Александр Бачурин
| Вид материала | Документы |
- Издательство Тюменского Государственного Университета, 2005 Бачурин Д. Г., Передернин, 193.52kb.
- Жака Валле "Виза в Магонию", 1546kb.
- Борис башилов александр первый и его время масонство в царствование александра, 1185.4kb.
- Научно-методические основы технологии идентификации и мониторинга нефтяных загрязнений, 91.69kb.
- Подвиг смирения. Святой благоверный князь Александр Невский, 81.9kb.
- Урок по русской литературе 4 и 2кл. Тема: Александр Иванович Куприн «Барбос и Жулька», 115.96kb.
- Александр Сергеевич Пушкин Руслан и Людмила «Александр Сергеевич Пушкин. Собрание сочинений, 1040.95kb.
- 7slov com Александр Александрович Блок, 47.2kb.
- Александр Невский — символ России, или Парадоксы российского мифотворчества, 151.6kb.
- Уголовная ответственность за преступления в сфере компьютерной информации, 296.76kb.
Александр Бачурин
СКАЗАНИЕ
О МУРАВЬЁВЕ-АМУРСКОМ
СКАЗАНИЕ О МОРЕХОДЕ-ПЕРЕДОВЩИКЕ ФЁДОРЕ ШАБАЛИНЕ, ИЛИ КАК РУССКИЕ ЛЮДИ ОТКРЫВАЛИ ТОРГОВЫЙ ПУТЬ В ЯПОНИЮ
В царствование матушки Екатерины, императрицы Российской, Япония пребывала как бы в меланхолии и не угрожала жерлами пушек фрегатов, подобно коммодору Перри, японцы звали русских «красноволосыми» и достигали берегов России по несчастью, потерпев кораблекрушение. А кораблекрушения бывали не редкими, как землетрясения или тайфуны, внутренне и наружно сотрясавшие островную землю. Начало торговому предприятию положено было под предлогом возвращения горемык чужестранного государства.
Однажды шторм разбил торговое судно «Синсё-мару», и команда неуправляемого судна после восьмимесячного плавания в океане высадилась с божьей помощью на таинственный остров, как впоследствии оказалось - это был один из Алеутских островов, принадлежащих Российской империи. Много тягостных скитаний испытала команда, теряя своих товарищей, пока капитан ее, пожив среди туземцев и русских, решил-таки добраться до Санкт-Петербурга и вымолить августейший указ о препровождении на родину. До северной столицы путь был долог, но капитану судна всячески помогали добрые люди на Камчатке, в Охотске, в Якутске, в Иркутске.
Самодержица наша Екатерина Вторая, прослышав о губительном положении далекого гостя из Японии, тотчас пригласила его вместе с ученым, профессором-естествоиспытателем на аудиенцию в Царское Село, и была любезна, сердечна, осыпала милостями «дитя страны богов», так что иноземных послов, приглашенных на свидетельство факта истории, корыстная зависть расперла, а у голландца ажник припадок ревности приключился. Императрица-то жаловала низкого сословия челядина серебряной медалью с собственным образом на лицевой стороне и Петра Великого - на обратной, прекрасную табакерку, изхудожественную огне-носными бриллиантами.
Государыня приглашала несчастного гостя во дворец и вместе с наследником слушала его приключения на море и земле, просила «сказок» о столь странной, невинно оберегающей себя от иноземного влияния, стране с флагом Восходящего Солнца. Брала в ощупь амулеты для разных богов из шкатулки капитана и в желании вида своего просвещения показывала карту и книги его отчизны, черные жирные иероглифы на милой сердцу японской бумаге, пьесы дзёрури, и капитану «Синсё-мару» будто послышались звуки старинных японских песен. И ему разрешено было осмотреть императорский музей, библиотеку и кунсткамеру, больницы, сиротские приюты и монастыри. И по именитым гостям возили в позолоченной карете аглицкой работы в запряжку восьмерки лошадей, а некая благовоспитанная девица, дочь Царскосельского садовника, прочитала ему собственного сочинения сонет о разлуке молодых сердец.
Екатерина Вторая призвала графа Воронцова в обширнейший парк, на больших прудах коего фонтаны устроены, и аромат цветов кружил головы, и птицы райскими голосами щебетали, и в прелести сей неземной такой извив мыслей издерживала:
- Милейший граф, шибко сумлевалась я в компанейских загадках купца-вояжера Шелихова Григория сына Иванова. Просил казны великой на расторжку, офицеров флота, защиты натуры, сиречь морских бобров и котиков на островах за Камчаткой, у брегов Аляски. Нихто тамо на месте не освидетельствовал их затеек. Проведанных земель в Америке под покровительство Российской короны взять не можно. С Америкой нам не совладать: силы есть – времени нет, есть время – сил не хватает. А и многое распространение в Тихом море не принесет твердых польз. Торговать дело иное, а владеть дело другое.
Императрица дождалась согласного поклона коммерц-коллегии президента, обмахнув веером полноватое лицо, побудила его к прогулке по регулярному саду с липовыми аллеями и мраморными изваяниями Аполлонов, Венер и амуров. Государыни прогулочные мысли против кабинетных трудов совершенством блистали:
- Интересы государства позывают меня поспешествовать к открытию торгового пути в Японию, и сам Господь наш призывает меня к оному. К знакомству и торговым предприятиям с Японией никто не имеет столько удобности, как русские купцы, торгующие на великом Тихом море, да и само наше соседство дает нам ближайшее на то право... А при сношении с японцами, милейший граф, узнать - какие им нужны российские товары и вещи, и какие можно получать от них. Не возможно ли сделать договора об обоюдном торге и установлении цен товаров, чрез чтобы возыметь дружеское с ними сношение... Из сего помышляю: стараться склонить к беседе лутчих наших, природных, сибирских купцов и отправиться самим для опыта в Японию с некоторым количеством отборных товаров...
Граф Воронцов любезно приосанился перед Екатериной Великой и отвечал:
- Ваше величество, мореходы-передовщики, они же лутчии наши купцы, Лебедев-Ласточкин, Путинцев, Петушков, Антипин, Шабалин привели под корону Российскую мохнатых курильцев...
- Ведаю о сем предмете, граф. Корона Российская не оставит их деяния в беспечности... Приведенных в подданство мохнатых курильцев оставить свободными и никакого ясака с них не требовать, да и впредь обитающих там народов к тому не понуждать; но стараться дружественным обхождением и ласковостью, для чаемых выгод в промыслах и торговле, продолжать заведенное уже с ними знакомство... Милого ниппонского подданного Кодаю препроводить в отечество свое со всеми благоприятными удобствами, на всем казенном содержании. Для путешествия в Японию снарядить в Охотском порту надежное мореходное судно...
- «Святую Екатерину», ваше величество, бригантину кою желали мы по снаряжении в Охотске с другими надежными суднами, и славившуюся мореходными качествами, во всестранное плавание отправить. А, обойдя мыс Доброй Надежды, прямо в Кронштадтскую гавань войти с тем намерением, чтобы оное предприятие будет впредь служить для распространения знания, искусства российского...
- Мнится мне, граф, оный путь весьма труден и казне убыточен. Да в будущую весну предполагаю отправить отсюда на Камчатку четыре фрегата российские, и положить всякого провианту и запас на год и больше, товару и вещей обиходных, по рассуждению, кои имеют иттить чрез моря-океаны, и между японских островов даже до Камчатки...
Матушка государыня улыбнулась при сем, оставив в удивление коммерц-коллегии президента, да сказала:
- Послать в Японию бригантину с лутчими купцами и мореходами, из передовщиков кои...
- Есть таковые самохваты-купцы из мореходов-передовщиков - Федор Шабалин и Иван Антипин. Перебывали на всех островах Курильских, байдарки их гостевали у берегов Сагалиен-анга-гата (одно из многочисленных наименований острова Сахалина). Капитаном бригантины послать Ловцова, морехода знатного не токмо среди русских, но и голландцев и англичан вкупе...
- Быть посему, граф...
Екатерина Великая вынашивала мысль Петрову: российской коммерции ранг между морскими державами положить.
А гостю из страны Восходящего Солнца были презенты от вельмож придворных, и золотая медаль, и карманные часы с репетитором, и на дорогу даны деньги в золотом достоинстве, по-царски справили ему лошадей в шестерку, выхлопотана была безтревожная и скоропроводительная подорожная на весь сибирский путь. Во всю дорогу капитан «Синсё-мару» смотрел на образ самодержицы Всероссийской и полагал, что и в его стране, пусть закрытой пока для благодетелей, встретят с похвалой о милостях царских к подданному японского отечества. А царица русская высочайшим Указом заповедовала, что «желательнее было всегда иметь отношения и торговые связи с Японским Государством».
Вот как японского торговца миловала матушка наша императрица Екатерина Вторая и повелевала достохвально преподнести государю-микадо русские подарки - ружья, пистоли, сабли, изделия из стекла, железа и прочего промысла и произведения русского.
По росписи именной вниманием августейшим жалован мореход-передовщик Федор Шабалин. А надобно сказать в отметину, на ермаках и шабалах - это все же клички русские - Сибирь осваивали да народишки тамошние под руку государеву подводили. И об ею пору Шабалин в презрелых летах бывал, здравствовал в уделе Сибирского генерал-губернаторства, преизрядно торговал с русским и туземным народами да прилобанивал к престолу Российскому сошлых (сошлыми называли туземцев, сошедших с мест оседлости) и мохнатых* людишек Курильских островов. Меркаторные путешествия и приключения свои записывал в «Жюрнал», держа отчет перед иркутским губернатором, в коем можно прочитать, как весной тысяча семьсот семьдесят шестого года из Петропавловской гавани вышли две байдары под начальством морехода-передовщика Шабалина Федора со всем необходимым на Курильские острова для выручки экспедиции Антипина. Весной следующего года Шабалин на трех байдарах пошел на острова «для приведения мохнатых в подданство, разведывания неизвестных земель и живущих на них ясачного народа, подсчитать народы те и жилища их для свидания с японцами». А с Кунашира перебрался на Итуруп и встречался с мохнатыми курильцами и привел числом сорок семь в подданство. Ходил в дальнейшее плавание и торговал на островах до 22-го. И везде приводил в подданство курильцев, расспрашивал их и записывал в отчет, с кем они торгуют, какие еще есть земли, какое у жителей оружие, чем они питаются, откуда получают необходимые товары. А за ним Христос природнял к православию христианскому дымящейся лампадою, попы со дьяки апостольствовать шли. В моретрясение Шабалин попадал, и выбрасывало судно на берег. И просил хранителя на водах - святителя Николая Мирликийского. И мореход-передовщик выносил икону угодника на палубу, умоляя его в горячих молитвах об избавлении от моретрясения и кораблекрушения.
Находясь на северном мысе Кунашира, Федор Шабалин увидел однажды землю у горизонта и спросил о ней у мохнатых курильцев, те отвечали, что «ета страна именуется по-нашему, мохнатому разговору, Кореска Коимца (Сахалин, т.е.). Мы ей неизвестны. А жительство имеют таковы же мохнатые, коим числа за многолюдством не знаем». Находясь на южном мысе Кунашира, Шабалин увидел новую землю и спросил о ней у мохнатых курильцев, те отвечали: «Живущие на острове Кунашире на мысе, обращенном к острову Матцмаю (Хоккайдо), ведают: знатный японец с Матцмая желает, чтобы русские привозили свои товары прямо на Кунашир, а не дозволяли бы близким курильцам торговать им по мелочам; а русские серебряные рублики греют ладони нифонским купцам с Матцмая».
Торговать - не воевать, и Шабалин на бригантине «Св. Наталья» вошел в гавань острова Аткис и застал японское судно, и, «вышел на берег, дал знать японцам, что он и товарищи его россиане пришли к ним для свидания и заведения дружества; напротив чего японцы отвечали: что, и они тому радуются, и просили жить с ними без всякой опасности и быть в дружестве». Шабалин с Очерединым гостил на японском судне, обменялся любезностями и подарками, имел договор: года 1779, июля двадцатого дня быть в одной из гаваней для торговли и продолжения переговоров. А седьмого сентября, едва возвратившись в Охотск, «Св. Наталья» под всеми парусами летела к новым землям с «разными товарами, как-то голандских сукна, бархаты, атласы, тафты, гарнитур, съестных припасов на 1800 рублей». Начальствовал экспедицией Федор Шабалин.
О делах экспедиции всеподданнейше доложено государыне нашей Екатерине. Якутский купец Лебедев-Ласточкин, снаряжавший «Св. Наталью», облагодетельствован золотой медалью «За полезные обществу труды». Президент коммерц-коллегии удостоил Шабалина своим презентом - чайным прибором с тульским самоваром. Таким манером государыня Российская милостиво жаловала торговлю с японцами.
Как было договорено, Шабалин прибывает в Аткисскую бухту. Японцы встречу уготовили празднично. Подняли флаг Восходящего Солнца. Федор Шабалин на «Св. Наталье» салютовал тремя пушечными выстрелами. Русским отвели место для отдыха. Церемониями занозили сердца с обеих сторон, и переговоры велись успешно. Главный чиновник Матцмая принял Шабалина и говорил: «Наша страна с четырех сторон окружена морем. От Нихонбаси – центра столицы Эдо ведется отсчет расстояний до различных пунктов земель страны Восходящего Солнца, а до Китая и Голландии лежит прямой морской путь. Если хотите торговаться, то есть место Нагасаки нашего же Государства, где со всех сторон света собираются гости торговые и торги проводят, куда можете ходить и вы».
По именному повелению капитаном бригантины «Св. Екатерина» назначен начальник портовой службы Охотска Василий Ловцов. И отправлены были японские подданные, посланник российской стороны, передовщик-мореход Федор Шабалин с приказчиками, с мягкой рухлядью, с тканями в штуках, с гостинцами, каких японцам хочется, по продаже коих мог бы он купить товаров японских, дабы «из сего опыта удобно было получить просвещение ради будущих и торговых предприятий в Японии». Так заповедовала русская царица.
Бригантина «Св. Екатерина», в полярных краях проводница русских байдар, снаряженная, убранная под царственную невесту, под троекратный салют из сигнальной пушки, ружейную стрельбу провожающих мужчин и взмахи платков женщин, отошла из Охотска и под парусами августейшей надежды и покровительством Святой великомученицы отправилась в экспедицию.
Кто бы знал-ведал, что «просвещение торговое» не пойдет в служение достопамятным предкам. По оскорбительным причинам.
Священный Андреевский флаг неожиданно вызвал брожение умов в Японии. Повсеместно в этой земле друг друга вопрошали: «Зачем красноволосые потревожили страну богов?» Правительство Мацудайра сведения поспешно собирало, призывая в столицу Эдо знающих географов, звездочетов, священнослужителей храмов. И повелись слухи о зверствах русских над потерпевшими кораблекрушение. Слухи распространяли голландцы, за двести лет поставившие себе законом не сообщать сведений о стране Восходящего Солнца. И потому оскорбительная всегдашняя осторожность встретила посланников великой государыни.
Бригантина «Св. Екатерина» вошла в гавань острова Хоккайдо, где находился сторожевой пост княжества Матцмае. Воины с японской прической с беспокойством и пристально наблюдали за ней. После долгих объяснений команде Ловцова указали следовать в залив Немуро. О прибытии русских донесли до императорских замков и правительственных дворцов. Вестей обратно не было, но притащили в паланкине даймё, и следом чиновного протокольной службы, слуги поставили фонарь, ящик с трубками и небольшую жаровню для беспрестанного курения. Он не отвечал на приветствия посланников северной страны ни малейшим мановением головы, ни руки, подчиненные его на полу ползали вперед и назад, смотря потому, что скажет этот важный господин. Чиновный слуга по протоколу пытался легонько подтолкнуть Шабалина, чтобы и он исполнил всеобщее поклонение. Сибирский купец отклонил унизительную для русского человека церемонию, сказав:
- Это нам не с руки, мы только на Господа оскорбительно не можем зреть. А и государыня наша венценосная императрица всея земли Русской премного челом бьет, высокий господин, твоему царскому пресветлому величеству и желает от твоего царского величества открытого листа с приветствиями и все такое!
Даймё в лицо возносительность напустил, сидел, как истукан, поджавши ноги, закуривал «красноволосых» до зловредного кашля и недоброхвально расспрашивал обо всем. Русский посланник в чине малом, с полномочиями иркутского губернатора, также принудил себя, впрочем, чтобы являться ему без шляпы с плюмажем и птичьими перьями, без сапог и без шпаги. Вести переговоры с неимеющим придворного ранга даймё не пожелал, потому обращался к брюховатому купцу с бородой-лопатой, в ярком кафтане с позументами золотистыми, с жемчужными пуговицами, в козырных сапогах, с блестящей гильдейской бляхой на груди.
Один из чиновников тайного надзора в укромные уголки бригантины заглядывал, себе в книжечку отметывал, другой прилежно и основательно со всего модели распускал, даже с токарного станка и загадочного арифмометра купеческого, третий команду, товар, гостинцы, подарки и пушки считывал. Такая странная церемония длилась, примерно сказать, месяца два, а то и более, а в Японии воскресений не бывает и не отличить всех дней, отдыха от работы, а поклоняются солнечному божеству. На острове Хоккайдо жилое возвели, осень надвинулась, зима следом задула снегами, а в столицу Эдо звать не решались. Федор Шабалин факторию «Русский дом» поставил, товар местных жителей обменивал, потеснив коммерцию голландцев, а большей частью гостинцами одаривал.
Русская миссия обманулась, надеясь получить от японского правительства большую свободу действий в путешествии, торговле, наблюдении нравов и обычаев столь странного народа, распространении российских естественных наук. Голландцы и тут подвох вчинили: пожаловались губернатору острова на неправильную торговлю сибирского купца Шабалина, и предприятию его урез вышел.
Шло время. Переговоров не велось. Даймё и его прислужники беспрестанно закуривали «красноволосых», так что волосы их в цвет пера вороньего зачернели. А сибирский купец все размышлял, как помешать вредоносным губителям православной вере и обычаям его.
Думал не заказано, придумал, сказавши так:
- Господин даймё, мы принимаем твой этикет, хотя и противу нашего православного устоя. А коли так, прошу тебя принять в обычай свой душе-греетельный наш снаряд.
- Е-е, - даймё закивал наконец-то головой, и Шабалин извлек из сундуков графский презент - чайный прибор с тульским медным самоваром, и приказчики вздули огня. Трубы на месте не оказалось - чиновник тайного надзора полагал, что чрез нее узреваются дальние морские горизонты и пятна на несравненной Аматэрасу, потому за собой неприметно вынес. Сапогом-то козырным давай заводить жар-огонь, с песней русской, душе-греетельной.
Даймё подумал, что это русское божество огнедышащее - пускай себе молятся на свое здоровье, с интересом наблюдал церемонию русского чаепития, даже трубку ронял от большого любопытства. А Шабалин попросил, чтобы слуги его воду в достатке из хрустального источника подавали. Пили день, пили другой, слуги японские с водой насилу поспевали. Из ближних колодцев, озер и речек проточных вычерпали, а чаепитие сибирское только - только в разгаре - плитку карымского чаю уголок слегка надломили. Потащили самовар в самую середину Хоккайдного острова, и стало не отяготительно воду из наихрустальнейшего озера брать. Озеро как бы переливалось в самовар медный, а русские посланцы, знай себе, потчуются да вспоминают, как сибирскую реку Енисей чрез свой самовар пропустили да на Амур-реку перебрались.
Толмачи разговор «красноволосых» перевели и в Эдо отписали, а там государь-микадо в «Павильоне любования фонтанами» в великой грусти пребывал.** И на большом острове безводье приключилось, потому по благоразумию Мацудайра начатые переговоры с русской миссией в завершительную сторону незамедлительно повели. Но прежде послали расторопного челядина из мастеровых двора его величества, модель с самовара слепили, и воскорбели тут старейшины в правительстве, не могущие секрета самоварного осилить, этого губителя страны Восходящего Солнца. Пытались свой сфабриковать - святотатство на самовар одно: и вода по щелям разошлась, и огня не вздувалось, ни песни, ни трубы, ни сапога козырного к тому произведению не проявлено было. Туляка с медным ненасытным брюхом просили обменять на бочку соленой миноги, да Шабалин на своем стоял:
- Ежели ваш государь-микадо не отзовется открытым листом с приветствиями императрице нашей Екатерине за ласки, оказываемые ею и всевозможные пособия подданным японским, и грамоту на торговое предприятие для России на всю свою державу до века не даст и все такое, самоварного секрета невозможно передать ни за какие миноги.
Слух дошел до Федора Шабалина, что в большом волнении государь-микадо принужден склониться к беседе и сказать: «Поскольку Россия желает торговых отношений, проведав, что в Японии много золота, серебра, меди, открытие порта в Нагасаки и осуществление торговли чрез порт представляется самым правильным курсом».
Мацудайра ответ передал даймё: «Отблагодарить русских за возвращение японских жителей и отказаться принимать подарки. Не пускать русских в залив Эдо... Если они непременно хотят установить торговлю, то направить их в Нагасаки, выдав лицензию на заход в порт...» И еще особняком передал, чтобы в товарах не числился медный самовар из Тулы! И чиновники так дело с самоваром купца Шабалина спроворили, так ловко «красноволосых» провели, что и чрез тысячу лет можно тому удивляться и за локотки себе кусать. В Хакодате якорь бросили и получили разрешение из княжества Матцмае, и русской миссии пристало в глубь страны двинуться. Семьсот слишком носильщиков, ординарцев-конюхов и охранников сопровождали ее. Процессия воистину торжественной была, хотя бы и для русских невысокого чина.
Впереди ехал даймё в белом платье и в камышовой шляпе, лошадь его вели под узду, двое служителей шли по сторонам, позади копьеносцы знамя несли, охраны восемь человек с копьями и двенадцать с луками и колчанами составило. Такой эскорт русскому посланнику, капитану Ловцову и сибирскому купцу Шабалину полагался, за ними следовали русский переводчик, геодезист, волонтер, приказчики, солдаты. Дабы тульскому самовару передышку дать, тащили его в паланкине с под-солнешником, словно паломника к святым местам.
Старосты деревенских общин встречали процессию в парадной одежде с вытканными фамильными гербами, обритыми до половины головами, с пучками волос на макушке, перевитыми белыми шнурками и неведомо каким маслом мазаны, да еще в тех же шляпах камышовых. Крестьяне - беднота беднейшая с повязками набедренными, всего-то одеяния - сидели по сторонам дороги, кланялись, с интересом рассматривали «красноволосых», явившихся на их островную землю, как с того света. На домах, где ожидал обед и ночлег, висели изображения герба княжества Матцмае, на дверях - таблички с надписью «Русский дом», а в покоях на видном месте красовался медный самовар.
Три дня по знойной дороге, на четвертый - выбрались в город Матцмае. Дивятся русские посланцы чудесам иноземным, красоте неописуемой, богатству несказанному, народу, разубранному в цветастые платья, дворцовым садам разведенным, фонтанам, бьющимся в поднебесье, аккуратности дорожкам и деревам стройным, полянам с плящущими журавлями-стерхами. Замирают перед совершенством природы, как бы в сказку попали, и похождениям своим венец видят. К дворцу наместника княжества от гостиницы «Русский двор» тропиночка золотистая ведет гостей мимо застывшей шпалерами стражи солдат с фитильными ружьями и луками с колчанами. Церемония аудиенции открывалась громкой читкой открытых листов губернаторов иркутского и матцмайского, яства подавались со множеством перемены блюд, чаепитие велось затратой излиха золота, серебра, тонкого стекла и хрусталя. Русская миссия здесь получила сто мешков риса и три японских меча за возвращение японских подданных. В России капитан судна «Синсё-мару» и его товарищи-горемыки вели свободную и малозаботную жизнь, а в отчине своей им волосы на голове общипали, черное платье вздели и отправили на плантацию лекарственных трав, на вечное затворение.
На том аудиенции отпали. Является посланник в особняк правителя без шляпы с плюмажем и птичьими перьями, без сапог, без шпаги. Едят «красноволосые» пищу сарацинскую деревянными палочками, чаевают не по-нашенски, не внакладку - не вприкуску, обувают соломенные подошвы с подвязкой на большой палец ноги, кои, как и лапти, на одну ногу плетутся, вздевают на себя по пяти-шести платьев пестрых с чудными гербами и молятся Пресвятой Богородице за возвращение в свой удел. Затем астрономические, физические и географические наблюдения непрерывно проводят. Так заповедовала матушка наша императрица Екатерина. Шабалин правителю похвалу воздает, свое на уме держит:
- Ваше превосходительство, народ голландский более или менее участвует в торговле с японским народом, а Россия исключена из оной. Следует поддержать нашу коммерцию, пребывающую во младенчестве, и видеть ее можно в цветущем состоянии. И как сближение наших земель и народов дарую вам самовар из Тулы!
Правитель всполошился, замахал руками, от подарка отказался, не соизволил принять подарки и от государыни-императрицы. Толмачи тут же перевели его ажитацию, мол, японский государь в таком случае взаимный подарок русской царице сделать должен и в Санкт-Петербург с нарочным посольством его отправить, да государственные законы японцу из своего отечества отлучаться запрещают. Подарки чиновники приняли, кои помогали переговорам, термометры, инструменты и письма передали для ученых-естествоиспытателей. Правительство направило на бригантину мешки с ячменем, пшеницей, гречихой, бочки с соленой олениной, табак, рисовую бумагу, художественные произведения в шелках, картинах, керамике.
В час отплытия «Св.Екатерины» Шабалин пожелал завести самоварное пение, принять душе-греетельный обычай свой, да не тут-то бывало: вода из всех щелей билась: огонь не вздувался. Подменили чинуши самовар, обмишулили.
- Ай да японцы, ай да ловкачи! - удивлялся сибирский купец, как на торговых рядах, впрочем, на сердце не приняв обиды. По слухам, самовар тульский, как губительный для японской страны сосуд, припрятали в главном храме Эдо.
Российское правительство наградило всех участников экспедиции в страну Восходящего Солнца. Екатерина Великая приняла в подарок три японских меча, а Российская Академия приобрела удивительные произведения и совершенства природы сказочной страны. В особливой похвале была «Меркаторная карта, представляющая часть Российской империи и Китайского государства; и известных Курильских и Японских островов, по которым плавание совершал на казенной бригантине, именуемой С.Екатерины, штюрман Василий Ловцов за препровождением японцев в свое Отечество». Мореходу-передовщику Федору Шабалину, «лутчему купцу» и первооткрывателю торгового пути в Японию, причиталась золотая медаль на Аннинской ленте, да матушка императрица не ко времени преставилась, да и в Европе Французская революция народы забунтовала, да и Российское правительство не воспользовалось торговой лицензией в порт Нагасаки.
Долго ожидался приход в Японию бригантины «Св. Екатерина» и три года велась подготовка к приему «красноволосых» и сибирского купца Шабалина, хотя бы и с медным самоваром тульским. Помимо того, говорят, японские купцы и мелкие торговцы во множестве, рассчитывая на русское торговое предприятие, приезжали в Нагасаки, и было немало таких, обращавшихся к толмачам с вопросами:
«Скоро ли будет торговая экспедиция на Камчатку?» Но Мацудайра отправили в отставку, курс правительства поменялся. Когда же на острова прибыл Крузенштерн, мореплаватель кругосветного путешествия на фрегате «Надежда», то оскорбительная всегдашняя осторожность встретила посланника государя императора Александра Первого…
_____________________________________________________________________________________
* В хрониках о мохнатых курильцах сообщалось: «Они природою весьма мохнаты; губы, руки, и ноги, для красы, черною краскою расписывают; платье у них японские азямы и из птичьих кож; в житии весьма необиходны; к приезжим весьма благосклонны; хвосты орловые покупают весьма дорого…» Таковы были айны, когда их привели в российское подданство.
** Купец Федор Шабалин не известился, что император Японии жил в бывшей древней столице Киото в затворе, а вся власть в государстве принадлежала сёгуну (полководцу) в Эдо.
СКАЗАНИЕ О МУРАВЬЁВЕ-АМУРСКОМ