Лекция №1 Предмет и методы политологии

Вид материала

Лекция

Содержание Главное в разделе Приложения к лекции № 4 Т. парсонс Э. тоффлер Правящий класс В. парето Р. михельс М. джилас Н. восленский Ж. блондель Фритьоф Каира Людвигом фон Берталанфи Толкоттом Парсонсом Дэвид Ис­тон Г. Алмонда Ввод информации состоит из выявления и анализа существу­ющих интересов (функция артикуляции интересов) Политические режимы Иктатура демократия демократия автократия Фашизм (итал.fascio Коммунистический тоталитаризм ... Полное содержание

Подобный материал:

• Тема Предмет, методы и функции политологии Политика как общественное явление и объект, 54.07kb.
• Тема Введение. Политология как система знаний о политике (2 ч.), 41.33kb.
• Конспект лекций Содержание Политология междисциплинарная наука, ее законы и категории., 1824.74kb.
• Тематический план изучения политологии, 153.42kb.
• Вопросы к экзаменационному зачету по дисциплине, 28.67kb.
• «Согласовано» «Утверждаю» Председатель цмк зам директора по учебной работе, 193.87kb.
• Содержание курса разделы курса Методологические и исторические аспекты политической, 142.3kb.
• Лекции для студентов тема политология как наука и учебная дисциплина 4 > Предмет политологии., 7653.73kb.
• Словарь по политологии, 5079.22kb.
• Контрольная работа. Зачет. Перечень семинарских занятий по политологии политология, 301.02kb.

ГЛАВНОЕ В РАЗДЕЛЕ

1. Власть является основой политики. Политология рас­сматривает политическую власть как возможность и способность оказывать определяющее воздействие на процесс принятия политических решений, их реали­зацию, а также на поведение других участников по­литических отношений.

2. Изучая феномен власти, политическая наука использует два принципиальных подхода: атрибутивный (субстанци­ональный), в рамках которого власть рассматривается как неотъемлемое свойство человека, заложенное в его природе, и социологический (реляционистский), пред­ставляющий власть как особый вид отношений, в основе которых — господство и подчинение, возникающие меж­ду субъектом и объектом власти.

3. Политическая власть выполняет в обществе определён­ные функции: организации, регуляции, контроля, уп­равления, координации, мобилизации и др.

4. Политическая власть имеет достаточно сложную структу­ру. К основным элементам власти относят: субъекты, объекты, мотивы и ресурсы (источники). Субъектами политической власти являются: государство, политичес­кие партии, политические элиты, политические лидеры и др. К объектам политической власти относят: индивидов, социальные группы и общности. Мотивами подчинения могут выступать страх перед санкциями, привычка, ав­торитет субъекта, убеждение (рациональный интерес) и др.

5. Ресурсы власти — это совокупность средств и мето­дов, с помощью которых субъект политической влас­ти осуществляет определяющее воздействие на пове­дение объекта. Выделяют: экономические, социальные, силовые, нормативные, культурно-информационные, а также демографические ресурсы.

6. Функционирование политической власти осуществля­ется на основе двух основных принципов: суверенно­сти и легитимности. Суверенитет власти характеризу­ется её верховенством и независимостью. Выделяют

государственный, народный и национальный суверени­тет. Легитимность власти — это степень соответствия политической власти ценностным представлениям индивидов, социальных групп, общества, убеждён­ность в необходимости подчинения власти. М. Вебер выделял традиционный, харизматический и рацио­нально-легальный типы легитимности власти. 7. Среди основных субъектов политической власти осо­бое место занимают политические элиты. Политическая элита — это самостоятельная, немногочисленная, об­ладающая особыми качествами социальная группа, занимающая наиболее высокую позицию в обществе и принимающая непосредственное участие в осуществ­лении решений, связанных с использованием полити­ческой власти.

8. Концепция элиты, ставшая сегодня классической, была разработана в начале XX в. В. Парето, Г. Моска и Р. Михельсом. К современным теориям элит относят: теорию меритократии; демократического элитизма (элитарной демократии); плюрализма элит; властвующей элиты и др. Особое место в рамках теории элит занимают кон­цепции, направленные на изучение элиты тоталитарно­го общества — теории «нового класса» («правящего класса») М. Джиласа и М. Восленского. 9. К основным функциям политической элиты относят: управленческую, организационную, коммуникатив­ную, интегративную и др.

10. Типологизировать элиту можно по множеству основа -ний: по мере владения властью и по способам её осу­ществления, по качествам её представителей, по харак­теру происхождения и связи с политической системой, по способам её формирования, по территориальному аспекту и др.

11. Выделяют две основные системы отбора (рекрутиро­вания) политических элит — антрепренерскую систему, действующую в условиях демократии, и систему гиль­дий, которая складывается в тоталитарных или автори­тарных режимах.


Приложения к лекции № 4

М. ВЕБЕР

Политика как призвание и профессия


Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (т.е. считающееся леги­тимным) насилие как средство. Таким образом, чтобы оно су­ществовало, люди, находящиеся под господством, должны под-ч и пяться авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Когда и почему они так поступают? Какие внут­ренние основания для оправдания господства и какие внешние средства служат ему опорой?

В принципе имеется три вида внутренних оправданий, т.е. оснований, легитимности. Во-первых, это авторитет «вечно вче­рашнего»: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, — традиционное господство, как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Далее, авторитет внеобыденного личного дара (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: от­кровений, героизма и других, — харизматическое господство, как его осуществляют пророк, или — в области политического — из­бранный князь-военачальник, или избранный всеобщим голо­сованием выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу «легальности*, в силу веры в обязательность легального установления и деловой «компетен­тности», обоснованной рационально созданными правилами, т.е. ориентацией на подчинение при выполнении установленных правил, — господство в том виде, в каком его осуществляют со­временный «государственный служащий» и веете носители вла­сти, которые похожи на него в этом отношении.

Правда, идеальные типы редко встречаются в действительнос­ти. Конечно, главными фигурами в механизме политической борь­бы небыли одни только политики в силу их призвания в собствен­ном смысле этого слова. Но в высшей степени решающую роль

здесь играет тот род вспомогательных средств, которые нахо­дятся в их распоряжении. Как политически господствующие силы начинают утверждаться в своем государстве? Данный вопрос относится ко всякого рода господству, т.е. и к политическому гос­подству во всех его формах: традиционной, легальной и хариз­матической.

(Вебер М. Избранные сочинения. — М., 1990)


Т. ПАРСОНС

О понятии «политическая власть»


Власть понимается как посредник, тождественный деньгам, циркулирующий внутри того, что мы называем политической системой, но выходящий далеко за рамки последней и проника­ющий в три функциональные подсистемы общества — экономи­ческую подсистему, подсистему интеграции и подсистему под­держания культурных образцов.

Понятие институционализированной системы власти, прежде всего выдвигает на первый план систему отношений, в рамках которой некоторые виды обещаний и обязательств, навязанных или взятых добровольно — например, в соответ­ствии с договором, — рассматриваются как подлежащие ис­полнению, т.е. в нормативно установленных условиях упол­номоченные деятели могут потребовать их выполнения. Кро­ме того, во всех установленных случаях отказа или попыток отказа от повиновения, посредством чего деятель пробует ук­лониться от своих обязательств, их «заставят уважать», уг­рожая ему реальным применением ситуационно-негативных санкций, выполняющих в одном случае функцию устрашения, в другом — наказания.

Власть, таким образом, является реализацией обобщенной способности, состоящей в том, чтобы добиваться от членов кол­лектива выполнения их обязательств, легитимизированных зна­чимостью последних для целей коллектива, и допускающей воз­можность принуждения строптивых посредством применения к ним негативных санкций, кем бы ни являлись действующие лица этой операции.

Читатель заметил, что для определения власти я употре­бил понятие «обобщение» и «легитимация». Добиться облада­ния полезным предметом, выменяв его на другой предмет, не означает совершить денежную сделку. Таким же образом из моего определения следует, что добиться удовлетворения свое­го желания, определено оно как обязательство объекта или нет, посредством простой угрозы со стороны превосходящей силы не составляет акта властвования. Я хорошо знаю, что боль­шинство представителей политической науки выбрали бы дру­гое определение и увидели бы здесь пример властвования, но я намерен придерживаться собственного определения и изучать вытекающие из него следствия. Способность обеспечивать удов­летворение желания должна быть обобщенной, чтобы можно было назвать ее властью в том смысле, который я придаю это­му термину, а не быть только функцией отдельного применения санкции, которую в состоянии наложить одно лицо, и, наконец, использованный посредник должен быть «символическим». На второе место среди свойств власти я поставил легитимацию. Это с необходимостью вытекает из моего понимания власти как «символической», которая, будучи обмененной на что-нибудь действительно значимое для эффективности сообщества, а именно, на повиновение, не оставляет приобретателю выгоды, т.е. лицу, выполнившему обязательство, «никакой ощутимой

ценности».

Оба критерия объединены тем, что если легитимность обла­дания и использования власти подвергается сомнению, то это ведет к использованию все более сильных средств, способствую­щих достижению повиновения. Эти средства должны быть все более и более эффективными «внутренне» и, следовательно, луч­ше приспособленными к особым ситуациям объектов, исходя из их недостаточно общего характера. Кроме того, в той мере, в ка­кой эти средства являются внутренне эффективными, леги­тимность постепенно становится все менее важным фактором их эффективности; в конце этого развития находится приме­нение — вначале различных видов принуждения, затем силы как самого эффективного из всех средств принуждения.

(Парсонс Т. О понятии «политическая власть» //Антология мировой политической мысли: В 4 т. — М., 1997)


Э. ТОФФЛЕР

Метаморфозы Власти


Власть сама по себе ни плоха, ни хороша. Это неизбежный аспект любых человеческих взаимоотношений, и он влияет на всё — от секса и работы до машины, которую мы водим, телеви­дения, которое мы смотрим, надежд, за которыми мы гонимся. И мы — продукты власти в значительно большей степени, чем многие из нас представляют.

Тем не менее, из всех аспектов нашей жизни власть остаётся одним из наименее понятных и наиболее важных — особенно для нашего поколения. Следовательно, чтобы оценить соперни­ков в конфликте, связанном с властью, — будь то переговоры или война — полезно вычислить, кто имеет доступ к инструмен­там власти и к каким именно.

Мы вступаем в эру метаморфоз власти. Мы живём в момент, когда вся структура власти, скреплявшая мир, дезинтегрирует­ся. Совершенно иная структура обретает форму. И это происхо­дит на всех уровнях человеческого общества. Подобно тому, как смещения и разломы тектонических плит приводят к землетрясению, это массовое реструктурирование властных взаимоот­ношений приведёт к редчайшему событию в человеческой исто­рии — к революции самой природы власти. «Метаморфозы» — это не просто переход власти. Это — её трансформация. Среди бесчисленных возможностей три источника власти — насилие, богатство и знания — оказываются наиболее значимыми. Каж­дый из них принимает множество различных форм в игре под названием «власть».

Насилие, например, не нужно применять; нередко достаточ­но угрозы, чтобы добиться уступки или согласия. Угроза наси­лия может также скрываться за законом. Не подлежит сомне­нию, что насилие... может дать пугающие результаты. Но наси­лие в целом наталкивается на серьёзные препятствия. Главная слабость грубой силы кроется в её абсолютной негибкости. На­силие может быть использовано лишь для наказания. Если быть кратким, оно — низкокачественная власть.

Богатство — более удобный инструмент власти. Вместо простого запугивания или наказания оно может предложить превосходно градуированные награды — выплаты и вознаграждения. Богатство может использоваться как в позитивном, так и в негативном плане. Оно, следовательно, значительно гибче силы. Богатство — власть среднего качества.

Однако самую высококачественную власть даёт применение знаний. Власть высокого качества — это не просто возможность дать затрещину. Не просто возможность сделать по-своему, при­нудить других делать то, что хочется вам, даже если они предпо­читают иное. Высококачественная власть предполагает значи­тельно большее. Она предполагает эффективность — достиже­ние цели с минимальными источниками власти. Знания часто могут использоваться для того, чтобы заставить другую сторону полюбить вашу последовательность операций при выполнении действия. Они могут даже убедить человека в том, что он сам придумал эту последовательность.

Следовательно, именно знание — самое многостороннее из трёх основных источников управления в обществе. Оно может быть применено для наказания, вознаграждения, убеждения и даже изменения. Знание также служит для приумножения бо­гатства и силы. Оно может использоваться для роста имеющих­ся в распоряжении сил и богатства или, наоборот, снизить их, если это необходимо для достижения данной цели.

Кроме того, что знание обладает огромной гибкостью, у него есть и другие важные характеристики, которые делают его фун­даментально отличным от менее значимых источников власти в завтрашнем мире. Так, сила ограничена во всём, что касается практического применения. Существует предел приложения силы, если мы не хотим разрушить то, что должны заставить капитулировать или защитить. Это же верно и для богатства. Не всё можно купить за деньги, и в определённый момент даже самый толстый кошелёк истощается. Знания же, напротив, — нет. Мы можем накопить их ещё больше. Наконец, решающее различие между насилием, богатством и знанием, раз уж мы на­перегонки мчимся вто, что было названо информационным ве­ком, в том, что и сила, и богатство, по определению, являются собственностью могущественных и состоятельных. Поистине революционная характеристика знания заключатся в том, что им могут обладать также слабые и бедные.

Знание — самый демократичный источник власти. Это де­лает его постоянной угрозой власть имущим, даже если они

используют его для укрепления собственного могущества. Это также объясняет, почему каждый обладающий властью — от се­мейного патриарха до президента компании или премьер-ми­нистра страны — хочет контролировать количество, качество и распределение знаний внутри своего владения.

Сегодня в быстро меняющихся богатых странах, несмотря на несправедливое распределение доходов и благ, грядущая борь­ба за доминирование будет всё больше и больше превращаться в сражение за распределение и доступ к знаниям. Контроль над знаниями — вот суть будущей всемирной битвы за власть во всех институтах человечества.

Использование насилия как властного средства исчезнет ещё нескоро. Правительства будут применять силу, когда им пока­жется, что это отвечает их целям. Равным образом, управление колоссальными богатствами — находятся ли они в руках част­ных лиц или чиновников — будет и впредь давать огромную власть. Богатство останется грозным орудием владычества. Но, тем не менее, несмотря на некоторые исключения и препятствия, противоречия и неразбериху, мы присутствуем при самых важ­ных изменениях системы власти за всю её историю. Ибо теперь уже несомненно, что знание, этот источник самой высокой влас­ти, с каждой утекающей наносекундой приобретает всё большее значение. Поэтому важнейшие смещения во власти идут не от одного человека — или партии, института, государства — к дру­гому. Людские сообщества мчатся навстречу завтрашнему дню, и происходят скрытые перемены в отношениях между силой, богатством и знанием. Таков опасный и ободряющий секрет эпо­хи метаморфоз власти.

(Тоффлер Э. Метаморфозы власти. — М., 2003)


Г. МОСКА

Правящий класс

Среди неизменных явлений и тенденций, проявляющихся во всех политических организмах, одно становится очевидным даже при самом поверхностном взгляде. Во всех обществах (начиная со слаборазвитых или с трудом достигших основ цивилизации,

вплоть до наиболее развитых и могущественных) существуют два класса людей — класс правящих и класс управляемых. Пер­вый, всегда менее многочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми преиму­ществами, которые дает власть, в то время как второй, более многочисленный класс — управляется и контролируется первым в форме, которая в настоящее время более или менее законна, более пли менее произвольна и насильственна и обеспечивает первому классу, по крайней мере, внешне, материальные средства существования и все необходимое для жизнедеятельности пол I (тического организма.

В реальной жизни мы все признаем существование этого правящего класса, или политического класса, как уже предпочли ранее определить его. Мы все знаем, что в нашей собственной стране, как бы то ни было, управление общественными делами находится в руках меньшинства влиятельных людей, с управле­нием которых, осознанно или нет, считается большинство. Мы знаем, что то же самое происходит в соседних странах, и в дей­ствительности нам следовало бы попытаться воспринимать ок­ружающий мир организованным иначе — мир, в котором все люди были бы напрямую подчинены отдельной личности без отношения превосходства или субординации, или мир, в кото­ром все люди в равной степени участвовали бы в политической жизни.

Если в теории мы рассуждаем иначе, это отчасти связано с застарелыми привычками, которым мы следуем при размышле­нии, и отчасти с преувеличенным значением, которое придаем двум политическим фактам, кажущимся гораздо значительнее, чем есть на самом деле.

Первый факт — достаточно только открыть глаза, чтобы это увидеть, — заключается в том, что в каждом политическом орга­низме есть один индивид, который является основным среди правящего класса как целого и находится, как мы говорим, у кор­мила власти. Это не всегда человек, обладающий законной вер­ховной властью. В одних случаях рядом с наследным королем пли императором премьер-министр или мажордом обладают реальной властью, гораздо большей, чем власть суверена, в дру­гих случаях вместо избранного президента правит влиятельный политик, который обеспечил выборы президента.

Второй факт обнаружить столь же несложно. Каким бы ни был тип политической организации, давление, вызванное не­удовлетворенностью, недовольством управляемых масс, их чув­ствами, оказывает определенное влияние на политику правя­щего, или политического, класса. Но человек, стоящий во главе государства, определенно не в состоянии управлять им без под­держки со стороны многочисленного класса, не может заставить уважать его приказы и их выполнять; и, полагая, что он может заставить одного или действительно множество индивидов — представителей правящего класса — осознавать авторитет его власти, этот человек определенно не может ссориться с данным классом или вообще покончить с ним. Если бы это было возмож­но, то ему пришлось бы сразу же создавать другой класс, без поддержки которого его действие было бы полностью парали­зовано. В то же время, утверждая, что неудовлетворенность масс может привести к свержению правящего класса, неизбежно, как будет показано далее, должно было бы существовать другое организованное меньшинство внутри самих масс для выполнения функций правящего класса. В противном случае вся организа­ция и вся социальная структура будет разрушена.

Как бы то ни было, в дополнение к большому преимуществу — выпавшей на долю правящего меньшинства организованнос­ти — оно так обычно сформировано, что составляющие его индивиды отличаются от массы управляемых качествами, которые обеспечивают им материальное, интеллектуальное и даже моральное превосходство; или же они являются наследни­ками людей, обладающих этими качествами. Иными словами, представители правящего меньшинства неизменно обладают свойствами, реальными или кажущимися, которые глубоко по­читаются в том обществе, где они живут.

Мы уже наблюдаем, что с изменением баланса политических сил, когда назревает необходимость проявления в государствен­ном управлении новых черт, а старые способности отчасти ут­рачивают свою значимость или же происходят изменения в их распределении, меняется и способ формирования правящего класса. Если в обществе существует новый источник богатства, если возрастает практическая значимость знания, если нахо­дится в упадке старая или появилась новая религия, если рас­пространяется новое идейное течение, тогда одновременно и в правящем классе происходят далеко идущие перемены. Кто-то действительно может сказать, что вся история цивилизованно­го человечества низводится до конфликта между стремлением доминирующих элементов монополизировать политическую власть и передать ее но наследству и стремлением расщепить старые силы и возвысить новые.

В неорганической природе есть пример такого же рода, когда стремление к неподвижности, порожденное силой инерции, по­стоянно находится в конфликте со стремлением к перемене, и все это — результат неравномерного распределения тепла. Каж­дая из этих тенденций время от времени превалирует в разных регионах нашей планеты, вызывая: одна — затишье, другая — ветер и шторм. Подобно этому в человеческих обществах преоб­ладает то тенденция формирования закрытых, устойчивых кри­сталлизованных правящих классов, то тенденция, ведущая к более или менее быстрому их обновлению.

Правящий класс также может быть полностью или частично побежден и уничтожен иностранным вторжением или, когда воз­никают упомянутые выше обстоятельства, может быть лишен власти с приходом новых социальных элементов, сильных по­литических сил. Тогда, естественно, наступает период обновле­ния либо, если кому-то больше нравится, революции, в ходе ко­торой проявляется свобода действий индивидов, часть которых, наиболее пассионарных, энергичных, бесстрашных или просто самых практичных, прокладывает себе дорогу с нижних ступе­ней социальной лестницы наверх. Предположим теперь, что об­щество переходит постепенно от лихорадочного состояния к по­кою. Поскольку у человеческого существа всегда одни и те же психологические устремления, те, кто принадлежит к правяще­му классу, начнут обретать чувство солидарности с ним. Они все более становятся недоступными, все лучше овладевают искус­ством использовать к своей выгоде необходимые для достижения и удержания власти качества и способности. Далее, появляется и носящая консервативный характер сила — сила привычки. Мно­гие люди смиряются со своим низким положением, в то время как члены определенных привилегированных семей или клас­сов все более убеждаются в том, что обладают почти абсолют­ным правом на высокое положение и правление.

(Моска Г. Правящий класс //Социс. - 1994. - № 10)


В. ПАРЕТО

Элиты и их циркуляция


Начнем с теоретического определения данного феномена; за­тем рассмотрим практические ситуации, необходимые для ана­лиза в первом приближении. Мы пока не касаемся хорошей или плохой, полезной или вредной, похвальной или достойной по­рицания природы человеческих характеров; обратим внимание лишь на тот уровень, которым они обладают: низкий, посред­ственный, высокий, или, точнее, на то, какой индекс может быть присвоен каждому человеку в соответствии с вышеобозначен-ным уровнем его характера.

Итак, предположим, что в каждой сфере человеческой дея­тельности каждому индивиду присваивается индекс его способ­ностей, подобно экзаменационным оценкам. Например, самому лучшему специалисту дается индекс 10, такому, которому не уда­ется получить ни одного клиента, — 1 и, наконец, кретину — 0. Тому, кто сумел нажить миллионы (неважно, честно или нечес­тно), — 10, зарабатывающему тысячи лир — 6, тому, кто едва не умирает с голода, — 1, а находящемуся в приюте нищих — 0.

Таким образом, мы составим класс тех, кто имеет наиболее высокие индексы в своей сфере деятельности, который мы назо­вем избранным классом, элитой ; подразумевается, что граница, отделяющая ее от остального населения, не является и не может являться точной, подобно тому, как неточна граница между юностью и зрелым возрастом, однако, это не означает, что бесполезно рассматривать эти различия.

Для исследования, которым мы занимаемся, — исследования социального равновесия — полезно также разделить этот класс на две части; выделим тех, кто прямо или косвенно играет замет­ную роль в правлении обществом и составляет правящую эли­ту; остальные образуют неуправляющую элиту. Итак, мы имеем две страты населения, а именно:

1) низшая страта, неэлита, относительно которой мы пока не выясняем, какую роль она может играть в управлении;

2) высшая страта, элита, делящаяся на две части:

— (а) правящая элита;

— (б) неуправляющая элита.

На практике не существует экзаменов для определения ме­ста каждого индивида в этих стратах; их отсутствие воспол­няется другими средствами, с помощью своего рода этикеток, которые более или менее достигают данной цели. Подобные этикетки существуют также и там, где есть экзамены. Напри­мер, этикетка адвоката обозначает человека, который должен знать закон, и часто действительно его знает, но иногда и не обладает необходимыми знаниями. Аналогичным образом в правящую элиту входят люди с этикетками о принадлежности к политической службе достаточно высокого уровня, например министры, сенаторы, депутаты, начальники отделов мини­стерств, председатели апелляционных судов, генералы, полков­ники, однако при этом необходимо исключить тех, кому удалось проникнуть в их ряды, не имея соответствующих полученной этикетке качеств.

Богатство, родственные связи, отношения играют роль так­же во многих других случаях и делают возможным получение этикетки о принадлежности к элите в целом или к правящей элите в частности тем, кто не должен был бы ее иметь.

Тот, кто из одной группы переходит в другую, приносит с собой, как правило, определенные склонности, чувства, предрас­положенности, приобретенные в той группе, из которой он про­исходит; и с этим обстоятельством следует считаться. Подобный феномен в том случае, когда рассматриваются только две груп­пы — элита и неэлита, называется «циркуляция элит».

Самое простое, что мы можем сделать, — это разделить обще­ство на две страты: высшую, в которую обычно входят управля­ющие, и низшую, где находятся управляемые. Этот факт, а так­же факт циркуляции индивидов между этими двумя стратами настолько очевидны, что во все времена они доступны даже ма­лоопытному наблюдателю. Начиная с Платона, почувствовав­шего эту проблему и урегулировавшего ее искусственным обра­зом, многие рассуждали о «новых людях», «парвеню», и суще­ствует огромное количество посвященных им литературных произведений. Постараемся придать более точную форму уже высказанным в общем виде соображениям.

В высшей страте общества, элите, номинально присутству­ют некие группы людей, порой не вполне определенные, назы­вающие себя аристократиями. В некоторых случаях большая часть принадлежащих к этим аристократиям действительно об­ладает качествами, необходимыми для того, чтобы в ней оста­ваться; в других же, напротив, значительное число входящих в аристократии лишены таких качеств. Они могут действовать с большей или меньшей эффективностью внутри правящей эли­ты или же могут быть исключены из нее.

Аристократии не вечны. Каковы бы ни были причины, нео­споримо то, что через какое-то время они исчезают. История — это кладбище аристократий. Афинский демос являлся аристо­кратией по отношению к остальному населению — метекам и рабам; он исчез, не оставив потомков. Исчезли римские арис­тократии. Исчезли аристократии варваров; где во Франции потомки франкских завоевателей? Генеалогии английских лор­дов очень точны: чрезвычайно малое количество семей восхо­дит к соратникам Вильгельма Завоевателя. В Германии зна­чительная часть современной аристократии происходит от вассалов древних правителей. Население европейских госу­дарств значительно выросло за несколько веков на данной тер­ритории; совершенно очевидно, что аристократии не росли в такой же пропорции.

Правящий класс восстанавливается не только численно, но, что более важно, и качественно: благодаря семьям из низших классов, приносящим энергию. Он восстанавливается также и благодаря тому, что теряет своих наиболее деградировавших членов.

Если один из этих процессов прекратится или, что еще хуже, прекратятся оба, правящий класс придет к упадку, часто влеку­щему за собой упадок всей нации. Это мощная причина, нару­шающая равновесие: накопление высших элементов в низших классах и, напротив, низших элементов в высших классах. Если бы человеческие аристократии были подобны отборным видам животных, которые в течение длительного времени воспроизво­дят себе подобных примерно с теми же признаками, история че­ловечества была бы иной.

В результате циркуляции элит правящая элита находится в состоянии постоянной и медленной трансформации, движется подобно реке; сегодня она уже не та, что была вчера. Время от времени происходят неожиданности и жестокие потрясения, подобные наводнениям; затем новая правящая элита вновь начинает постепенно меняться: река, вошедшая в свое русло, во­зобновляет обычный путь.

Революции происходят, поскольку с замедлением циркуля­ции элиты или по какой-либо другой причине в высших стратах общества накапливаются деградировавшие элементы, в то вре­мя как в низших стратах возрастает число элементов высшего качества. Как правило, в революциях индивиды из низших страт возглавляются отдельными представителями высших страт, поскольку эти последние наделены интеллектуальными каче­ствами, полезными для руководства борьбой.

(Парето В. Компендиум по общей социологии // Антология мировой политической мысли. - В 5 т. — М., 1997. - Т. II)


Р. МИХЕЛЬС

Социология политической партии в условиях демократии


Из всех буржуазных порядков демократия представляет со­бой самый наихудший. Республика, в которой мы видим наи­высшую форму буржуазной демократии, отличается, по Прудону, самым мелочным, фанатичным духом правления. Это прав­ление исходит из того, что может все совершать безнаказанно по единственной причине — деспотизм всегда можно оправдать необходимостью действовать во имя республики и общего инте­реса. Даже политическая революция означает не более чем сме­ну авторитета.

Удовлетворительно управлять общественным богатством можно только создав широкий слой чиновничества. Но в этом вопросе вновь возникают сомнения, последовательное осмыс­ление которых ведет к полному отрицанию возможности бес­классового государства. Управление гигантским капиталом, особенно если речь идет о средствах, принадлежащих коллек­тивному собственнику, предоставляет управляющим по меньшей мере столько власти, что и обладание собственным капиталом, частное владение.

Диктатура одного лица существенно не отличается по сво­им последствиям от диктатуры группы олигархов. Но понятие «диктатура» противоположно понятию «демократия». Исполь­зовать первое во имя второго было бы равнозначно использова­нию войны в качестве самого надежного оружия мира, а алкого­ля — как лекарства от алкоголизма. Можно предположить, что группа, однажды овладевшая коллективными средствами влас­ти, будет стремиться эту власть удержать. Есть поэтому угроза, что социальную революцию, ощутимую и зримую, сегодняш­ний господствующий класс поменяет на тайную, выступающую под покровом равенства демагогическую олигархию. Господствующий класс, если даже по своему составу и под­вержен частым частичным переменам, представляет собой един­ственный фактор, имеющий непреходящее значение во всемир­ной истории. Правительство, или в ином случае государство, может быть, таким образом, всегда лишь организацией мень­шинства, стремящегося навязать остальной части общества «пра­вовой порядок», порожденный отношениями господства и эксп­луатации, и никогда не может быть порождением большинства, не говоря уж о том, чтобы быть его представителем. Большин­ство человечества никогда, видимо, не будет способно к самоуп­равлению. Даже в том случае, если когда-либо недовольным массам удастся лишить господствующий класс его власти, то в среде самих масс с необходимостью появится новое организо­ванное меньшинство, которое возьмет на себя функции господ­ствующего класса.

Формула о необходимости смены одного господствующего слоя другим и вытекающий отсюда закон олигархии, как пре­дустановленной формы человеческого общежития, в больших со­юзах ни в коей мере не опровергают материалистическое пони­мание истории, не подменяют его, а только дополняют. Не суще­ствует противоречия между учением, согласно которому исто­рия состоит из непрерывного ряда классовых битв, и тем учени­ем, по которому классовая борьба приводит к созданию новой олигархии. Массы удовлетворяются тем, что, не щадя своих сил, меняют своих господ. Рабочим лишь выпадает честь быть учас­тниками формирования правительства. Весьма скромный ре­зультат, если иметь в виду психологический феномен, когда самый благонамеренный идеалист за период пребывания на посту вождя вырабатывает в себе качества, характерные для вождизма.

Неизменный социальный закон состоит в том, что в любом органе сообщества, возникшем под влиянием разделения труда, возникает по мере его консолидации собственный интерес, ин­терес сам по себе и для себя. Но существование собственного интереса в общем союзе включает в себя существование трений И противоположность интересов по отношению к общему инте­ресу. Более того, в результате выполняемых ими общественных функций различные социальные слои объединяются и образу­ют органы, представляющие их интересы. Так надолго они пре­вращаются в явные классы.

(Михельс Р. Социология политической партии в условиях демократии //Диалог. - 1990. - №№5,9; 1991.-№4)


М. ДЖИЛАС

Теория нового класса


Общественные отношения в коммунизме наиболее схожи с государственно-капиталистическими ввиду формальной и всеобъемлющей роли государства. Под этой маской, без ко­торой коммунизм не может, на самом деле прячется и — вне всяких писаных законов, противостоя им, — узаконивается некая иная суть.

Общественные отношения с формальной стороны и извне выглядят похожими на государственный капитализм. Тем бо­лее, что подходящим выглядит и их историческое происхожде­ние — индустриализация не с помощью капитала, а методами государственного принуждения. На самом деле функцию сию вершит означенный привилегированный слой, использующий государственную машину как инструмент своей политики и как правовое её прикрытие.

Если собственность не является — а она таки не является — ничем, кроме права пользования и распоряжения, и если таковое право доступно лишь одному определенному слою, это означа­ет, что в коммунистических государствах речь, в конечном счете, идет исключительно о возникновении некоей новой формы собственности, то есть нового правящего класса.

Когда в 1936 г. Сталин, приурочив это к принятию новой советской Конституции, провозгласил, что в СССР нет больше эксплуататорских классов, на самом деле был завершен уже про­цесс не только уничтожения капиталистов и других классов пре­жней системы, но и сформирован класс, невиданный еще до той поры в истории.

И совершенно ясно, что этот класс, подобно любому до него, сам воспринял установление собственного господства и другим представил как окончательное торжество всеобщего счастья и свободы. По сравнению с другими классами разница тут един­ственная: к оспариванию насаждаемых иллюзий и своего права на господство этот класс относился более нетерпимо, чем и дока­зывал, что господство его полновеснее любого из известных ис­тории, а пропорционально этому велики и его классовые иллю­зии и предрассудки.

Этот новый класс, бюрократия, а точнее всего сказать — политическая бюрократия, не только несет в себе черты всех пре­жних классов из истории человеческого общества, но и выделя­ется определенной самобытностью, новизной. Уже само его по­явление, схожее, по сути, с рождением других классов, имеет свои особенности.

Другие классы также в большинстве случаев приобретали могущество и власть революционным путем, разрушая сложив­шиеся политические, общественные и другие отношения. Но все они, почти без исключений, добивались власти уже после того, как в старом обществе брали верх новые формы экономики. Иное дело — новый класс в коммунистических системах: к власти он приходит не за тем, чтобы завершить преобразования, а с наме­рением заложить фундамент новых экономических отношений и собственного господства над обществом.

В прежние эпохи приход к власти нового класса, части клас­са или некоей партии являлся итоговым актом формирования их самих и их сознания. В СССР произошло обратное: новый класс окончательно сформировался уже будучи у власти. В силу того, что новый класс не вышел из недр реальных общественно-экономических процессов, его зачатки могли находиться только внутри организации особого рода, опирающейся на дисципли­нированность и непреложное идейно-философское единообра­зие в своих рядах.

Корни нового класса находятся в партии особого — больше­вистского — типа. Воистину прав был Ленин, считавший свою партию уникальной, хотя ему и в голову не приходило, что она — начало нового класса. Вернее всего, зачатки нового клас­са не находятся в партии большевистского типа как целом, а только в слое профессиональных революционеров, составляв­шем партийное ядро еще до завоевания власти. Не случайно Ленин после поражения революции 1905 года утверждал, что единственно профессиональные революционеры, то есть люди, для которых революционная деятельность есть заня­тие, исключающее все прочие, в состоянии создать партию нового, большевистского типа. Еще менее случайно, что имен­но Сталин, будущий творец нового класса, ярчайше выражал собой тип такого — профессионального — революционера. Эта крайне узкая прослойка революционеров и разовьется постепенно в новый правящий класс. Революционеры эти дол­гое время будут составлять его ядро.

Но это не означает, что новая партия идентична новому клас­су. Партия — его ядро и основание. Практически очень трудно, невозможно даже определить границы нового класса и назвать всех, кто к нему принадлежит. Обобщая, к новому классу можно отнести тех, кто исключительно благодаря монополии на уп­равление получает особые привилегии и материальные преиму­щества.

(Джилас М. Лицо тоталитаризма. — М., 1992)


Н. ВОСЛЕНСКИЙ

Номенклатура как правящий класс советского общества


Опыт истории показывает, что господство каждого класса всегда было властью незначительного меньшинства над огром­ным большинством. Обеспечение устойчивости такой системы требует многообразных, тщательно продуманных мер. Тут — пря­мое насилие над недовольными и угроза его применения в отно­шении потенциальных противников, экономическое давление и поощрение, идеологическое одурманивание и не в последнюю оче­редь — маскировка подлинных отношений в обществе. Так было всегда. Власть класса феодалов маскировалась как освященная

Богом власть короля и тех, кому он ее делегировал. Господству­ющий класс стремился скрыть факт своего господства.

«Новый класс» идет в своей маскировке еще дальше: он скры­вает само свое существование. В области теории выдвигается с этой целью сталинская схема структуры советского общества; в области практики класс «управляющих» употребляет все свое искусство мимикрии, чтобы представить себя частью нормаль­ного — хотя при реальном социализме всегда патологически раздутого — государственного аппарата, армии обычных слу­жащих, которые есть во всех странах мира. Они также являются на работу к 9 часам утра, сидят за письменным столом, звонят по телефонам, проводят часы на совещаниях, не носят формы или знаков различия — как их выделить? Где границы «нового клас­са»? Джилас несколько раз ставит этот вопрос, но так и не дает ответа. Да и нелегко его дать. Мы имеем дело не с социологичес­кой схемой, а с реальной общественной жизнью. В реальной же жизни границы между слоями общества всегда несколько раз­мыты огромным многообразием отдельных случаев. В этих ус­ловиях сознательное стремление класса «управляющих» спря­таться в массе служащих делает границы этого класса вообще едва обнаруживаемыми.

Помогает одно решающее обстоятельство: у «нового класса» есть потребность психологическая, а главное, практическая — самому очертить свою границу. Класс «управляющих» и его руководители должны сами точно знать, кто в него входит. В этом — объективный смысл номенклатурной системы. Она оформляет реально сложившееся классовое государство, отра­жая его в бюрократических категориях. Поэтому-то она техни­чески и началась с составления списков, которые были для со­лидности названы замысловатым латинским термином «номен­клатура».

Живя в условиях капитализма, Маркс объявил основой клас­сов собственность. Но является ли обладание собственностью важнейшим признаком номенклатуры? Мы видели, что но­менклатура возникла как историческое продолжение организа­ции профессиональных революционеров, сделавшихся после победы революции профессиональными правителями страны. Номенклатура — это «управляющие». Функция управления — стержень номенклатуры. С точки зрения исторического мате-

риализма, речь идет об управлении общественным производ­ством. Во всех формациях господствующий класс осуществляет такую функцию. Но было бы неверно игнорировать существен­ную разницу в этом отношении между классом номенклатуры и классом буржуазии, управляющим общественным производ­ством при капитализме. Буржуазия руководит в первую очередь именно экономикой, непосредственно материальным производ­ством, а уже на этой основе играет роль и в политике. Так пролег исторический путь буржуазии от ремесла и торговли, от беспра­вия третьего сословия к власти.

Иначе проходит исторический путь номенклатуры. Он ведет от захвата государственной власти к господству и в сфере производства. Номенклатура осуществляет в первую очередь имен­но политическое руководство обществом, а руководство матери­альным производством является для нее уже второй задачей. Политическое управление — наиболее существенная функция номенклатуры.

В своей совокупности номенклатура обеспечивает всю пол­ноту власти в обществе. Все действительно подлежащие выпол­нению решения в стране реального социализма принимаются номенклатурой. Эта особенность делает необходимым разделе­ние политико-управленческого труда в номенклатуре. Такое разделение существует, и правила его неукоснительно соблюда­ются. Это ведь лишь посторонние наблюдатели полагают, что вся власть в СССР принадлежит президенту, Политбюро ЦК или — что еще наивнее — всему ЦК КПСС. В действительности же, хотя власть этих инстанций огромна, она введена в опреде­ленные функциональные рамки. «Функциональные» потому, что такое ограничение власти не имеет никакой связи с демокра­тией пли «либерализмом», а целиком определяется разделени­ем труда в классе номенклатуры. Так, Политбюро, разумеется, может назначить — или, как принято говорить, «рекомендо­вать» — председателя колхоза. Но это было бы вопиющим на­рушением установленных правил и было бы встречено молча­ливым недоумением номенклатуры (если, конечно, речь не шла бы о разжаловании в председатели колхоза кого-либо из высо­копоставленных лиц, входящих в номенклатуру Политбюро). При повторении нарушения недоумение правящего класса быстро пе­реросло бы в столь же молчаливое, но интенсивное неодобрение. Поэтому, казалось бы, всемогущее Политбюро таких эксперимен­тов не проводит, и председателей колхозов уверенно назначают бюро райкомов партии.

Ясное осознание номенклатурой принципа разделения в ее рамках политико-управленческого труда нашло отражение и в номенклатурном жаргоне. На этом косноязычном, но всегда точ­но выражающем понятия волапюке принято говорить, что вы­шестоящие в номенклатуре не должны «подменять» нижестоя­щих. Каждый номенклатурщик имеет свой отведенный ему уча­сток властвования. Здесь заметно сходство режима номенкла­туры с феодальным строем. Вся номенклатура является своеоб­разной системой ленов, предоставляемых соответствующим партийным комитетом — сюзереном его вассалам — членам но­менклатуры этого комитета. Даже термин, применяемый в партжаргоне к номенклатуре, соответствует средневековому русско­му термину, применявшемуся по отношению к вассалам: «поса­дить». О князе говорили в феодальной Руси, что сам он сел на княжение», своих же ленников «посадил» в различные города и области; отсюда и термин «посадник» (княжеский уполномочен­ный). В сегодняшней советской номенклатуре вы тоже то и дело слышите, что товарища такого-то «посадили на министерство», «посадили на область», «посадили на кадры».

Главное в номенклатуре — власть. Не собственность, а власть. Буржуазия — класс имущий, а потому господствующий. Номен­клатура — класс господствующий, а потому имущий. Капитали­стические магнаты ни с кем не поделятся своими богатствами, но повседневное осуществление власти они охотно уступают профессиональным политикам. Номенклатурные чины — сами профессиональные политики и, даже когда это тактически нуж­но, боятся отдать крупицу власти своим же подставным лицам. Заведующий сектором ЦК спокойно относится к тому, что ака­демик или видный писатель имеет больше денег и имущества, чем он сам, но никогда не позволит, чтобы тот ослушался его приказа.

(Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. — М., 1991)


Ж. БЛОНДЕЛЬ

Политическое лидерство


Лидерство так же старо, как человечество. Оно универсально и неизбежно. Оно существует везде — в больших и малых организациях, в бизнесе и в религии, в профсоюзах И благотвори­тельных организациях, в компаниях и университетах. Оно суще­ствует в неформальных организациях, в уличных шайках и мас­совых демонстрациях. Лидерство, по всем своим намерениям и целям, есть признак номер один любых организаций. Для того чтобы существовало лидерство, необходимо наличие групп, и вез­де, где возникают группы, появляется лидерство.

Среди различных аспектов лидерства политическое лидер­ство, особенно лидерство в нации-государстве, занимает особое положение. Дело не в какой-то иной природе политического ли­дерства по сравнению с другими типами лидерства; политичес­кое лидерство гораздо более заметно, навязчиво, если хотите, и гораздо более значимо. Внутри каждой нации политическое ли­дерство может занять командные высоты и распространять свое влияние вширь и вглубь; руководители наиболее значимых госу­дарств обладают таким влиянием, что о них знают во всех уголках Земли. Более того, политическое лидерство на международном уров­не, кроме определенных, количественно ограниченных сфер, зави­сит от лидерства наиболее значимых государств. Наконец, во мно­гих странах политическое лидерство есть существенный, хотя от­нюдь 11е всесильный элемент в панораме общественной жизни. Если свести политику к ее костяку, к тому, что наиболее видимо для граждан, то таким костяком окажутся общенациональные по­литические лидеры, как отечественные, так и иностранные. Они самый признаваемый, самый универсальный, вызывающий всеобщий интерес элемент политической жизни... Что же тогда есть политическое лидерство? По сути и по форме это есть фено­мен власти. Лидерство — это власть, потому что оно состоит в способности одного лица или нескольких лиц, находящихся «на вершине», заставлять других делать то позитивное или негатив­ное, что они не делали бы или, в конечном счете, могли бы не де­лать вообще. Но, разумеется, лидерством является не всякий род власти. Лидерством является власть, осуществляемая «сверху

вниз». Пожалуй, можно бы сказать так: лидер — это тот, кто в силу тех или иных обстоятельств оказывается «над» нацией в случае общенационального политического лидерства и может отдавать приказы остальным гражданам. Однако небольшое размышление подсказывает, что любая власть является «сверху вниз», т. е. она подразумевает, что Л может заставить Б сделать что-то и поэтому Л в определенном смысле есть начальник для Б. Таким образом, отличие власти лидера от других форм власти состоит не столько в природе отношение между лидером и остальной нацией, сколько в том факте, что, в случае лидерства А, который обладает властью и потому отдает приказы, осуществляет эту власть над многим Б, одним словом, над целой нацией. Отношения власти всегда есть отношения неравенства (хотя роли могут меняться: скажем, если сначала А приказывал делать что-то, затем Б может заставить А подчиняться себе). По отношения власти, осуществляемые в кон­тексте лидерства, отличаются особым неравенством, поскольку лидеры способны заставить всех членов своей группы (а приме­нительно к нации — всех граждан) делать то, что в другом случае они не делали бы. Необходимо добавить, что данная способность лидера долговременна, может осуществляться продолжительное время.

Итак, представляется возможным определить политическое ли­дерство, и особенно общенациональное политическое лидерство, как власть, осуществляемую одним или несколькими индивидуу­мами, чтобы побудить членов нации к действиям.

Результаты деятельности лидеров могут быть различными: хорошими пли плохими, отличными пли ужасающими. Поимен­но потому, что амплитуда результатов столь велика, они долж­ны быть проанализированы во всей своей целостности. Нужно исследовать, в какой мере и при каких условиях лидерство явля­ется благом. Именно поэтому все типы политического лидер­ства нуждаются в классификации и разбивке по категориям, в привязке к ситуациям, в которых они возникают, и вытекаю­щим из них последствиям. Следовательно, после общего опре­деления общенационального политического лидерства следу­ет задаться тремя вопросами: 1) каковы корни власти лидера? 2) каковы инструменты осуществления этой власти? 3) дей­ствительно ли лидеры имеют значение?

Давайте проанализируем эти вопросы с тем, чтобы увидеть, мож­но ли подобным образом подойти к проблеме лидерства. Ясно, что

мы заинтересованы во влиянии лидеров. Мы хотим знать, до како­го предела они видоизменят общество, которым управляют. Но, упоминая это влияние, мы тут же поднимаем две проблемы: дей­ствия лидеров и природа реагирования на них. Влияние лидеров за висит от среды, их действия должны быть связаны с ее характером, поступками. Лидеры должны приспосабливаться к проблемам сво­их обществ. Они не могут ставить любые, пришедшие им в голову проблемы и надеяться при этом на успех. Итак, вопрос о результа­те деятельности лидера неразрывно связан с состоянием среды. Иногда говорится, что лидеры — это пленники той среды, в которой они могут сделать то, что среда «позволяет» им сделать. Даже если подобная точка зрения преувеличена, против нее трудно возразить, во всяком случае, без тщательного анализа как природы среды, так и характера действий лидеров.

Соглашаясь в данный момент с тем, что и лидеры оказывают влияние на среду, мы, видимо, справедливо можем утверждать, что это влияние есть результат как личностных истоков их дей­ствий, так и методов осуществления последних.

Если истоки действий кроются, видимо, в личности лидера, то методы определяются природой институциональных струк­тур, которые находятся в распоряжении лидеров. Однако по­добное разграничение носит скорее аналитический, чем реаль­ный характер. Например, трудно отделить человека от положе­ния, которое он занимает, да и методы частично тоже ведь могут быть источником власти лидеров. Итак, сохраняя теоретичес­кое разграничение, надо быть готовыми признать, что оба эти элемента переплетены и что вопрос о том, каковы в точности истоки власти лидеров и каковы в точности ее методы, носит в определенной мере теоретический характер...

Давайте попробуем обозначить понятие лидерства несколько глубже и посмотреть, можно ли «разложить» власть лидерства на некоторое количество элементов. «Лидерство, — пишет Р. Такер, — есть указание направления, которое в конеч­ном счете нацелено на действие». Но оно будет эффективным и «реальным» только в том случае, если «указание» имеет смысл при­менительно к данной ситуации, к тому, чего, так сказать, «требует» момент. Вот почему Такер анализирует лидерство под углом зре­ния трех элементов, которые следуют друг за другом в его анали­зе, но не в реальных ситуациях. Вот эти три фазы - «диагноз»,

«определение направления действия» и «мобилизация» тех, кто будет вовлечен в конкретную реализацию действий. Наличие этих трех аспектов, определяющих цели и результаты лидерства, дает Такеру основание считать, что политическая активность может быть определена не в терминах власти, а и терминах лидерства: выше отмечалось, что правильнее рассматривать лидерство как подструктуру или особую форму власти. В лидерстве выявляют­ся элементы (или фазы), соответствующие ста дням, проходя че­рез которые требования (зарождающиеся или развернутые) или потребности (латентные или явные) преобразуются в направле­ние действий, В силу того, что лидерство, и особенно политичес­кое лидерство, осуществляется в течение значительного периода, внутри группы и по широкому кругу проблем, стадии четко раз­личимы.

«Диагноз» — это та фаза, на протяжении которой лидер изуча­ет ситуацию и оценивает, что, по его мнению, в ней неправильно 11 потому должно быть исправлено. Затем лидер разрабатывает направление действий, отвечающих разрешению проблем: в лю­бом случае он приходит к выводу (часто основанному на советах) о том, какой ход событий был бы наиболее желательным. Но этот второй элемент недостаточен для того, чтобы определить наиболее значимое изменение. Оно может быть достигнуто только через мобилизацию. Мобилизацию следует рассматривать в широком смыс­ле слова: она понимается и как мобилизация лиц, находящихся в подчинении, непосредственном или опосредованном (например, через бюрократию), и как мобилизация всего населения или по крайней мере той его части, которая сможет повлиять на направ­ление действий. Это может означать, что рядовые члены правя­щей партии всей душой поддерживают предложенные меры и в свою очередь действу ют так, что и остальная часть населения тоже начинает оказывать поддержку. Это может означать обращение к населению с призывами оказать существенную поддержку. Ли­дерство — это всегда нечто большее, чем анализ ситуации и приня­тие решений, оно состоит также в воздействии на умы и энергию тех людей, которым предстоит сыграть свою роль в реализации действий. Таким образом, «идеальное» лидерство всегда означает сочетание трех элементов, даже если формы этого сочетания меня­ются в широких пределах, в зависимости от ситуации.

(Блондель Ж. Политическое лидерство. — М., 1992)


Лекция № 5 Политическая система

1. Понятие и модели политических систем;
   
2. Структура и функции политической системы;
   
3. Политические режимы: понятие и типы.
   

Понятие «политическая система», отражающее состояние по­литической жизни общества, политических явлений и процессов

В определённой целостности и устойчивости, было введено в по­литологию в 50—60-х гг. XX в. Именно в это время совсем очевид­ностью стало ясно, что функционирование общества не сводится только к деятельности его институтов (на изучение которых был направлен наиболее «популярный» в пауке институциональный подход), и, уж тем более, не объясняется марксистской концепци­ей (использовавшейся в советском обществоведении), в соответ­ствии с которой политическая организация общества базируется на принципах зависимости от определённой социально-экономи­ческой формации, а политическая практика объясняется с пози­ций классового подхода.

Отражая новую научную парадигму, системный подход стал ключевым для понимания политики в современном мире, открыв ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ исследования политической жизни в её нераз­рывной целостности, взаимосвязанности и взаимозависимости.

Писатель А. Генис в рассказе « Кукушка без часов» замечает, что каждая эпоха пользуется определённым набором метафор, на которые опирается её реальность. Так, например, с XIX в. популярными стали архитектурные метафоры, которые, среди прочих, использовал и К. Маркс.

__________________________________________________________________

«Общество у Маркса — дом, оно не состоит из нас и не растёт в нас, а нами строится. Сперва — базис (экономика, производ­ственные отношения), потом — надстройка, т.е. идеология, культу­ра, искусство, мораль. Но если общество — дом, то его всегда можно снести и построить заново. Дом нуждается в ремонте, иногда в ка­питальном, иногда в косметическом. Перестройка, кстати сказать, — последняя в ряду архитектурных метафор».

(Генис А. « Кукушка без часов»

________________________________________________________________

Начиная с 60-х гг. XX в. стали появляться другие метафоры. Результатом многочисленных революций 60-х, по Генису, стала новая постклассическая, постиндустриальная, постмодернист­ская парадигма, основанная на органических метафорах. Старый механистический принцип сменяется новым — экологическим принципом системности и взаимосвязанности.

Американский физик, философ и эколог Фритьоф Каира в своей известной книге «Дао физики» сформулировал ряд кри­териев, отличающих новую научную парадигму от старой. Со­гласно Капра, мир — это не собранное из отдельных элементов-кубиков сооружение, а единое целое; Вселенная состоит не из вещей, а из процессов; общество же представляет собой паутину взаимозависимых и равноважных процессов.

________________________________________________________________

«Системный взгляд рассматривает мир в терминах зависимос­тей и объединений. Системы есть интегрированные целые, чьи свойства не могут быть сведены к свойствам меньших единиц. Вме­сто того, чтобы концентрироваться на основных строительных бло­ках или веществах, системный подход придает особое значение базовым принципам организации. Примеры систем изобилуют в природе. Каждый организм — от мельчайших бактерий через весь спектр растений и животных до человека — является интегриро­ванным целым и, следовательно, живой системой. Но системы не ограничены индивидуальными организмами и их частями. Те же самые аспекты целостности проявляют социальные системы... Все эти системы представляют собой целые, чьи конкретные структу­ры являются результатом взаимодействия и взаимозависимости их частей».

(Капра Ф. «Системный взгляд на жизнь»)

__________________________________________________________________

«Если демократическое общество опиралось на образ состав­ленной из аккуратных кирпичиков-избирателей пирамиды», — от­мечает А. Генис, — то постиндустриальный мир предлагает дру­гую метафору — паутину». Не случайно глобальную компью­терную сеть «Интернет», пользователями которой на сегодняш­ний день являются более 1 млрд. человек, называют не иначе как «всемирной паутиной».

__________________________________________________________________

«Веками и тысячелетиями главными ресурсами народов были пространство и золото. Сверхновейшее время вызвало к жиз­ни новый ресурс - информацию. В грядущем веке этот ресурс станет определяющим. .За три десятилетия своего существования информационная система фактически превратилась в фактор эво­люции. В конце ушедшего столетия понятие «сеть» стало универ­сальной метафорой. Заговорили о сетевой экономике, сетевой логике, нейронной сети, сетевом интеллекте, сетевом графике...»

(Гуревич П. (Конфигурация могущества»

_________________________________________________________________

Понятие «система» выступает ключевыми для понимания политики в современном мире. Собственно, политология сейчас определяется именно как наука о сущности, формах и законо­мерностях возникновения, функционирования и развития поли­тических систем.

Термин «система» был введён в научный оборот австрийс­ким биологом Людвигом фон Берталанфи в рамках первой в истории научной мысли системной концепции — «Общей тео­рии систем». В данной теории учёный определил систему как определённую целостность, состоящую из взаимозависимых эле­ментов.

Любая целостность, определяемая как система, с позиций системного подхода должна обладать двумя основными свой­ствами: во-первых, состоять из совокупности взаимосвязанных частей, и, во-вторых, отграничиваться от окружения, с кото­рым взаимодействует. Такое определение позволяет выделить множество различных систем - от механических до экологиче­ских и социальных.

Понятие «система» для рассмотрения общества и обществен­ных отношений впервые было применено американским социо­логом Толкоттом Парсонсом, который описал общество как взаимодействие четырёх обеспечивающих его жизнедеятельность подсистем: экономичес­кой, политической, социальной и духовной.

Таким образом, политическая система представляет собой отдельный вид соци­альной системы (а именно такой, которая связана с принятием властных решений).

В политическую науку термин «система» вводит американский политолог Дэвид Ис­тон, описывающий её как некий механизм функционирования власти, определяющей порядок распределения ресурсов и ценностей. Вместе с другими амери­канскими учёными — Габриэлем Алмондом и Карлом Дойчем — Дэвид Истон считается автором классической теории «политической системы».

_________________________________________________________________

«Политическая жизнь может рассматриваться как система раз­нообразных взаимосвязанных видов деятельности, влияющих в своей совокупности на способ принятия решении».

(Истон Д. «Политическая система»)

_________________________________________________________________

Изучая политические системы, Д. Истон уделял основное вни­мание их взаимодействию с другими подсистемами общества. По Истону политическая система представляет собой саморегули­рующийся организм, активно реагирующий на внешние импуль­сы. Но, формируясь под влиянием внутреннего и международно­го окружения, любая политическая система, в свою очередь, сама оказывает влияние на его формирование (получая исходящие из этого окружения импульсы, система воздействует на него посред­ством собственных сигналов).

__________________________________________________________________

«Системный анализ политической жизни основан на понятии «системы, погружённой в среду» и подверженной воздействи­ям с её стороны... Такой анализ предполагает, что система, чтобы выжить, должна иметь способность реагировать на требования......

(Истон Д.«Политическая система»)

__________________________________________________________________

Отличительной особенностью взаимодействия политической системы с окружающей средой является то, что оно осущест­вляется с помощью политической власти.

_________________________________________________________________

«Во внутренней организации политической системы основным свойством, характерным и для других социальных систем, яв­ляется исключительно гибкая способность реакции на условия сво­его функционирования. Действительно, политические системы включают самые разнообразные механизмы, с помощью которых им удается справляться с поражающими влияниями среды. С по­мощью этих механизмов они могут регулировать свое поведение, трансформировать внутреннюю структуру и даже изменять фунда­ментальные задачи. В отличие от социальных систем, немногие типы систем обладают этим свойством».

(Истон Д.»Категории системного анализа политики»)

_________________________________________________________________

Г. Алмонда при анализе политических систем интересует, прежде всего, их внутренняя структура. Используя в качестве основного метода функциональный подход, учёный подходит к анализу политической системы как определённой совокупности взаимодействий государственных и негосударственных структур, основанной на выполнении ролей.

__________________________________________________________________

«Политическая система — это система взаимодействия, кото­рая выполняет функции интеграции и адаптации посредством применения или угрозы применения легитимного насилия».

(Алмонд Г. « Сравнительные политические системы »)

__________________________________________________________________

Ядро политической системы. По Алмонду, составляет госу­дарство. Однако он отмечает, что «политика есть нечто боль­шее, нежели деятельность по отправлении) власти и осуществле­нию принуждения, — это. в частности, и политические организа­ции, такие, как партии и группы интересов. Подобные организа­ции не обладают принудительной властью — разве что в той сте­пени, в какой они контролируют государство. Аналогичным образом, отмечает Алмонд, средства массовой информации лишь косвенно влияют на выборы, законотворчество и осуществле­ние правопорядка. Кроме того, можно выделить и другие инсти­туты — такие, как семья, церковь, школа, корпорации и пр., ко­торые оказывают влияние на политические установки и поли­тический курс.

Таким образом, Г. Алмонд в структуре политической систе­мы выделяет так называемые «институциональные» (полити­ческие институты — государство, партии, группы интересов, об­щественные организации) и «ориентационные» (политическая культура) элементы.

Используя коммуникативный метод при рассмотрении по­литической системы, К.Дойч представляет её как информаци­онную модель, некий «чёрный ящик», работающий по принци­пу «вход» - «выход». Он выделяет следующие основные факто­ры, влияющие на эффективность деятельности политической системы: качество информации, поступающей извне в систему («вход»), качество механизмов системы, перерабатывающих информацию («конверсия»), и качество реакции системы на внешние импульсы («выход»).

Таким образом, при построении теоретической модели по­литической системы используются четыре базовые категории: «политическая система», «окружающая среда», «реакция систе­мы» и «обратная связь». В соответствии с этой моделью меха­низм функционирования политической системы включает в себя четыре фазы:

1) «Вход» («ввод») — влияние на политическую систему ок­ружающей среды в форме требований и поддержки.

2) «Конверсию» («преобразование») — реакцию системы на требования окружающей среды, их преобразование в оп­ределённые решения.

3) «Выход» («вывод») — осуществление принятых решений в форме конкретных действий системы.

4) «Обратную связь» - влияние действий системы на окру­жающую среду с целью формирования на «входе» опреде­лённых требований и обеспечения поддержки.

В систему извне поступают требования (мнения индивидов по поводу распределения цен­ностей в обществе, обеспечение безопасности, социальная защита, образование, медицинские услуги и пр.), которые ослабляют политическую систему, и поддержка (материальные и немате­риальные ресурсы — налоги, выполнение обязанностей, право­мерное поведение, участие в выборах и референдумах и др.), уси­ливающая систему.

Ввод информации состоит из выявления и анализа существу­ющих интересов (функция артикуляции интересов), их обобщения и интеграции (функция агрегирования интересов), которые выполняют группы интересов, общественные организации и поли­тические партии, формулирующие и обобщающие требования населения. Большое значение имеет и функция политической ком­муникации, обеспечивающая распространение политической ин­формации между элементами политической системы, системой и окружающей средой.

Политическая система перерабатывает поступившие в неё требования и поддержку в решения по распределению ценно­стей (законы, распоряжения, другие нормы) и выполняет на основе принятых решений действия, соответствующие требо­ваниям действия. Функция конверсии (преобразования ин­формации) заключается в установлении норм, правил (зако­нодательная деятельность), а вывода — из применения этих норм, выполнения конкретных действий (исполнительная дея­тельность), а также осуществления контроля за соблюдением установленных норм и применения санкций в случае их нару­шения (правоохранительная, контрольно-надзорная деятель­ность).

Для поддержания стабильности в обществе решения и дей­ствия системы на «выходе» должны соответствовать требова­ниям и поддержке, существующим на «входе». На поддержание равновесия системы нанравлены механизмы обратной связи (ценности и установки политической культуры, идеология, по­литическая социализация, рекрутирование политической эли­ты и др.).

Итак, политическую систему можно определить как сово­купность взаимосвязанных государственных и негосудар­ственных социально-политических институтов, ценностей и норм, а также принципов организации и осуществления по­литической власти.

Существуют различные подходы к описанию основных функций политической системы. Наиболее распространённой яв­ляется классификация, разработанная Г. Алмондом и Дж. Пауэллом.

_________________________________________________________________

«Функция политической системы — это обеспечение интегра­ции, разработка и реализация общих целей общества».

(Парсонс Т. «Социальная система»)

__________________________________________________________________

Функции политической системы:

1.Функция политической социализации (приобретение политических

знаний, приобщение к политическим ценностям);

2. Функция политического реагирования (реакция на импульсы, идущие извне пли изнутри системы);

3. Мобилизационная (экстракционная) функция (мобилизация ресурсов для выполнения задач системы);

4. Дистрибутивная (распределительная) функция (распределение политической системой благ, услуг и статусов);

5. Функция политического рекрутирования (подготовка и отбор политических лидеров, элит);

6. Регулятивная (управленческая) функция (управление, координация поведения индивидов и групп).


Типологизировать политические системы можно по различ­ным основаниям:

• по типу легитимного господства (М. Вебер) — традицион­ные, харизматические и рационально-легальные;

 по типу общественно-экономической формации (К. Маркс) — рабовладельческие, феодальные, капиталистические и социали­стические;

 по характеру связей с окружающей средой (К. Поппер) — закрытые и открытые;

 по характеру политических ценностей, лежащих в основе правления (Ж. Блондель) —либеральные, традиционные, ради­кально-авторитарные (коммунистические), авторитарно-кон­сервативные и популистские;

 по типу политической культуры (Г.Алмонд) — англо-аме­риканская, европейско-континентальная, доиндустриальная и тоталитарная.

Одной из наиболее распространенных в современной поли­тической науке является классификация политических систем по политическому режиму, т. е. на основе характера и способов осуществления власти.

Если понятие «политическая система» характеризует поря­док организации политической власти, взаимосвязь государ­ственных и негосударственных институтов, ценностей и норм, то категория «политический режим» (лат. геgimen — управле­ние) отражает функциональный аспект политической системы. Основными характеристиками политического режима высту­пают существующие в данной политической системе способы осуществления власти, порядок формирования политических институтов, характер взаимоотношений общества и государства, правовой статус личности и др.

________________________________________________________________

«Политический режим — это определённое объединение сис­темы партий, способа голосования, одного пли нескольких ти­пов принятия решений, одной или нескольких структур групп Дав­ления».

( Дюверже М. « Идея политики. Применение власти в обществе»)

«Под политическим режимом я понимаю систему конститу­ционных (законных) порядков и конкретное воплощение этой системы на практике».

(Вятр П.« Типология политических режимов»)

«Под политическим режимом понимается совокупность элементов идеологического, институционального и социологичес­кого порядка, способствующих формированию политической вла­сти на определённый период».

(Кремон Ж.- Л. (Западные политические режимы»)

_________________________________________________________________


Таким образом, в общем виде политический режим можно определить как совокупность средств и методов реализации политической власти.

Наиболее распространенная в современной политической науке система классификации политических режимов может быть представлена следующим образом (схема 3.3).

Схема 3.3. Типология политических режимов

	ПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ
				______
Традиционные политические системы				Современные политические системы

Д ИКТАТУРА ДЕМОКРАТИЯ ДЕМОКРАТИЯ АВТОКРАТИЯ

деспотизм тирания авторитаризм тоталитаризм


тирания абсолютизм военные режимы коммунизм

традиционные фашизм

теократические национал-социализм

личного правления

неоавторитарные


При рассмотрении форм и методов реализации власти в тра­диционных политических системах наиболее эффективной пред­ставляется классификация режимов, основанная на выделении демократии и диктатуры.

Демократический (греч. demos — народ и сratos — власть) режим впервые возникает в Древней Греции в рамках полисов (городов-государств) и первоначально сводится к возможности свободного участия всех граждан в решении государственных вопросов. Периодом наивысшего расцвета античной демокра­тии является V в. до н.э. Приблизительно к этому времени относятся и первые попытки классификации форм осуще­ствления власти. Так. Сократ выделяет ряд правильных (мо­нархия, аристократия, демократия) и неправильных (тирания, олигархия, охлократия) форм правления; вслед за ним свои классификации типов правления предлагают Платон (выде­ливший четыре формы власти — тимократию, демократию, олигархию и тиранию) и Аристотель (вслед за Сократом противопоставивший правильные формы власти — монархию, аристократию и политик) неправильным - тирании, олигархии и демократии).

_________________________________________________________________

« Исследуем-ка теперь сперва правление честолюбивое (не могу дать ему другого имени, как разве назвать его тимократией или тимархией), за которым рассмотрим и такого же человека; потом возьмём олигархию и человека олигархического; далее взглянем па демократию и на гражданина демократического; и, наконец, пере­шедши к четвёртому городу — тираническому и изучив его, обра­тим опять взор на душу тираническую».

(Платон. «Государство»)

«...Сколько видов имеет власть, управляющая человеком в его общественной жизни? Монархическое правление, имеющее в виду общую пользу, мы обыкновенно называем царской властью; власть немногих, поболее, чем одного — аристократией (или пото­му, что правят лучшие, или потому, что имеется в виду высшее благо государства и тех, кто в него входит); а когда ради общей пользы правит большинство, тогда мы употребляем обозначение, общее для всех видов государственного устройства — полития... Отклонения от указанных устройств следующие: от царской вла­сти — тирания, от аристократии — олигархия, от политии — де­мократия. Тирания — монархическая власть, имеющая в виду вы­годы одного правителя; олигархия блюдёт выгоды состоятельных граждан; демократия выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет».

(Аристотель. «Политика»)

__________________________________________________________________

Государства, по способам и методам реализации власти схо­жие с афинской демократией, существовали в Древнем Риме, Древнем Новгороде, Флоренции и ряде других городов-республик, но, как правило, недолго, вырождаясь в охлократию ( власть толпы), а позднее — и в тира­нию.

Под диктатурой обычно понимается неограниченная власть одного лица или со­циальной группы, опирающаяся на насилие как основной метод управления. Диктатура, как режим абсолютной власти одного лица (диктатора), возникает в Древнем Риме в V—IV вв. до н.э. Диктатором называли высшее должностное лицо, наделявше­еся в чрезвычайных случаях всей полнотой государственной власти.

Историческими разновидностями диктатуры как формы единоличного правления являются тирания и деспотизм.ти­рания — это режим, основанный на единолич­ном правлении, устанавливаемом насильственным путём. Классические тирании существовали в Древней Греции в VII — VI вв. до н.э., в переходный период борьбы народа с аристок­ратией (власть лучших) — родовой знатью. Деспотизм ( неограниченная власть, повелитель, владыка) представляет собой форму личной неограниченной власти правителя, опирающуюся на огромный административно-бюрократический аппарат уп­равления. Для этого режима свойственен полный произвол власти при абсолютном бесправии подданных. Деспотизм ха­рактерен для традиционных, закрытых политических систем, основой легитимности которых выступают общинные ценно­сти, авторитет традиции. Наибольшее распространение дес­потизм получил в странах Древнего Востока (Ассирия, Вави­лон и др.).

Диктатура, как неограниченная власть определённой соци­альной группы представлена режимами абсолютизма или те­ократии. Теократия (власть бога) — это форма осуществления политической власти, при которой управ­ление государством осуществляется духовенством (или непосред­ственно главой церкви). Абсолютизм ( безуслов­ный) представляет собой такой вид государственного правления, при котором политическая власть полностью принадлежит монарху (или монархической династии). Для абсолютной монархии характерна максимальная централизация власти, исключающая

наличие каких бы то ни было органов управления, независи­мых от монарха. Расцвет абсолютизма в странах Западной Европы приходится на XVII—XVIII вв. В России абсолют­ная монархия (самодержавие) просуществовала вплоть до XX века.

Для анализа современных политических систем принята классификация политических режимов, исходящая из их разде­ления на демократические и недемократические {автократичес­кие). Основными разновидностями последних являются тота­литаризм и авторитаризм.

Термин тоталитаризм (лат.totalis — весь, целый, полный) ввёл в политическую теорию и практику в 20-х годах XX в. ли­дер итальянского фашизма Б. Муссолини. Впоследствии дан­ный термин стал использоваться в политической науке для обо­значения такой системы распределения власти, при которой политическая система полностью подчиняет себе все сферы об­щественной жизни, опираясь при этом на общеобязательную идеологию.

В отличие от диктатур традиционных обществ, тоталитаризм имеет такие характерные черты, которые могут быть присущи только обществу индустриальному с достаточно высоким уров­нем развития науки и техники, широкой системой массовой коммуникации (способствующей идеологизации общества), по­литической активностью масс (развитием партий и обществен­но-политических движений тоталитарного характера) и др. Поэтому тоталитарные режимы возникают (а большинство из них и прекращают своё существование) на мировой политичес­кой арене только в XX в.

__________________________________________________________________

«Тоталитаризм — это концепция, созданная на Западе после Второй мировой войны для описания Советского Союза и на­цистском Германии, весьма отличающихся от традиционных авторитаризмов девятнадцатого столетия. Гитлер и Сталин дерзостью своих политических и общественных стремлений придали новый смысл понятию сильного государства. Традиционный деспотизм на­подобие существовавшего во франкистской Испании или представ­ленного в виде различных военных диктатур Латинской Америки никогда не стремился раздавить «гражданское общество» — то есть общественную сферу частных интересов, — а хотел лишь контроли­ровать её. Ни фалангисты Франко, ни перонистское движение в Аргентине не смогли выработать систематической идеологии и лишь вполсилы старались переменить ценности и умонастроения народа. Тоталитарное же государство строится на явно выраженной идео­логии, лающей универсальную точку зрения на человеческую жизнь. Тоталитаризм задается целью полностью уничтожить граж­данское общество, установить «тотальный» контроль над жизнью своих граждан. С тон минуты, как большевики захватили власть в 1917 году, Советское государство систематически уничтожало все возможные конкурирующие источники легитимности, включая по­литические партии, прессу, профсоюзы, частные предприятия и цер­ковь. Осталось общество, члены которого были низведены до «ато­мов», не связанных ни с какими институтами и посредниками, кро­ме всемогущего правительства».

(Фукуяма Ф. «Конец истории и последний человек»)

__________________________________________________________________

По характеру господствующей идеологии выделяют следую­щие исторические разновидности тоталитаризма:

1. Фашизм (итал.fascio — пучок, связка), возникший в Ита­лии в 1922 г., провозглашал своей основной целью воз­рождение великой Римской империи, характеризовался массовым террором, расизмом и ксенофобией, культом вождя (дуче).

2. Коммунистический тоталитаризм (лат. соттипis — об­щий), сформировавшийся в Советском Союзе на основе идеологии марксизма-ленинизма, утверждающей возмож­ность построения бесклассового коммунистического обще­ства на основе реализации принципов коллективизма, диктатуры пролетариата и пр. Характеризовался ликви­дацией частной собственности, плановой моделью эконо­мического хозяйствования, массовыми репрессиями (было уничтожено около 40 млн. человек), культом личности.

3. Национал -социализм (нем. паzismus- от названия нацио­нал-социалистической партии Германии) — режим, суще­ствовавший с 1933 г. по 1945 г. в Германии, вобравший в себя основные черты как фашизма, так и коммунистичес­кого тоталитаризма. Цели национал-социализма своди­лись к мировому господству арийской расы и антикомму­нистическому движению. Как и другие формы тоталита­ризма, национал-социализм основывался на всеобщем господстве партии и культе вождя (фюрера).

__________________________________________________________________

«С исторической точки зрения рождение гитлеровского ре­жима определилось волей, отличной от коммунистической... Переходя от истории к идеологии, я по-прежнему буду настаивать на том, что это различие двух видов террора решающее, какими бы ни были черты сходства. Различие это — решающее из-за идеи, вдохновляющей каждую из систем; в одном случае завершающим этапом оказывается трудовой лагерь, в другом — газовая камера. В одном случае действует воля к построению нового режима, а может быть, и созданию нового человека, и для достижения этой цели годятся любые средства; в другом — проявляется прямо-таки дьявольская воля к уничтожению некоей псевдорасы. Если корот­ко изложить смысл целей, которые ставят перед собой обе системы, я мог бы предложить две формулировки. Говоря о цели советской системы, я напомнил бы известную мысль: «кто хочет уподобиться ангелу, уподобляется зверю». По поводу же гитлеровской системы сказал бы: человеку незачем хотеть уподобиться хищному зверю, уж слишком легко у него это получается».

(Арон Р. «Демократия и тоталитаризм»)

__________________________________________________________________

Несмотря на многочисленные различия, все виды тотали­таризма имеют и целый ряд общих черт, что позволило аме­риканским учёным К. Фридриху и 3. Бжезинскому выделить следующие основные признаки тоталитарного политического режима:

1) единая общеобязательная идеология;

2) однопартийность;

3) государственная монополия на средства массовой инфор­мации;

4) централизованная (плановая) экономика;

5) мощный репрессивный аппарат.

Таким образом, тоталитаризм представляет собой полити­ческий режим, характеризующийся абсолютным контролем го­сударства над всеми областями общественной жизни, полным подчинением человека политической власти, диктатом идеоло­гии, отсутствием прав и свобод личности.

__________________________________________________________________

«Тоталитаризм есть политический строй, беспредельно расши­ривший своё вмешательство в жизнь граждан... Имеется еди­ный властный центр: он призван всё знать, всё предвидеть, всё пла­нировать, всё предписывать. Обычное правосознание исходит от предпосылки: всё незапрещённое полезно; тоталитарный режим предполагает совсем иное: всё непредписанное — запрещено... Государ­ство заявляет: есть только государственный интерес, и ты им связан». (Ильин И. Л. «Общее учение о праве и государстве»)

________________________________________________________________

Предпосылкой возникновения тоталитарного режима во всех странах был, как правило, затяжной кризис, охватывавший основные сферы жизни общества. Длительное состояние неста­бильности порождало неосознанную потребность людей в объе­динении вокруг той или иной привлекательной идеи (даже самой несбыточной, как, например, возрождение Римской империи или построение коммунизма), желание видеть у власти сильного по­литического лидера, обещающего стабильность и порядок в об­ществе.

Одной из предпосылок зарождения тоталитаризма на этом фоне становится психологический фактор — формирование кол­лективистского мировоззрения, утверждающего приоритет кол­лективного над индивидуальным. Так, выдающийся русский философ Н. Бердяев указывал, что главная опасность зарожде­ния тоталитаризма заключается именно в политизации утопи­ческих воззрений, попытке реализовать «идеальное», стремле­нии к созданию монополии на истину, которая «всегда тотали­тарна, враждебна свободе».

С позиций коллективного мировоззрения человек воспри­нимается как маленький винтик единого работающего меха­низма, поэтому интересы общие, коллективные, естественно, ставятся гораздо выше интересов личных, индивидуальных. И тоталитарная государственная машина всячески способ­ствует такому мировосприятию, подавляя всякую непохо­жесть, стирая отличия между людьми до минимума. Яркой иллюстрацией такой тотальной унификации является извес­тный роман «Мы» Е. Замятина, где изображается общество, в котором решены все проблемы, достигнуто абсолютное счас­тье путём полного обезличивания, ликвидации всякой инди­видуальности.

__________________________________________________________________

«Как всегда, Музыкальный Завод всеми своими трубами пел N Марш Единого Государства. Мерными рядами, по четыре, вос­торженно отбивая такт, шли нумера — сотни, тысячи нумеров, в голубоватых юнифах, с золотыми бляхами на груди — государствен­ный нумер каждого и каждой. И я — мы, — одна из бесчисленных волн в этом могучем потоке. Блаженно-синее небо, крошечные солн­ца в каждой из блях, не омрачённые безумием мыслей лица...».

(Замятин Е. «Мы»)

__________________________________________________________________

Вообще, те психологические (а следом — и социальные) из­менения, которые происходят в обществе, «зараженном» тота­литарной идеей, наиболее ярко отразились не в научной;, а в художественной литературе XX века — в романах Дж. Оруэлла «1984» и «Звероферма», К. Кизи «Над гнездом кукушки», А. Кёстлера «Слепящая тьма», О. Хаксли «О новый дивный мир», Р. Бредбери «451 по Фаренгейту», Е. Замятина «Мы», В. Войновича «Москва 2042» и др.

Так, антиутопия Дж. Оруэлла «1984», огромными тиражами разошедшаяся но миру (только в Великобритании с 1949 г. по 1984 г. было продано 11 млн экземпляров романа) описывает логику то­талитаризма точнее и нагляднее любых научных формулировок и схем. «Его художественные символы: АНГСОЦ, Старший Брат, Двоемыслие, Новояз, — отмечает В. Чаликова, — стали ведущи­ми понятиями политического мышления во второй половине XXв., а модель общества, в котором живут и погибают Уинстон и Джу­лия, политологи по ёмкости и силе сопоставляют с Левиафаном Гоббса»¹.

Государство АНГСОЦ (Английский Социализм), создан­ное Оруэллом в романе «1984», шокировало читателей всего мира. Оно оказалось буквальным слепком возникших в XX в. тоталитарных систем, полностью поглотивших человека и его свободу.

_________________________________________________________________

«Мир снаружи, за закрытыми окнами, дышал холодом. Ветер закручивал спиралями пыль и обрывки бумаги; и, хотя свети­ло солнце, а небо было резко голубым, все в городе выглядело бес­цветным — кроме расклеенных повсюду плакатов. С каждого за­метного угла смотрело лицо черноусого. С дома напротив тоже. СТАРШИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ - говорила подпись, и темные глаза глядели в глаза Уинстону.... Внизу на улице ветер тре­пал рваный плакат, на нем мелькало слово АНГСОЦ. И на каждой площадке со стены глядело одно и то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали: СТАРШ ИЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ. Вдалеке между крышами скользнул вертолет, завис на мгновение, как трупная муха, и по кривой унесся прочь. Это полицейский патруль заглядывал людям в окна. Но пат­рули в счет не шли. В счет шла только полиция мыслей...

Четыре здания огромных размеров настолько возвышались над городом, что с крыши жилого дома «Победа» можно было видеть все четыре разом. В них помещались четыре министерства, весь го­сударственный аппарат: Министерство правды, ведавшее инфор­мацией, образованием, досугом и искусствами; Министерство мира, ведавшее войной; Министерство любви, ведавшее охраной поряд­ка, и Министерство изобилия, отвечавшее за экономику. На ново­язе: миниправ, минимир, минилюб и минизо. На белом фасаде ми­нистерства правды элегантным шрифтом были написаны три партий­ных лозунга: ВОЙНА - ЭТО МИР, СВОБОДА - ЭТО РАБСТВО, НЕЗНАНИЕ - СИЛА.

Уинстон вынул из кармана двадцатипятицентовую монету. И здесь мелкими четкими буквами те же лозунги, а на оборотной стороне — голова Старшего Брата. Даже с монеты преследовал тебя его взгляд. 11а монетах, на марках, на книжных обложках, на знаменах, плака­тах, на сигаретных пачках — повсюду. Всюду тебя преследуют эти глаза и обволакивает голос. Во сне и наяву, на работе и за едой, на улице и дома, в ванной, в постели — нет спасения. Нет ничего твое­го, кроме нескольких кубических сантиметров в черепе».

(Оруэлл Дж. «1984»)

__________________________________________________________________

Откровенность, с которой персонаж Оруэлла — сотрудник «полиции мыслей» О'Брайен, пытающий отступников в застен­ках «Министерства Любви», формулирует цели существования тоталитарного государства — уничтожение личности как тако­вой, её полное подчинение власти, создание атмосферы постоян­ного страха — шокирует даже современного читателя. Читателям в Англии (да и в других странах) 40-х — 50-х гг. XX в. формулы «цель власти — власть», «репрессии ради репрессий», «пытки ради пыток» представлялись кошмаром, готовым вот-вот сбыться в реальной жизни. Холодная война, разгоревшаяся между двумя экономическими и идеологическими системами, казалось, с не­избежностью приближала наступление власти О'Брайенов.

_________________________________________________________________

«Мы - жрецы власти. Бог - это власть. Власть коллективная. Власть — это власть над людьми, над телом, но самое главное — над разумом. Если человек не страдает, как вы можете быть уверены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную? Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать. В том, чтобы разорвать со­знание людей на куски и составить снова в таком виде, в каком вам угодно. Теперь вам понятно, какой мир мы создаем? Он будет пол­ной противоположностью тем глупым гедонистическим утопиям, которыми тешились прежние реформаторы. Мир страха, предатель­ства и мучений, мир топчущих и растоптанных, мир, который, со­вершенствуясь, будет становиться не менее, а более безжалостным. Прежние цивилизации утверждали, что они основаны на любви и справедливости. Наша основана на ненависти. В нашем мире не бу-дет иных чувств, кроме страха, гнева, торжества и самоуничиже­ния. Все остальные мы истребим. Все. Мы разорвали связи между родителем и ребенком, между мужчиной и женщиной, между од­ним человеком и другим. Никто уже не доверяет ни жене, ни ребен­ку, ни другу. А скоро и жен, и друзей не будет. Новорожденных мы заберем у матери, как забираем яйца из-под несушки. Половое вле­чение вытравим. Размножение станет ежегодной формальностью, как возобновление продовольственной карточки. Оргазм мы све­дем на нет. Не будет иной верности, кроме партийной верности. Не будет иной любви, кроме любви к Старшему Брату. Не будет ис­кусства, литературы, науки. Исчезнет любознательность, жизнь не будет искать себе применения. С разнообразием удовольствий мы покончим. Но всегда, всегда будет опьянение властью, и чем даль­ше, тем сильнее, тем острее. Всегда, каждый миг, будет пронзитель­ная радость победы, наслаждение оттого, что наступил на беспомощ­ного врага. Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топ­чущий лицо человека... И помните, что это — навечно. Лицо для растаптывания всегда найдется. Всегда найдется еретик, враг обще­ства, для того чтобы его снова и снова побеждали и унижали. Ни­когда не прекратятся шпионство, предательства, аресты, пытки, каз­ни. Это будет мир террора — в такой же степени, как мир торжества. Вот какой мир мы построим...

Нас не занимает чужое благо, нас занимает только власть. Пи богатство, ни роскошь, ни долгая жизнь, ни счастье — только власть, чистая власть. Мы знаем, что делаем, и в этом наше отличие от всех олигархий прошлого. Все остальные, даже те, кто напоминал нас, были трусы и лицемеры. Германские нацисты и русские коммунис­ты были уже очень близки к нам по методам, но у них не хватило мужества разобраться в собственных мотивах. Они делали вид и, вероятно, даже верили, что захватили власть вынужденно, на огра­ниченное время, а впереди, рукой подать, уже виден рай, где люди будут свободны и равны. Мы не такие. Мы знаем, что власть никог­да не захватывают для того, чтобы от нее отказаться. Власть — не средство; она — цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы ох­ранять революцию; революцию совершают для того, чтобы устано­вить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть».

(Оруэлл Дж.«1984»)

_______________________________________________________________

От пугающей действительности тоталитарных обществ — фашистской Италии, коммунистического СССР, национал-со­циалистической Германии — мир АНГСОЦа, созданный Оруэллом, отличается лишь своей абсолютной откровенностью. Именно этим — своего рода «очищенной идеей» тоталитариз­ма — он и пугает читателя, привыкшего к тому, что любое правительство преподносит свои решения и действия в выгод­ном свете, «заворачивая» реальную политическую практику в красивую «обёртку» идеологии, и именуя даже самые «сило­вые» периоды правления «эпохой демократических начина­ний». (Так, пожалуй, наиболее «жёсткое» из немногих суще­ствующих сегодня тоталитарных государств — КНДР — уже в своём названии трижды указывает на демократический ха­рактер власти — Корейская Народная Демократическая (т.е. опи­рающаяся на власть народа)

Республика (от лат. res publika — общественное дело, дело народа). На практике же, северокорейс­кое «народовластие» оказывается классическим тоталитарным государством, опирающимся на культ личности и господствую­щую коммунистическую идеологию.

Монополия власти на информацию, подавление инакомыс­лия и оппозиции приводят к формированию у граждан тотали­тарного государства особого типа сознания, не связанного мо­ралью, а руководствующегося исключительно политической целесообразностью, принципом «цель оправдывает средства». «Там, где существует одна общая высшая цель, — подчёркивал английский учёный Ф.А. Хайек, — не остаётся места ни для какихэтическихнорм или правил. В условиях отсутствия сис­темы моральных ограничений, в тоталитарной системе неиз­бежно вступает в силу такой механизм социального отбора, при котором оказываются наверху люди, полностью свободные от морали и способные на любые действия.

__________________________________________________________________

«В обществе, где возобладали тоталитарные тенденции, люди нещепетильные и, попросту говоря, беспринципные имеют го­раздо больше шансов на успех... Чтобы участвовать в управлении тоталитарной системой, недостаточно просто принимать на веру бла­говидные объяснения неблаговидных действий. Надо самому быть готовым преступать любые нравственные законы, если этого требу­ют высшие цели. И поскольку цели устанавливает лишь верховный вождь, то ВСЯКИЙ функционер, будучи инструментом в его руках, не может иметь нравственных убеждений. Главное, что от него требу­ется, — это безоговорочная личная преданность вождю, а вслед за ЭТИМ — полная беспринципность и готовность буквально на всё. Фун­кционер не должен иметь собственных сокровенных идеалов или представлений о добре и зле, которые могли бы исказить намере­ния вождя.

В тоталитарном обществе найдется много дел, требующих жес­токости, запугивания, обмана, слежки. Ведь ни гестапо, ни админи­страция концлагеря, ни Министерство пропаганды, ни СД, ни СС (как и аналогичные службы в Италии или в Советском Союзе) не являются подходящим местом для упражнений в гуманизме. Но в тоталитарном государстве путь к высокому положению ведёт именно через эти организации».

(Хайек Ф. «Дорога к рабству»)

__________________________________________________________________

Тоталитарная идея в таком обществе практически обожеств­ляется, а её носители — единственные в мире, кто знает, что и как нужно делать, — становятся объектами для поклонения. Идео­логия ставится выше критики, она представляется единствен­ной правдой, истиной на все времена, изменяющей и подменяю­щей собой реальную жизнь.

__________________________________________________________________

«Говорю вам, Уинстон, действительность не есть нечто внеш­нее. Действительность существует в человеческом сознании и больше нигде. Не в индивидуальном сознании, которое может оши­баться и в любом случае преходяще, — только в сознании партии, коллективном и бессмертном. То, что партия считает правдой, и есть правда. Невозможно видеть действительность иначе, как глядя на нее глазами партии...Один свободный человек всегда терпит по­ражение. Но если он может полностью, без остатка подчиниться, если он может отказаться от себя, если он может раствориться в партии так, что он станет партией, тогда он всемогущ и бессмертен... ...Дойдёт до того, — подумал Уинстон, — что партия объявит: дважды два — пять, и вам придётся поверить. Рано или поздно они обязательно дойдут и до этого, это логически вытекает из их поли­тики. Ведь партийная философия отрицает не только опыт, но и саму реальность внешнего мира».

(Оруэлл Дж.«1984»)

________________________________________________________________

Сравните эту речь вымышленного Оруэллом персонажа с высказываниями вполне реального лица из советской полити­ческой действительности. Вот как объяснял Г. Л. Пятаков, совет­ский государственный деятель, член ЦК коммунистической партии Советского Союза (к слову, тоже впоследствии репресси­рованный), на что должен быть способен человек, связавший себя с большевистской (коммунистической) партией:

«Большевизм есть партия, несущая идею претворения в жизнь того, что считается невозможным, неосуществимым и недопус­тимым... Ради чести и счастья быть в её рядах мы должны действи­тельно пожертвовать и гордостью, и самолюбием, и всем прочим. Вступая в партию, мы выбрасываем из головы все ею осуждённые убеждения... Не большевики, и вообще категория обыкновенных людей, не могут сделать мгновенного изменения, переворота, ампу­тации своих убеждений... Мы — партия, состоящая из людей, дела­ющих невозможное возможным: проникаясь мыслью о насилии, мы направляем его на самих себя, а если партия этого требует, если для неё это важно и нужно, актом воли сумеем в 24 часа выкинуть из головы идеи, с которыми носились годами... Подавляя свои убеж­дения, выбрасывая их, — нужно в кратчайший срок перестроиться так, чтобы внутренне, всем мозгом, всем существом быть согласным с тем или иным решением, постановлением партии. Легко ли на­сильственное выкидывание из головы того, что вчера ещё считал правым, а сегодня, чтобы быть в полном согласии с партией, считать ложным? Разумеется, нет. Тем не менее, насилием над собой нуж­ный результат достигается... Я слышал следующего рода рассужде­ния: она (партия) может жестоко ошибаться, например, считая чёр­ным то, что в действительности явно и бесспорно белое... Всем, кто подсовывает мне этот пример, я скажу: да, я буду считать чёрным то, что считал и что могло казаться белым, так как для меня нет жизни вне партии, вне согласия с ней».

(Валентинов Н. «Пятаков и большевизм»)

________________________________________________________________

« Человеческие отношения, составляющие ткань общества — семья, религия, историческая память, язык, становятся ми­шенью, — отмечает М. Геллер, — общество систематически и методически атомизируется, близкие личные связи человека искореняются и заменяются иными, выбранными и утвер­жденными для него государством». Государственная идеология проникает даже в самые личные и интимные связи человека — семейные. Так, пионер Павлик Морозов, выдавший режиму сво­их родителей, был превращен советской пропагандой в образец непримиримой борьбы с кулачеством во имя коллективизации, стал примером для всех советских детей. Тоталитарное государ­ство создаёт «нового человека», меняя структуру его сознания (идеалов, верований и ценностей) путем установления абсолют­ного контроля над средствами массовой информации, системой образования и воспитания.

________________________________________________________________

«В романе Кена Кизи «Полет над гнездом кукушки», вышед­шем в 1962 году, приведена иллюстрация тоталитарных надежд. Герои книги — пациенты сумасшедшего дома, живущие инфантиль­но-бессмысленной жизнью под надзором властной Большой Сест­ры. Герой романа Мак-Мерфи пытается их освободить, нарушая правила больницы, выводя заключенных-пациентов к свободе. Но в ходе этой попытки он обнаруживает, что среди них нет ни одного, которого держат в больнице против его воли. В конце концов они все от страха перед внешним миром добровольно остаются в стенах больницы под властной защитой Большой Сестры. Это и была ко­нечная цель тоталитаризма: не просто лишить свободы человека, но заставить его бояться свободы и даже без принуждения признавать свои цепи чем-то благодетельным».

(Фукуяма Ф. «Конец истории и последний человек»)

__________________________________________________________________

Особой формой автократического политического режима выступает авторитаризм (лат. autoritas — влияние, власть). Он представляет собой такую разновидность недемократического политического режима, основанного на принципе централиза­ции власти, при котором власть единоличного правителя (дик­татора) или правящей элиты не ограничивается ни правом, ни представительными органами власти, ни системой разделения властей. Авторитаризм имеет множество черт, роднящих его с тоталитаризмом: концентрацию политической власти в одних руках, отсутствие инакомыслия и оппозиции, закрытость политической элиты, использование силовых методов воздействия и пр. Но, в отличие от тоталитарного, авторитарный режим не опирается на единую, общеобязательную идеологию, регламен­тирующую все сферы жизни общества. Авторитаризм не ставит перед обществом и властью несбыточных, запредельных задач, он не претендует на «тотальное господство над человеческими душами»: государственный контроль может не распространять­ся на такие сферы общественной жизни, как экономика, культу­ра, религия и пр.

Таким образом, к основным характерным особенностям ав­торитарного политического режима можно отнести:

1) централизацию политической власти;

2) закрытый характер политической элиты;

3) монополизацию государственной властью политической сферы при относительной свободе в других сферах обществен­ной жизни;

4) приоритет силовых методов над другими в политическом управлении;

5) отчуждение народа от власти и др.

Наиболее распространённой классификацией авторитарных режимов, существующих в современном мире, является система, предложенная польским политологом Е. Вятром. Согласно этой классификации выделяют:

1. Военные режимы. Они возникают, как правило, в резуль­тате государственного переворота, путча (переворот) — захвата власти диктатором или военной группировкой, сопровождающимся уничтожением оппо­зиции, репрессиями по отношению к политическим деяте­лям прежней власти. В силу того, что значительная часть таких переворотов в XX в. происходила в странах Латинс­кой Америки, в современной политической практике воен­ная или политическая группировка, пришедшая к власти неконституционным путем и осуществляющая диктаторс­кое правление методами террора, называется хунтой (объединение, собрание, от названия высшего орга­на исполнительной власти в испаноязычных странах). При-мерами военных режимов выступают диктатура «чёрных полковников в Греции» (1967—1975), военный переворот в Панаме (1968), хунта Пиночета в Чили (1973-1989) и др.

2. Традиционные режимы, получившие наибольшее распространение в государ­ствах с абсолютной формой монархичес­кого правления, для которых характерно либо отсутствие органов представитель­ной власти, либо их строгое подчинение монарху, сосредоточение в руках главы государства всей полноты власти, леги­тимность которой носит традиционный характер. К таким режимам относятся по­литические системы стран арабского Вос­тока — Саудовской Аравии, Омана, Бру­нея и др. Разновидностями данного вида политического режима являются:

— клановый авторитаризм в традиционных обществах, ос­нованный на этнических или семейно-родовых отноше­ниях (Заир, Гватемала);

— национальный авторитаризм, для которого характерно правление определённой этнической группы (Туркмени­стан, Узбекистан).

3. Теократические режимы, характеризующиеся концент­рацией реальной власти в руках духовенства или рели­гиозного лидера (даже при возможном существовании представительных органов власти и президента как гла­вы государства). Примером такой разновидности авто­ритаризма выступает теократия в Иране, сложившаяся после революции 1979 г., когда реальную власть в стра­не захватил исламский фундаментализм во главе с аятол­лой Хомейни.

4. Персонифицированные режимы — режимы личного прав­ления, в которых власть принадлежит лидеру, опираю­щемуся не на политические институты, а на репрессив­но-полицейский аппарат. Примерами такого режима являются режимы Иди Амина в Уганде, Саддама Хусейна в Ираке.

5. Неоавторитарные режимы, которые характеризуются сосредоточением власти в руках правящей элиты при формально существующей оппозиции и системе конку­рентных выборов. Примером такого типа режима может

служить неоавторитаризм в Мексике, а также в большин­стве стран — бывших республиках СССР. Большое разнообразие форм авторитаризма в современном мире связано со многими факторами, среди которых: слабое эко­номическое развитие, политическая модернизация, трансфор­мация партийных систем, переход от тоталитаризма к демократии и пр. Поэтому помимо рассмотренных видов авторитаризма в современной политической науке выделяют:

— однопартийные режимы (Египет при Насере, Аргентина при Пероне);

— корпоративный авторитаризм — разновидностям и кото­рого являются теневой авторитаризм — власть теневых (криминальных) группировок, бюрократический автори­таризм (фр. — bureacratie, букв. — господство канцеля­рии, от фр. bureau — бюро, канцелярия и греч. kratos — власть) — власть, осуществляемая закрытой группой чи­новников административно-управленческого аппарата, опирающегося на армию и силовые государственные структуры, а также олигархический авторитаризм (греч. oligos — немногие и аrchia — власть) — власть, основанная на сочетании политического и экономического господства (Филиппины при Маркосе);

— популистские режимы (лат. роpulus — народ), ориенти­рованные на завоевание популярности у широких масс с помощью демагогии, использования стереотипов и ми­фов, манипулирования общественным мнением, широко­го использования форм непосредственной демократии — выборов, референдумов, а также разнообразных форм политического участия граждан (митингов, демонстраций и пр.) с целью искусственной легитимации политической власти (Ливия, Беларусь).