Серпантин

Вид материала

Документы

Содержание Ничего святого Белый флаг

Подобный материал:

• Программа «орленок next» Специализированная зимняя смена «Новогодний серпантин» (02., 65kb.
• Колбёшин Анатолий Иванович Заслуженный артист России. Художественный руководитель Ярославского, 15.41kb.
• Методи І форми реалізації основних напрямків виховної роботи, 48.96kb.
• Конкурс детского творчества «Новогодний серпантин», 72.44kb.
• Программа 6 классы кл рук-ли 6-х классов   10. 00 Цдб "Новогодний серпантин". Конкурсно-игровая, 56.82kb.
• Новогоднние приключения в сказочном лесу или Злыднин Новый год, 187.69kb.

Ничего святого

С ума все посходили с этим футболом. Я его сызмальства терпеть не могу. Одно из первых осознанных воспоминаний детства – я засыпаю вечером, в соседней комнате отец с дедом смотрят телевизор, ещё черно-белый, с маленьким экраном. Просыпаюсь от дикого вопля двух глоток в унисон:

– ГООООООООООООЛ!!!

Подскакиваю на постели и начинаю реветь. Вбегает мама.

Ещё помню какого-то древнего спортивного комментатора по фамилии Озеров, и его бессмертную фразу по ходу матча: "Поспешил поспешил!!" Был такой футболист не то хоккеист по фамилии Поспешил. Или Поспешел. Или Поспешал. Или Поспешл, черт его знает. Уж и Поспешла этого нет, и комментатора нет давно, а фраза осталась.

Никогда не мог смотреть футбол. Когда я вижу мужиков в спортивных трусах, яростно, как мустанг на случке, хрипя, гоняющих мяч по полю, то сразу – две ассоциации: "братья по разуму" у Стругацких, и как кто-то предложил для выяснения интеллектуального потенциала современной цивилизации во время просмотра по телевизору танцевально-песенной эстрады выключать звук. Тогда видны прыгающие с ужимками, как бандар-логи, скалящие зубы, странно одетые люди. Ощущение, что находишься в дурдоме.

Интересно, что больше всего футбол любят те, кто сам спортом не занимается. У нас в институте, помню, был такой Леша Д., фанат ленинградского "Зенита". Он круглый год разъезжал по всей стране вслед за своей любимой командой, чтобы успеть посетить очередные матчи и подраться со сторонниками конкурентов. В промежутках между поездками, эпизодически появляясь в институте, он лез ко всем с требованием подписывать какие-то письма протеста против происков "Спартака" и этого... "Сыктывкара". Нет, "Пахтакора". Он ходил по коридорам с самодельной фанерной дощечкой на груди, на которой было написано "Зенит – чемпион!" Однажды он пристал к ребятам из группы, чтобы мы скинулись по три рубля в пользу кассы болельщиков (уж не знаю, что это такое). Когда я отказался, мотивируя это тем, что мне абсолютно безразлично, кто победит в следующем матче, он посмотрел на меня с ужасом и сказал:

– У вас же нет ничего святого!

В конечном итоге, его отчислили за академическую неуспеваемость, и все вздохнули с облегчением.


Сегодня утром на автобусной остановке, когда я ехал на работу, подрались два болельщика: толстый грузин, этой ночью болевший за итальянцев, и совершенно черный эфиоп, болевший за кого-то другого. Вызвали полицию; у эфиопа был расквашен нос, он яростно сморкался кровавой струей. Я высунулся из окна автобуса и закричал: "Зенит - чемпион!" И уехал.

Черт бы побрал этих анацефалов.

Белый флаг

В Выборге есть башня. Она находится внутри местной крепости, которую построили, кажется, шведы. Башня возвышается над всем городом. Третьего ноября восьмидесятого года мы, будучи студентами педвуза, поехали в Выборг на какой-то педсеминар. Было много народа, но я не обращал внимания ни на кого, только на Ирку. Мы приехали. Мы провели семинар и пошли гулять. Мы вошли в крепость и подошли к башне. Мы забрались на неё. Там внутри много ступенек, а на самом верху есть парапет. Туристы ходят вдоль него, а потом спускаются вниз. Пока мы поднимались по ступенькам к парапету, я поссорился с Иркой. Не помню уж, почему мы с ней поссорились, но это факт. И вот, выйдя к парапету, Ирка сказала, что ненавидит меня. Это очень обидно – услышать такое от человека, с которым не успел ещё ни разу поцеловаться. Собственно, я вообще ещё ни разу не целовался – ни с ней, ни с кем-нибудь другим. Я только читал о том, что это приятно.


Ирка спустилась по ступенькам башни вниз, а я остался. Я дождался, пока она спустилась, и решил показать, что я – её рыцарь. Или принц. И что меня не нужно ненавидеть, меня нужно любить. Или хотя бы поцеловать. И вот, когда она спустилась и, выйдя из башни, задрала голову, я встал на парапет. И увидел, что на выпуклом куполе башни лежит выпуклая лестница, ведущая к флагу. В те времена на верхушке купола был флаг. Когда-то, вероятно, он был красным – наверное, его повесили в сороковом году, когда СССР отобрал Выборг у финнов. Наверное, с тех пор туда никто не залезал, потому что флаг выцвел и стал совершенно белым, как знамя, которое вывешивают, когда сдаются. И я полез по лестнице к флагу. Я не смотрел вниз, пока лез. Лестница была железной, но трещала, как деревянная. Из неё вываливались болтики, шурупчики и гвоздики. Я долез до самого верха, обхватил руками флагшток с белым флагом, отдышался и посмотрел вниз. Я ужаснулся. Я понял, что если упаду, то перелечу через парапет и свалюсь в самый низ, во двор шведской крепости. Парапета отсюда было не видно. Ирка внизу была такая маленькая, что я её не видел тоже. Я посидел у белого флага, вцепившись в него. Я хотел махать этим флагом в знак того, что сдаюсь, но вокруг не было никого, кто мог бы помочь мне. Только ветер гудел. Я распластался на лестнице, обнимавшей купол, и полез вниз. Когда я спустился метра на полтора, лестница начала выпрямляться. В ней не было больше ни гвоздей, ни болтов, ни шурупов. Они все выпали, пока я забирался наверх. Со времен оккупации Выборга прошло ровно сорок лет, и кроме безымянного солдата, установившего флаг, и меня, туда не лазил ни один человек. У болтов и шурупов есть свой срок давности и годности. Я висел на выпрямляющейся лестнице. Лестница выпрямилась и стала сползать в пропасть. Я налег на неё всем весом, и она нехотя легла на место. Я не помню, как спустился к парапету, но я спустился и встал на него, а потом спрыгнул на ватных ногах внутрь башни, туда, где безопасно ходят туристы. Потом я посидел немного и, трясясь, сошел по ступенькам вниз. Внизу была Ирка, которая меня ненавидела. Когда я спустился, она сказала, что я идиот.


У этого дня было два последствия: я на всю жизнь стал бояться любой высоты, и ещё потом, вечером того же дня, меня поцеловала Ирка. Меня впервые в жизни поцеловали, вы понимаете? Следствием этого поцелуя стало то, что через год я на Ирке женился. Когда она забеременела. Я ведь был честный человек, как с горечью говорили мне папа и мама.


Лучше бы я не лазил на эту башню.