Лекция №1 Предмет и методы политологии

Вид материала

Лекция

Содержание Г. моргентау М. каплан X. дж. маккиндер С. хантингтон Политика сверхдержавы

Подобный материал:

• Тема Предмет, методы и функции политологии Политика как общественное явление и объект, 54.07kb.
• Тема Введение. Политология как система знаний о политике (2 ч.), 41.33kb.
• Конспект лекций Содержание Политология междисциплинарная наука, ее законы и категории., 1824.74kb.
• Тематический план изучения политологии, 153.42kb.
• Вопросы к экзаменационному зачету по дисциплине, 28.67kb.
• «Согласовано» «Утверждаю» Председатель цмк зам директора по учебной работе, 193.87kb.
• Содержание курса разделы курса Методологические и исторические аспекты политической, 142.3kb.
• Лекции для студентов тема политология как наука и учебная дисциплина 4 > Предмет политологии., 7653.73kb.
• Словарь по политологии, 5079.22kb.
• Контрольная работа. Зачет. Перечень семинарских занятий по политологии политология, 301.02kb.

Приложения к лекции № 10


Г. МОРГЕНТАУ

Политические отношения между нациями. Борьба за власть и мир


История политической мысли — это история научной поле­мики между двумя школами, расходящимися в понимании при­роды человека, общества и политики.

Представители одной из них считают, что может быть уста­новлен рациональный и моральный политический порядок, ос­нованный на универсальных и абстрактных принципах. Они верят в изначальную добродетельность человеческой природы и осуждают нынешний социальный порядок за его несовершен­ство. Свои надежды они возлагают на развитие образования, реформы и допускают лишь единичные случаи применения на­силия для исключения социальных недугов.

Последователи другой школы полагают, что мир несоверше­нен с рациональной точки зрения и является результатом дей­ствия тех сил, которые заложены в человеческой природе. Для современного мира характерно наличие противоположных ин­тересов и, как следствие, конфликтов между ними. Моральные принципы никогда не могут быть полностью соблюдены, но к ним можно приблизиться через баланс интересов, который, тем не менее, всегда является временным. Эта школа видит в систе­ме сдержек и противовесов универсальный принцип существо­вания всех плюралистических обществ. Она апеллирует к исто­рическим прецедентам, а не к абстрактным принципам; ее це­лью является поиск «меньшего зла», а не абсолютного добра.

Теория, представленная здесь, получила название реалисти­ческой из-за своего интереса к реальному положению вещей, реальной человеческой природе, реальным историческим про­цессам. Каковы принципы политического реализма?

1. С точки зрения политического реализма, политика, как и общество в целом, подчинена объективным законам, которые коренятся в человеческой природе. Для того чтобы усовершен­ствовать общество, надо вначале постичь законы, по которым оно живет. Действие этих законов не зависит от нас; любая попытка их изменения будет заканчиваться неудачей. С точки зрения политического реализма, теория должна устанавливать факты и интерпретировать их. Предполагается, что характер внешней политики может быть понят только через анализ по­литических действий и их возможных последствий. Однако про­стого анализа фактов недостаточно. Для того чтобы придать значение и смысл фактическому материалу, мы должны иметь некую теоретическую модель. Другими словами, мы ставим себя на место государственного деятеля, который должен столкнуть­ся с определенной внешнеполитической проблемой при опреде­ленных обстоятельствах, и спрашиваем себя, какими рациональ­ными способами он может решить эту проблему в данных обсто­ятельствах и какой из этих способов он скорее всего выберет. Проверяя эти гипотезы, мы начинаем понимать смысл и значе­ние явлений международной политики.

2. Ключевой категорией политического реализма является понятие интереса, определенного в терминах власти. Именно это понятие связывает между собой разум исследователя и явле­ния международной политики. Именно оно определяет специ­фичность политической сферы, ее отличие от других сфер жиз­ни, таких, как экономика (понимаемая в категориях интереса, определенного как богатство), этика, эстетика или религия. Без такого понятия теория политики, внутренней или внешней, была бы невозможна, поскольку в этом случае мы не смогли бы отде­лить политические явления от неполитических и внести хоть какую-то упорядоченность в политическую среду.

Политический реализм полагает, что рациональная внешняя политика является наилучшей, так как только такая политика способна минимизировать риски и принести максимальные выгоды. Политический реализм стремится к тому, чтобы своего рода фотография политического мира как можно больше похо­дила на его живописный портрет. Он утверждает, что внешняя политика должна быть рациональной с точки зрения своих мо­ральных принципов и практических целей.

3. Политический реализм полагает, что понятие интереса, определенного в терминах власти, является объективной кате­горией, хотя сам интерес может и меняться. Тем не менее, поня­тие интереса раскрывает суть политики и не зависит от конк­ретных обстоятельств места и времени.

Согласно Фукидиду, «общность интересов является наибо­лее прочным связующим звеном как между государствами, так и между индивидами». Эта мысль была поддержана в XIX в. лор­дом Солсбери, по мнению которого «единственная прочная связь» между государствами — это «отсутствие всякого конф­ликта интересов». Данный принцип был положен в основу дея-тельности правительства Джорджа Вашингтона, утверждавше­го следующее: «Реальная жизнь убеждает нас в том, что боль­шинство людей руководствуется в ней своими интересами. Очень немногие способны долгое время приносить в жертву личные интересы ради общего блага. Во все времена люди руководство­вались прежде всего своими интересами, и если мы хотим изме­нить это, то вначале надо изменить саму природу человека. Ни одно общество не будет прочным и процветающим, если не бу­дет учитывать этого факта». Подобная точка зрения нашла от­ражение в работах Макса Вебера: «Интересы (как материаль­ные, так и духовные), а не идеи определяют действия людей. Тем не менее «представления о мире», созданные этими идеями, очень часто могут влиять на направление развития интересов».

Однако тип интереса, определяющего политические действия в конкретный исторический период, зависит от политического и культурного контекста, в рамках которого формируется внешняя политика. Цели, преследуемые государством в его внешней по­литике, могут быть совершенно различными.

Политический реализм не считает, что современная структу­ра международных отношений, характеризующихся крайней нестабильностью, не может быть изменена. То, что справедливо для международных отношений в целом, справедливо и для от­дельных государств как главных участников этих отношений. Главным критерием правильности внешней политики государ­ства политический реализм считает отстаивание им своих на­циональных интересов. В то же время связь между нацио­нальным интересом и его носителем — государством — является продуктом истории и поэтому со временем может исчезнуть. Политический реализм не отрицает того, что со временем на­циональные государства могут быть заменены некими образо­ваниями принципиально иного характера, в большей степени отвечающими техническим возможностям и моральным требо­ваниям будущего.

Для реалистического направления одним из важнейших воп­росов изучения международной политики является вопрос о том, как может быть трансформирован современный мир. Реалисты убеждены, что подобная трансформация может быть осуществ­лена только путем искусной манипуляции теми силами, кото­рые влияют и будут влиять на политику. Но они не считают возможной трансформацию современного мирового порядка путем изменения политической реальности, функционирующей по своим законам, с помощью абстрактных идеалов, в которых эти законы не учитываются.

4. Политический реализм признает моральное значение по­литического действия. Он также признает неизбежное несоот­ветствие между моральным императивом и требованиями ус­пешной политики. Неучет этого несоответствия мог бы внести путаницу в моральные и политические вопросы, представив политику более моральной, а моральный закон менее строгим, чем это есть на самом деле.

Реализм утверждает, что универсальные моральные прин­ципы не могут быть приложимы к государственной деятельнос­ти в своей абстрактной формулировке и должны быть пропуще­ны через конкретные обстоятельства места и времени. Индивид может сказать: (Пусть гибнет мир, но торжествует закон)», но государство не имеет такого права. И индивид, и нация должны оценивать политические действия на основе универсальных моральных принципов, таких, как, например, свобода. Однако, если индивид обладает моральным правом принести себя в жертву этим моральным принципам, то нация не вправе ставить мораль выше требований успешной политики, которая сама по себе основана на моральном прин­ципе выживания нации. Благоразумие, понимаемое как учет последствий политических действий, является составной частью политической морали и высшей добродетелью в политике.

5. Политический реализм отрицает тождество между моралью конкретной нации и универсальными моральными законами. Такое отождествление опасно и с политической точки зрения, так как оно может вызвать искаженный взгляд на международ­ную политику и, в конечном счете, привести к тому, что государ­ства будут стремиться полностью уничтожить друг друга якобы во имя моральных идеалов либо самого Господа. 426

6. Таким образом, существует огромная разница между по­литическим реализмом и другими теоретическими школами. Однако сама теория политического реализма часто понимается и интерпретируется неправильно, хотя в ней нет противоречия между требованиями рациональности, с одной стороны, и мора­лью—с другой.

(Моргентау Г. Политические отношения между нациями.

Борьба за власть и мир // Социально-политический журнал. - 1997. -№2)


М. КАПЛАН

Международная система


Система «баланса сил». Термин «баланс сил» мы приводим в кавычках, поскольку буквально любое состояние международ­ного равновесия представляет собой баланс сил. В этом смысле данный термин тавтологичен и даже тривиален: он не дает но­вой информации о том, что происходит или что должны делать акторы в этой системе. Вместе с тем термин «баланс сил», широ­ко распространенный в литературе, дает некоторое интуитив­ное понимание, если он относится к международной системе, которая существовала на всем протяжении XVI—XIX вв. и, воз­можно, в начале XX в.

Система «баланса сил» отличается от других международ­ных систем следующими характеристиками. Она представляет собой международную систему без политической подсистемы (или, иначе говоря, с нулевой политической подсистемой). Ак­торы этой системы — международные акторы, относящиеся к категории национальных акторов. Основных акторов в этой системе должно быть не менее пяти, а желательно больше.

В широком смысле в период, предшествовавший Первой ми­ровой войне, Великобританию, Францию, Германию, Австро-Венгрию, Италию, США следует включить в категорию основ­ных национальных акторов. При этом не столь важно, какие именно страны мы определяем в качестве основных нацио­нальных акторов, но существование минимального количества акторов этой категории жизненно важно для такой системы.

Хотя в международной системе «баланса сил» нет единой политической системы, индивидуальные действия нацио­нальных акторов дополняют друг друга; таким образом, реали­зуются основные правила этой системы, описывающие поведе­ние акторов. По своему характеру они универсальны.

Система «баланса сил» характеризуется следующими основ­ными правилами.

1. Действовать с целью расширения своих возможностей, но лучше путем переговоров, чем путем войны.

2. Лучше воевать, чем упустить случай расширения возмож­ностей.

3. Лучше прекратить войну, чем полностью уничтожить од­ного из основных национальных акторов.

4. Действовать против любой коалиции или единичного ак­тора, который стремится приобрести доминирующее положе­ние по отношению к остальной части системы.

5. Действовать против акторов, которые поддерживают наднациональные организационные принципы.

6. Позволять тем из основных национальных акторов, кото­рые были побеждены или ограничены в действиях, вновь вклю­чаться в систему и принимать их как ролевых партнеров или же способствовать вхождению ранее неосновных акторов в катего­рию основных национальных акторов. Рассматривать всех ос­новных акторов как приемлемых ролевых партнеров.

Первое правило указывает на то, что каждый национальный актор стремится усилить свое влияние. Однако это должно дости­гаться, если возможно, без войны, без тех разрушающих равно­весие последствий, которые может иметь война для системы «ба­ланса сил».

Согласно второму правилу, долгом каждого национального актора является защита его собственных интересов. Это означа­ет, что если основной актор не может защитить собственные интересы, то эти интересы, как правило, не будут превалиро­вать. Таким образом, возможности должны расширяться даже ценой войны.

Первые два значимых правила, по-видимому, восходят к эгоистическим предписаниям в духе Гоббса. Они соответствуют тому, что пазы мается «войной всех против всех», и вместе с тем соответствуют классическим философским стандартам. Если существуют практические ограничения размеров сообщества, то возможность справедливого порядка между сообществами — хотя и желательного — должна быть подчинена разумной необходи­мости: сохранению способности самостоятельно противостоять возможным врагам.

Третье правило отвечает классическим стандартам, но не стандартам Гоббса. Основные национальные акторы не долж­ны расширяться настолько, чтобы превышать оптимальный размер справедливого и законного сообщества. Это правило со­блюдается как в отношениях между легитимными династичес­кими режимами, так и между современными национальными территориальными государствами. Выход за рамки этого пра­вила представляет собой явное исключение или несовместим с национальной идентичностью.

Четвертое и пятое правила просто рациональные требова­ния, необходимые для сохранения международной системы. Формирование доминирующей коалиции или стремление ос­новного национального актора к доминирующему положению в системе или к подчинению остальных основных акторов, пред­ставляют собой угрозу интересам национальных акторов, кото­рые не принадлежат данной коалиции. Кроме того, если коали­ция преуспеет в установлении отношений подчинения в между­народной системе, доминирующий член (или члены) коалиции смогут оказывать политическое давление также и на менее зна­чимых членов той же коалиции. Поэтому коалиции, как прави­ло, получают противовес — формируются противостоящие коа­лиции. Они возникают в тех случаях, когда первые коалиции начинают угрожать государствам, не участвующим в них, и по­этому становятся уязвимыми, и когда они начинают угрожать интересам собственных членов. При этом государства, которые испытывают давление со стороны доминирующих членов коа­лиции, могут счесть более выгодным занять нейтральное поло­жение по отношению к коалиции или присоединиться к проти­востоящей коалиции. Эти правила перекликаются с третьим правилом. Нужно ограничивать некоторые стремления госу­дарств и не уничтожать других основных национальных акто­ров; тогда в будущем они смогут, при необходимости, войти в какую-либо коалицию.

Шестое правило указывает, что сама жизнеспособность систе­мы зависит от согласованности поведения акторов с главными правилами и нормами системы «баланса сил». Если количество основных акторов уменьшается, международная система «ба­ланса сил» становится нестабильной. Таким образом, сохране­ние количества основных национальных акторов в определен­ных пределах — необходимое условие стабильности системы. Для этого права полного членства в системе возвращаются по­терпевшим поражение или проводится реформирование ранее девиантных акторов.

Если правила международной системы «баланса сил» точно описывают действия национальных акторов XVIII—XIX вв., данная система могла казаться людям, жившим в то время, абсо­лютной, универсальной, и правила «баланса сил» могли рас­сматриваться как универсальные. Однако описанная система не изоморфна существующей биполярной международной сис­теме... поэтому понятно, что она может существовать только в определенных условиях. Для того чтобы объяснить переход от одной системы к другой, необходимо выявить критические усло­вия, в рамках которых может функционировать система «балан­са сил». Условия, при которых система «баланса сил» становит­ся нестабильной, следующие: существование значимых нацио­нальных акторов, которые не соглашаются играть по правилам; наличие национального актора, политика которого ориентиро­вана на установление некоторой наднациональной политичес­кой организации; недостатки в информационном обеспечении системы принятия решений национальных акторов или персо­нальные действия отдельных политиков, которые отклоняются от правил данной системы; изменения ресурсов, которые харак­теризуются положительной обратной связью; сложности в при­менении ряда правил; конфликты между правилами и серьезны­ми национальными потребностями; трудности технического обеспечения «баланса», объясняющиеся малым количеством ак­торов или недостаточной гибкостью механизма «балансировки».

Если один из основных национальных акторов не усваивает правила системы «баланса сил», он может нарушить стабиль­ность системы. В системе «баланса сил» равновесие или прави­ла системы поддерживаются взаимодополняющими действия­ми основных национальных акторов. Однако здесь нет внешней полицейской силы, которая была бы способна восстановить по­ложение, если участники, т. е. основные национальные акторы, своевременно не предпримут компенсирующих действий.

Когда международная система «баланса сил» становится неустойчивой, события, которые раньше были не в состоянии вывести ее из положения равновесия, смогут трансформировать ее в другую систему. Такие события, как мировая война или уси­ление тоталитарного блока, могут вызвать трансформацию си­стемы. Новая международная система подчинится набору но­вых значимых правил, и, возможно, изменятся характеристики некоторых акторов.

Наиболее вероятна трансформация системы «баланса сил» в биполярную систему. Она произойдет в случае, если два на­циональных актора и их союзники образуют доминирующие блоки, особенно если структуру одного из блоков невозможно ослабить организационно посредством предложения вознаг­раждения.

(Каплап М. Система и процесс в международной

политике// Теория международных отношений:Хрестоматия. — М., 2002)


X. ДЖ. МАККИНДЕР

Географическая ось истории


В настоящее десятилетие мы впервые находимся в ситуации, когда можно попытаться установить, с известной долей завер­шенности, связь между широкими географическими и истори­ческими обобщениями. Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе вы­разит определенные аспекты географической причинности ми­ровой истории. Если нам посчастливится, то эта формула обре­тет и практическую ценность - с ее помощью можно будет вы­числить перспективу развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни. Я вовсе нестав­лю себе целью обсуждать влияние того или иного фактора или заниматься региональной географией, но скорее хочу показать историю человечества как часть жизни мирового организма.

Как вызывающая неприятие персона выполняет важную об­щественную функцию, объединяя своих врагов, точно так же благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию. Вот почему я прошу вас взглянуть на Евро­пу и европейскую историю как на явления, зависимые по отно­шению к Азии и её истории, ибо европейская цивилизация явля­ется в значительной степени результатом вековой борьбы про­тив азиатских вторжений.

(Маккиндер X. Дж. Географическая ось истории// Полис. - 1995. -№4)

С. ХАНТИНГТОН

Столкновение цивилизаций?


Я полагаю, что в нарождающемся мире основным источни­ком конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важ­нейшие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источники конфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останется главным действующим лицом в между­народных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкновение ци­вилизаций станет доминирующим фактором мировой полити­ки. Линии разлома между цивилизациями — это и есть линии будущих фронтов.

Что имеется в виду, когда речь идет о цивилизации? Цивили­зация представляет собой некую культурную сущность. Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наи­высшего ранга, как самый широкий уровень культурной иден­тичности людей. Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, — а также субъективной самоидентифика­цией людей. Цивилизация — это самый широкий уровень общ­ности, с которой он себя соотносит.

Идентичность на уровне цивилизации будет становиться все более важной, и облик мира будет в значительной мере форми­роваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивили­заций. К ним относятся западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, православно-славянская, латиноаме­риканская и, возможно, африканская цивилизации. Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями. Почему?

Во-первых, различия между цивилизациями не просто реаль­ны. Они — наиболее существенны. Цивилизации несхожи по сво­ей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, — религии. Люди разных цивилизаций по-разному смотрят на от­ношения между Богом и человеком, индивидом и группой, граж­данином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеют разные представления о соотносительной значимости прав и обязанностей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия складывались столетиями. Они не исчезнут в обо­зримом будущем. Они более фундаментальны, чем различия меж­ду политическими идеологиями и политическими режимами.

Во-вторых, мир становится более тесным. Взаимодействие между народами разных цивилизаций усиливается. Это ведет к росту цивилизационного самосознания, к углублению понима­ния различий между цивилизациями и общности в рамках ци­вилизации. Взаимодействие между представителями цивилиза­ций укрепляет их цивилизационное самосознание, а это, в свою очередь, обостряет уходящие в глубь истории или, по крайней мере, воспринимаемые таким образом разногласия и враждеб­ность.

В-третьих, процессы экономической модернизации и соци­альных изменений во всем мире размывают традиционную иден­тификацию людей с местом жительства, одновременно ослабе­вает и роль нации-государства как источника идентификации. Образовавшиеся в результате лакуны по большей части запол­няются религией, нередко в форме фундаменталистских движе­ний. Подобные движения сложились не только в исламе, но и в западном христианстве, иудаизме, буддизме, индуизме.

В-четвертых, рост цивилизационного самосознания дикту­ется раздвоением роли Запада. С одной стороны, Запад нахо­дится на вершине своего могущества, а с другой, и возможно как раз поэтому, среди незападных цивилизаций происходит воз­врат к собственным корням. Во многих незападных странах идет интенсивный процесс девестернизации элит. Одновременно с этим западные, главным образом американские стиль жизни и культура приобретают популярность среди широких слоев на-

селения.

В-пятых, культурные особенности и различия менее подвер­жены изменениям, чем экономические и политические, и вслед­ствие этого их сложнее разрешить либо свести к компромиссу. В бывшем Советском Союзе коммунисты могут стать демокра­тами, богатые превратиться в бедных, а бедняки — в богачей, но русские при всем желании не могут стать эстонцами, а азербай­джанцы — армянами.

И, наконец, усиливается экономический регионализм. С од­ной стороны, успех экономического регионализма укрепляет сознание принадлежности к одной цивилизации. А с другой — экономический регионализм может быть успешным, только если он коренится в общности цивилизации.

Таким образом, конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуровне группы, обитающие вдоль ли­ний разлома между цивилизациями, ведут борьбу, зачастую кро­вопролитную, за земли и власть друг над другом. На макроуровне страны, относящиеся к разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и экономической сфере, борются за конт­роль над международными организациями и третьими страна­ми, стараясь утвердить собственные политические и религиоз­ные ценности.

Если в годы холодной войны основные очаги кризисов и кро­вопролития сосредоточивались вдоль политических и идеоло­гических границ, то теперь они перемещаются на линии разло­ма между цивилизациями. Конфликты и насилие возможны и между странами, принадлежащими к одной цивилизации, а так­же внутри этих стран. Но они, как правило, не столь интенсив­ны п всеобъемлющи, как конфликты между цивилизациями. Принадлежность к одной цивилизации снижает вероятность насилия в тех случаях, когда, не будь этого обстоятельства, до него бы непременно дошло дело. В 1991 — 1992 гг. многие были обеспокоены возможностью военного столкновения между Рос­сией и Украиной из-за спорных территорий, в первую очередь Крыма, — а также Черноморского флота, ядерных арсеналов и экономических проблем. Но если принадлежность к одной ци­вилизации что-то значит, вероятность вооруженного конфлик­та между Россией и Украиной не очень велика. Это два славян­ских, по большей части православных народа, на протяжении столетий имевших тесные связи.

В будущем, когда принадлежность к определенной цивили­зации станет основой самоидентификации людей, страны, в на­селении которых представлено несколько цивилизационных групп, вроде Советского Союза или Югославии, будут обрече­ны на распад. Но есть и внутренне расколотые страны — отно­сительно однородные в культурном отношении, но в которых нет согласия по вопросу о том, к какой именно цивилизации они принадлежат. Исторически внутренний раскол глубже всего затронул Турцию. Для Соединенных Штатов ближайшая рас­колотая изнутри страна — Мексика. В глобальном же масштабе самой значительной расколотой страной остается Россия. Вто­рая среди бывших советских республик после России по населе­нию и по важности — это Украина: расколотая страна с двумя различными культурами. Линия разлома между цивилизация­ми, отделяющая Запад от православия, проходит прямо по её центру вот уже несколько столетий. Отношения между Россией и Украиной могут развиваться тремя путями. Если общность цивилизаций имеет значение, то конфликт между русскими и украинцами маловероятен. Другой, и более вероятный, вариант развития — это раскол Украины по линии разлома на две части, восточная из которых войдёт в состав России. Третий, наиболее вероятный, сценарий выглядит так: Украина останется единой, останется расколотой, останется независимой, и, в целом, будет тесно сотрудничать с Россией. После решения вопросов пере­ходного времени наиболее серьёзной проблемой здесь станут эко­номические вопросы, решение которых будет отчасти облегчать­ся общей культурой и тесными личными связями.

В данной статье отнюдь не утверждается, что цивилизаци-онная идентичность заменит все другие формы идентичности, что нации-государства исчезнут, каждая цивилизация станет политически единой и целостной, а конфликты и борьба между различными группами внутри цивилизаций прекратятся. Я лишь выдвигаю гипотезу о том, что:

1) противоречия между цивилизациями важны и реальны;

2) цивилизационное самосознание возрастает;

3) конфликт между цивилизациями придет на смену идеологическим и другим формам конфликтов в качестве преоб­ладающей формы глобального конфликта;

4) международные отношения, исторически являющиеся игрой в рамках западной цивилизации, будут все больше девестернизироваться и превращаться в игру, где неза­падные цивилизации станут выступать как активные дей­ствующие лица;

5) эффективные международные институты в области поли­тики, экономики и безопасности будут складываться ско­рее внутри цивилизаций, чем между ними;

6) конфликты между группами, относящимися к разным ци­вилизациям, будут более частыми, затяжными и крово­пролитными, чем конфликты внутри одной цивилизации;

7) вооруженные конфликты между группами, принадлежа­щими к разным цивилизациям, станут наиболее вероят­ным и опасным источником напряженности, потенциаль­ным источником мировых войн;

8) главными осями международной политики станут отно­шения между Западом и остальным миром;

9) политические элиты некоторых расколотых незападных стран постараются включить их в число западных, но в большинстве случаев им придется столкнуться с серьез­ными препятствиями:

10) в ближайшем будущем основным очагом конфликтов бу­дут взаимоотношения между Западом и рядом исламско-конфуцианских стран.

В обозримом будущем не сложится единой универсальной цивилиизации. Напротив, мир будет состоять из не похожих друг на друга цивилизаций, и каждой из них придется учиться сосу­ществовать со всеми остальными.

(Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?//Полис. — 1994. — № 1)


3. БЖЕЗИНСКИЙ

Политика сверхдержавы


С того момента, как приблизительно 500 лет назад конти­ненты стали взаимодействовать в политическом отношении, Евразия становится центром мирового могущества. Различны­ми путями, в разное время народы, населяющие Евразию, глав­ным образом народы, проживающие в ее западноевропейской части, проникали в другие регионы мира и господствовали там, в то время как отдельные евразийские государства добивались особого статуса и пользовались привилегиями ведущих миро­вых держав.

Последнее десятилетне XX века было отмечено тектониче­ским сдвигом в мировых делах. Впервые в истории неевразий­ская держава стала не только главным арбитром в отношениях между евразийскими государствами, но и самой могуществен­ной державой в мире. Поражение и развал Советского Союза стали финальным аккордом в быстром вознесении на пьедестал державы Западного полушария — Соединенных Штатов — в качестве единственной и действительно первой подлинно гло­бальной державы.

Евразия, тем не менее, сохраняет свое геополитическое зна­чение. Не только ее западная часть — Европа — по-прежнему место сосредоточения значительной части мировой политичес­кой и экономической мощи, но и ее восточная часть — Азия — в последнее время стала жизненно важным центром экономичес­кого развития и растущего политического влияния. Соответ­ственно вопрос о том, каким образом имеющая глобальные ин­тересы Америка должна справляться со сложными отношения­ми между евразийскими державами и особенно сможет ли она предотвратить появление на международной арене доминиру­ющей и антагонистичной евразийской державы, остается цент­ральным в плане способности Америки осуществлять свое ми­ровое господство.

Отсюда следует, что в дополнение к развитию различных новейших сторон могущества (технологии, коммуникаций, сис­тем информации, а также торговли и финансов) американская внешняя политика должна продолжать следить за геополити­ческим аспектом и использовать свое влияние в Евразии таким образом, чтобы создать стабильное равновесие на континенте, где Соединенные Штаты выступают в качестве политического арбитра.

Евразия, следовательно, является «шахматной доской», на ко­торой продолжается борьба за мировое господство, и такая борь­ба затрагивает геостратегию — стратегическое управление гео­политическими интересами. Стоит отметить, что не далее как в 1940 году два претендента на мировое господство - Адольф Гит­лер и Иосиф Сталин — заключили недвусмысленное соглашение (во время секретных переговоров в ноябре 1940 г.) о том, что Америка должна быть удалена из Евразии. Каждый из них со­знавал, что инъекция американского могущества в Евразию положила бы конец их амбициям в отношении мирового господ­ства. Каждый из них разделял точку зрения, что Евразия явля­ется центром мира и тот, кто контролирует Евразию, осуще­ствляет контроль над всем миром. Полвека спустя вопрос был сформулирован по-другому: продлится ли американское преоб­ладание в Евразии и в каких целях оно может быть использовано? Крах Советского Союза вызвал колоссальное геополитичес­кое замешательство. Для Америки эта новая геополитическая ситуация представляет серьезный вызов. Соединённые Штаты оказались в уникальном положении. Они стали первой и един­ственной действительно мировой державой. Америка занимает доминирующие позиции в четырёх, имеющих решающее значе­ние .областях мировой власти: в военной области она распола­гает не имеющими себе равных глобальными возможностями развёртывания; в области экономики остаётся основной движу­щей силой мирового развития; в технологическом отношении она сохраняет абсолютное лидерство в передовых областях на­уки и техники; в области культуры, несмотря на её некоторую примитивность. Америка пользуется не имеющей себе равных притягательностью, особенно среди молодёжи всего мира, — всё это обеспечивает Соединённым Штатам политическое влияние, близкого которому не имеет ни одно государство мира. Именно сочетание всех этих факторов делает Америку единственной мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова.