Мудрость и одиночество. Загадка „Алсифрона
| Вид материала | Документы |
Содержание5. Экстремальные ситуации: принцип подмены 5. К типологии обществ |
- Одиночество состояние, переживание, интерпретация… Уровни одиночества соответствуют, 95.18kb.
- Сочинение рассуждение по тексту К. Г. Паустовского, 13.65kb.
- Г. В. Славянское завоевание мира Загадка этрусков. Книга, 4780.84kb.
- Бертран Рассел. Мудрость запада, 2772.85kb.
- Собрание посвятительных формул 187 Постижение Дао и медитативный текст 195 Праздные, 10049.56kb.
- А. С. Грибоедова "Горе от ума" (9 класс) "загадка чацкого" Задача, 63.68kb.
- Юлия маева мудрость любви, 1887.53kb.
- Вопросы: Философия в системе культуры. Составные элементы культуры, 1022.94kb.
- Лекция 1-2, 1001.75kb.
- Лекция №1 Вводная лекция Термин "философия", 564.53kb.
5. Экстремальные ситуации: принцип подмены
Здесь мы вновь имеем дело с ситуациями, в которых функции вождя ограничены наличной рутинной практикой, а надежды племени связываются с личностью шамана или жреца. Таковы ситуации войны, болезни, природных катаклизмов. В данных ситуациях как первобытный, так и архаический человек, по выражению М. Элиаде, "сталкивается с историей" и "придает смысл страданию", если понимать "страдание как событие, как исторический факт, страдание, вызванное стихийными бедствиями (засуха, наводнение, буря и т.д.), вражеским нашествием (пожар, порабощение, унижение и т.п.) или социальной несправедливостью"xv. Это именно экстремальные ситуации, или ситуации приобретения предельного опыта.
У самого М. Элиаде нет ясности в том, являются ли для первобытного человека такие ситуации "экстремальными" или они укладываются в понятие обычной жизни, в то, что он называет "жить согласно архетипам". Мне представляется, что налицо определенное упрощение. Никогда люди не жили исключительно в соответствие с теми или иными "архетипами", как бы последние не понимались. Тем более это касается первобытного человека, чья жизнь в некоторых регионах и в некоторые эпохи состояла почти целиком из "нештатных ситуаций". Это в первую очередь касается западноевропейского кроманьонца, чье бытие не было столь парализующе-беспечным, как существование таитян или самоанцев. При этом первобытный человек не мог обойтись без архетипических представлений, служащих чувственному и мыслительному упорядочиванию в сущности беспорядочной жизни, но сама его жизнь далеко не сводилась к представлению о ней.
И более того - человеку хронически не хватало собственных представлений, чтобы справиться в своем сознании с трудностями жизни, со страданием и горем. Он всегда искал инстанцию, способную выручить его как практически-обыденной помощью (семья, соплеменники), так и идеально-сакральным способом. Статус, который завоевывали в племени шаманы и знахари, был прямо пропорционален количеству выпадавших на долю человека проблем.
"Первобытный человек, - пишет М. Элиаде, - видя, как засуха уничтожает его посевы, эпидемии губят скот, от болезней умирают дети, а сам он трясется в лихорадке или слишком часто терпит неудачу на охоте, знает, что все эти стечения обстоятельств вызваны не случайностью, а определенным магическим или демоническим влиянием, против которого у колдуна или жреца есть средство. И так же, как вся община в случае стихийных бедствий, он обращается к колдуну, чтобы избавиться от магического воздействия, или к жрецу, чтобы снискать милость богов"xvi. Для него ситуация продолжает оставаться аномальной или трагической до тех пор, пока не понята причина события, позволяющая начать осмысленный поиск средств выхода из нее. Вопрос о причинности, этом "кошмаре первобытного сознания" (Х.Борхес) в обычных ситуациях не возникает, здесь действие осуществляется в рамках архетипа, или традиции, выражением и носителем которых являются старейшины и вождь.
Показательно, что вопрос о причинности во многом смыкается с проблемами трагичности человеческого бытия и пределами человеческого познания. Классическая греческая трагедия в лице Софокла показывает это, как скоро ее герои бьются над вопросом о причинах своих страданий, осознают ограниченность своего знания по сравнению с божественным. Здесь причинность - сфера, по существу, божественного, человек подчинен ей, а полным знанием причин и следствий обладает лишь оракул или прошедший все ступени страдания человек (Эдип). Ж.-П. Сартр также убежден, что экзистенциальные ситуации коренятся в тайне человеческого бытия и принципиальной неспособности человека проникнуть в эту тайну. Однако для Сартра причинность - мертвое естественнонаучное понятие, выражение безжизненной регулярности. Человек противостоит причинности, проектируя себя из ничего, однако ему не дано знать законов этого проектирования, как и первобытному греку не суждено проникнуть в подлинный замысел богов. Симметричность обоих точек зрения, как представляется, нетрудно увидеть.
Экстремальные, или экзистенциальные - в нашем случае они тождественны - ситуации всякий раз обнаруживают трагедию человека и требуют от него наивысшего напряжения способностей, но не когнитивных, а аффективно-энергетических. Шаман, владея, напротив, определенными когнитивными техниками, о чем была речь в предыдущем параграфе, в состоянии заместить неясное чувство понятным образом, бурное переживание - артикулированным словом, скрытое в подсознании представление - интерсубъективным знаком. Это позволяет упорядочить деятельность и внести уверенность в душу, хотя бы отчасти превратить экстремальную ситуацию в нормальную, экзистенциальную проблему хотя бы частично преобразовать в производственную, политическую, коммуникативную, когнитивную и т.п. Используя для этого ритуальную символику, шаман по видимости исключает из этого процесса вождя и старейшин, а по существу расширяет поле приложения их сил. Редукция необычной ситуации к обычной, как только она состоялась в результате магической процедуры, как раз и позволяет повседневным лидерам включить почерпнутые из опыта механизмы деятельности, приводящие к ощутимо-стандартному результату.
Функции первобытной магии и судьба шамана наиболее рельефно высвечиваются в экстремальных ситуациях. Магия есть сведение ординарного страха к неординарным образам, что принимает форму сведения неизвестного (страх, сколь бы он ни был привычным, всегда является ощущением незнания и непонимания) к известному, магической символике (которая отнюдь не является при этом познанной в результате исследования или стихийного опыта). Тем самым магия парадоксальным образом предвосхищает науку, сводящую неизвестные факты к известным законам, при том, что генезис и природа последних никогда до конца не могут быть прояснены. Магия уступает свое место науке, как только страхи и аффекты облекаются в форму фактов, ритуал трансформируется в эксперимент, заклинание превращается в объяснение, а магическая символика - в научную терминологию. Однако и в современном обществе сохраняется относительное различие между "харизматическим" и "гражданским" лидером, которое политики и избиратели стремятся то затушевать, то обнажить - в зависимости от социальной ситуации.
5. К типологии обществ
Размышление о том, какие возможны типы ситуаций в первобытных обществах по соотношению в них роли вождя и шамана, позволяет кое-что прояснить в генезисе типов общественного устройств вообще.
Для начала заметим, что сам феномен политического (и шире - общественного) лидерства предполагает достаточно проблематичные условия существования общества, когда люди согласны поступиться частью личностного суверенитета для решения общих насущных задач (жизнеобеспечения, обороны и т.п.). В чрезвычайно благоприятных условиях лидер утрачивает авторитет и становится, скорее, бесправным арбитром-советчиком, чем подлинным вождем или шаманом, порой даже заменяясь коллективным руководящим органом.
Мы видели, что вождь и шаман могут дополнять друг друга и выполнять разные функции. Вождь является светским руководителем в повседневных делах, шаман выступает как служитель культа и организатор сакральных ритуалов. Такому типу обществ свойственно разделение властей, относительная самостоятельность практики и духовной жизни, высокая степень личной свободы. Оно наиболее жизнеспособно в умеренно благоприятных экологических нишах и при умеренно враждебном социальном окружении. Ему, по-видимому, наиболее соответствует современная демократическая система, в которой религия отделена от государства, а функции духовного и светского лидера вменены разным субъектам. Неудивительно, что удачный и устойчивый баланс такого рода встречается достаточно редко.
В другом случае вождь берет на себя функции шамана, становится "духовным отцом" племени, сосредоточивает в своих руках всю полноту власти. Власть отличает тоталитарность и богоосвященность, но культ теряет внутреннюю содержательность, формализуется, сводится к обеспечению светского принуждения, цели и средства повседневной и ритуальной деятельности становятся взаимозаменяемы, формируется приоритет подчиненного светской власти жреца официального публичного культа перед индивидуалистом-шаманом. Такое общество отличает низкая степень личной свободы. Оно наиболее возможно в неблагоприятных природных и социальных условиях и соответствует светской тирании ("третий рейх", "общество победившего социализма") или абсолютной монархии дореволюционной Англии.
Наконец, шаман может взять на себя функции вождя, сместить светского правителя, которому не дано "беседовать с богами". Такой власти свойствен сакральный характер, что способствует ее мистизации. Ритуалы начинают довлеть над повседневной организацией, практика служит культу и нуждается в постоянной магической поддержке. Здесь шаман обладает приоритетом перед жрецом. Такое общество допускает низкую степень личной свободы. Оно формируется в неблагоприятных природных и социальных условиях и в известной мере напоминает папистскую Италию эпохи Возрождения или современную "исламскую республику".
Впрочем, аналогии с современными типами общественного устройства с необходимостью носят достаточно поверхностный характер и могут быть без особого труда произвольно построены в зависимости от ассоциативного ряда автора. Наша типология призвана подчеркнуть лишь одно обстоятельство. Каждая социальная ситуация требует своего типа лидера, в арсенале которого наука, религия, магия и миф, политика и искусство субординированы по-своему и играют разные роли. Однако всякий общественный лидер не может обойтись без всего вышеперечисленного набора, потому что соединяет в себе в разных пропорциях как вождя, так и шамана. В наименьшей степени это наблюдается в демократическом государстве, где довлеет принцип разделения властей и отделения церкви от государства. Только в таком государстве получает наибольшее развитие политическая технология, призванная придать устойчивую регулярность борьбе за власть и отправлению ее функций, т.е. свести магию к науке. Это же неизбежно ведет к власти бесцветных, но умелых политиков, в которых от лидера не осталось ничего. Эти лидеры не противятся шельмованию в средствах массовой информации, их часто втравливают в скабрезные скандалы, и во всем этом видится их подлинная «близость к народу», порой даже импонирующая «электорату». Однако такие лидеры уступают свое место политикам иного типа, как только задачей становится не бесконечное лавирование и нахождение баланса сил и интересов, а преодоление экстремальной ситуации.
И здесь вступает в полную силу фундаментальное противоречие между обществом и лидером, вождем и шаманом, противоречие опасное, чреватое трагедией и кровью, но освобождающее пружину социального развития так, что общество, как закусивший удила конь, в мыле перескакивает столетия. Россия (а она не одинока в своей характерности), глубоко в теле которой бродят творческие импульсы, постоянно ждала героя и потому часто была удобным полем развертывания данного противоречия. И даже сегодня, ужасаясь такого сценария и успев уже устать от безысходности перед лицом его осуществления, мы должны решать и понимать, к чему мы стремимся и что выбираем: безмятежную стагнацию самоанского племени, фанатичную веру в спасение благодаря могуществу шамана или самостоятельный рискованный скачок от неандертальца к кроманьонцу.
Приложение
| | Производство | Соц. Регуляция | Познание | Культ |
Шаман |
|
|
|
|
| Вождь |
|
|
|
|