Германия: от кайзеровской империи к

Вид материала

Исследование

Содержание Глава 1. Либералы и революция. Рождение республики

Подобный материал:

• -, 93.01kb.
• Тивной Республики Германия состоялось награждение Людмилы Михайловны Алексеевой Командорским, 932.17kb.
• Исторический обзор греческой национально-освободительной революции, 390.55kb.
• Германия построит в Удмуртии комплекс по уничтожению химического оружия, 350.14kb.
• Швейцария Германия, 169.08kb.
• Института Психиатрии Макс Планка (Мюнхен, Германия) и Университета города Регенсбурга, 29.63kb.
• Швейцария Германия Чехия, 224.37kb.
• Швейцария Германия Чехия, 269.17kb.
• Лекция2 проводимость полупроводников виды проводимости, 502.09kb.
• Программа III международного фестиваля современной музыки: 26. 11. 2009 Органный зал, 10.63kb.

Глава 1. Либералы и революция. Рождение республики

Народ империи не заметил конституционных изменений, а армия (заметим, что в немецкой армии большинство солдат по социальному положению и происхождению принадлежало к рабочему классу в отличие от французской армии, в которой большинство были выходцами из крестьян) жаждала мира. До войны немецкий рабочий класс стоял на позициях отрицания войны, подчиняясь резолюциям II Интернационала. Теперь на революцию (4 ноября 1918 г.) поднялся флот, где велико было влияние независимых социалистов. И усмирять восставших кильских моряков был послан правый социалист Густав Носке. В Германии началась революция, которая покончила и с войной и с монархией. Характер, ход, движущие силы революции хорошо разработаны в отечественной и немецкой литературе, поэтому не станут предметом рассмотрения в данной работе.

Отечественные и немецкие историки не раз ставили вопрос о том, готовили революцию немецкие социалисты, или революция как всякая революция пришла стихийно, неожиданно, спонтанно. Весьма «захватывающие» факты приводит молодой ученый Черноперов В.Л.: «Советским правительством был создан специальный фонд в 10 млн. золотых рублей, который находился на попечительстве депутата Рейхстага О. Кохна. Для готовящегося восстания на 100 тыс. марок было закуплено оружие… Большевистское посольство в Берлине осенью 1918 г. стало настоящим штабом по подготовке германской революции».¹ Имея в виду подавляющее влияние в парламенте и вне парламента социалистов правого толка, вряд ли такая финансовая помощь могла прийти в действие и могла быть достаточной для организации революции. Гораздо больше и власти и либералы Германии боялись идеологического влияния большевиков и их пропаганды. Отечественный историк Баев В.Г. пишет: «Как и в случае с началом Первой мировой войны, ожидавшаяся многими революция показалась современникам неожиданной».¹ Ответ Науки на вопрос: «Что есть революция?» однозначен: Ноябрьская революция (единственная революция ХХ века в индустриально развитой стране) одновременно представляет собой парадоксальное и естественное течение событий, имеющая сходство и глубокие различия с русскими революциями 1917 (Февраль и Октябрь)².

Революционное правительство – Совет Народных уполномоченных, образованный 10 ноября 1918 г., состоял из социалистов большинства и независимых социалистов на паритетных началах. Председателями правительства были соответственно - от социалистов большинства – Ф.Шейдеман от независимых социалистов – Г.Гаазе. Прежний государственный аппарат остался в неприкосновенности, министры исполняли профессиональные функции. Исходя из этого факта, и современники ноябрьских волнений в армии и рабочего класса и некоторые исследователи считали, что в Германии не было революции. В настоящее время революция изучается как эпохальное событие в истории Германии ХХ века, скрупулезно выявляются ее все новые и новые аспекты.

Особо обращает на себя внимание поведение либеральной буржуазии в революции и в период рождения республики. Революция способствовала активизации всех политических сил. Открыто против революционного правительства социалистов никто не осмелился выступить, ни военные, ни аграрии, ни тем более буржуазия. Во всх социальных слоях были противники и сторонники республики. Особенностью Ноябрьской революции является повсеместное создание советов, которые считали себя новой властью на местах и в центре – Берлине в них вступали рабочие, солдаты, крестьяне, интеллигенты (например, известный писатель Генрих Манн), буржуа и т.п. СДПГ ставила своей первейшей задачей борьбу с коммунистическими и военными путчами. Ф. Эберт установил самые тесные отношения с генералом Гренером и «регулярно сообщал ему о психологическом состоянии народа»¹. Социалисты всячески поддерживали движение Советов, как проявление новой демократичности и призывали население активно содействовать их работе. Надо признать, что это был верный ход правых социалистов: Германия ушла от ярко выраженных классовых столкновений с одной стороны, с другой стороны, мирное течение революции позволило привлечь к ней интеллигенцию и буржуазию.

В течение короткого времени на политической арене Германии появились новые партии, в основном буржуазные, солидаризировавшиеся с республикой. Первой организовалась Немецкая демократическая партия, у истоков ее стояли Ф.Науман, М. Вебер, А. Вебер и известные в стране профессора Л. Квидде, В. Шюкинг, А. Эйнштейн и др. В историю эта партия вошла как партия немецкой интеллигенции и левых либералов².

Конечно, не все интеллектуалы смирились с решающим влиянием социалистической партии в переходный период. Сразу же после окончания войны Ратенау оказался в трудном положении. Он не пошел вслед за остатками империи, отверг старый строй и принял Веймарскую республику, был потрясен происходившим, тяжело переживал условия перемирия с Антантой, которые унизили Германию. Ф. Науман тогда обобщил всеобщую безнадежность как «смертельный договор»³.

16 ноября 1918 г. Ратенау, противник создания партий, созвал ряд видных деятелей в духовной и экономических областях, которые, как и он, оказались за бортом активной политической жизни, и изложил им свой план: собрать ту часть «народа», которая не поддержала Советы рабочих и солдатских депутатов,¹ и образовать широкое объединение «демократический народный союз». Во время революции Ратенау как и Г. Прейс, известный правовед и один из авторов Веймарской конституции, при обсуждении политических вопросов категорично отбросили классические государственно-правовые понятия.²

Он написал призыв «За свободу, справедливость, человечность» к немецкому народу от имени «демократического народного союза», в котором говорилось: «Демократический народный союз признает германскую революцию; союз хочет свободной страны и конституции свободного государства; противоположность пролетариата и буржуазии как классов необходимо ликвидировать, равно как преградить дорогу «милитаризму и империализму, феодализму и бюрократизму»; каждый немец имеет право на труд и образование; имущество, наследство, доходы должны быть ограничены; национальная экономика - не частное дело, но общее; экономическое производство необходимо поднять, устранив расточительство труда, материалов и транспорта. Синдикаты следует подчинить государству, некоторые предприятия огосударствить. Ввоз и потребление товаров роскоши обложить налогом и ограничить»³.

Ратенау собрал президиум Народного союза (в составе В. Ратенау, философа Трельча, Ф. Наумана, А. Штегервальда, главы христианских профсоюзов, Виснера), и произнес речь, в которой анализировал начавшуюся революцию как «Большую революцию». Произошел конец империи и надо говорить о новом становящемся обществе. Ратенау призывал интеллектуалов пробудить буржуазию к творчеству, чтобы противопоставить диктатуре пролетариата «закон». Мы должны построить «здание из строительного камня называемого «закон». Необходимо не партии создавать, а объединить весь немецкий народ, только так можно противопоставиться диктатуре»¹. Единственное решение, вокруг которого мы должны собраться – это Национальное Собрание. Но этот призыв не был опубликован, а демократический союз вскоре самораспустился. Вряд ли его программа могла отвечать настроениям даже либеральной буржуазии.

В республике Ратенау хотел найти свое новое место и упорно добивался продвижения к вершинам власти. Особо необходимо отметить, что Ратенау стал убежденным приверженцем Веймарской республики, несмотря на открытое презрение со стороны социалистов, ее создавших.

В отечественной литературе происходит переоценка характера этой республики. Так петербургский историк О.Ю. Пленков заявляет, что «врожденный порок» Веймарской республики заключался в ее безличности, отсутствии элемента национальной идентичности и национального ангажемента.² «Ратенау – еврей», по логике Пленкова, не мог быть истинным республиканцем, немцем, поскольку «евреи были чужды национальному государству, а их лояльность к светской власти не означала, что они стояли на определенной стороне в политическом смысле».³ Бесспорно, что националистические круги представляли республиканцев некультурными парвеню, а «красные плавки с карикатуры президента Эберта» были любимой шуткой в элитных кругах общества.⁴ Но бездоказательные, ничего не объясняющие антисемитские эскапады в адрес Ратенау не только не новы, они просто невежественны, поскольку заслуги Ратенау как демократа и республиканца признаны даже его врагами.¹ Ратенау метался, колебался, делал ошибки, которые не прощали ему ни левые, ни правые, но успеха не добился².

В то время как Ф.Науман и М.Вебер активно участвовали в разработке конституции новой республики, В. Ратенау хотел выставить свою кандидатуру в Национальное Собрание, а его зарубежные сторонники даже предлагали его кандидатуру на пост президента Веймарской республики, но всем планам помешала сильная антисемитская оппозиция.

Имя Ратенау было вычеркнуто лидерами социал-демократов из состава комиссии по социализации. Стремление Ратенау помочь Веймарской республике в организации экономики было расценено социалистом Висселем, министром экономики в правительстве Г. Шейдемана, как попытка поставить все немецкое хозяйство на службу АЭГ³. Ратенау, возмущенный поведением Висселя, направил в журнал либеральной буржуазии «Цукунфт» открытое письмо, в котором резко высказался против законопроекта «о социализации» социалистов. Конечно, теперь ни о каком сотрудничестве с правительством социалистов не могло быть и речи. Свое презрение к невежеству социалистов в финансовых и экономических вопросах он изливал в письмах: «Народ не может в своих социальных, политических, гражданских, культурных организациях быть выше, чем его субстанция и его мировоззрение. Преобразования Германии должны находиться в руках образованных лиц, только они могут широко мыслить»⁴.

Густав Шмоллер, анализируя поведение либералов, в частности Ратенау писал: «Ратенау – лучшее, что имеет Германия…, но ему не достает смелого мужества стать настоящим реформатором… Его госсоциализм близко стоит к старопрусскому, но, что он, как великий государственный муж, может повести наше немецкое государственное судно в современность нет достаточных доказательств»¹. Всех либералов – интеллектуалов, включая М. Вебера и Г. Прейса, «объединяло представление о бескультурии общественного мнения в Германии, отсутствии политической первородной силы»². Ратенау предпочел заниматься вопросами демобилизации армии, чтобы «хаотичные мероприятия не вызвали большевистской революции», предложив соединить усилия профсоюзов и предпринимателей³.

Одновременно Ратенау как предприниматель планировал объединить силы тяжелых промышленников и электроиндустрии, чтобы точно определить какое число рабочих мест может предложить промышленность. По мнению Ратенау необходимо было создать 2-3 млн. рабочих мест, чтобы сразу с фронта поставить солдат за станки и сбить волну недовольства властью. Ратенау предлагал создавать рабочие места подальше от городов, чтобы избежать бунтов в центре⁴. Особо Ратенау настаивал на мероприятиях по вмешательству государства в производственные процессы, чтобы «не распылять средства и трудовые ресурсы, а концентрировать на самых необходимых предприятиях»⁵. Он не уставал повторять: «Тесного сотрудничества государства и экономики не надо бояться, поскольку государство освободилось от одностороннего и бюрократических методов и вырастает в истинно самый высокий орган общественной воли и духа»⁶.

Не все предложения Ратенау были приняты, потому что слишком напоминали организацию военно-сырьевого отдела времен войны, но избежать неприятных последствий войны, например огромной безработицы, связанных с переходом на мирные рельсы, Германии удалось в отличие от Великобритании.

Ратенау не смог прийти к соглашению с Круппом, чтобы создать крупный холдинг в целях экономии средств и увеличения выпускаемой продукции на внутренний и внешний рынки - «Krupp-A.E.G.-Kraftanlagenbau-Gesellschaft mbH», для строительства электростанций и преприятий тяжелого машиностроения¹. В результате войны развитие фирмы Круппа протекало односторонне, и в 1918 году она находилась на пороге кризиса, модернизация производства требовала колоссальных затрат. Перестройка производства на мирную продукцию требовала от руководителя личного активного участия, поэтому в 1918 г. Крупп расстался с прежним директором правления А. Гугенбергом и заменил его Отто Видфельдом, специалистом в социальной и экономической политике. В свою очередь Видфельд был единомышленником Ратенау, позднее привлекался им в качестве эксперта². Предполагалось построить в Эссене завод, носяйщий название «Фридрих Крупп А. Г. Отделение для АЭГ - Трансформаторы и аппараты высокого напряжения», короче «Фридрих Крупп А.Г. и Трахаб». В этом предприятии планировалось участие другой крупной электрической компании «Сименс-Шукерт». Переговоры продолжались и в 1920 г., но проект не был реализован³.

Ратенау много выступал, доказывая свою приверженность республике, испепеляя в своих речах прошлую империю: «…Это антигерманское уродство пожрало само себя, но вместе с тем отдало владычество над миром англо-саксам, которые ещё некоторое время – пока мировое владычество вообще возможно будут осуществлять его, руководясь простыми правилами, без грубо-намеренных несправедливостей, с политическими разрушениями, без вдумчивой человечности»⁴. Однако социалисты не только не привлекали его к делам, но развернули настоящую травлю. Его обвинили в военных преступлениях, в частности в разграблении Бельгии и депортации бельгийских рабочих. Используя свои многосторонние связи, доказывая, что с 1915 г. он был исключительно частным лицом, не имеющим отношения к делам государственных учреждений, в том числе к военно-сырьевому отделу, предприниматель добился исключения своего имени из списка военных преступников¹.

19 января состоялись выборы в Национальное собрание. Наибольшее количество голосов получили социалисты (11,5 млн.) и 165 мандатов. Независимая социал-демократическая партия (НСДПГ) получила 2, 31 млн. голосов и провела в парламент 22 депутата, компартия не принимала участия в голосовании. Из буржуазных партий наибольшее количество голосов получила партия «Центра» 5,98 млн. и соответственно 91 депутатское место. Немецкая демократическая партия завоевала 75 мандатов, опередив Народную и Национальную партии.

Для СДПГ стало законом «уход от гражданской войны», когда она в 1918 г. выступила основательницей Веймарской республики.² «Нет хаосу, силе и террору», та граница, которая отделила социал-демократов от революционного крыла рабочего движения. Позиция правых социалистов создала предварительное условие для совместной работы с умеренными силами буржуазии и тем самым парламентской демократии, которая без такого классового компромисса не могла состояться. Во время войны СДПГ перекроилась в партию реформ и всякое революционное насилие считала ненужным и вредным.³

Выборы в парламент еще не означали конца революции. На краю гражданской войны Германия стояла в 1920 г. (Капповский путч), в 1921 г. (мартовские выступления рабочего класса Саксонии и Тюрингии). Только в конце 1922 г. произошело фактическое объединение НСДПГ и СДПГ – двух рабочих партий, которое фактически свалило правительство Вирта.¹

В феврале 1919 г. собрался первый демократический парламент. Заседал он в тихом городе Веймар, фактически находящегося на военном положении, вдали от бурлящего Берлина, и избрал президентом – социалиста Ф. Эберта. Ф. Шейдеман-социалист сформировал правительство так называемой веймарской коалиции, в него вошли по 6 министров от СДПГ, НДП и «Центра».

Главный политический вопрос, который должна была решать юная республика, был вопрос о подписании мирного договора с победителями. Германская империя проиграла мировую войну. Победители, ядром которых являлся союз Англии и Франции (Антанта), навязали Германии унизительный и грабительский Версальский договор. По этому договору Германия уменьшила свою территорию на 1/8, а население – без малого на 1/10. Отдельные земли и районы перешли к Франции, Бельгии, Дании, вновь созданным Польше, Чехословакии, Литве. Зона реки Рейн объявлялась демилитаризованной. Саарский угольный бассейн и Саарская область передавались Франции и под контроль Лиги наций. Территория на Запад от Рейна оккупировалась войсками союзников на срок от 5 до 16 лет².

Договор лишал Германию всех колоний и сфер влияния, собственности и привилегий за рубежом, и требовал разоружения. Ее лишали военно-морского и воздушного флота, армия была добровольной, всего в 100 тыс. человек. Германия объявлялась единственной виновницей за развязывание мировой войны и причиненный ей ущерб. Она должна была возместить его в виде репараций. Некоторые статьи Версальского договора ставили бывшую Германскую империю в положение зависимой страны³.

Таким образом, союзники добились значительного экономического и военно-политического ослабления бывшего грозного конкурента, на ряд лет. Германия перестала играть роль одной из самых великих держав. С другой стороны, подписание договора явилось итогом трудного компромиссного решения партнеров по «веймарской коалиции» внутри страны¹. Представители партии Центра и Демократической партии после долгих трудных дискуссий пришли к необходимости подписания договора: никому не хотелось отвечать за грехи кайзеровской империи. Министры - члены Демократической партии, выходившие из правительства в знак протеста против условий Версальского договора вернулись в правительство только 2 октября 1919 г². Версальский договор 1919 года во многом определил экономическое и политическое развитие Германии. Президент Ф. Эберт писал шведскому премер-министру, социалисту Брантингу: «Версальские условия самый большой враг немецкой демократии и самый сильный импульс для коммунизации и национализма»³. Большое значение имел сам факт поражения Кайзеровской империи, её унижение и оскорбление. Яркую картину положения Германии к началу 20-х годов нарисовал британский премьер-министр Д. Ллойд Джордж. Он представил, что увидел бы теперь человек, помнивший довоенную Германскую империю: «… с её августейшим главой, облаченным почти самодержавной властью, и с населением, стремившемся гигантскими шагами к процветанию и богатству; империю, обладавшую несравненной армией, чья поступь ужасала Европу; флотом, заставлявшим опасаться вторжения в Англию и обширными владениями за морем».

«Теперь вместо самоуверенной, могущественной и дерзкой империи он увидел бы робкую, пугливую и вечно извиняющуюся республику… Министры этой республики присылают дипломатические ноты с целью умилостивить Бельгию и получают их обратно, словно отсталый школьник, вынужденный переписывать своё жалкое упражнение по указке учителя; великая армия низведена до половинных размеров сербской армии, грозный флот покоится на дне моря; по берегам Рейна стоят на страже британские, французские и бельгийские солдаты».¹

Эту картину дополняет строгая статистика. Промышленное производство Германии едва превысило к началу 20-х годов половину уровня предвоенного 1913 г. Тяжёлый кризис переживало сельское хозяйство, и страна впервые за многие годы была вынуждена ввозить продукты питания. Бешено росли цены: за 1920-1921 гг. – в 40 раз. Заработная плата, пенсии и пособия не поспевали за ценами. Реальная заработная плата немецких рабочих была в те годы самой низкой в Европе.²

При всей тяжести экономических последствий Версальского договора, как отмечает немецкий историк Шульце Хаген, больше всего на молодую республику влияло ощущение подчинения несправедливому насилию без какой–либо возможности защититься. С немецкой точки зрения «версальский диктат» представлялся инструментом произвола со стороны Запада.³ Социальные потрясения лишали стабильности политическую жизнь страны. Республика, созданная в ходе революции (14 августа 1919 г. была принята Веймарская конституция) была слабой, её всё время сотрясали ожесточенные классовые бои, выступления националистов и монархистов⁴. По словам Гренера, потеряв в области внешней политики авторитет, армию, флот, деньги, Берлин должен был переориентироваться на так называемые «духовные статьи» германского экспорта Веймарской республики¹. До первой мировой войны заграницей проживало 32 млн. немцев, из них 13-14 млн. немцев оказались в США, Бразилии, Африки, Азии, Австралии. Немцами заселены были все континенты и Веймарская республика хотела привлечь их симпатии, прежде всего культурной политикой – образовательной². 19 марта 1920 г. вступил в силу план Эд. Шюлера. В его основу была положена идея реформирования внешнеполитической службы Германии по региональному принципу. Мир делился на шесть больших «культурных зон». Германский МИД предусматривал создание конкретных служб в соответствии с принципами «культурных округов» в виде шести региональных отделов по следующим направлениям: 1. Западная Европа (Франция и ее колонии, Бельгия, Голландия, Люксембург, Швейцария, Италия, Португалия). 2. Юго-Восточная Европа (Австрия, Чехословакия, Венгрия, Югославия, Румыния, Болгария). 3. Северо-Восточная Европа (Россия, государства Прибалтики и Скандинавия). 4. Великобритания с ее колониями, доминионами. Афганистан, Персия, Турция. 5. Америка. 6. Восточная Азия³. Министерство иностранных дел вело самую деятельную политику по возвращению благородного имиджа Германии.

Самым крупным и опасным для республики оказались угрозы не извне, и не со стороны левых радикалов, а путч Каппа-Лютвица, с трудом подавленный в марте 1920 г. Поводом для выступления генералов против республики явилась ратификация статей Версальского договора о сокращении армии. По-прежнему в литературе нет согласия относительно характера, движущих сил и результатов выступления против республики. Последние рассуждения о Капповском путче расходятся в том, что касается позиции буржуазии, военных и профсоюзов. Ранее считалось, что путч был монархическим, который поддержали реакционные отряды промышленников (в основном, тяжелых отраслей). В настоящее время большинство историков сходится на том, что и буржуазия и рейхсвер больше поддержали республику. Х. Шульце считает, что путч потерпел поражение не из-за всеобщей забастовки, организованной социалистами и профсоюзами, а из-за позиции берлинской бюрократии и командования рейхсвера, отказавших Каппу в повиновении.¹

Отечественнй историк Т.С. Нефедова утверждает, что «капповский путч был попыткой силового давления на властные структуры рейха с целью расширения правительственной коалиции за счет включения в нее правых консервативных политических партий, которые заявляли, в том числе, о необходимости защиты интересов армии»².

Так или иначе республика выстояла, а поддержали её различные слои населения и буржуазия и рабочие и часть рейхсвера, главной силой, оказавшей сопротивление путчистам бесспорно стал рабочий класс во главе с профсоюзами и СДПГ. Капповский путч вызвал у молодых людей интерес к политике и демократическим преобразованиям³. Результатами победы воспользовались буржуазные партии.

Итак, в революции 1918/19 гг. родилась самая демократичная республика, все граждане Германии впервые получили по закону равные политические и гражданские права. Социал-демократическая партия превратилась в государственную, национальную силу, социалисты заняли важнейшие государственные посты. Социалисты в отличие от русских большевиков не только не устранили с политической арены буржуазные партии, активно с ними сотрудничали. Самым верным, надежным, конструктивным союзником социалистов стали немецкие либералы.