма.

Экономическая психология всегда оказывает влияние на производственные отношения, на деятельность людей, но особую роль экономико-психологические факторы приобретают в условиях повышенной социально-экономической динамики – в периоды глубоких изменений хозяйственных систем, реформ, ре­волюций, реставраций и т.д. Независимо от причин, степени объ­ективной необходимости, продуманности, последовательности и иных свойств происходящих преобразований, перестройка пси­хологии общества и индивида всегда оказывается одной из самых трудных задач. Юридические и административные изменения, разумеется, оказывают формоорганизующее влияние на движение производственных отношений, но утверждение их новых элемен­тов существенно замедляется из-за тормозящего влияния старой психологии. Иногда требуется смена поколений, чтобы объектив­но необходимые, но психологически непривычные формы хозяй­ствования окончательно утвердились.

Экономико-психологические противоречия могут быть также важным индикатором того, что осуществляемые преобразования объективно не обоснованны, противодействуют тенденциям про­грессивного развития, сомнительны, вредны, либо реализуются в неудачных, непродуманных формах. Для иллюстрации приведем несколько высказываний, отражавших различные психологичес­кие установки в отношении изменений, осуществлявшихся в России в начале 90-х гг. Формулировка, соответствующая официально декларируемым лозунгам и установкам: "... Рыночная культура включа­ет в себя состязательность, конкуренцию, гонку за новшествами. Но соперничество открытое, к нему готовятся с детства"⁴⁴⁵. Уста­новка категорического неприятия: "Я же не настолько наивен, чтобы верите вранью пропагандистов капитализма, что капита­лист имеет честно заработанный рубль. Взяточничество, исполь­зование служебного положения и служебной информации в лич­ных целях, уклонение от налогов, воровство - все это обычное дело не только в России, но и на "цивилизованном" Западе"⁴⁴⁶. Вульгарно-апологетическая установка “учёных приказчиков” криминальных “прихватизаторов”: «Понятия "классовое со­знание", "классовый подход", "классовая ненависть" сегодня со­звучны с понятием "расизма" и неизбежно должны быть замене­ны понятием "общечеловеческие ценности" как основным кри­терием цивилизованности общества»⁴⁴⁷

По поводу последнего высказывания, оставив в стороне эти­ческие и теоретические аспекты проблемы, а также степень науч­ной корректности примененного аргумента "созвучия", необхо­димо все же отметить явную сомнительность практической осу­ществимости выраженного пожелания. Содержалось оно в книге, изданной в стране, где “коэффициент разницы в доходах десяти процентов самых богатых и самых бедных слоев, только по офи­циальным данным Минтруда, достиг 16:1. Хотя в реальности разница на порядок больше”⁴⁴⁸. Это качественно превышало пока­затели децильного разрыва в странах с эффективной рыночной экономикой, реализующих, как видно, не только вышеупомяну­тый, но и иные "критерии цивилизованности общества" и полагающие абсолютно несовместимым с современным пониманием цивилизованности децильный разрыв свыше 10:1. Выска­зывать пожелания об отказе от "классового подхода", а тем более, - от "классового сознания" в условиях резко-конфликтной фак­тической классовой поляризации можно лишь при игнорирова­нии объективных законов психологии, "природы человека" вооб­ще и уроков российской истории - в особенности (и, разумеется, исходя из принципиальной установки на демонстративно-циничное пренебрежение ко всем, кто не относит воровство и бандитизм к общечеловеческим ценностям).

В приведенных положениях отразилась и такая черта экономи­ческой психологии, как ее взаимосвязь с экономической моралью. Мораль, выражаясь в психологических установках и действиях, имеет, вместе с тем, глубокие корни в духовных основах культуры. Для нее особо важен аспект историко-культурной преемственности, преобладание эволюционно-постепенных путей транформации, связь с сущностным уровнем духовной и практически-деятельностной организации общества и личности. Исторический "генофонд" культуры, историческая память поколений воплощены в моральных нормах, отсюда - их известная консерва­тивность, но консерватизм этот - "здоровый", способствующий и в условиях резких политических и экономических перемен сохра­нению внутренней линии, "нити" стабильности общественных взаимосвязей⁴⁴⁹. Мораль имеет объективные основы, поэтому на­сильственно-форсированная "ломка" старой морали приводит, как правило, не ко "введению" новой, а к разрушению моральной структуры общества, к аморальности поведения экономических субъектов, а вслед­ствие этого к неэффективности экономики, в предельном случае достигающей стадий хаоса и разрушения⁴⁵⁰. Устойчивая мораль хозяйствующих субъектов, твердое соблюдение ими моральных норм в деловых отношениях - важнейший ресурс экономической эффективности. Конечно, в социально-неоднородном обществе и мораль противоречива, но стремление к моральной оправдан­ности действий всегда составляет элемент психологии экономи­ческого человека.

Экономическая идеология. Под идеологией понимается сис­тема взглядов и идей, воплощающих все элементы духовной культуры и содержащих оценочные установки относительно существу­ющего социального порядка, то есть идеологическая форма со­знания всегда отражает объективный мир с оценкой его как хоро­шего или плохого, правильного или неправильного, справедливо­го или несправедливого, заслуживающего защиты или изменения и т.д. Поскольку все формы сознания органически взаимодейст­вуют и проникают друг в друга, то их разделение и изучение в качестве особых "элементов" - это результат аналитической аб­стракции, механистического упрощения, и не случайно во всех приведенных выше характеристиках форм экономического созна­ния отмечалась и их идеологическая сторона.

В качестве специального объекта структурно-аналитической конкретизации экономическая идеология обнаруживает как об­щие черты, так и особенности соотносительно со структурой дру­гих форм экономического сознания. Экономическая идеология бывает осознанной и неосознанной, научной и обыденной, ис­тинной или ложной. Научная экономическая идеология отража­ется в идеологической функции политической экономии, о чем шла речь в теме 2. Там же была подчеркнута невозможность существо­вания "неидеологических" социальных субъектов, в том числе - субъектов познания, а в связи с этим - лицемерный с моральной и бессодержательный с теоретической точки зрения характер тре­бования о "деидеологизации" какой-либо из общественных наук. Иллюстративные высказывания, приведенные в предыдущем пунк­те данного параграфа, еще раз демонстрируют тот безусловный факт, что требования "деидеологизации" - это всегда маскировка "переидеологизации", отражение динамики отношений собствен­ности и форма защиты интересов той группы собственников, ко­торая борется против ранее существовавшего социально-эконо­мического порядка (с присущей ему идеологией) и стремится к подкреплению своей растущей экономической власти "переидеологизированными" методами.

Специфичным моментом экономической идеологии в соци­ально-неоднородном обществе явлется тенденция подчинения идеологической ориентации внутрисоциальных субъектов, в том числе значительной части индивидов разного социального поло­жения, господствующей в данном обществе идеологии, которая является идеологическим отражением интересов социальных сил, обладающих властью в базисной и надстроечной сферах. "Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть, в то же время, и его господствующая духовная сила. Господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса... Пока тот или иной способ производства находит­ся на восходящей линии своего развития, до тех пор ему воздают хвалу даже те, кто остается в убытке от соответствующего ему способа распределения"⁴⁵¹.

Данная особенность взаимосвязи общественной и индивиду­альной идеологии, а также преобладания в обществе идеологи­ческих установок, отражающих интересы собственников, свиде­тельствует о наличии у последних идеологической власти. Исполь­зуя свое экономическое, политическое и информационное гос­подство, собственники получают власть над общественным и ин­дивидуальным сознанием и внедряют в него выгодные для них идеи. Отсюда - и распространенность явлений несоответствия между объективным социально-экономическим положением субъ­екта, его интересами как "экономического человека" - и идеоло­гическими воззрениями данного субъекта. Подобные явления наиболее распространены в условиях товарно-денежной фетиши­зации производственных отношений.

Одной из сторон отмеченного несоответствия является возникновение элементов иллюзорной идеологии, в рамках кото­рой оценка экономическим субъектом существующей хозяйствен­ной системы представляет собой форму ложного отражения дей­ствительности. "Классовое угнетение никогда не может быть на­вязано одним только прямым насилием, ибо угнетенные всегда многочисленней и сильней угнетающих. Угнетение необходимо опирается на иллюзии угнетенных"⁴⁵². Использование выгод рас­пространения иллюзорной идеологии - одна из форм реализации идеологической власти собственников.

Наметившиеся тенденции сближения качеств собственно­сти и труда в постиндустриальном обществе оказывают влияние и на идеологические аспекты экономической культуры. Получают распространение концепции "производственной идеологии" (или "производственной философии"), основное содержание которых ориентировано на оценочно-сознательное отражение проблем ор­ганизационно-экономической природы, связанных с задачами по­вышения экономической и социальной эффективности функцио­нирования хозяйственных единиц, совершенствования экономи­ческой культуры общества⁴⁵³.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПО РАЗДЕЛУ Ш.

Политическая экономия как философия хозяйствования

Хозяйственная жизнь общества предстает как взаимодейст­вие и переплетение многообразных и разнонаправленных явле­ний и процессов. Исследование общей структуры экономической системы, форм движения производственных отношений состав­ляет одну из сущностных задач политической экономии. Если фи­лософия - это наука о наиболее общих законах природы и обще­ства, то политическая экономия, изучающая глубинные законо­мерности общественного производства, объективно выступает как философия хозяйственной деятельности⁴⁵⁴. Отражая связь сущности экономических законов и форм их проявления, материальных и духовных, базисных и надстроечных сторон хозяйственного про­цесса, политическая экономия позволяет понять внутреннюю ло­гику движения хозяйства как упорядоченной, уровне-дифферен­цированной формы движения общественного воспроизводства. Только посредством политико-экономического инструментария возможно выявление действительного соотношения объективных экономических тенденций и случайных фактов, рациональных ориентации и иллюзорных мотивов хозяйствующих субъектов, а также преодоление ошибок отождествления частноэкономического знания - с общей экономической теорией.

Характеризуя модификации производственных отношений как уровне- и функционально конкретизированные проявления про­тиворечий труда и собственности, политическая экономия вскры­вает причины и анализирует механизмы развития хозяйственных систем. В качестве общей экономической теории политическая экономия предстает, если воспользоваться терминологией минувших веков, как "сумма экономики" - универсальный свод теоре­тического отражения субстанций, структурных зависимостей и форм проявления хозяйственной жизни, идеально смоделирован­ной через движение системы понятий. "Философия хозяйства - не просто знание о хозяйстве, а воззренческое знание о хозяйст­ве и не только о самом хозяйстве, но и обо всем том, что имеет отношение к хозяйству, точнее, что необходимо хозяйству, его - хозяйства - самоопределению и положению в мире природы и культуры"⁴⁵⁵.

Однако философская роль политической экономии не огра­ничивается исследованием всеобщих закономерностей хозяйства как целого. В процессе политико-экономического исследования структурно-институциональной конкретизации отношений собст­венности вскрываются первично-сущностные основы власти, го­сударства, политики, права, всех элементов духовной культуры. Поэтому данная наука воплощает экономическую, то есть наиболее глубинную, сторону философии надстроечных форм Осипов Ю.М. Опыт философии хозяйства. - М.: ИМУ, 1990, С.371.. Только на основе анализа системы экономических интересов и роли в этой системе интересов собственников возможно создание научных теоретических концепций философии власти, политики, права и т.д. Отмеченные объективные взаимозависимости структурных элементов социума проявляют себя на всех исторических этапах развития цивилизации.