Тивной Республики Германия состоялось награждение Людмилы Михайловны Алексеевой Командорским крестом ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия»
| Вид материала | Информационный бюллетень |
- Федеративной Республики Германия (список участников с немецкой стороны приложение 2)., 202.14kb.
- Посольства Федеративной Республики Германия в Республике Беларусь Запросы всем доклад, 247.59kb.
- Федеративной Республики Германия. Уважаемые коллеги! Яимею честь представлять и сделать, 69.55kb.
- Информационно-аналитическая справка, 62.61kb.
- Правительству Федеративной Республики Германия, об установлении диплом, 67.65kb.
- Актуальные проблемы интеллектуальной собственности, 391.39kb.
- Программа участия Федеративной Республики Германия в подготовке управленческих кадров, 362.22kb.
- Internationale Politik, 2174.71kb.
- Роль дипломатии в реализации экономической составляющей внешней политики федеративной, 288.12kb.
- Договор об учреждении Европейского Сообщества, 1716.1kb.
| Хроника Московской Хельсинкской группы ежемесячный информационный бюллетень | |
| № 11 (179) | ноябрь 2009 |
Поздравляем!
Людмилу Михайловну Алексееву
наградили орденом ФРГ
5 ноября 2009 года в резиденции посла Федеративной Республики Германия состоялось награждение Людмилы Михайловны Алексеевой Командорским крестом ордена «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия». Почетную награду вручил Посол Германии в России Вальтер Юрген Шмид.
Таким образом Германия отметила многолетнюю борьбу Людмилы Алексеевой за демократические ценности и права человека, а также ее вклад в окончание «холодной войны» и укрепление германо-российских отношений.
Участница диссидентского движения, вынужденная провести 15 лет в эмиграции, председатель Московской Хельсинкской группы и автор более ста работ по вопросам прав человека, Людмила Алексеева стала ценным консультантом для целого ряда высокопоставленных немецких политиков.
За свою правозащитную деятельность и социальную активность Л.М. Алексеева ранее уже удостаивалась ряда наград, в том числе премии им. Улофа Пальме (2004 г.), французского ордена Почетного легиона (2007 г.) и Рыцарского креста ордена Великого князя Литовского Гядиминаса (2008 г.) и премии им. А. Сахарова «За свободу мысли» (2009 г.).
Орден «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия» был учрежден в 1951 году первым Федеральным президентом Теодором Хойссом. Им награждаются немецкие и иностранные граждане за особые заслуги перед Германией в сфере политики и экономики, а также в социальной, духовной и благотворительной областях.
За последние два года обладателями ордена в России стали католический священник Рихард Штарк (награжден в 2009 г.), фермер и бизнесмен Штефан Дюрр (2009 г.), а также первый заместитель мэра правительства Москвы Юрий Росляк (2008 г.).
Орден «За заслуги» имеет восемь степеней, наивысшая – Большой крест особой степени – вручается главам государств. Далее в порядке убывания следуют: Большой крест 1-й степени, Большой крест со звездой и плечевой лентой, Большой офицерский крест, Командорский крест, Офицерский крест, Кавалерский крест и Медаль ордена.
В свое время награду получили дирижеры Мстислав Ростропович и Валерий Гергиев, писатель Даниил Гранин, режиссер Юрий Любимов и историк Александр Чубарьян. Лауреатом высшей степени ордена «За заслуги» стал президент СССР Михаил Горбачев.
Соб.корр.
Памятные даты
30 октября – День политзаключенного
30 октября 1974 года по инициативе Кронида Любарского и других узников мордовских и пермских лагерей был впервые отмечен «День политзаключенного».
Отметили этот день в лагерях совместной голодовкой и зажиганием свечей в память о безвинно погибших. В тот же день Сергей Ковалев собрал в квартире А.Д. Сахарова в Москве пресс-конференцию, на которой было объявлено о проходящей акции, показаны документы из лагерей, прозвучали заявления московских диссидентов и продемонстрирован свежий выпуск «Хроники текущих событий» (подпольного правозащитного бюллетеня, выходившего в 1968-1983 годах), в котором рассказывалось об этом событии.
Начиная с 1974 года ежегодно 30 октября проходили голодовки политзаключенных, а с 1987 года – демонстрации в Москве, Ленинграде, Львове, Тбилиси и других городах.
30 октября 1989 года в Москве около 3 тысяч человек со свечами в руках образовали «живую цепь» вокруг здания КГБ СССР. После того как они отправились оттуда на Пушкинскую площадь с целью проведения митинга, они были разогнаны ОМОНом.
Этот день в России – напоминание о трагических страницах в истории страны, когда тысячи людей были необоснованно подвергнуты репрессиям, обвинены в преступлениях, отправлены в исправительно-трудовые лагеря, в ссылку и на спецпоселения, лишены жизни. Нравственные и физические мучения коснулись не только самих репрессированных, но и их родных и близких. Пострадало все общество, урон понесли целые сословия – дворяне, казаки, священнослужители, крестьяне, интеллигенция, рабочие. И началась эта трагедия не в 1937 году, на которой пришелся пик Большого террора, а сразу после октября 1917 года.
Уже в первые годы пребывания большевиков у власти массовым репрессиям были подвергнуты крестьяне-участники антиправительственных выступлений, рабочие-забастовщики, члены социалистических партий и анархистских организаций, духовенство, матросы-участники Кронштадтского «мятежа» 1921 года, священнослужители.
В предвоенные годы началось массовое выселение целых народов. Жертвами депортации стали поляки, курды, корейцы, буряты, калмыки, лица немецкой национальности, крымские татары и другие народы. После войны беспощадно подавлялись любые открытые антиправительственные выступления, например, волнения рабочих в Новочеркесске в 1962 году, вызванные повышением цен при одновременном снижении заработной платы. Основным объектом репрессивной политики режима в 1960-е – 1980-е годы явилось «диссидентство».
За период с 1967 по 1971 год органами КГБ было «выявлено» более трех тысяч группировок «политически вредного характера». С середины 1950-х годов для борьбы с инакомыслием стала широко использоваться психиатрия.
Реабилитация жертв политических репрессий началась в СССР в 1954 году. В середине 1960-х эта работа была свернута и возобновилась лишь в конце 1980-х годов.
Официально этот день стал отмечаться после Постановления Верховного Совета РСФСР от 18 октября 1991 года «Об установлении Дня памяти жертв политических репрессий».
Накануне Дня политзаключенных в Москве на Лубянской площади прошла акция «Возвращение имен», посвященная памяти жертв политических репрессий. Сменяя друг друга, с 10.00 до 22.00 около Соловецкого камня желающие зачитывали список жертв сталинских репрессий. Участники акции произносили имя, фамилию, возраст, профессию и дату расстрела.
По словам Елены Жемковой, исполнительного директора общества «Мемориал»: «Акция дает возможность личного участия. Те, кто пришли, зажигают вечный огонь памяти».
В этот день одновременно на Лубянской площади проходила однодневная уличная выставка, посвященная жертвам репрессий. На стендах представлены фотографии зданий, построенных заключенными, монастырей, превращенных в советские годы в концлагеря, и домов, где проходили суды. «Цель выставки – взглянуть с особой точки зрения на московскую повседневность, на места привычного, уютного обитания москвичей», – заметила Елена Жемкова.
Правозащитное общество «Мемориал» уже несколько лет подряд организует это мероприятие накануне Дня памяти жертв политических репрессий.
30 октября в России во многих городах проходят памятные мероприятия, собрания и митинги, участие в которых принимают политики и общественные деятели, правозащитники, бывшие политзаключенные, молодежь, родные и близкие тех, кто погиб в застенках тюрем и лагерей.
Соб.корр., по материалам прессы
Арсений Рогинский: О жертвах репрессий власть помнить не хочет
День памяти жертв политических репрессий отмечают 30 октября. В этот день вспоминает тех, кто погиб в годы сталинского террора, и тех, кто прошел советские лагеря уже после смерти «вождя всех народов». Пик репрессий пришелся на годы Большого террора, развязанного Сталиным в 1937-1938 годах. Однако, трагедия началась значительно раньше, почти сразу после революции 1917 года.
Точная цифра репрессированных, пожалуй, до сих пор не известна. Сколько все же людей попали в жернова репрессий, рассуждает председатель правления Международного правозащитного общества «Мемориал» Арсений Рогинский.
– Арсений Борисович, почему такой разнобой в цифрах пострадавших от репрессий?
– Количество жертв советского террора может быть определено с трудом. И не потому, что нет каких-то данных, хотя многих данных, действительно, нет. А потому, в первую очередь, что надо понять: какие категории жертв мы считаем жертвами именно политических репрессий. Разногласия в цифрах связаны именно с этим.
Если подходить к вопросу с точки зрения российского закона «О реабилитации» от 18 октября 1991 года и считать тех, кого имеет в виду этот закон, результаты получатся следующие. С точки зрения закона, у нас две главные категории жертв.
Первая – это те, которые получили приговоры, какие бы ни было. То есть люди, на которых существуют дела. Они были арестованы, хотя бы раз их допрашивали, потом вынесли приговор, и сейчас на них существует соответствующая папочка.
Вторая категория – люди, которых репрессировали в административном порядке. То есть, стали жертвами без приговоров, но по решению каких-либо внесудебных органов государственной власти.
Как считать эти категории? Возьмем первую. Если говорить о делах, которыми занимались органы госбезопасности – ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД, МГБ, КГБ – таких дел в СССР, по разным подсчетам, будет 4,2-4,5 миллиона человек. Заметьте, мы исходим не из содержания приговора, а из того, кто вел дела. Если дела вели органы госбезопасности, мы полагаем, в них был политический момент. Причем, мы говорим о периоде с 1921 года. Потому что статистических отчетов за первые три года советской власти никаких не сохранилось. Да и отчеты 1920-х годов очень неполные.
– А вторая категория?
– Репрессированные по административным решениям. Это, например, раскулаченные крестьяне, у которых отняли имущество и депортировали с мест постоянного проживания в другие регионы. Это депортированные с новых территорий, которые перешли к нам в 1939-1940 годах: территории Восточной Польши, которые стали территориями Западной Украины и Западной Белоруссии, территории стран Балтики. Наконец, в эту категорию входят народы, депортированные во время войны.
Это еще приблизительно 6,5 миллионов человек. Итого вместе, если говорить в самом узком смысле Закона о реабилитации, получается цифра порядка 11 миллионов человек.
Однако, это минимальная цифра. На самом деле, большое число категорий в нее не входит, и вот здесь-то и возникает проблема. Например, мы считаем жертвами политических репрессий людей, которые были лишены или ограничены в правах, а не только арестованы.
По Конституции 1918 года у нас возникла огромная категория людей, которые были ограничены в правах, которые не могли участвовать в выборах. Это так называемые «лишенцы» – люди, которые занимали должности в царской России, духовенство, полицейские. Надо понять, лишенцу не просто не давали прав. Он не мог быть членом профсоюза, их не брали на службу во многие учреждения, на них распространялись ограничения по приему в вузы. Жизнь лишенцев – хотя они и находились на воле – была крайне тяжела.
Сначала было несколько сот тысяч лишенцев. Но в 1925 году одним росчерком пера к лишенцам приравняли и членов их семей. В итоге, по статистике конца 1920-х годов, таких людей было порядка 4 миллионов. Их нужно, безусловно, прибавить к жертвам политических репрессий – итого получится 15 миллионов человек.
– Есть еще какие-то категории, которые не вписываются в рамки закона о реабилитации?
– Дальше начинаются категории людей, которые тоже должны быть в числе жертв политических репрессий, просто, ввиду отсутствия данных, их там нет. Это те же крестьяне, которых во время коллективизации раскулачивали, но не арестовывали, и не депортировали, а расселяли в пределах их региона. Точное число таких людей неизвестно, но совершенно определенно – это еще много сотен тысяч.
Недавно состоялось очередное заседание Комиссии по реабилитации при президенте РФ, на которой было предложено включить в число жертв политических репрессий крестьян, раскулаченных до массовой коллективизации (формально началась в январе 1930 года). Это крепкие хозяйственники, которым власть определяла особый налог – «твердое задание». Если крестьянин не выполнял «твердое задание», он подлежал раскулачиванию. В просторечии таких пострадавших называют «твердозаданцами».
Есть еще несколько принципиально спорных вопросов. Есть люди – я к ним не отношусь, – которые к числу жертв политических репрессий причисляют жертв искусственного голода 1932-1933 годов. Таких, по скромным подсчетам, 6-7 миллионов – в Украине, в Казахстане и России.
Многочисленная категория – жертвы так называемых трудовых указов. В 1939-1940 годах был издан целый ряд дисциплинарных трудовых указов. В частности, уголовной ответственности подлежали люди, опоздавшие на работу, или самовольно переходящие с одного места работы на другое. Больше 100 тысяч молодых людей были осуждены потому, что… бросили ПТУ (тогда они назывались ФЗО).
От трудовых указов пострадало огромное количество людей – около 17 миллионов человек. Из них не менее 4 миллионов были отправлены в лагеря, а остальные наказаны исправительными работами по месту службы. Указы эти действовали до середины 1950-х годов.
Некоторые считают, что в этих указах есть политическая составляющая. Например, знаменитый указ «за колоски» от 7 августа 1932 года. Он, безусловно, имеет политический контекст. Там в каждом пункте подзаконных инструкций разъясняется, что за одни и те же преступления людям не кулацкого происхождения предусмотрены одни наказания, а кулакам – совершенно другие. Формально речь шла о краже государственного имущества, когда во время голода люди подбирали с убранных полей осыпавшиеся зерна.
Был малоизвестный указ 1948 года, когда по решению сельских сходов плохо работающих людей отправляли в ссылку на срок до восьми лет.
– И что получается в итоге?
– С моей точки зрения, к жертвам политических репрессий, несомненно, относятся те 11 миллионов, с которых мы начали разговор, плюс 4 миллиона «лишенцев». Дальше можно спорить о категориях, и считать от 15-16 миллионов до 30 с лишним миллионов человек.
– Из жертв политических репрессий сколько погибло?
– Расстрелянных всего в СССР было чуть больше одного миллиона человек. Подавляющее большинство – 720 тысяч – в годы Большого террора (1937-1938 гг.). Но огромное количество людей погибло и в лагерях.
Конечно, здесь есть и еще большие категории погибших граждан, о которых надо говорить. Это интернированные – те, кто был вывезен на принудительные работы нами сразу после войны. Гражданское население, помещенное в СССР в лагеря, например, из Германии. «Мемориал» в свое время открыл одно из кладбищ, интернированных в Карелии. Всего их было вывезено около 200 тысяч человек. Жертвы они политических репрессий или нет? Я убежден: жертвы.
Остается и проблема разных уникальных случаев репрессий. Например, сюжет с Катынью, где было расстреляно 14 тысяч польских офицеров, узников трех лагерей. «Мемориал» добивается признания их жертвами политических репрессий по российскому закону, но против – Главная военная прокуратура, и суды встают на ее сторону.
– Как сейчас власти относятся к жертвам политических репрессий?
– Сейчас в РФ (прежде я говорил обо всем СССР) около 700 тысяч граждан носят в карманах удостоверение жертв политических репрессий. По нашему закону дети репрессированных тоже в ряде случаев считаются жертвами политических репрессий: если родились или находились с родителями на поселении или в лагере, или остались без попечения родителей вследствие ареста родителей. Конечно, из нынешних репрессированных, большинство – дети репрессированных.
Как к ним относятся? По закону, репрессированным, которые отбывали наказание в тюрьмах и лагерях, положена материальная компенсация – у нас она 75 рублей за каждый проведенный в лагере месяц. Вот и посчитайте: человек отбыл, предположим, пять лет Колымы, 60 месяцев – и получает меньше 5 тысяч рублей за «колымские» годы. Такая цифра – издевательская.
Эти цифры были установлены в эпоху, когда было тяжко России – в 1990-е годы. В законе даже была фраза «посильная в настоящий момент компенсация». Несколько лет назад даже Конституционный суд вынес рекомендацию пересмотреть сумму. Но она так и осталась прежней, и никто на это не обращает внимание до сих пор.
Максимальная компенсация за утраченное имущество для репрессированного – 4 тысячи рублей. А если еще вы утратили и дом – 10 тысяч. Эти суммы тоже не пересмотрены до сих пор.
В Законе о реабилитации 1991 года, в первом его параграфе, были слова о моральном ущербе, которые нанесли репрессии жертвам. Когда в 2004 году принимали закон о монетизации льгот, фраза о моральном вреде была вычеркнута. Это чудовищно оскорбляет бывших жертв.
Репрессированные, если можно так выразится – жертвы второго сорта. Подойдите к любому объявлению, где сказано, какие категории граждан обслуживаются вне очереди. Список начинается обычно с награжденных званиями Героев и орденами Славы. Жертв политических репрессий среди них нет. Это – не в традиции. Сегодня репрессированные – это люди, о которых власть помнить не хочет
Сайт «Свободная пресса» www.svpressa.ru
«Мы хотим призвать власть и общество к справедливости и гуманизму…»
30 октября 2009 года в Москве у памятника Грибоедову состоялся митинг против политических репрессий и в защиту жертв современных политических преследований в России. Организаторы мероприятия – Союз солидарности с политзаключенными, движение «Солидарность», ОГФ, Правозащитный центр «Мемориал».
В 1974 году 30 октября был объявлен Днем политзаключенного в СССР. Эта печальная традиция не стала лишь данью памяти и истории: политзаключенные есть в сегодняшней России.
Фальсифицируются дела по обвинению и осуждению политических и гражданских активистов. В рамках «показательных кампаний» фабрикуются дела против ученых, врачей, ветеринаров, менеджеров, военных, верующих...
Законодательство о терроризме и экстремизме находит свое применение не в борьбе с террористами и экстремистами, а в преследовании и запугивании «неугодных».
Административное и уголовное законодательство применяются выборочно, недочеты следствия, порой вопиющие, не принимаются в расчет в судебном заседании, обвинительные решения и приговоры запланированы до начала слушаний.
Чрезмерная жестокость наказаний даже за реально содеянное оппонентами власти диктуется политическим заказом «сверху». Условно-досрочное освобождение для «неугодных» практически невозможно, либо обусловлено навязываемой сделкой с совестью, признанием вины, отказом от убеждений. Заключенные подвергаются унизительным и нелепым незаконным дополнительным наказаниям. В качестве меры пресечения для политических и гражданских активистов необоснованно и незаконно выбирается лишение свободы, способное затянуться на месяцы и годы.
Мы хотим призвать власть и общество к справедливости и гуманизму, к законности и милосердию. Мы утверждаем: в свободной, демократической стране не может быть осужденных по политическим мотивам. Мы будем просить о милосердии к больным и пожилым, и требовать справедливого пересмотра дел тех, кто отказывается признать свою вину в несовершенных преступлениях. Мы призовем своих соотечественников оказывать помощь политзаключенным, остро нуждающимся в любых формах поддержки.
Союз солидарности с политзаключенными будет собирать средства в Фонд помощи политзаключенным, подписи на открытках с поздравлениями политзаключенных в их дни рождения.
Требования митинга: немедленное освобождение узников совести; пересмотр дел всех политических заключенных; пересмотр дел осужденных по статье 282 УК («Разжигание розни»); отмена статьи 282.2 УК РФ («Экстремизм»).
Союз солидарности с политзаключенными
День милиции
10 ноября 2009 года сотрудники органов внутренних дел в очередной раз отмечают свой профессиональный праздник. Как обычно, будет много речей, награждений, торжественных мероприятий. Руководство российской милиции в очередной раз заверит общественность в том, что мелкие, еще кое-где у них порой встречающиеся «недостатки» в работе будут в ближайшее время исправлены, все коррупционеры наказаны, «пыточные практики» изжиты, психологическое тестирование кандидатов на должности руководящего состава введено по всей стране – и доблестная российская милиция станет еще краше, чем вчера.
Их праздник, вне всякого сомнения, вновь пройдет по первому разряду. Но для десятков миллионов жителей России, для каждого пятого россиянина, подвергавшегося пыткам и жестокому обращению в органах внутренних дел, для людей, которые на себе испытали все «прелести» топчущего лицо форменного сапога, резиновой дубинки и электрошокера, всю «радость» обыденного милицейского хамства и наплевательства, прошедших через все круги ада российской милиции, этот день, 10 ноября – безусловно, день траура.
Траура по праву и закону, траура по чести и достоинству, траура по той милиции, какой она могла бы быть и какой она должна быть в любом нормальном государстве. И каковой она сегодня, увы, не является. Милиция в России научилась внушать людям страх, милиция научилась воспитывать в гражданах ненависть и презрение к себе.
Как справедливо утверждает высшее милицейское руководство, не все сотрудники внутренних дел потеряли человеческий облик. Среди тех, кто в милицейской форме, есть честные и порядочные сотрудники, профессионалы своего дела, искренне болеющие душой за свою работу, за страну. Уважающие граждан России – своих работодателей. Действующие в строгом соответствии с нормами права. Милиционеры, а не «менты». Есть.
Но в этом и трагизм ситуации, сложившейся в российской милиции, что мы, граждане страны, после «общения» с представителями Министерства внутренних дел (МВД), как правило, горестно вздыхаем и говорим себе – «Ничего, в милиции ведь есть и хорошие люди...».
Но мы, граждане России, и теперь еще продолжаем надеяться. На здравый смысл руководства страны и МВД, на этих, еще оставшихся, честных мужчин и женщин в милицейской форме, на закон, в конце концов, на политическую волю, способную изменить ситуацию в милиции к лучшему.
Волю, способную провести необходимые, неотложные реформы системы МВД, поддержать лучших и наказать тех, кто преступил закон и замарал своими поступками честь офицера милиции. Способную изжить ненависть и страх. Наладить подлинный диалог между здоровыми силами системы и гражданами страны. Сформировать современные, эффективные и действительно стоящие на страже интересов граждан органы правопорядка.
И тогда День милиции перестанет, наконец, быть «их» праздником. Но станет праздником всех.
Межрегиональный комитет против пыток, Нижний Новгород
Выступления и заявления
Открытое обращение
Членам Общественной палаты РФ от Соколова Алексея Вениаминовича, содержащегося в ФБУ ИЗ-66/1 УФСИН России по Свердловской области
Я, Соколов Алексей Вениаминович, выполняя возложенные на меня Общественной палатой Российской Федерации полномочия члена Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Свердловской области, имея мандат № 0266, всегда честно и объективно проводил общественные проверки мест принудительного содержания граждан, боролся с произволом некоторых сотрудников ГУФСИН и ГУВД по Свердловской области, из-за чего постоянно получал угрозы в свой адрес.
13 мая 2009 г. я был жестоко задержан оперативными сотрудниками ГУФСИН и Управления МВД по УрФО возле собственного дома, при этом у меня забрали 2-х годовалую дочь, которая находилась у меня на руках, повалили на землю и утащили в машину.
14 мая 2009 г. мне избрали меру пресечения – арест – на основании доноса заключенного Аникина и рапорта начальника СИЗО № 1 г. Екатеринбурга, которые почему-то текстуально практически совпадают (?!). В данных доносе и рапорте было указано, что я пытался встретиться со своим братом – Соколовым Александром – находящимся в СИЗО № 1 г. Екатеринбурга и повлиять на него. Откуда такая информация у начальника СИЗО Габарова В.С. и заключенного этого СИЗО Аникина, остается загадкой. Очевидно только одно – данные сфальсифицированные документы послужили основанием для моей изоляции от общества (избрание судьей Шопоняк меры пресечения в виде ареста) и поэтому несложно понять, почему они появились.
Посещение СИЗО № 1 г. Екатеринбурга Общественной наблюдательной комиссией Свердловской области в составе членов этой комиссии Соколова А.В. и Рожина Д.И. планировалось заранее, о чем мной на имя начальника этого СИЗО Габарова было подано соответствующее уведомление. И только на КПП СИЗО № 1 Габаров В.С. сказал мне, что пропустить на территорию СИЗО меня не может, т.к. в это учреждение доставлен из Томска мой брат. Состав комиссии незамедлительно был изменен и вместо меня участвовать в общественной проверке СИЗО № 1 г. Екатеринбурга согласился член Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области Шаклеин В.А. Проверка СИЗО была проведена, о чем был составлен отчет.
Следственные органы меня обвинили в соучастии в преступлении, которое было совершено в г. Богданович Свердловской области в 2004 г. Лица, которые на меня указывают как на соучастника этого преступления, отбывают наказания в местах лишения свободы за другие преступления. Их показания в отношении меня, относительно моей «роли» в совершении этого преступления противоречивы, неполны и поверхностны; в них имеются большие разногласия. Кроме того, данные лица, имеющие, как видно из материалов следствия, по 8-9 классов образования, дают свои показания «как по заученному», свободно оперируя сложной юридической терминологией, что также выглядит крайне неправдоподобно и неубедительно.
31 июля 2009 г. Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда меня освободила из-под стражи, но оперативные сотрудники Управления МВД по УрФО и ГУВД по Свердловской области меня вновь задержали во внутреннем дворе СИЗО № 1. После чего мне предъявили новое обвинение по уголовному делу на основании показаний лиц, за которое они были осуждены в январе 2008 г. на основании явок с повинной, написанных ими в 2005 году, где подробно и обстоятельно рассказывали, когда с кем и как совершали преступление. Моего имени и фамилии в этих явках с повинной не значилось. Я могу это говорить совершенно точно, т.к. был участником данного уголовного процесса в качестве защитника своего брата – Соколова Александра.
Во всех ходатайствах следователя о моем аресте, о продлении срока содержания под стражей имелись голословные и ничем не подтвержденные утверждения о том, что я, посещая СИЗО № 1 как член Общественной наблюдательной комиссии, оказывал давление на участников уголовного дела и судьи верили этой преступной клеветнической фантазии следственных органов.
В отличие от следственных органов, не утруждающих себя предоставлением каких бы то ни было достоверных доказательств моей противоправной деятельности в качестве члена ОНК, я и мои защитники представляли в суды факты и доказательства, свидетельствующие о том, что никакого давления на фигурантов уголовных дел, в совершении которых сейчас обвиняют меня, я не оказывал (заявление обвиняемого Скворцова во время очной ставки) и не мог этого делать (письменные заявления членов Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области Шаклеина В.А. и Рожина Д.И.), т.к. при посещении мест принудительного содержания граждан каких-либо претензий и нареканий со стороны администрации нам не высказывалось, ни в устной, ни в письменной форме (в соответствии с Законом проверки ОНК мест содержания граждан осуществляются комиссионно – не мене двух членов комиссии – при сопровождении представителей администрации соответствующего учреждения).
В почти полугодовой период моего пребывания в СИЗО № 1 г. Екатеринбурга мне неоднократно намекали и говорили в открытую, что я занимался не своим делом и должен прекратить заниматься правозащитной деятельностью. На что я всегда говорил и буду говорить, что не откажусь от своих убеждений, и защита прав человека для меня является целью жизни, без которой она теряет свой смысл. Также мне представители правоохранительных органов говорили, что, пока я буду искать правды в нашей стране, я могу не дожить. Но меня и это не остановит.
20 октября 2009 г. судья Пищулин в очередном постановлении о продлении мне срока содержания под стражей как на основание продления мне срока содержания под стражей указал на то, что у меня не изъят мандат члена Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области и о приостановлении моих полномочий члена ОНК не уведомлен ГУФСИН, т.е. фактически открыто намекнул на то, чтобы у меня был изъят мандат члена ОНК и меня лишили полномочий члена ОНК – тогда меня отпустят.
Я подозреваю, что после изъятия у меня мандата члена ОНК, следственные органы и те, кто стоят за ними, готовы освободить меня из-под стражи, но только, если я не смогу заниматься правозащитной деятельностью в полной мере, что позволяет делать мандат члена ОНК. С учетом же лживости, виртуальности и сфальсифицированности доказательств в отношении меня по уголовному делу, изъятие у меня мандата члена ОНК является действительной целью моего уголовного преследования, т.к. мне неоднократно недвусмысленно намекали, в том числе, через моего брата, с которым специально для этого было организовано свидание со мной в СИЗО, что, если я откажусь от членства в ОНК, уголовное преследование в отношении меня будет прекращено. А то, что дело в отношении меня сфабриковано, мне и моим защитникам в очередной раз удалось убедиться при ознакомлении с материалами дела в порядке выполнения статьи 217 УПК РФ. Все обвинение строится на лживых показаниях лиц, отбывающих свое наказание по приговору суда по преступлениям, в которых обвиняют меня, либо другими преступлениям.
Принимая во внимание вышеизложенное, убедительно прошу Общественную палату Российской Федерации не изымать у меня мандат члена Общественной наблюдательной комиссии Свердловской области и не приостанавливать мои полномочия, т.к. лица, сфабриковавшие против меня уголовное дело, только этого и добиваются.
Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что моя просьба может стоить мне свободы, здоровья и жизни, да простят меня моя супруга, мои дети и близкие мне люди, но для меня принципиально важна защита прав человека и моя общественная деятельность, не приносившая мне никакого дохода, а только одни расходы, т.к. я никогда не откажусь от своей гражданской позиции, как бы этого не добивались люди, которые под прикрытием пагонов от имени государства привыкли творить произвол и нарушать фундаментальные права человека.
В честном и объективном суде я готов доказать свою невиновность.