Geum.ru

Серпантин

Вид материалаДокументы

Содержание


Вместо недописанного письма
Волшебник и его жена
Подобный материал:
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   74

Вместо недописанного письма



Сегодня приехали родители, забрали детей обратно в Ашдод – ходят слухи, что война близится к концу, и в тамошних школах еще дня три назад возобновились занятия. Правда, по сигналу сирены (два-три раза на протяжении учебного дня) все бегут в бомбоубежище, – но в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо. Так что к нам приехали папы с мамами и чад своих забрали. В Бусиной школе мы с утра пошли к директрисе и классной руководительнице, поблагодарили за ласку (детей ведь приняли автоматически, безо всяких документов, как беженцев), раскланялись, сказали, что они – молодцы, что мы все им очень признательны. Классная (она и в другом смысле слова – действительно классная) на прощание выстроила одноклассников – местных жителей, и дети с диким акцентом, нестройно, но при этом как-то слаженно спели "Ще не вмерла Украина". Я хрюкнул и протер глаза, Буся просто удивилась, зато Лиор-беженец встал по стройке "смирно", полагая, видно, что так и надо. Це шо такэ? – спросил я утиравшую слезы директрису, в которой раньше никогда не подозревал знания украинского языка. А? – переспросила она. – Я не понимаю по-русски...

– Чего вы поете эту песню?.. – спросил я на иврите.

– Нехорошая песня?! – испугалась она. – Мы ее тайно репетировали вот уже неделю, чтобы вашим деткам, когда они будут возвращаться к себе домой на Юг, после того, как всё это кончится, стало приятно... – Да нет, песня классная, – сказал я классной, – но... это как-то... это вообще не по-русски. – Как?! – поразилась директриса. – Тогда мы споем "Подмосковные вечера", мы их тоже разучивали. На всякий случай. – Она взмахнула рукой, и сильные красивые голоса двух юных эфиопов, стоявших с краю, затянули песню, давно ставшую хрестоматийной во всех концах света, наряду с матрешками и самоваром.


Я хлопнул себя обеими руками по коленкам, потому что слов у меня не было. Лиор моргал светлыми ресницами. Он никогда не слышал эту песню и, хотя слова на русском, произнесенные с африканским акцентом, вполне понимал, плохо представлял себе, что такое "масква". Он родился уже здесь, а родители его происходят из маленького украинского местечка.

Я расчувствовался и даже захотел выпить. Маленькие марокканочки и индусочки с длинными косичками старательно разевали рты, стараясь как можно тщательнее произносить слова на неведомом языке. Прости-прощай, Одесса-мама, неожиданно и безо всякого акцента произнес стоявший с краю, в толпе родителей, дед, ранее всегда раскланивавшийся со мной типичным "гутен таг" интеллигентного выходца из какого-нибудь Франкфурта. Я посмотрел на него, и мне пришло в голову, что половина находящихся в толпе понимает русский язык, хотя не признается в этом не только мне, но и самим себе...


Я повел спотыкавшихся детей к автобусной остновке. Мы шли, гордо выпрямившись, как под шпицрутенами николаевские солдаты, и нам махали платочками сердобольные бабушки, родившиеся в Северном Курдистане.

Час спустя детей разобрали приехавшие за ними родители. В квартире в одночасье установилась ватная тишина, я ходил по опустевшим комнатам, где больше не было слышно детских голосов, и постукивал пальцем по стенкам. Я чувствовал облегчение, я страшно устал от этого детсада, но мне было как-то не по себе. Буся ходила со мной, прижимая к животу второй том Брема, и шмыгала носом. Софа вздыхала на кухне.

Я облегченно взревел: "Обед!", и мы пошли обедать.


Через два часа родители сигнализировали по мобильникам, что благополучно добрались до места назначения, и благодарили нас. Через два с половиной часа Буся сказала, что одинока. Через три часа на Ашдод обрушился шквал ракет. Еще через пятнадцать минут Лиор позвонил к нам, позвал к телефону Бусю, и она ушла с трубкой в свою комнату, вышла оттуда и сообщила, что Лиор хочет обратно – за две недели он уже отвык от сирен, взрывов, и вообще скучает по чтению перед сном и сравнительному анализу лексики раннего и позднего Волкова и Носова. И что ты сказала ему? – поинтересовался я. – Я сказала ему "уэлкам", – ответила моя дочь.

В этот момент раздался еще один телефонный звонок, и одновременно запели мобильники у всех членов нашей семьи. Родители извещали, что везут детей обратно.


Волшебник и его жена



Вчера кто-то сказал, что я похож на Волшебника из "Обыкновенного чуда", а жена моя, стало быть, похожа на его, Волшебника, Жену. Я обрадовался – мне и пьеса нравится очень, и Янковский. Только, прибавил кто-то, ты похож на психованного Волшебника, и Жена твоя – тоже. Действительно, в фильме Ирина Купченко гораздо спокойнее моей Софы. Ну, не спокойнее, а тише.


Но всё равно приятно. Я подошел к Софе – смотри, говорю, какая честь: ты похожа на мою Жену. Ну и что, говорит, это естественно, я же твоя жена и есть. А я уже вошел в роль. Да, говорю, действительно – и смотрю на нее. А она приблизилась и ко мне потянулась; я думаю – хочет поцеловать меня с такой радости, а она, наоборот, обнюхивать стала. Где, говорит, ты успел нализаться, мудила грешный? – Какой чудной, парадоксальный вывод!.. – сказал я. – Меня назвали Волшебником, а тебя – моей Женой, вот в чем дело-то. – Какой мудак тебя назвал волшебником? Этот пьяница зицпредседатель тебя назвал волшебником? Вы там водку сидите и пьете, и друг друга словесами красивыми ласкаете, творческие, бля, уроды! – Да, – сказал я, – это ты точно на Купченко не похожа; а вот Председатель сказал, что… – А твой Председатель – просто старый алкоголик, и ты туда же, я вас всех на чистую воду выведу, я всё знаю, и жену Председателя знаю, и первую, и вторую, и третью, несчастные женщины; я всё знаю – кто у вас больше всех с Председателем выпьет, того вы и в Союз принимаете, а кто непьющий – хрен пробьется. Как это? – говорю. – А так. Вон Вася Лавочкин – непьющий, так приемная комиссия его сходу и завалила. – Да не потому завалила Васю Лавочкина приемная комиссия, что он непьющий, а потому что он графоман!.. – Но он же еженедельно во всех газетах печатается по пятницам, какой же он графоман! – Ну так все графоманы и печатаются во всех газетах, в том числе и по пятницам! – Ты тоже в газетах печатался, значит, и ты графоман! – Я, бля, Волшебник! – А мне, бля, волшебник дома не нужен, мне дома муж нужен!


Ну ладно, говорю, иди, почеломкаемся в кои-то веки; ты б поздравила меня, старика, ей-богу. – Не "меня, старика", а "меня, мудака" говорить нужно. – "…меня, мудака", послушно повторил я. – Ну, ладно, иди сюда… Поздравляю. – И поцеловала все ж таки. А я стою и гордо бумажкой в пространство тычу: "сим удостоверяется, что такой-то является писателем". Смешно, конечно; хотя вот одному будущему нобелевскому лауреату в свое время за отсутствием аналогичной бумажки пришлось поехать в места не столь отдаленные. Пущай в портмоне лежит, может, и пригодится.


–…А Председателю скажи – если продолжать спаивать тебя будет, я тебя больше на заседания не пущу, ты у меня из дому не выйдешь, ты меня знаешь, и он меня знает; а ему мэрву сделаю, я ему вырванные годы сделаю, я ему ди шварцэ ойфцебрэхенэ йорн сделаю, а маке ин коп, золл зэй алэ пэйгерн! Ты всё понял?

– Я всё понял.

– Вот так. Ну, ладно… Идем уж в койку.


Приняли меня в Союз писателей. Таки да.